21. Реальность в том, что мы не верим в реальность

                Глава XXI


Реальность состоит в том,
что мы не верим в реальность.
(Ars moriendi)
/ 11.15.2010/00.30/
Базилика Сан-Клименте
Рим


Прерывисто дыша, аббат Томильони, умирая, сказал:
- Сатана соберет царей земли для сражения с Христом…снова они окропят своей кровью поля Армагеддона…Иисус на белом коне вместе с воинством Божьим спустится с Небес…я их вижу…вы ведь тоже их видите, ваше преосвященство?
Голос аббата Монте-Кассино становился все более хриплым и слабеющим. Он захлебывался собственной кровью:
- …на тысячу лет будет изгнано с земли всякое зло… и дьявол будет сброшен в огненное озеро…туда ему и дорога… 
Он схватил склонившегося над ним кардинала Сантори за рукав рясы.
- Слава Божья никогда не умрет, брат мой. Мы выполним свой долг в точности, как и поклялись друг другу,  - ответил кардинал, почувствовав холод и дыхание смерти, исходящие от умирающего аббата.
Врач отрицательно покачал головой, давая понять окружившим его монахам и священникам, что уже ничего сделать нельзя. Пуля вышла навылет, оставив рваную рану на животе,  диаметром в пять сантиметров, и вдвое большую на спине. И, хотя позвоночник не был задет, но разорванные артерии и вены не оставляли никаких шансов врачу спасти пациента.
Причастив его в последний раз, епископ Аллиата, настоятель базилики Сан-Клименте, прочитал над ним краткую молитву:
- Властью, данной мне Апостольским Престолом, даю тебе полную индульгенцию и прощение всех твоих грехов. Да примет Христос душу твою в царствие Свое и приведет тебя к жизни вечной.
- Амен… - прошептали губы аббата в последний раз, перед тем как он испустил дух.
 Отец Винетти закрыл глаза усопшего.  Врач виновато опустил глаза и обратился к кардиналу Сантори:
- Примите мои соболезнования, ваше преосвященство. Мы обязаны  отвезти тело в городской морг для проведения судебно-медицинской экспертизы. Завтра в десять, после того, как оформят свидетельство о смерти, родственники смогут похоронить аббата.
- У него нет родственников. Аббат был сиротой. Вся его семья перед вами. Согласно устава, он должен быть похоронен на монастырском кладбище Монте-Кассино, поэтому не вижу никакого смысла в этих бюрократических формальностях. 
- Сожалею, но правила есть правила, иначе меня уволят или того хуже – возбудят уголовное дело за служебную халатность.
Увидев вошедших в базилику прокурора Трамонто и комиссара Турати, кардинал настоял на своем, из-за опасений повторения ситуации, возникшей утром в «Палаццо Мальта». 
- Если хотите, я могу переговорить с комиссаром.  Думаю, что он поймет нашу просьбу.
- Позвольте, я сделаю это сам, - сказал врач.
       Турати  беседовал с ним не дольше десяти секунд. По-дружески похлопав  его по плечу, он направился в сторону монахов, молящихся об усопшем:
        - Requiem aeterna dona eis, Domine, et lux perpetua luceat eis. Requiestcant in pace. Amen. 
Перекрестившись, он взглянул на часы, а затем вопросительно посмотрел на кардинала.
       - Прибыл Белуджи. Он интересуется все ли готово для проведения мессы.
       - Мы не можем ее начать, пока не будем уверены, что с телом погибшего аббата Томильони, все выполнено в точности с требованиями устава нашего монашеского ордена, - категорично отрезал кардинал Сантори.
Комиссар понял, что он что-то недоговаривает, и предложил отойти в сторону, чтобы не мешать монахам отпевать усопшего.
- Пока я не узнаю в чем истинная причина вашего несогласия оформить все как следует, боюсь, что мы не сможем решить эту проблему. 
- Утром в больнице мальтийского Ордена дьявол использовал тело убитого человека в облачении католического епископа как машину для расправы над теми, кто стоял на его пути. Он явил через него сверхъестественную демоническую силу, против которой незащищенные люди  бессильны. Возможно, что все, кого вы здесь видите, будут обречены на лютую смерть, и даже я разделю с ними эту участь.
- Да, но позвольте спросить вас, каким образом это произойдет, если тело аббата будет находиться в морге? У них там в каждом отсеке для покойника довольно крепкие ручки, такие же, как и на дверях морозильных камер. Их не так уж и просто открыть изнутри.
