Заповедник Духа

       
Безысходность и отчаянье охватили меня.
-Да что же это такое!- заорал я и зло швырнул кружку о стену. Я готов был слепо крушить всё вокруг.
Юля кинулась ко мне. Обхватила мне голову и прижала к себе.
- Ну-ну! Успокойся.
Я вырывался и пытался словами выразить тот бред, который преследует меня по жизни.
- Там эти сволочи со своей наркотой, суки продажные… Здесь упыри…
- Тихо, - гладила меня по голове жена.
- Я всего то и хочу работать и жить по-человечески!
- Успокойся, успокойся… Всё это и есть по-человечески. Ты то что представлял?
Я снова протестующее задёргался в её объятьях, но Юля крепче прижала мою голову.
- Это и есть человеческая жизнь!
Да нервы у меня за последнее время расшатались. На супермена я не тяну и долгая неопределённость, сомнения и страх асфальтным катком трамбовали мой дух. И сейчас после того, как мы с Юлей за ужином поделились, друг с другом впечатлениями дня у меня началась истерика. В нашей семье я, майор пограничных войск то ли в отставке, то ли беглый - истеричная баба. Я могу заорать, разбить табурет или выстрелить. Моя жена, с душой безграничной как море, терпит и за себя и за меня.
Сегодня вечером я вернулся домой с околицы, где с односельчанами по предписанию технадзора и решению сельсовета мы производили перезахоронение пяти останков из могил в углу деревенского кладбища, оказавшихся в охранной зоне газопровода. Как бывает, раньше не досмотрели, а теперь переделывают. После прежней моей работы, мне не привыкать таскать гробы и покойников. Что поделать, все родившиеся, когда-то умирают, и проблемы с покинутым душой телом сваливают на живых.
Могилы были сравнительно свежими. Мы раскопали и вытащили два деревянных пахнущих землёй гроба без проблем. Но толи ребята устали, толи «такова се ля ви», а третий гроб при подъёме выскользнул и рухнул обратно в яму. Парни молча стояли в растерянности и чесали затылки. Я уже два месяца как живу в этой странной деревне, и не удивился тому, что эти люди не выругались матом, когда произошло ЧП. Свойство любого нормального человека на этой планете выругаться, когда уколол палец, разбил локтем стекло или уронил поднимаемый из могилы гроб. Кто-то из землян сказал бы «Scheisse!», кто-то «Cagata!». На шестой части суши и при менее драматичных обстоятельствах в присутствии женщин и детей в подобном случае сказали бы «Бл…ин!»
 Я уже не удивлялся тому, что они, не как все люди в стране, сутра трезвые и вообще не употребляют спиртного. Это в деревне то. Я не удивлялся, казалось бы ничему.
Но я обалдевший стоял над раскрывшимся от удара гробом и видел, что он пустой.
- Юлька, я открыл все гробы, и во всех пяти гробах не было покойников!- рассказывал я за ужином жене.- Мы перенесли и перезахоронили пустые гробы!
- Ты ходил к начальству?- спросила Юля.
- Нет! Мне нечего им сказать. Они всё знают! Куда мы с тобой попали? Там я тоже ходил к начальству и узнавал, что все кроме меня в курсе.  Это называется: из огня да в пламя!
- Странно…- задумчиво промолвила жена, - я вижу здесь много чудного. Мы с тобой тогда говорили, что здесь не держат во дворах собак…
- И кошек, - добавил я, размешивая чай.
- Здесь вообще нет живности. И не только свойской…но и дикой.
- Точно, - прошипел я, раздражаясь от непонятности,- Что это за деревня?.. Здесь нет даже мух! Это деревня упырей, каких то.
- Странные упыри. Мяса не едят, водки не пьют,- прошептала Юля.
Я был растерян и меня не рассмешил тот факт, что упыри не пьют водку.
- Не курят!- продолжил я,- Радио не слушают, телевизоров не смотрят.
- И здесь нет детей!- поставила жирную точку в списке «нечеловеческих проявлений вампиризма» моя жена.
Почему-то именно этот факт напряг меня больше всего. Огромная деревня на пятьсот дворов и не единого ребёнка.
Тут то я и сорвался. И запустил кружкой о стену.
 
Два недели назад я, тогда ещё полноценный майор погранвойск, сидел в кабинете своего непосредственного начальника и оцепенело слушал, как он описывает сложившееся положение. Толстые губы подполковника Митяева твёрдо артикулировали каждый слог, не кривились эмоционально и не подрагивали нервно. Всё его лицо было лишено признаков какой бы то ни было враждебности и какого бы, то ни было дружелюбия.
- Ответь мне, друг мой ситный, майор, - говорил он глядя мне в глаза,- как по-твоему, почему государственные мужи, которые имеют и  толстеют с доходов от оборота этого дерьма, поставили тебя на границе, чтобы это дерьмо выявлять и уничтожать?
Я не в настроении вести философские беседы.
- Тебе платят за это жалование. Тебя награждают званиями и медалями.
Он тычет пухлым пальцем на мой погон.
- И всё это за то, что ты сжигаешь их товар? Для чего, майор?
Я зол. Не на него. Просто, зол.
- Для того, майор, чтобы не было кризиса перепроизводства. Чтобы это дерьмо не разливалось как река в половодье, а текло строго в русле. Чтобы цена на их товар не падала! Понял? По их мнению, они поставили тебя, охранять родину от потоков контрабандного дерьма. А ты, майор, уничтожил их дерьмо. Понимаешь? И не в первый раз.
-  Прошлый раз тебе простили. Я за тебя мазу потянул, Сидерский вступился…Но за то что случилось в этот раз, тебе не простят. Мне, кстати, тоже. (Сидерский, старый хрен,  вовремя на пенсию свалил). Но меня, майор, не убьют. Так, образно говоря, от…издят. И твоим ребятам я обещаю жизнь. А вот ты, что называется «попал».
- Ты меня знаешь, я устраивать драмтеатр, по пустякам не буду. У тебя и твоей жены два часа сроку, чтобы исчезнуть раз и навсегда самим, пока вас не исчезли другие. Сдай оружие, выброси документы и заберись куда-нибудь во глубину сибирских руд. На пару лет, майор. Потом объявишься. Может пенсию какую сварганим.
Как сказано у моего любимого поэта: «Налегке с чистым сердцем выхожу на большую дорогу. Я крепок свободен, весь мир предо мной».
Я шёл к офицерскому общежитию, думал о том, как всё объяснить Юльке и куда бежать. Тогда то я и вспомнил о Николае с Ниной и об их приглашении.
Два года тому за успешную операцию по пресечению наркотрафика через границу мне дали внеочередной отпуск. Вернее, отпуск-то очередной, но не по графику. Летом. Я сорвал Юльку с работы,  она инженер гидрогеологической партии и кроме диплома о высшем образовании владеет даром при помощи ивового прута находить воду – уникум, одним словом, и мы поехали к тёплому морю. Там мы на почве свинга и познакомились с Николаем и Ниной. На третий день после нашего знакомства, мы с Николаем сидели на верхней террасе кафе, разморенные бурной ночью и зноем, пили кофе, смотрели на море и наших женщин плескающихся в воде у берега. Юля учила Нину нырять. Нина вообще едва держалась на воде и при этом панически боялась опустить лицо в воду. Она не была трусихой и вполне доверяла Юлькиной деликатности. Стоя по грудь в море, она училась задерживать дыхание и, крепко зажмурившись, опускать лицо в воду. Вполне успешно.
- Послушал это, я тебя, Игорь!- заговорил Николай после того, как я описал свою службу и свои подвиги,- работа у тебя интересная и, наверное, нужная.
Горячий кофе в жару. Я рад, что хоть Николай разделяет мой вкус.
- Наркотики и алкоголь, это естественная потребность всех живых существ на Земле. Я сам не сторонник этого, но потребность других уважаю. И вот миллионы людей хотят их употреблять, нуждаются, и тысячи людей готовы им поставлять наркотики и удовлетворять их жизненную потребность.
- К чему это ты?
Я сделал глоток, чтобы скрыть раздражительность.
- Есть первые, и есть вторые,- продолжал Николай,- но зачем там ты?
