Вся жизнь хобби

Я родился из увлечения. Папа увлекался мамой... Ну, а там недолго думая, и я появился на свет. И пошел в школу.

Я увлекся школой. В ней мне нравилось буквально все: и уроки, и перемены. Ах, какие у нее каникулы! Летние, длинные, стройные. Но больше всего я любил домашние задания. И каждый вечер занимался ими.

Пока через год не ушел к музыке. Ради нее я забросил школу, друзей... Весь мир перестал для меня существовать. Кроме музыки. Мне нравилось сжимать ее трепещущую в своих руках и извлекать очаровательные звуки.
Пока через год на выставке не встретил живопись. О, это буйство красок! О, эти я закаты и восходы! О, эти ночи на пленере.

Но тут в руки мне попала книга. И я читал ее, читал ее, читал ее целые ночи напролет. И под каждой обложкой открывал новое содержание. Ее слова опутывали меня, уводя в дивный мир за собой. Эти слова, эти точки, эти запятые... «О, эти буквы 0 да Е!»

Впрочем, мне всегда хотелось чего-то большего. М я воспылал страстью к почтовым маркам. Существуют, знаете ли, среди них прекрасные экземпляры. Например, есть свое очарование в ранних советских марках или, скажем, в марках европейских стран. А как прекрасны опаленные тропическим солнцем марки острова Таити?! Или чернокожие марки Мавритании?!

Пропил годы, я стал трезвее смотреть на жизнь. Но по-прежнему с увлечением. Только теперь уже я стал отдавать предпочтение монетам. Правда, быстро утратил интерес к медяшками. К этой нумизматической черни, и стал напропалую волочиться за серо-зеленой банкнотой, за этой аристократкою с портретами Бенджамина Франклина, Джорджа Вашингтона. Авраама Линкольна и Майкла Джексона на груди. Собираю их дотошно, по номерам и буквам, по подписям банкиров, по номиналам, по разновидностям гравюр и загнутостям углов. Так что каждая вновь появляющаяся банкнота занимает свое достойное место в моей коллекции. И когда я любуюсь на них, у меня возникает непреодолимое желание сжать ее в своих объятиях и захлебнуться от восторга обладания, услышав нежный хруст бумаги...

Теперь, под водя итоги свой бурной жизни, я могу сказать с гордостью про себя: я жил, жил с увлечением, ибо лучше миг прожить с увлечением, чем годы прозябать в сытости и покое, чтобы потом не мучила совесть, и не было мучительно больно за без увлеченья прожитые годы, чтобы не грыз позор за мелкое пошленькое прошлое. Меня не грызет!
Апрель,1995.