- Сатана не сможет войти в базилику сам, ибо здесь пребывает Святой Дух, а лишь только вселившись в тело погибшего воина Христа, подвязавшегося перед смертью в посте и молитве, неоскверненного похотью и прочими грехами.  Дьявол попытается сделать это тогда, когда тело аббата окажется вне пределов святого места, а затем непременно вернется сюда, - округлив глаза, сказал кардинал.
Комиссар развел руками и сказал:
- Если бы я услышал от вас эти слова еще вчера, то наверняка порекомендовал бы Понтифику отправить вас на месяц-другой в психиатрическую лечебницу немного развеяться. Но после того, что произошло сегодня, я уже ничему не удивляюсь.
Расписавшись на бланке, он взял под свою ответственность проведение судмедэкспертизы. Врач лишь удивленно пожал плечами и удалился.
-  Надеюсь теперь, когда мы пошли вам навстречу, Белуджи со своей супругой может войти  в базилику? – спросил прокурор Трамонто, пытаясь уловить во взгляде кардинала характерные признаки умственного помешательства.
- Только после того, как братья перенесут тело аббата на нижний уровень, - ответил за него отец Винетти.
- Вы имеете в виду подвальное помещение? – уточнил комиссар Турати, осматриваясь по сторонам.
Настоятель базилики Доминик Аллиата улыбнулся и пояснил:
- Нижний уровень был построен в 64-ом году от рождества Христова, на руинах сгоревших домов, времен императора Нерона. В свое время адепты культа Митры проводили там свои ритуалы.
- Он прямо под нами? – поинтересовался Трамонто.
- Нет, под нами находится средний уровень, который был построен в IV веке, а мы с вами сейчас стоим на полу верхнего уровня, стены которого были воздвигнуты в XII веке, - ответил епископ Аллиата.
- Но эти фрески на стенах выглядят не такими уж и старыми, - заметил комиссар.
- Да, вы правы. Большая часть из них относится к XV и XVIII веку, но на нижнем уровне сохранились фрески IX века. А на алтарной перегородке имеется монограмма Папы Иоанна II от 533 года, так что нам есть чем удивить паломников.
- Вот в этом все итальянцы одинаковы. Даже перед лицом опасности, мы обо всем забываем и начинаем с гордостью доказывать не столько иностранцам, сколько  друг другу, что именно от нас произошел homo sapience, - рассматривая убранство храма, улыбнулся Трамонто.
- Теперь, если не возражаете, мы должны обсудить с братьями детали предстоящей мессы. Через десять минут можете заводить Белуджи с женой, - дав понять гостям, что им пора удалиться, сказал епископ.
- Надеюсь, вы не будете против нашего присутствия во время проведения мессы?
- Хм.. есть четко определенные правила, и лично я не рекомендовал бы вам находиться здесь. Но разве вы сможете не выполнить приказ префекта? – ответил отец Винетти.
- Учитывая специфику создавшейся ситуации, боюсь, что вы правы, не сможем, - ответил прокурор.
- И более того, выставим охрану на нижнем и среднем уровнях, а также на лестнице, ведущей к ним, - добавил комиссар.
-  И все-таки, лучше бы вы и ваши люди оставались снаружи, - провожая печальным взглядом монахов, несущих тело аббата вниз по мраморной лестнице, сказал кардинал Сантори.
- Несложно догадаться, что за мессу вы собрались провести этой ночью. Это ведь "Rituale Romanum", не так ли? – спросил комиссар.
Настоятель храма отвернулся, оставив вопрос без ответа.
- Остается только надеяться, что вы знаете что делаете. Надеюсь, все пройдет без эксцессов, - сказал прокурор, хотя и сам не очень верил в это.
Не успев начаться, операция уже трещала по швам, и теперь Трамонто, давший обещание префекту, что с головы Белуджи и его жены и волос с головы не упадет, ожидал еще больших сюрпризов.
Как только представители римской исполнительной власти вышли из базилики, святые отцы подошли к доктору Майлзу, надевшему по настоянию Папы монашескую рясу, чтобы «не выделяться».
Увидев изможденное лицо кардинала и его горящие огнем фанатичной веры большие глаза, Шон удивился тем глубинным переменам, которые произошли с ним за тот короткий отрезок времени, что они не виделись.
- Зачем вы, будучи просветленным свыше человеком, согласились на это бессмысленное шоу? Если эта идея исходит от нового камерария Костанцо, то почему его нет рядом с вами? – сходу задал вопрос Сантори.