Каким то образом сейчас эти слова совпали со словами подполковника Митяева, и я вспомнил, как Николай с Ниной, прощаясь с нами на вокзале, протянули мне бумажку со своим адресом.
- Надоест мешать людям жить, приезжайте к нам в деревню. Домик построите, хозяйством обзаведётесь. Да и мы с Нинкой вам теперь не чужие…- подмигнул он,- всё ж есть на кого опереться. А ваши трудовые руки в сельском хозяйстве завсегда сгодятся.

Попутав следы ложными вопросами и билетами, то, разделяясь, то, объединяясь снова, сделав крюк в восемьсот с лишним километров, мы приехали в село Октябрьское. Мы мало надеялись на то, что Коля и Нина нас помнят, но выбора, как сказано выше у нас не было.  Два чемодана и женская сумочка- «всё, что было моим, поместилось в руке». Таксист, заехавший сюда впервые, вычислил сельсовет на склоне по выцветшему государственному флагу, выгрузил наши вещи, пропустил пылящую слева красную фуру и дырчащих справа на мотоцикле подростков, развернулся и уехал обратно.
Мы огляделись. Село раскинулось на склонах широкого оврага или долины. Дорога входила в него сверху с одного склона, спустившись вниз, поднималась на другой склон и уходила за горизонт. Как раз там, пыля, исчезала красная фура. Внизу от нас у дороги среди деревьев вырисовывались очертания магазина и, чуть дальше, дома культуры. На нас сразу это место произвело комфортное впечатление. Ухоженные домики и огороды, аккуратные улочки между домов. Подъезжая к селу, мы видели множество комбайнов и самосвалов на полях. Уборочная. «Народ в поле».
Юля осталась около чемоданов, а я вошёл в контору. Побродил по пустым, прохладным и тёмным с улицы коридорам с деревянными полами и отыскал приёмную с одинокой, что-то печатающей на компьютере секретаршей. Это была Нина.
Она подняла на меня глаза, секунду не узнавала, потом взвизгнула и, опрокидывая органайзеры, кинулась навстречу.
Её радость в огромной мере сняла напряжение в моей душе. Во всяком случае, нас помнят.
- Наконец то,- расцеловывая меня, говорила она, – где Юля?
- У входа с чемоданами.
Нина помчалась к выходу.
- Ой, молодцы!- приговаривала она, ведя Юльку под руку,- Молодцы!
- Чемоданы?- спросил я Юлю.
- Да, потом! Никуда они из деревни не денутся. Ой, молодцы! Голодные?
Мы почти сутки перебивались булками с кефиром, но озабочивать человека своими проблемами…
- Ерунда!- перебила нас Нина, - там кран и туалет. Писать, какать, мыть руки и к столу!
Мы с удовольствием ели жареную на масле картошку, ныряли ложками в большую миску с салатом из свежих помидор и огурцов. Запивали прохладным из погреба компотом из вишен и яблок.
Когда мы, насытившись, отвалили от стола, Нина отставила в сторону грязную посуду и осведомилась:
- Насовсем?
Мы с Юлей переглянулись.
- Надеемся.
- Очень хорошо!
- Начальство на полях?
- Начальство сейчас у нас - Коля. Он председательствует. Вчера только вас вспоминали. Коля говорит, не потерял ли Игорь наш адрес? А я говорю, даже если потерял, он его запомнил - он же пограничник.
Нина снова меня поцеловала.
- Если б вы заранее написали, мы бы вам уже домишко приготовили. Ну, ничего. У нас хорошая комната в общежитии. Пока поживёте там.
- А работа?
- Ой. Работы в селе полно. Юля, если не ошибаюсь специалист по колодцам?
- Гидрогеолог.
- Ты то нам и нужна. Народ понадолбил колонок и колодцев, где попало. А там соседский туалет за забором, там выше по склону склад горючего. Всё это, извиняюсь, стекает в колодцы… Антисанитария! Что-то надо решать!
Юля понимающе кивнула.
- Для тебя, Игорёк, по специальности пока ничего нет. Конопля и мак у нас в каждом дворе растут. Конопельку в маслице постное добавляют для запаха. Мачок на пироги идёт.
Нина потрепала меня по волосам, давая знать, что балагурит.
- Подсобным рабочим будешь и по совместительству шофёром.   
 Уборка. Я бы вас уже сегодня выгнала работать, но вы должны устроиться, осмотреться, пройти врачей…
- Врачей?
- Конечно. У нас тут нравы вольные. Поэтому: «Здоровье каждого-достояние общества!»
Нина вывела нас на крыльцо конторы.
- Вон видите длинная красная крыша – это общежитие. Комнату выбирайте любую. Кроме вас там никого не будет.
Нина держала нас за руки, будто боялась, что мы исчезнем.
-Вон внизу магазин. За едой, за одёжкой идите туда. За мостиком слева у дороги пустырь. Там отмечено колышками место под огород. Будет ваш. Над огородом можно будет и дом построить. Будете жить возле клуба.
- А вон туда,- Нина развернула нас,- направо пройдёте, увидите медпункт, зайдите. Хоть сейчас, хоть после того, как вещи отнесёте в комнату. Вечером Коля вернётся, мы вас ждём.

В общежитии нам понравилось. Мы выбрали просторную комнату с большим столом, двуспальной кроватью и двумя шкафами - платяным и книжным. Пока Юля вытянулась на кровати поверх покрывала, я обошёл все комнаты. Заглянул в кухню с двумя газовыми плитами и бойлером, в душ и в туалет. Рядом с унитазом располагалось биде.
- Странно нигде нет замков, - сообщил я Юле, падая рядом на кровать.
- Если что-то пропадёт, мы не будем отвечать?
- Нечему особенно пропадать. Ни радио, ни телевизоров.
- Во всей деревне ни одной антенны, - пробурчала с закрытыми глазами жена.
- Серьёзно? Я не обратил внимания.
- Ещё бы. Ты с Нины глаз не сводил. Пограничник!
Я засмеялся и обнял Юлю.
- Здесь глубинка. Люди никогда не видели электротехники.
- Ага, у Нины монитор на столе. Плоский, 19 дюймов. Какой же там комп?
После полутора часов секса мы приняли душ и отправились по пустынным знойным улицам искать медпункт.
Симпатичный домик, оббитый пластиком и покрытый зелёной черепицей, располагался в глубине двора. Открыв калитку, мы прошли к крыльцу. Я снова отметил отсутствие замков и запоров.
В доме за столом друг напротив друга сидели мужчина лет сорока и светловолосая женщина лет тридцати пяти. Мужчина листал фармацевтический справочник и диктовал женщине названия лекарств, она записывала. Оба в белых халатах.
Мы поздоровались и представились. Нам были рады. Мы присели на кушетку коротко рассказали, откуда мы и где будем жить.
Я сообщил о том, что Нина велела нам обязательно пройти медосмотр.
- Как в армии!- пошутил я.
Доктор улыбнулся и указал на плакат над столом.
«Здоровье каждого- достояние всех!»
-Тонечка осмотри, пожалуйста, Игоря, - сказал он коллеге,- А я займусь Юлей.
Они с Юлей вышли в смежную комнату.
- Ложитесь, Игорь. Я Тоня! Снимайте, снимайте всю одежду.
Интересно, какие здесь в деревне отношения и что о нас рассказали Николай и Нина? Очень уж ласково и по-свойски улыбалась мне Тоня.
Осмотр занял не меньше часа. Так меня не проверяли ни на одной медкомиссии за двадцать лет службы в армии. В шкафу у Тони оказался арсенал новейшего медицинского оборудования.
Она брала соскобы с моих ногтей, ступней, ладоней и  всё на месте анализировала. Крутилась центрифуга, бурлили цветные жидкости в колбах. Микроскопы, ультрафиолетовые лампы, спектрометр. Временами я забывал, что нахожусь в забытой богом деревне, в которой нет телевизоров.
Тоня ковырялась в моих ушах, глазах, во рту и в заднице. При этом вела себя настолько доброжелательно и ласково, что процедура осмотра перешла в бешеный секс. Я содрал с неё белый халат, и что там под ним было и ещё час, забыв обо всём, мы неистово радовались знакомству. Когда мы одевались, я услышал, как за дверью в оргазме стонет Юлька.
