Смерть Кощея Бессмертного

Страшно, когда бешено мяукающие часы  вдруг начинают  тихо поскуливать умирающей от родов сукой, печально и страшно. В этот миг тонкая стальная игла покидает свое многовековое ложе и ее острое упругое тело ломается под давлением каблуков. Раздается звонкий хруст ломающейся стали, я ощущаю его кожей, каждым нервом, и за ухом бешено клокочет пульс. Кровь стучится в двери, ломает засовы и вырывается через нос наружу, она хлещет из ушей, мелкими, болезненными каплями выступает на шершаво-гладкой поверхности кожи, сочится из под ногтей. В горле тоже кровь, она мешает дышать, видеть, слышать. И ты уже не думаешь о хрусте стали, ты забыл и о иголке и о часах, которые кричат все оглушительней и пронзительней в предсмертной агонии. Кровавые разводы перед глазами, на полу, на стенах, на одежде, на часах. Горло дерет от обильного потока, который,  пульсируя, дергаясь, рвется  наружу, содрогается из стороны в сторону, рвет  гортань. И вот нечем дышать, воздух, воздух! Хватаешься за предметы, за стены. Потолок, пол, стены, пол, стены, окно, часы, потолок, пол. Все крутится в бешеном танце, дикой пляске, воздух, воздух. Но везде кровь, ты пытаешься схватить воздух, и глотаешь, глотаешь кровь. Захлебываешься...

А часы? А часы лежат рядом, нервно подергивается пружина, торчащая из разбитого, мертвого корпуса, стрелки остановились, а стекло треснуло.