- Мы не в праве человеку отказывать, если он обратился к нам за помощью, желая избавиться от власти Сатаны над собой и принять Христа в свое сердце, - сказал отец Винетти.
- Но ведь она еврейка, пусть раввины и спасают ее душу, а наша истинная цель должна оставаться прежней – избавить мир от рождения зверя, который погубит Святую Католическую Церковь и многие миллионы наших братьев по всему миру, - возразил кардинал.
- Господь извлекает ноги наши из сети ловца. Обратимся же к Нему с верою, и  Он смилуется над нами и спасет от дьявола! – театрально устремив взор к «небесам»,  произнес епископ Аллиата.
 «Редкий идиот», - подумал Сантори, почувствовав в интонации его голоса неуместную  иронию и явное пренебрежение к мнению окружающих. 
- Вы ведь скрыли от него то, что произошло в Сан-Бернардино, не так ли? Этот напыщенный павлин даже не догадывается, что ждет его и этих несчастных священников? -  с укором обратился кардинал к отцу Винетти и доктору Майлзу, не особо утруждая себя в подборе корректных выражений.
Шон покраснел и опустил глаза. Он и сам сомневался в том, что падре, кардинал Костанцо и Папа все тщательно взвесили и до конца продумали. Никто не мог с полной уверенностью сказать, как именно будет развиваться ситуация в процессе проведения обряда экзорцизма. Но даже если священникам все-таки и удалось бы изгнать демонов из Бетулы, то все равно это никак не решало главную проблему, поскольку именно от Антихриста, которого она носила в чреве, исходила реальная угроза, а не от нее самой.
- Вы видите только то, что хотите видеть, а не всю картину целиком, - ответил за Майлза отец Винетти и продолжил:
- Она осознано примет крещение, и только после этого мы проведем обряд "Rituale Romanum". Благодать Святого Духа снизойдет на нее и на всех присутствующих, и Сатана непременно отступит, как не раз уже отступал перед силой Имени Спасителя.
- На словах выглядит вполне убедительно. Но неужели вы настолько наивны, что поверили, будто невеста дьявола сама побежит к нам с распростертыми объятиями? Да они придумали всю эту чушь с просветлением ее сознания только лишь для того, чтобы выкрасть доктора  Майлза, а заодно и покончить со всеми нами. Мы уже порядком надоели дьяволу своей суетой, - перейдя на повышенную интонацию голоса, сказал кардинал.
- На этот раз у нас есть чем защититься от него, - уверенно ответил падре.
- Надо же! Будете бегать за ним с кропилом и кадилом по храму и пугать, повторяя: «Изыди  Сатана», или может что-то новенькое придумали, к примеру: «Сгинь косматый в Преисподнюю»!
- Оставьте свой сарказм при себе и не забывайте, что отец Винетти был вашим наставником, - насупив брови, сделал замечание епископ Аллиата, который был на пять лет младше кардинала.
Впервые в жизни Сантори захотелось врезать, как следует служителю Божьему по челюсти. Но, совладав с эмоциями, он взял себя в руки и спокойно ответил:
- Большая часть наших братьев погибла не для того, чтобы мы позволили Сатане в очередной раз себя одурачить. Вы можете практиковаться в экзорцизме  хоть до утра, а мы завершим то, что должны завершить, и никто и ничто нас не остановит.
Он развернулся и хотел уже присоединиться к монахам, которые молились у алтаря на коленях о спасении души аббата, как вдруг услышал голос отца Винетти.
- И даже терновый венец Спасителя не остановит? 
Кардинал замер на месте, словно его пронзила насквозь молния.
«Этого не может быть», - подумал он и, не оборачиваясь, спросил:
- Вы думаете, я поверю, что французы передали в Ватикан бесценную реликвию?
- Пожалуй, слово передали в данной ситуации не совсем уместно. Скорее они проявили уважение к просьбе Понтифика в надежде, что эта реликвия излечит тысячи страждущих паломников. До Рождества мы должны вернуть его обратно в Нотр-Дам-де-Пари.
- Так вот почему здесь столько полиции.  Я же в силу своей наивности предположил, что Папа их вызвал ради сохранения наших с вами жизней, - обернувшись, ухмыльнулся Сантори.
- Я предлагаю вам сделку, - сказал епископ Аллиата. Если в течение одного часа после начала ритуала мы не увидим никаких существенных изменений к лучшему, то все священнослужители, присутствующие в этом храме, присоединятся  к вам для проведения черной мессы.