- Ну, что, Игорь,- деловито начала Тоня, что бы отвлечь от звуков доносящихся из-за двери, потом посмотрела на меня и нежно провела ладонью по моей щеке,- нервишки мы тебе подлечим, гельминты выгоним.
Я засмущался.
- Что серьёзно?
- Вполне! В человеке всё должно быть прекрасно и одежда, и внутренности.
Она протянула блистер с таблетками.
- Тебе и твоей жене. Один раз в день. Кончится, придёшь. Посмотрим на результат.
- То есть через пять дней, - подсчитал я.
- Уже через три на четвёртый.
Когда я выходил, Тоня провожала меня долгим нежным взглядом.
На крыльце я дождался Юлю.
- Ты как?
- Это какой то порнографический рай,- коротко прокомментировала она.
Когда мы шли к общежитию, я заметил, что наш огород распахан. Мне это не понравилось. Не хотелось начинать новую жизнь с конфликта. С объяснений о том, что участок дали нам, а вы вот…
Из переулка выехал крепко сложенный мужчина на мотоцикле с прицепом. В прицепе у него лежала стопка белых пластиковых полос. Вот, подумал я, не все на уборке.  Полосы были длинные, они свисали с прицепа и волочились по асфальту. При этом они размахрились  и норовили вообще выпасть.
- Эй, постой,- крикнула Юля и подхватила волочащиеся полосы за край. Она улыбнулась и помахала мне рукой. Мужчина на мотоцикле оглянулся, понял ситуацию и поехал медленнее. Они скрылись в переулке.
Я пошёл в магазин, поглядывая на свежевспаханный огород. А что сейчас в июле можно сажать?- успокаивал я себя. Уже ничего. Правда, мне этот участок под дом обещали. Ничего. Разберёмся.
Который раз за сегодня я вошёл с яркого света в темень чужого дома. Переступив порог, я увидел в глубине огромного зала двух древних великанов склонившихся друг к другу над огромным столом и поглощённых дружеской беседой на непонятном мне древнем языке. Позже, размышляя над привидевшимся, я объяснил себе игру моего ума тремя факторами.
Первое. Усталость после долгого пути и непривычно частого секса. Не скажу, будто я настолько твердолобый и толстокожий, что перемена судьбы, бегство от жестоких неприятностей и неожиданные половые излишества воспринимаются моим организмом как нечто обыденное и привычное.
Второе, таблетка, которую мне дали в медпункте. Наверняка, средство, воздействующее на глистов в моих внутренностях, оказывало воздействие на меня. Точнее на мою психику.
Третье. Расположение (экспозиция) дизайн не знаю, как правильно назвать, помещения в которое я вошел, создавало иллюзию глубины и высоты. Ламинатная плитка на полу,  квадраты подвесного потолка, рисунок на стенах и отсутствие масштабирующих  предметов не позволяли вошедшему с улицы правильно сфокусировать взгляд, и казалось, будто попадаешь в огромный зал, а сидящие на табуретах у противоположной стены и за единственным столом люди не масштабировали пространство, а пропорционально сами казались гигантами. Ненормальность увиденного, понимание того, что в этом небольшом домике не может поместиться такой зал, а четвертое измерение дальше досужих вымыслов и гипотез пока не шагнуло, заставили меня основательно проморгаться и настроить глаза на правильное восприятие.
Мужчина и женщина в глубине комнаты обернулись ко мне и засмеялись.
- Проходи, не моргай!- доброжелательно произнёс мужчина,- С приездом.
Ненормальность восприятия теперь продолжалась в другом. Передо мною был мужчина лет тридцати пяти-сорока, по отношению ко мне пацан, но у меня было ощущение, будто передо мною сидит матёрый генералище. Я впал в ступор и пытался расслабиться и хотя бы стать «вольно». Но тело заколодило и единственное, чего я достиг усилием воли, это не дал себе рявкнуть: «Здравия желаю!»
Мужчина поднялся из-за стола.
- Выучи эту фразу, Верочка, и в следующий раз будем шлифовать произношение.
И хлопнув меня по плечу, вышел на улицу.
Когда дверь закрылась, я с облегчением сел на его место и огляделся. На магазин это помещение ну никак не похоже. Посмотрел на Веру.
Что это было? Я бы предположил, что моя непокрытая голова перегрелась на солнце, если бы до этого много лет не служил в Таджикистане. Вот там действительно солнце. С тех пор любой зной для меня детская забава.
- Где вы взяли такую кривую плитку?- спросил я у Веры вместо «Здрасьте!»
Вера откуда то достала стакан воды и поставила передо мною на стол.
- Есть у нас умельцы-дизайнеры,- ответила она и, подождав, когда я выпью воду, забрала пустой стакан.
- Я не ошибся, это магазин?
Вера улыбнулась.
- Не ошиблись. Я Вера. А Вы вероятно приезжий, которого Нина и Коля ожидают уже два года. Игорь?
Я начал успокаиваться, но поглядывал на дверь. Организм опасался возвращения «генералища». Этот тип пока, что волновал меня больше, чем милая открытая и доброжелательная Вера, которая что-то о нас знала. И то, что Николай и Нина ожидали нас все два года и известили об этом односельчан, было интересно, но второстепенно.
Мне стало неловко перед женщиной за своё идиотское поведение.
- Я вам помешал?- и повёл руками на стол и на дверь.
- Нет! Мы как раз закончили. Вася учит меня кыпчакскому языку?
- Какому?- перебил я женщину.
Она доверительно склонилась ко мне через стол.
- Кыпчакский. На нём говорят половцы.
Это стопроцентно был розыгрыш. Половцы вымерли во времена мамонтов. Это я знал точно.
- Чтобы времени много не тратить - сейчас уборочная - он раз в день заходит и учит меня очередной фразе и я повторяю её целый день.
Её лицо было совсем близко и я, не удержавшись, поцеловал её в сочные розовые губы. Она ответила.
Тут же у меня окончательно отлегло, и я пришёл в себя.
- А Василий почему не в поле? Нина мне сказала, что сейчас каждая пара рук на вес золота.
- Верно. Но он приезжал срочно вспахать ваш огород.
Ещё одна проблема исчезла. Хорошо, что я не успел покачать свои права.
- А что за срочность? Всё равно сажать что-то уже поздно. Или рано?
- Ну, во-первых, что бы земля знала, что у неё появился хозяин.
Вера снова потянулась ко мне через стол, и мы слились в долгом поцелуе. Какие же нежные у неё губы…Что то невероятное. И пахнут малиной.
- Во-вторых, уже лет пятнадцать, как участок не распахивали. Там травы переплелись вот так,- она сплела пальцы крепких красивых рук, изображая, как переплелись корни трав, - целина. И некоторые корни уходят на глубину двадцать метров.
- Да ладно,- не поверил я.
- Честно! Найдёте время, с женой, разобьёте землю, соберёте корни, а через месяц Вася ещё раз вспашет. И тогда опять повыбираете корни.
Я представил объём работы и покачал головой.
- А как же вы хотели? Земля требует ухода. И лучшее удобрение для неё человеческий пот.
- И что я должен Василию?- нет, это имя я всё ещё произносил с напряжением, - сколько стоит вспашка?
- У нас ничто ничего не стоит. Василию понадобится помощь, ты ему поможешь.
- Ну, хоть бутылку поставить?
Вера прижала палец к моим губам.
- Забудь! У нас в деревне сухой закон. Тоня, даже лекарства на спирту не выписывает.
- Табу?- полушутя констатировал я, а сам вспомнил нежную привлекательную медсестру.
- Табу!- полусерьёзно подтвердила Вера, задумчиво глядя мне в глаза.
Лишь когда мы закончили и оделись, я вспомнил о незапертой двери и о том, что в любой момент сюда, кто ни будь, мог войти. Например, Василий.
Потом мы прямо из комнаты спустились с Верой в длинный холодный подвал, где я набрал сумку картошки, свежих помидор, огурцов, капусты, редиса, салата.
- Много не набирай,- посоветовала Вере,- придёшь за свежим. Соль возьми. Масла баночку. Сахар. Вон, клубники возьми.
- Как же мне расплачиваться, Вера, если у вас ничто ничего не стоит?
- Не «у вас», Игорь, а «у нас», - поправила меня Вера,- Работой, Игорь. Сейчас работой. А когда соберёшь урожай на своём огороде, принесёшь и сдашь в общину. Так все у нас и живут. Один для всех, и все для одного.
Тогда то я в первый раз и задумался. Здесь Кампанелла отдыхает. Смогу ли я быть полезным для этого Города Солнца. Смогу ли быть достойным я таких отношений?
Я вспомнил, как Юля подхватила свисающие пластиковые полосы и пошла за мотоциклом. Она сможет. А это уже половина нашего с ней успеха.
Я направился к двери, но обернулся.
- А какую фразу на половецком ты сейчас учишь?
Вера, не задумываясь, произнесла, длинную певучую фразу без единого знакомого мне слова. Всё-таки по свету я поездил, языков всяких поднахватался, а тут даже трудно сказать на что похоже. Где-то сходно казаки донские гутарют. Да, точно. Хотя слов знакомых не угадываю.
- И что это обозначает?
- Это отрывок из песни. «У тени есть дерево, у чистоты вода, а у тебя есть я».
- А в чём смысл?
- А смысл в том, что у меня есть ты.
Поскольку участок под наш будущий дом был рядом, я прошёл вверх по пустынной дороге к сельскому Дому Культуры, прочитал на стенде между колонн объявления: «Сегодня в 22.00. сбор, членов секции единоборств» и «Собрание свидетелей ЕД состоится в 24.00.». Первое объявление меня порадовало. Я был поклонником мордобоя и единственное, что настораживало это то, что если на секцию здесь ходят только подростки и дети, я там буду лишним. Второе объявление, вероятно, касалось сектантов. Точно. Ни привычной церкви, ни мечети я в деревне не увидел. А народ без опиума жить не может. Тем более что «сухой закон». «Собрание», «свидетели»…Секта! Что есть «ЕД»? Не знаю. Разберёмся.
Перейдя дорогу, я поставил сумки в траве и пошёл смотреть свою территорию. 
 Над гектаром распаханной земли, полого уходящей вниз, находился ровный поросший травой выделенный колышками участок. Этот участок примыкал к забору усадьбы моих будущих соседей. Калитка от усадьбы выходила на мою территорию. Оно и понятно, если здесь никто не живёт, то калитку лучше делать сюда. Прямо к дороге, клубу и магазину. Но теперь мне нужно будет «иметь разговор» с соседями по поводу их калитки. Не ко мне же во двор они будут выходить? Правота, несомненно, за мной, но начинать соседство с конфликта… Я вспомнил, как удачно и не по ожидаемому мною сценарию разрешилось с распашкой огорода. И это как-то сложится.
Вечером Юля приготовила ужин, и мы не стали уходить в свою роскошную комнату, и устроились на кухне.
Зной сменился вечерним теплом. Длинные тени успокаивали землю. Я вспомнил половецкое стихотворение и рассказал Юльке о магазине, Вере и кыпчакском языке. Только несколько снизил остроту и накал своих переживаний по поводу встречи с Василием.
- Я ощущаю себя здесь, сексуальным гигантом,- хвастался я перед Юлей,- Три бабы за день окучил и ещё хочется. Сроду такого не было. Наверное, вечером ещё и Нинку завалю.
- С Ниной ты пролетаешь,- охладила мой пыл жена,- Она встретила меня час назад и сказала, что у Николая на работе какие то проблемы, до утра его не будет. В гости мы приглашены на завтрашний вечер.
Тогда я ещё не знал, что проблемы возникли именно в связи с нашим приездом, и такие проблемы, что всё население Октябрьского сутки напролёт занималось их разрешением. Пожалуй, в это время, только мы с Юлей, умиротворённо смотрели на закат, и пили чай с вафлями.
Вся следующая неделя прошла как во сне. «Работа, работа, работа, а всё остальное потом!»  Даже я с моим лошадиным здоровьем потерял счёт дням.
Поднимался в  половине пятого, наскоро перекусывал и в пять меня забирала вахта. В половине одиннадцатого вечера меня привозили обратно. В эти дни я понял, что самое трудное, что  есть в жизни, это крестьянский труд. Ни ночные учения со стрельбами и прыжками, ни многосуточные операции по выявлению и преследованию банд, ничто не могло сравниться по трудности с битвой за урожай.
Участок 1, участок 2, участок…, срочно, немедленно, бегом. Я работал помощником комбайнёра, шофёром, приёмщиком на току. Моя кожа горела, голова напоминала ватную подушку, ноги гудели, спина ныла.
Уборочная техника была отменная. Не всякое хозяйство в стране могло позволить себе такую технику. Палессе, Русланы, Case,  Claas.
 В штабе взмыленные диспетчера. Они принимают сводки, выносят на огромную карту флажки и стрелки, лепят самоклейки с цифрами, разворачивают фланги и направляют всё это войско с поля на поле, с участка на участок. В углу тарахтит компьютер на водяном охлаждении - обыкновенное охлаждение не справляется с жарой. Прогнозы погоды, космоснимки, направление ветра, грозовые фронта.
- Заправщик 2 к Руслану 3! Подъезжай сверху, от седьмого участка. Внизу вдоль балки солончак!
- Звенья 3 и 5. Корректировка плана! Разворачивайтесь к югу на участок 9. Его нужно убрать до дождя. Да, приближается с юго-запада. Да, с грозой и шквалами. Три часа от силы.
-  Бригада 1, дайте срочно два человека на ток.
- Заправочная, насос починили? Молодцы. Пусть ремонтники к электростанции подъедут. Пока всё нормально, но говорят где-то искрит.
Я был там пять минут, но успел оценить умение, согласованность и профессионализм этих людей. Те штабы, в которых я бывал во время военных учений и боевых операций, сильно уступали этому по технической оснащённости, организованности и дисциплине.
Я, наверное, был единственным слабым звеном этого механизма, поэтому уже на седьмой день не выдержав усталости, допустил ошибку.
Я уже достаточно вжился в общий интерес и озабоченность, поэтому сидя за рулём КАМАЗа тревожно поглядывал на собирающиеся в небе тучи. Дождь мог перечеркнуть все усилия.
Вероятно, и по этой причине в конце лесополосы повернул не налево на плохонькую слабо накатанную дорогу, а на хорошо накатанную направо.
Прибавил скорость и помчался к другой лесополосе в километре, косо уходящей вправо от меня. И тут на меня нахлынуло. Маленькое зёрнышко возникшей тревоги, которое я начал срочно анализировать (звук двигателя - нормально, дорога впереди - нормально, небо пасмурное, но нормально) быстро переросло в необъяснимый страх и пока я останавливал машину, в панику. Я выскочил из кабины и побежал прочь, ожидая толи взрыва, толи удара молнии. Потом я начал метаться по полю люцерны, будто заяц, преследуемый собаками. Когда я увидел людей бегущих ко мне, то подумал, что меня разорвёт от ужаса. И вдруг всё прекратилось. Страх исчез. Я надрывно дышал и дрожал всем телом, когда ко мне подбежали двое мужчин. Они затолкнули меня в, подъехавший прямо по многолетнику, «бобик» и, подпрыгивая и рыча, помчались к моему КАМАЗу. Здесь один из них на ходу выпрыгнул из «Бобика» заскочил в КАМАЗ и, не разворачиваясь, на задней скорости помчался обратно. Мы ехали за ним в облаке пыли и, сидящий рядом с водителем бородатый мужчина, кричал в микрофон:
- Мы выезжаем из зоны! До включения защиты пять, четыре, три, два, один…Включай! Мы успели! Уложились в двадцать девять секунд! Радиальная зачистка отменяется! Наблюдатели из секторов доложите!
- Сектор 1. Чисто.
- Сектор 2. Чисто.
- Сектор 3. Частичное проникновение. Разбита стая скворцов. Три особи внутри периметра.
- Сектор 4. Чисто.
- Сектор 5. Проникновение жесткокрылых. С полсотни особей отряда Перепончатокрылых подотряда Жалящих и отряда Двукрылых.