Заметив реакцию Сантори, доктор Майлз и отец Винетти залились краской. Уж кто-кто, а они знали по своему опыту, что одержимый либо исцеляется, либо окончательно теряет рассудок, и никаких мифических изменений к лучшему в процессе изгнания демонов просто быть не могло. Если экзорцисту улыбалась удача, и ему все-таки удавалось выпытать у одержимого имя демона и дату исхода, то в лучшем случае он мог молить Господа, чтобы кто-то из святых архангелов изгнал Сатану. Как правило, ими были архангел Михаил и Гавриил. Без их помощи, экзорцист сам был уязвим, и зачастую становился жертвой непрестанных демонических атак.
- Шли бы вы отдыхать, епископ, уже поздно, - ответил кардинал, дав тем самым понять ему, что не намерен ни о чем договариваться с дилетантом.
 Не обращая внимания на возмущенный вид Аллиаты, он подошел к падре Винетти и шепотом озвучил свои условия:
- Прошло всего два месяца с момента зачатия дьявольского отпрыска. Если вы убедите ее сделать аборт, тогда я с вами. Если нет, то монахи застрелят ее и всех, кто встанет на их пути. Вряд ли я смогу их переубедить. Они возревновали за Христа и за погибших братьев и теперь переполнены праведным гневом. Восемь пистолетов у них, и у меня два. Что нас остановит? Советую призадуматься.
Сантори излучал фанатичную веру, схожую с той, какая была у крестоносцев, когда они сражались за Иерусалим. Винетти так же как и доктор Майлз удивился трансформации, произошедшей с кардиналом. Он решил согласиться с ним, чтобы сохранить жизнь несчастной женщине, которая абсолютно незаслуженно стала жертвой дьявольских планов.
 - Церковь выступает против абортов, только из-за душ убиенных младенцев, а поскольку Бетула зачала от клона - души у плода быть не может. Дух Сатаны должен был заполнить этот вакуум, поэтому я не сомневаюсь, что она добровольно пойдет на этот шаг и без наших советов.
Прочитав мысли священника, Сантори сказал:   
- Я согласен с вами падре в том, что она не заслужила такой участи. Но разве это что-то меняет?
Заскрипели тяжелые входные двери, и кардинал сразу же изменился в лице, увидев вошедшую в храм «дьяволицу». Перейдя на жесткий тон, он добавил, кивнув в сторону супружеской четы Белуджи, комиссара и прокурора:
- У вас всего один час. Мы не задержимся ни на минуту и не успокоимся, пока не исполним данную братьям клятву, даже если придется  их всех перестрелять.
Сомнительная договоренность с кардиналом вселила зыбкую надежду в доктора  Майлза, что ритуал может действительно исцелить одержимую. Он облегченно вздохнул, хотя и знал, что по-прежнему оставался вожделенным «Оскаром» на дьявольском представлении.
               



*                *                *

Переступив порог храма, Бетула сразу же почувствовала тяжесть во всем теле, как пилот современного истребителя, испытывающий перегрузки во время испытательного полета. В глазах потемнело, а ноги стали тяжелыми как у Родосского колоса. Белуджи пришлось поддержать ее за руку и задать самый дурацкий вопрос всех времен и народов:
- Are you O’key?
Бетула закрыла глаза. Даже скрыв лицо за черной вуалью, она была не в силах вынести нахлынувшее на нее сияние святости храма. Образы апостолов, святых мучеников, сцены Судного дня, лик Спасителя и Богородицы, изображенные на фресках - яркими вспышками проносились перед ее внутренним взором. Почувствовав сильную тошноту, она крепко сжала руку Джино и уже хотела развернуться и выйти, как вдруг отчетливо услышала голос Хозяина:
«Иди вперед и ничего не бойся. На этот раз никто кроме Избранника из храма живым не выйдет. Ты сама сожжешь их всех живьем».
Осмотревшись по сторонам, Белуджи удивился, не увидев привычных глазу скамей слева и справа, которые были заблаговременно вынесены вниз на средний ярус по указанию отца Винетти, чтобы свести до минимума вероятность перемещения по воздуху каких-либо предметов во время ритуала экзорцизма.
Заметив, что молодая супруга медиамагната едва стоит на ногах, комиссар обратился к священникам:
- Подайте синьорине стул, у нее головокружение!