- Как они успели?
- Сильный порыв ветра с юго-запада. Оттуда, похоже, идёт гроза.
- Объявляю карантин на птичьих паразитов,  подотряда Жалящих и отряда Двукрылых и их паразитов. Санитарная группа на выезд! Продолжаем по секторам!
- Сектор 6. Чисто.
- Сектор 7. Чисто.
Когда доклады закончились, из динамика прозвучал знакомый мне голос:
- Как Игорь?
Бородач обернулся, осмотрел моё лицо, заглянул мне в глаза.
- В шоке. Везём в медпункт.
И протянул мне носовой платок.
Я обнаружил, что по моему лицу стекает кровь. Потом нащупал ссадину на голове и придавил платком. Ударился, когда меня затаскивали в кабину или во время скачки по ухабам. И хоть бы одна мысль в голове.
В медпункт меня завели под руки. Усадили.
- Тоня!- крикнул бородач,- прими пациента. Попал в Защитную зону. Шок, ушиб головы. Я помчал!
И, наклонившись ко мне:
- Игорёк, давай быстренько в норму и в помощь санитарам.
Дверь за ним закрылась и одновременно открылась дверь с надписью «Операционная».
Выбежала Тоня с марлевой маской на лице и хирургических резиновых перчатках. На зелёном халате в области живота пятна крови.
Она оттянула мне веки, сняла перчатки, потрогала пульс.
- Игорёк, ты меня слышишь?
- Всё нормально, Тонь,- вяло промычал я. Язык во рту как колода.
Тоня осмотрела голову.
- Видишь предметы ясно?
Я кивнул.
- Тошнит?
Я помотал головой.
Тоня вкатила мне в левое плечо укол.
-Держи ватку. Через десять минут вернусь.
На улице загремела гроза. Я с досадой покривился. Пропадёт хлебушек.
Вскоре мне полегчало, и я попробовал думать над тем, что случилось. Ничего не придумал.
Дверь операционной открылась и оттуда, поддерживаемый под руку доктором, тяжело вышел Петр (Мы с ним работали на току) правая кисть его была перебинтована и подвешена через шейную повязку.
Доктор глянул на меня, кивнул.
- Тоня,- крикнул он в операционную,- Я Петю домой отведу! Приберёшься, обработай Игорю голову!
Когда доктор возвратился, я уже сидел перебинтованный и ухоженный с Тоней на коленях.
- Как же тебя занесло в Зону? – спросил он, отряхивая мокрый плащ,- Тоня сделай нам крепкого чаю с сахаром.
- Не понимаю о чём речь,- честно признался я.
- Защитная зона,- объяснил он, усаживаясь на свободный стул, - Проходит по периметру нашего хозяйства. Вышки видел?
Так вот оно, что за вышки такие.
-Я думал это мобильная связь и удивляюсь тому, что мобильники не принимают.
- У нас мобильная связь не работает. Запрет.
- Чей запрет?
Доктор внимательно заглянул мне в глаза.
- Коллективный запрет. Жители деревни посоветовались и отказались от услуг мобильной связи.
- Из каких соображений?
- Ну, скажем, экологических. И в большом смысле.
- «Большом?»
- Дециметровый диапазон мобильной связи вреден для здоровья - это само собой. А вот сама мобильная связь, так сказать, первоначально создана для контроля граждан и их разговоров. Ты же это сам знаешь.
- А ваши…наши вышки?
- А наши вышки излучают в широком, так сказать диапазоне, волны страха.
Я был потрясён.
- Для чего?
- Для защиты, так сказать, границ. Да, ты же пограничник, должен понимать.
- Я впервые слышу об этих волнах. Это фантастика.
- Это фантастика лишь потому, что об этом не рассказывают, так сказать, по телевизору.
- Да, если бы такие волны были…
- Если бы таких волн не было, Игорёк,- тронула меня коленом из под халата Тоня,- ты бы сейчас не здесь сидел, а доезжал на КАМАЗе до Заречного. 
Она поставила две чашки с чаем.
- Ты что не будешь?- поинтересовался доктор.
- Я у вас отхлебну,- улыбнулась медсестра, снова усаживаясь мне на колени.
- Игорь, со временем ты всё узнаешь сам. Тебе ещё придётся ремонтировать эти вышки, дежурить в секторах.
Он отхлебнул чаю.
-Сейчас скажу главное. Деревня окружена Зоной Страха. Всякое живое существо естественно отгоняется от наших границ. Люди, звери, птицы, насекомые…Все бегут, так сказать, прочь, сломя голову и не понимая причин. Неделю тому сектор три был отключен для того, чтобы твой таксист проехал с тобой и Юлей,- он мечтательно улыбнулся и произнёс, смакуя,- да, Юлей, и выехал обратно. За эти несколько минут к нам в деревню въехал заплутавший дальнобойщик на своей фуре, двое подростков из соседнего села на мотоцикле. Для вашего и их сопровождения восемь раз открывались те или иные сектора общим временем на восемь минут. Мы после этого сутки вылавливали аистов, воробьёв, синиц, мухоловок, мышей, крота, ос, пчёл, мух, жигалок, слепней и прочих тварей. Кого не смогли выгнать или поймать тех убили.
- А дальнобойщика и подростков?
- Ну, Игорь,- возмутился доктор,- с людьми сейчас проще всего. Пропустили через деревню насквозь и закрыли сектора. Вот в прежние времена, когда Защиты не было…Особенно во время войны…То беженцы, то немцы, то русские…Все вооружены, все на тебя имеют право.
Он развёл руками.
- Так сказать, и убивать приходилось.
- Во время какой войны?- совершенно запутался я.
Доктор смутился, а Тоня поцеловала меня в голову.
- Об этом  в другой раз. Думаю тебе пора связаться с санитарами и выгнать тех скворцов и мух, которых ты напустил в деревню. Они очень вредны для нас.

Завернувшись в плащ и накрывшись капюшоном, я прыгал через потоки пузырящейся воды и пытался понять: то, что происходит со мной и вокруг меня это смешно или страшно?
Специальная бригада занята ловлей троих скворцов и пятидесяти мух. Звучит. И я туда же. После, того как десять лет командовал специальным подразделением из сорока пяти головорезов. Только ловили мы не мух, а бандитов и наркокурьеров. Судьба не лишена иронии!
Над головой блеснуло, и сразу раздался грохот, будто гаубичный снаряд разорвался. Я обнаружил себя распластавшимся в грязи, прикрывающим голову руками. Рефлексы не спрячешь. Поднялся, оглянулся по сторонам. Никто не видел? Протёр от грязи лицо. Вечером будет, что рассказать жене. Впрочем, уже неделя, как я ей ничего не рассказываю и сам не знаю, чем она занята целыми днями – падаю от усталости. Уборочная! Может, сегодня раньше домой вернусь. После победы над мухами. Победитель мух! Стоп! Я стоял посреди дороги и смотрел, как вода и ветер срывают с деревьев листья и швыряют в бурлящие чёрные потоки. «Победитель мух!» - «Повелитель мух!» Одно из имён сатаны.
Это созвучие и сама мысль мне страшно не понравились. Секта. Сатанисты! ЕД- естество дьявола? Единоначалие демонов? Свидетели ЕД! Неужели?
Я никогда не был сильно верующим. Был крещён в детстве, носил крестик из суеверного страха, как амулет. (Когда каждый день идёшь на пули и ножи, будешь суеверным!) Немного читал Библию - «Витал Дух Божий над водами…», немного читал антирелигиозные советские опусы - «И чего он там витал?» и псевдорелигиозные книжонки, вроде Дена Брауна – «альбинос поднял над головой распятие…» В церковь не ходил, но и сектантов назойливых сторонился. О сатанистах я только по телевизору слышал. «В ночь с 30 апреля на 1 мая…»
Что мы имеем? «Собрание свидетелей ЕД». Сексуальные оргии. Отсутствие церкви в деревне. Неприятие алкоголя. Нет! Это я уже в одну кучу валю, что попало. При чём здесь сухой закон? А запрет на мобильные телефоны? А лучи страха? Ох, Игорь, Игорь, не лучше ли было остаться и умереть героем-пограничником на боевом посту?