«Вот и замечательно. Так будет спокойнее для всех», - подумал отец Винетти, глядя на то, как священники помогают Бетуле, присесть в специально приготовленное для нее кресло с ремнями для рук и ног.
Она попыталась расслабиться, но чем ближе священники подкатывали кресло к алтарю, тем сильнее ее охватывало беспокойство.
- Дальше вам нельзя, - вежливо остановил «группу поддержки» один из священников, пристегивая прямо перед ними обшитую красным бархатом цепь к стене.
- А если вам вдруг понадобится наша помощь? – удивленно спросил Трамонто.
- Отсюда до алтаря всего двенадцать метров. Случись что, всегда добежать успеете. К тому же двое ваших, уже стоят у лестницы.  Им еще ближе, чем вам, - кивнув головой в сторону жующих жвачку полицейских в бронежилетах, сказал священник.
Заметив обеспокоенность Белуджи, он решил успокоить его и добавил:
- Да и что может случиться? Разве что ругаться начнет как все одержимые во время "Rituale Romanum", и смеяться низким голосом, но не более того.
- А зачем они в таком случае привязывают ремнями ее руки к креслу? Разве это нормально? – спросил Джино.
- Обычно мы привязываем и ноги тоже, но на этот раз падре решил, что и одних рук будет вполне достаточно, - пояснил священник.
- Не знаю, все это очень сомнительно. Лично я согласен с вами, сеньор Белуджи. Вместо деревянного, у них теперь кресло из нержавеющей стали на колесах, а в остальном, все по-прежнему  напоминает средневековый бред Инквизиции, - насторожился прокурор.
- Не беспокойтесь. Падре Винетти у нас лучший. Он знает свое дело, поэтому долго вам тут стоять не придется.
- То есть, он сразу, без церемоний, намотает кишки моей жены на лебедку, - вращая указательным пальцем, сказал Джино, возмущенный тем, что Бетулу привязали к креслу, как какого-то буйного психопата.
Священник рассеянно улыбнулся. Он явно не разделял черного юмора медиамагната, и поспешил к алтарю, вокруг которого уже собрались все братья.
- Pater noster, qui es in caelis, sanctificetur nomen tuum. Adveniat regnum tuum. Fiat voluntas tua, sicut in caelo et in terra…  (Отче наш, сущий на небесах, да святится имя Твое. Да пpидет цаpствие Твое), - прочитал молитву отец Винетти.
- Да пребудет благодать Господа Бога нашего Иисуса Христа со всеми нами! – громко пропел епископ Аллиата. 
- Амен! – одновременно протянули все священники и монахи.
- Да ниспошлет Господь помощь, защиту и спасение всем, кто надеется на него, - осенив священнослужителей крестным знамением, произнес отец Винетти.
- Амен!
Кардинал Сантори и четверо оставшихся в живых монахов присоединились к  священникам Сан-Клименте. Они не могли устоять перед искушением, хотя бы взглянуть на терновый венец Спасителя, находящийся внутри небольшого бокса из бронированной стали на алтаре. Отец Винетти надел очки и склонился над его верхней крышкой. Набрав шесть цифр на сенсорной панели кодового замка, он открыл бокс, уступив епископу право вынуть венец.
Аллиата бережно взял в руки круглую стеклянную капсулу, инкрустированную золотыми  пластинами с красивым узором, внутри которой находилась бесценная христианская реликвия. Приподняв ее над головой, он снова громко произнес:
- Vere filius Dei erat iste!   (воистину, Он был Сын Божий)!
- Qui conceptus est de Spirito Sancto, natus ex Maria Virgine.  (Рожденный от Духа Святого и Девы Марии), – пропели священники.
Бетула сверлила взглядом доктора Майлза. Он стоял в стороне от алтаря рядом с двумя монахами иезуитами, поддерживающими за руки  85-и летнего архиепископа Фарнези. Будучи давним другом Понтифика, архиепископ  получил разрешение прикоснуться к святыне перед тем, как отойти в мир иной. Характерный тремер рук выдавал болезнь Альцгеймера. Однако не в силах оторвать взгляд от сияющей золотом реликвии, он все же пел слабым голосом божественную литургию, повторяя слова за священниками, стоящими вокруг алтаря.