Я тряхнул головой. Нет, не лучше! Всё ЭТО мои домыслы. А ТАМ убили бы реально. И Юльку за одно убили бы. Хватит ерунду думать! Пора мух ловить! «Сударь, Вас ждут великие свершения!»
Эх, если бы я знал, что ждёт меня дальше, энтузиазма у меня бы поубавилось.
Гремя сапогами о деревянный порог и оставляя грязные следы, я вошёл в здание правления. Свет в коридоре не горел и в темноте я едва не сбил с ног Нину.
- Давай плащ,- не здороваясь, сказала она,- тебя давно ждут.
Я откинул с головы капюшон и посмотрел на женщину. На её глазах были солнцезащитные зеркальные очки. В этой то темени. Лицо чужое. Тон обращения холодный.
- Нина, почему ты в очках?
- Не сейчас. Позже всё объясню. Снимай плащ. Тебя ждут.
Отвернулась и пошла в глубь по коридору. Я не знал, как поступить и пошёл следом. Возле узкой лестницы на чердак она остановилась и обернулась ко мне. Но лицо на меня не подняла. Поверх её очков я видел, что глаза её смотрят мне в грудь. - Выслушай очень внимательно меня и запомни всё, что я скажу.
Она избегала называть меня по имени. Мой грязный плащ она держала перед собой, тем самым подчёркивая дистанцию.
- Наверху сидят люди. Разговаривать при них нельзя. Смотреть на них нельзя. Запомнил? Потом…,-Нина перевела дух,- на твоём столе будут специальные коробки для насекомых и птиц, и специальные сачки для их ловли. Запомни, ты не должен их поранить или убить. Упаси тебя Бог!
Это «Упаси тебя Бог!» разом освободило меня от давившего груза с названием «Сатанизм». Будто центнер с плеч сбросил.
Я попытался коснуться её плеча. Она отстранилась.
- Повтори!
- Не говорить, не смотреть, мух не убивать…
- Главное, не убивать!- настойчиво повторила Нина.
- «Не убий!»,- попытался я шутить, но лицо Нины оставалось каменным.
- Поверь, позже всё, абсолютно всё, прояснится, но сейчас должно быть так. Слушай дальше. Перед тобой будет оранжевый круг, на который будут садиться птицы и насекомые. Три птицы и двадцать одно насекомое…
- Было же пятьдесят…
- Двадцать одно! Пчёлы погибли под дождём. Остались мухи.
- Три и двадцать один,- повторил я.
- Ты немедленно будешь брать их сачком (но не руками!) и помещать в коробочки. По одному в каждую коробочку. В большие - птиц, в маленькие – мух! Соберись с духом. Тебе может стать плохо - не поддавайся! Терпи и делай! Только ты можешь это сделать! Теперь, отбрось сомнения, молча и за мной!
По скрипучим ступеням без перил я поднялся следом за женщиной на чердак. Здесь тоже было сумеречно, но куда светлее чем внизу из-за четырёх окон в чердачной пристройке напоминающей то ли большую голубятню, то ли каланчу.
Справа узким кругом неподвижно сидели пятеро незнакомых мне людей. Три мужчины и две женщины. Проходя мимо них к столу с оранжевым кругом, сачками и коробочками, я мельком глянул на них и ко мне вернулся мой страх перед религиозными фанатиками. У всех пятерых были белые как мел не живые лица, зрачки тех кого я рассмотрел, были узкими, по размерам не больше типографских точек, на табурете в центре круга лежал стеклянный прозрачный шар диаметром сантиметров десять. Дальше я ничего рассмотреть не успел, потому, что Нина дёрнула меня за рукав, повела к столу и усадила на стул с высокой спинкой спиной к сидящим людям. Сидеть к ним спиной мне сильно не хотелось. Не комфортно. Но передвинуть стул Нина не позволила. Пока я осматривал и считал коробочки (пятьдесят три), Нина открыла окна, и в помещение ворвался сырой шумный ветер. Дождь прекращался. В облаках появились просветы. Я слышал, как Нина, скрипя половицами, спустилась с чердака.
Видел бы меня сейчас подполковник Митяев или кто-нибудь из моих головорезов. Все они уважали меня и где-то даже побаивались, и наблюдать меня в такой специфической компании за ловлей мух (и с какой стати мухи будут лететь на этот круг?) им было бы интересно. Товарищ майор тронулись умом.
Вскоре мне показалось, будто я сплю и вижу сон, в котором я сидел и видел сон. На оранжевом круге неподвижно блестел мокрой иссиня чёрной спиной скворец. Я смотрел на него и ожидал, когда он исчезнет или, как водится во сне, превратится во что ни будь другое. Но скворец, тяжело дыша через приоткрытый клюв, продолжал сидеть на оранжевом круге. И тут я спохватился. Сначала, потянулся было рукой, но, вспомнив строгие наставления Нины, взял сачок и накрыл птицу.  Затянул снизу отверстие, перенёс к открытой клетке, снова открыл сачок. Рукой через сетку подтолкнул послушного, будто ручного, пернатого в клетку и закрыл решётку клетки. Есть! И тут же увидел перед собой второго скворца. Повторил процедуру. С третьего раза, видимо окончательно проснувшись, я заметил, как птица влетела в окно и, облетев комнату, села в круг. Потом начались мухи. Между их прилётами проходило значительно больше времени, чем между прилётами птиц. Я сосредоточенно одна за одной накрывал их сачками препровождал в коробочки и про себя повторял. Один! Иды сюда! Два! Иды сюда! Три!..
На улице совсем посветлело, скворцы бились в клетках, мухи жужжали в коробках, а я терпеливо повторял: «Восемнадцать! Какая ты длинноногая! Девятнадцать! У, толстуха! Двадцать! Красавица! Очко!»
Последнее насекомое я закрыл в коробке, и тут же меня напугало движение за спиной. Опрокинув стул и обернувшись в прыжке, я оказался у открытого окна. Меня встретил дружный хохот. Я ожидал, что вот-вот прозвучит весёлое: «Улыбнитесь! Вас снимают!» Люди, сидевшие вокруг шара, поднимались, стряхивали оцепенение и улыбались. Точно разыграли!!! Ну, черти!
- Молодец, Игорь!- похлопал меня по плечу рыжеволосый парень. Лицо его на глазах приобретало румяность (нет, не розыгрыш!),- Кроме тебя этого сделать не смог бы никто в деревне!
- Да особой ловкости и не понадобилось!- нервно ответил я.
- Ошибаешься!
Снизу поднялась Нина. Она была без дурацких солнцезащитных очков, радостно улыбалась и влюблено смотрела мне в глаза. Другие две женщины, тоже подошли и не менее влюблено улыбались мне.
- Ошибаешься, Игорь, - продолжил рыжий,- кстати, я – Саша, он - твой тёзка, а он - Миша. Это Рима и Зоя. Не пытайся запомнить имена, всех всё равно не запомнишь. После свидетельства Духа ты будешь знать не только имена каждого жителя деревни, но и полную биографию и кто сколько раз за ночь встаёт в туалет.
Саша излучал веселье и доброжелательность.
- Девочки, потом налюбуетесь и поблагодарите героя, сейчас сделайте нам крепкого чаю. А мы поговорим.
Миша и Игорь, не берусь их описывать, чтобы не утонуть в описаниях тысячи человек, аккуратно складывали коробки с зоопарком в хозяйственную сумку.
- Спрашивай, Игорь, спрашивай. Но на простые ответы не рассчитывай.
- Мне не примерещилось? Мухи действительно сюда прилетели? Может они дрессированные и прикормленные на этом столе?
- Это мухи, которые прорвались через периметр за то время, пока мы вывозили тебя. Ты, кстати, почему не отвечал, когда тебе по радио обращались?
- Не слышал!
- Нужно проверить связь!
Миша и Игорь укладывали инструмент для ловли пернатых в ящики стеллажа. Похоже эта комната специального назначения всегда готова к приёму гостей.
- Внутри периметра строго ограничено количество живности. Есть у нас большая пасека для опыления садов и теплиц, но наши пчёлки исключительно здоровые и позитивные. Пчёлы с той стороны представляют для них опасность.