При виде слез, стекающих по впалым старческим щекам в седую бороду, Шон поддался неосознанному порыву своей души. Повернувшись лицом к архиепископу, он возложил правую руку ему на голову и шепотом прочитал Шем-хамефораш. Иезуиты растерялись, не понимая, что происходит, и как такое вообще возможно. Они хотели, уже было снять его руку с головы почтенного старца, и оттолкнуть «свихнувшегося монаха» в сторону, но Фарнези почувствовал как боль, разрывавшая его плоть изнутри, ослабила свою хватку. С блаженной улыбкой на изможденном страданиями старческом лице он обнял Майлза и едва слышно произнес:
- Господь внял моим молитвам и послал тебя, сын мой. Я и не ожидал большей радости. Это - знак свыше, что Бог не оставил меня.
- Надо же, какая умилительная сцена. Я тоже сейчас расплачусь, - громко рассмеялась Бетула, закинув назад голову.
Щеки архиепископа порозовели, и Шон сам удивился силе тайного Божьего Имени.
 - Позволь мне узнать, как тебя зовут, - спросил архиепископ Фарнези, даже не взглянув на одержимую.
- Святой Шон Ватиканский, - выкрикнула Бетула, а затем, скривившись, добавила:
- Нет, пожалуй, это слишком. Зовите его просто святой Шон. Скромно и со вкусом. Почти как святой Патрик. Правда он еврей, но в Ватикане на все есть свои исключения.
Священники у алтаря продолжали петь божественную литургию, не обращая внимания на ее едкий сарказм:
-…credo in Spiritum Sanctum …(верую в Духа Святого).
Каждое произнесенное ими слово ударяло по голове, словно молот по наковальне, и эхом отдавалось где-то в лабиринтах коры мозга Бетулы, доставляя ей нестерпимую боль.
        - …ecce Agnus Dei  (вот Агнец Божий), - влетели в уши одержимой слова епископа, заставив спину выгнуться дугой. Она напрягла мышцы рук, пытаясь порвать ремни, но они были сделаны из толстой дубленой кожи и не растянулись ни на один миллиметр.
- Gloria Patri, et Filio, et Spiritui Sancto. Sicut erat in principio, et nunc et semper, et in saecula saeculorum. Amen! 
«Зачем ты подвергаешь меня таким пыткам»? – мысленно воззвала Бетула к Сатане, не в силах вынести стихи литургии.
Ей показалось, что ее голова превратилась в перегретый паровой котел, который вот-вот взорвется, и когда ей захотелось закричать во весь голос, она услышала голос Хозяина:
«Я оставлю тебя на короткий отрезок времени, чтобы расправиться с ними, а потом вернусь, и ты снова будешь счастлива».
Один из демонов Бетулы подчинил ее своей воле и заставил обратиться к Майлзу  голосом, переполненным притворного страдания:
- Святой Шон, исцелите и мое страждущее тело, я постилась сорок дней и шла к вам долгих два месяца, мечтая об этой встрече.
Вытянув свои длинные ноги, наполовину прикрытые черным платьем с разрезом до бедра, она выставила напоказ новые лакированные туфли на шпильке от «Gucci» и, снова залившись смехом, произнесла:
- Даже туфли все истерлись до дыр, так спешила, а ты теперь делаешь вид, что видишь меня в первый раз. А как же насчет: «возлюби ближнего своего, как самого себя». Помнишь, как ты целовал меня? Неужели у тебя каменное сердце?
- Не смотри ей в глаза, сын мой, ибо дьявол нас хитростью побеждает, - сказал Фарнези.
- Ты думаешь, дурень старый, что вот так запросто, положил тебе кто-то руку на голову, и ты уже исцелился от четвертой стадии рака. Да ты уже завтра будешь…
- Gloria Salvator Mundi!   ( Слава Спасителю мира)! – громко пропели священники и монахи, не дав ей договорить.
В тот момент, когда стеклянный корпус тернового венца заискрился, епископ расплылся в улыбке, почувствовав снизошедшую на всех благодать Святого Духа. Братья слышали о сверхъестественных свойствах венца Спасителя, но перед началом мессы никто особенно не верил, что чудо может произойти на их глазах. И теперь с трепетом  священники поочередно подходили к епископу. Затаив дыхание, они прикасались лбом и губами к нижней части капсулы, где хорошо был виден венец, и он удивительным образом менял свой цвет, в зависимости от душевной чистоты человека. От тусклой, потемневшей от времени ржавчины - до сияния радуги, которая ярче чем та, что на небе во время летней грозы.
Бережно положив венец обратно в бокс, епископ приподнял чашу для причастия над головой и прочитал краткую молитву. Как только последний монах причастился, отец Винетти надел на шею пурпурную епитрахиль и, приблизившись к Бетуле с распятием в руках, произнес:
- In nomine Patris, et Filii, et Spiritus Sancti. Amen .