- А скворцы? Они ведь вредителей уничтожают.
- У нас давно нет вредителей. Кроме того, пернатые несут в себе и на себе вирусов, клещей, блох - зачем они нам?
- Получается ваше…наше Октябрьское - заповедник? Заповедник, в который не пускают животных. Он официальный?
- Это уже несколько вопросов. Давай по порядку. Заповедник духа. Вижу, не понимаешь.
 Единый Дух.
- Не понимаю,- пробурчал я, чувствуя, что мысль про секту снова принимает реальные формы.
- Каждый из нас носитель духа! Согласен?
- Не очень. Что за дух?
- Твой внутренний мир, знания, память, переживания…
- Согласен.
- У тебя и у Юли есть общее пространство знаний, переживаний?
- Да.
- Вот это и есть Единый Дух. Только сейчас у тебя с Юлей общих ощущений всего ничего, а после Свидетельства вы станете одним целым.
- Не уверен, что этого хочу,- буркнул я,- У меня много такого, чем делиться не хочется. Даже с женой.
Саша искренне рассмеялся. Он смеялся и смотрел на меня, как на ребёнка, который сказал что хочет всю жизнь провести в детском саду. Я не нашёл в себе сил обидеться.

 -Был здесь давным-давно хлыстовской корабль…Ты знаешь, чем занимаются хлысты?
- Это секта? Ничего не знаю. Вроде, Григорий Распутин был хлыстом.
- Хлысты ищут именно то состояние Единого Духа, когда твои и мои переживания, твои и мои знания становятся общими. Далеко не все находят тот золотой ключик к Единению. На нашем Корабле его нашли. Повезло, Дух смилостивился или наши основатели гении? Не знаю. Сейчас от древних хлыстовских ритуалов у нас ничего не осталось. Остался только результат тех радений – умение легко и мгновенно объединяться духом. И каждый из нас, Игорь, озабочен чистотой, глубиной и силой этого Духа. И, как ты сам понимаешь, в нашем пространстве духа нам не нужны примитивные животные и формы. Жадность, невежество, жестокость, насилие - всё это мы держим по ту сторону периметра. Вопросы?
- Да, какие тут вопросы? Чем я хорош для ловли мух?
Сергей снова улыбнулся.
- Вот ты, Игорь, сейчас загляни в себя и запомни, что ты думаешь и как ты воспринимаешь это событие. А после того, как я тебе объясню, сравни. И увидишь, что сложное не так уж и сложно. Ты с нами пока не разу не входил в Дух, значит, так сразу не войдёшь. Остальные жители деревни, стоит встретиться взглядом, автоматически попадают Туда. Ты тоже нам уже не чужой. Особенно некоторым нашим женщинам. Собственно, через них мы тебя ведём.
 - Оттуда мы отыскали и захватили Дух птиц и насекомых, привели их сюда, но находясь Там мы не можем взять этих зверей и посадить в клетки. Единение с духом этих существ несколько поверхностное. Мы избегаем глубокого контакта с несовершенными формами. Поэтому, можем только заставить их сесть на оранжевый круг, и удерживать их там пока  не накроет сачком.
В какой-то момент я думал, что ты не удержишься и свалишься к нам в Дух. Для тебя это было бы мгновенным разрешением твоих сомнений, а для деревни…
Он развёл руками.
Я не поспевал мыслями за Сашиной речью, поэтому реагировал поверхностно:
- И что тогда?
- Тогда пришлось бы вводить особое положение. Собирать всё население на центральной площади, и радиальными потоками страха выгонять всё живое за периметр. На это ушёл бы целый трудодень. А погода, сам видишь, какая, торопиться нужно с уборочной. А так ты справился за два часа.
- А Нина…- попытался я сформулировать свои сомнения.
- А Нина когда-то была с тобой в Едином Духе! Сексом занимались? Оргазм вместе испытывали? Значит, у вас общее пространство уже есть. Она для тебя - прямой путь в наш Единый Дух.  Ей бедняжке пришлось от тебя всячески отгораживаться и выйти прочь во время работы.
Мы помолчали.  Я естественно не поверил ни единому его слову. Правда, действие загадочных лучей страха я испытал на своей шкуре. Мушонки вон действительно, сидят в коробчонках. Но что из этого следует?
- А что с зоопарком будете делать? Уничтожите?
- Нет, зачем без нужды душегубствовать. Вывезем при случае за периметр. Отдельное тебе спасибо за то, что послушал Нину и ни кого не убил.
- Что так серьёзно?
Сергей вынул из сумки гудящую коробочку и поднял перед лицом.
- Побываешь в Духе - поймёшь. Мы все пережили бы смерть этой жигалки как собственную. Это очень серьёзное загрязнение нашего, как ты красиво сказал, Заповедника Духа. Шаг назад. Задержка на пути. А мы очень торопимся.
- Скажи, Сергей, а всё это…то, что вы делаете законно? С точки зрения государства, в котором мы живём, церкви...
- Игорь, это большая отдельная тема. Всё узнаешь, ничего не скрою от тебя. Но пока скажу коротко - не законно. Знаешь сколько таких групп как наша государство уничтожило в зародыше? Мы существуем так долго лишь потому, что мы не видимы. Пойдём- ка по домам. Уже одиннадцать.
- Подожди, Саша,- у меня наконец-то заработали мозги,- Но ведь в деревне сотни человек народу, неужели никто не сообщил куда следует. Разве населения не найдётся один не довольный?
- Снова ошибаешься, Игорёк. Сейчас в деревне населения только трое. Мы, ты и твоя жена.
 
Юля была уже дома. Я просто горел желанием рассказать ей о сегодняшнем дне. Меня просто подбрасывало. Горячка и впечатления последних часов, желание осмыслить и обсудить пережитое и услышанное переполняли меня. Поэтому я сразу не заметил, в каком состоянии моя жена. Я отодвинул в сторону рис с овощами, и целый час пересказывал ей о своих грехах и подвигах. Когда я наконец закончил, взял ложку и пододвинул остывший ужин, заговорила Юля.
- У меня тоже было весело. Днём осматривали сухой колодец там, на северной окраине внизу. Витя и Лена мои помощники и я. Обошла колодец с лозой, глубину промеряла лотом. Карты изогипс сопоставила. Должна вода быть! Вокруг колодца жила пульсирует, а внутри сухо. Похоже на кольматаж. Спустили меня вниз. Колодец четырнадцать метров глубиной кольцами бетонными сложен. На дне грязь, сероводородом попахивает. Я пока толклась, прутьями шевелила, стенки скребла, кольцо надо мною двигаться начало.
Я едва не подавился.
- Господи, солнышко, да ты что?!!
- Плывун,- спокойно продолжала моя жена,- Я закричала. Ребята наверху потащили.. Едва успели. Пятку вот зацепило.
Юля выставила мне на показ перебинтованную ногу.
- Боже, боже!- пробормотал я, осознавая, что едва не потерял самого дорого мне человека.
- Перелом?
- Нет, обошлось. Сильно сжало, но кости целы. К счастью кольцо перестало двигаться, придавив мою пятку.
- Боже, боже!- продолжал шептать я, - а я тут со своей ерундой болтаю. Я прижал к себе Юлькину голову и начал целовать, но она высвободилась.
- Игорь, это не всё!- перебила меня Юля,- Вот, что я достала со дна колодца.
  Она подняла за ремешок,  откуда-то, из-под стола покрытый плесенью кожаный туго набитый офицерский планшет, положила на стол и расстегнула. Из планшета на стол посыпались золотые червонцы.
«Один червонец» прочитал я на реверсе. Ниже на фоне восходящего солнца крестьянин отводил за спину правую руку, изготовившись для броска (вероятно, посевных семян). Слева внизу боком надпись: 1975. Я перевернул и прочитал на ребре: «Золотник 78,24 доли чистого золота».
- И сколько здесь?- неожиданно осипшим голосом спросил я Юлю.
- Ровно 120 монет.
- Семьдесят пятый год. Не знал, что в СССР выпускались золотые монеты.
- Я тоже не знала.
- Увесистые…Интересно, сколько это стоит?