От одного вида креста у нее поплыло все перед глазами. Ее так и подмывало ударить ногой по руке священника, но она сдержалась и, выдавив из себя улыбку, сказала:
- Вы же не станете задавать мне этот вопрос, на который заранее знаете ответ, поскольку и раньше пытались мне помочь. Надеюсь, вы не забыли, чем все тогда закончилось. Не думаю, что вы хотите повторения.
 Двое священников, вызвавшихся ассистировать отцу Винетти, стояли по бокам от него, держа в руках святую воду, кропило, елей, просфору и распятие для одержимой. Падре открыл старый потертый Псалтырь и негромко, но отчетливо прочитал псалом 53, начав обряд экзорцизма. Затем он осенил крестным знамением одержимую и, несмотря на предупреждение, спросил ее:
-Урожденная Марта Мейерс, также нареченная дьяволом Бетулой, коим именем мы не станем обращаться к тебе, ответь всем братьям, присутствующим здесь. Желаешь ли ты искренне отречься от Сатаны, и осознано ли твое решение, принять святую католическую веру?
На лице одержимой проявилась брезгливая гримаса:
- А я-то думал, что мы уже договорились, святоша ты хренов, - басом произнес демон ее устами. Падре вложил деревянный крест в руку девушки, но она разжала пальцы и закричала:
- Убери свою лапу, она жжёт как огонь!
Бетула плюнула прямо на рясу падре и залилась жутким смехом, от которого даже повидавшему многое за прошедшие сутки кардиналу Сантори стало не по себе.
- Сильна нынче армия у Господа, нечего сказать! Извращенцы,  педофилы, гомики, наркоманы, пьяницы, стяжатели, попрошайки и просто ублюдки - вот, кого я вижу одетыми в ризы перед собою. Многие из этих псов Христовых стали священниками, только лишь из-за страхов за завтрашний день, которые их по сей день одолевают.
- Tenuisni manum dexteram meam, et in voluntate tua deduxisti me.   (Ты держишь меня за правую руку, ты руководишь мною советом Твоим), - направив на одержимую распятие, гневно произнес падре Винетти.
Широко расставив ноги, она показала менструальные кровотечения, стекающие по ее загорелым стройным ногам, и с ухмылкой на лице обратилась к молодому священнику отцу Сегалини. 
- Ну же, Сержио, давай, это тебя заводит. Я ведь знаю, что ты любишь мастурбировать, глядя на месячные у проституток.
Сегалини покраснел, но совладав с эмоциями, ответил:
- Дьявол всегда стремится поразить воображение наших братьев лживыми образами и речами, но тебе не удастся …
Не успел он договорить, как вдруг упал на пол и начал биться в конвульсиях, выгибаясь и борясь с невидимым противником. Все отчетливо увидели, как под его кожей начало перекатываться инородное тело размером с грейпфрут.
Священники, понадеявшиеся на силу причастия, поняли, что дело начинает принимать куда более серьезный оборот. Ими овладели паника и смятение, потому что многие из них осмелились причаститься святых Тайн, так и не исповедовавшись в давних грехах, о которых боялись признаться братьям.
Окропив три раза одержимую святой водой, отец Винетти направил на нее распятие и уверенным голосом, без тени страха, произнес:
- Adjure te, spiritus nequissime, per Deum omni-potentem…  Заклинаю тебя, злейший дух, всемогущим Богом, назови свое имя и изыди из тела рабы Божьей Марты. Если же ты не подчинишься моему требованию, то ужасные муки и наказания ждут тебя, и будешь ты гореть вечно в озере серном и огненном, уготованном духам мятежным.
Один из ассистентов кадил вокруг одержимой ладаном, и когда он приблизился к ней на расстояние вытянутой руки, она зашипела как дикая кошка, и ударила его со всей силы острым каблуком по ступне, разорвав кожу на пальце. Взвыв от боли, священник отпрыгнул в сторону и, хромая, отошел за алтарь. Монахи-иезуиты, сопровождавшие архиепископа Фарнезе, вызвались помогать Винетти, восполнив потерю двух ассистентов.
- Преданные папские слуги прибыли на помощь старому пню. Хитрые и проникающие во все дыры без мыла иезуиты - воспитатели молодежи в строгом католическом духе. А как же насчет обета целомудрия? Или мне рассказать, как вы вдвоем вчера напоили Лолу, а потом проникали во все ее дырки до самого утра. Правда ей понравилось, и она с вас даже денег не взяла, - рассмеялась Бетула.
Напрягая бедра, она начала изображать совокупление, издавая протяжные томные стоны. Повторяя интонацию голоса проститутки Лолы, одержимая изображала оргазм и называла монахов по уменьшительно-ласкательным именам, которые она не могла знать. Один из них не выдержал, и вернулся на свое место, виновато склонив голову перед пожилым архиепископом. Второй вышел вперед и демонстративно ударил Бетулу по щеке.
- Ты лжешь, дьявольское отродие, но я заставлю тебя замолчать!  - гневно выпалил он.
Возложив руку на ее голову, он громко произнес молитву:
- Domine Iesu, dimitte nobis debita nostra, salva nos ab igne inferiori, quae misericordiae tuae maxime indigent.
Почувствовав, как рука задрожала, монах выкрикнул:
- Назови свое имя!
Вены на шее Бетулы вздулись, зрачки расширились вдвое, а все лицо покраснело как вареный лобстер. Она открыла рот, и раздался демонический хохот:
 - Нас легион в ней, но тебе нужен я, Исакарон - демон похоти и разврата. Я уже спешу на твой зов.
В тот же миг тяжелый бронзовый подсвечник взлетел сам по себе с алтаря и с сокрушительной силой ударил молодого монаха по голове. Он упал замертво на мраморный пол, заливая его кровью.
- Что, падре, редеют ваши ряды, а ведь мы даже еще и не начинали, – ехидно сказала Бетула.
- Сколько еще будет жертв? – обратившись к епископу, не выдержал кардинал Сантори.
- Мы начинаем, а вы из-за своего упрямства все сегодня погибнете! – решительно заявил он и раскрыл шкатулку, где было все необходимое для проведения черной мессы.
Уступив кардиналу и его монахам место у алтаря, епископ Аллиата присоединился к падре Винетти. Он открыл молитвенник и осенил себя крестным знамением:
- Credo in Deum, Patrem omnipotentem, Creatorem caeli et terrae; et in Iesum Christum, Filium eius unicum, Dominum nostrum…   
- Перестань разговаривать на этой поганой латыни, - зашипела на него Бетула, закатывая зрачки.
- Повелеваю тебе оставить тело рабы Божьей Марты. Но так как ты по-прежнему проявляешь непокорство, повергаю тебя в глубины Бездонной Бездны, где будешь пребыть вплоть до Судного Дня. Аминь!
Одержимая затихла, и священники Сан-Клименте с надеждой посмотрели на епископа, как вдруг грохот надвигающейся волны заставил их повернуть головы в сторону входа. Белуджи, прокурор, и комиссар в страхе упали на пол, прикрыв головы руками. 
- Стойте на месте и не бегите, это всего лишь иллюзия, насланная дьяволом, чтобы запугать нас, - остановил братьев падре Винетти, которые чуть не сорвались с места к служебному выходу.
Как только они поверили, волна тут же исчезла, но жуткие голоса демонов пришли ей на смену, заполнив весь храм.   
- Credo in Spiritum Sanctum, sanctam Ecclesiam catholicam, Sanctorum communionem, remissionem peccatorum, carnis resurrectionem, vitam aeternam. Amen! - приподняв руки, произнес кардинал Сантори, а затем начал протыкать  тринадцатью заточенными перьями глаза, рот, сердце, конечности и живот восковой куклы Бетулы, лежащей на алтаре в центре круга, образованного тринадцатью крестообразными свечами из желтого воска.
Вонзив последнее перо, он удовлетворенно произнес:
- In hoc signo vinces  - (Сим побеждай).
 Одержимая истерично завопила и изрыгнула из себя кровавую массу.
- Мы должны немедленно прекратить это насилие над несчастной женщиной, иначе эти фанатики ее убъют, - возмутился прокурор Трамонто, порываясь перейти за растянутую перед ним цепь.
- Не советую вам это делать, они уже здесь, - схватив за рукав, остановил его Белуджи.
- Кто здесь? Неужели вы тоже верите в этот бред? – спросил Трамонто.
Он хотел освободиться от цепкой хватки медиамагната, и выстрелить из пистолета в воздух но, увидев как глаза Джино округлились, а на лице проявилась печать страха и удивления, повернул голову и замер, не веря своим глазам.


       Продолжение главы следует.

       © Алек Кадеш. 2011.