- Если умело продать, то много. На квартиру в городе хватит.
Мы молча перебирали сокровища. Я понимал, что сейчас после недели недосыпания правильного решения не приму. Нужно ложиться спать.
- Куда их девать? У нас даже замков на дверях нет.
- Не знаю,- Юля выглядела очень усталой,- закапывать не хочу. Положим под кровать, кто там рыться будет?
Но забраться в постель мы не успели. В дверь постучали, и вошёл Николай.
- Два часа ночи, а у вас свет горит, - басил он, целуя Юлю и усаживаясь за стол,- Юленька, чаю можно?
Я мысленно похвалил Юльку за то, что убрала планшет со стола.
- Игорёк,- обернулся ко мне Николай,- у нас, как говорят в проамериканских кругах, форс мажор. Петя вчера повредил руку, а ребята сами не смогут трансмиссию на «Гомеле» поставить. Ты и голова (в технике понимаешь) и дополнительная пара рук.
- Конечно!- согласился я,- Когда?
- Прямо сейчас! Я попью чаю и отвезу тебя. Через час протряхнет немного, и мы снова технику на поля выведем. Так…А утром, ну это когда рассветёт, помоги парням в сложном и деликатном деле. Наш газопровод проходит близко от кладбища, нас уже замучили инспектора предписаниями.
- Газопровод перенести или кладбище?- пошутил я.
- Кладбище, Игорёк. Решили перенести пять крайних могил.
Вот и шути после этого. Ну, чему можно удивляться? Если я вчера мух ловил, под руководством сектантов…как их…забыл…хлыстуны? Вообще уже от усталости башка не варит…Юлька из колодца, как из пирамиды египетской еле ноги унесла, и три кило золота утащила…
Мысль о пирамиде трансформировалась в мысль о ловушках и западнях, и этот сухой колодец показался мне зловещей игрой тёмных сил.
- А скажи мне, Коля,- отвлёк я товарища от чаепития и поглаживания Юлиной спины,- как давно установили периметр вокруг деревни?
Коля удивлённо посмотрел на меня. Дескать, о чём ты братец, думаешь?
- С лучами мы познакомились в начале шестидесятых…Да, точно, мы от Царицы полей поросят диких отгоняли и косуль. Так…А, мы их гиперболоидами в шутку называли! Гиперпболоидами инженера Гарина. На себе испытывали. Силу воли проверяли. Вот смеху было. И интересно было, кто, сколько и какое напряжение может вытерпеть. Самым успешным был Василий. Знаешь Васю? Веры продавщицы муж. (У меня при одном воспоминании о «генералище» шерсть на затылке встала дыбом). Он так хорошо наловчился сопротивляться лучам страха, что может ходить свободно через закрытые сектора. Но самое интересное в том, что само его тело настолько пропиталось запахом страха, что в его присутствии люди не могут находиться больше пяти минут. Да, он и сам, зная это, выходит, чтобы люди не уходили. На собрания ходит только через раз. Одна Вера может неограниченно долго терпеть его.
- Потом, мы  вдоль дорог сектора оборудовали. Тогда, помнится, цыгане по нашим местам бродить начали. Им здесь рай был - у нас ни одного замка на всю деревню. Всё на щеколдах и крюках. А вот, полностью периметр закрыли в семидесятом. Точно, у нас тогда председателем колхоза был…была Рима. Точно. Ей тогда орден Трудового красного знамени вручили. От нас областное начальство и перениматели передового опыта не вылезали. А вот когда мы периметр замкнули, паломничество прекратилось. Доезжают до начала полосы и стоп…У того понос, тому срочно домой нужно, того в Москву вызывают. Смешно было смотреть. Люди или не осознают свой страх или стесняются его и под любым предлогом возвращаются. А потом условный рефлекс выработался, и вообще к нам ездить перестали.
- Когда посторонние перестали шастать, Пространство очистилось, и мы основательно эволюционировали.
Я хотел спросить, куда эволюционировать, или во что, но спросил другое:
- И с тех пор никому не приходит в голову с проверкой явиться? Налоговой, милиции…
- Приходит. Но мы работаем на опережение. Даём проверяющему взятку ещё на его рабочем месте. В районе, в области. Его руководство думает, что он на наших полях загорел, на наших девках триппер поймал и на нашем самогоне белую горячку заработал, а он на берегу моря за наш счёт отдохнул недельку, написанный нами отчёт подписал и у нас не был.
 Я недоверчиво покачал головой. Мысли крутились около планшета с золотом.
- Не понимаю, как столько людей верят в мистический ЕД. И ведь умные люди.
- Эх, Игорёк,  ты никак не можешь понять, что у нас в деревушке ни кто ничему, и не во что не верит. У нас все всё знают. И тебе когда ты будешь знать, не понадобится верить или не верить. Ты вот веришь, тому, что я перед тобой сейчас сижу? Ты ЗНАЕШЬ, что я сижу!
Думать о червонцах и слушать философские сентенции не каждому под силу. Меня охватило раздражение.
- Коля, как я могу верить, если я сегодня видел Риту. Ей от силы тридцать лет. И то, что она была председателем колхоза сорок лет назад и была награждена орденом…Не нужно быть пограничником с моим стажем, чтобы…не поверить.
- Молодец! Уел без единого грубого слова! А я ещё продолжу…Посмотри на меня и попробуй поверить, что я был последним барином в этой деревне (тогда ещё Александровка в честь царя Александра І Освободителя).
Я пожал плечами. Мне не понятен этот разговор. Во что со мною играют? Что от меня хотят? Чтобы я улыбался, пускал слюни и согласно кивал? Или если все вокруг будут говорить со мною о каком то духе, как о реальности, я поверю в него как в реальность? Я давно не тинэйджер и мою картину мира так просто не поколебать.
- Ладно, - поставил чашку на стол, Коля,- хочу предупредить, кладбище находится за периметром. Поэтому, выезд и въезд должны быть организованы и согласованы до секунды. Найдёшь Сергея, он объяснит последовательность работ. Поехали!

Так я увидел пустые гробы. И теперь Юля прижимает к груди мою голову и повторяет:
 - Это и есть нормальная жизнь. Ты просто устал. Когда ты последний раз спал?
- Не помню.
- Нужно поспать. Снова дождь начинается. Работа остановится. Под дождь хорошо спится. Ложись!
За окном зашумело, громыхнуло. Гроза. Я упал на кровать.
Золотом сыпется в бурты пшеничное зерно, половецкие гиганты говорят на кыпчакском, пустые гробы плывут по пузырящимся лужам, Юля целует меня в губы.

Мне показалось, будто звучит сигнал «Тревога», я подскочил и начал метался в поисках горки с автоматами, но тут я увидел глаза Юли.
- Игорь, Игорь! Это я! Успокойся!
Я огляделся и вспомнил где я. Рядом стоял Николай.
- Извини, Игорёк, чрезвычайное происшествие.
Я тряхнул головой.
- Сколько времени?
- Полночь.
Это я поспал пол часа.  И то хорошо.
- Что случилось?
- Молния ударила в вышку и повредила периметр. Полный сбор.
- Что делать?
- Всё население собирается возле клуба. Бригада ремонтников сейчас восстанавливает систему. После этого мы радиально от центра наружу будем выгонять всю живность. Но, пока мы открыты, нужно перекрыть дорогу. Вы вдвоём берите мой мотороллер и  выезжайте на восточную окраину. Вряд ли ночью в такую погоду, кто-то будет ехать, но если будут, ваша задача повернуть их обратно. Как угодно. На западный въезд направлены Сергей и Рима. Возьмите рацию. Я вам скажу, когда починят периметр, и вы приедете к клубу. Будьте внимательны. Юля твоя ножка, как?
- На мотороллере ехать могу.
- Хорошо. Техника под крыльцом, я пошёл.
Это был шанс. Я забрался под кровать и вытащил планшет с золотом.
- Юля, собирай документы!
- Игорь, ты думаешь?..
- Юля, другого случая вынести золото за периметр и уехать у нас не будет.
Облака развеялись, и небо укрылось звёздным ковром. Мы сидели на обочине и считали падающие осколки планет.
- Игорь, тебе ведь всё объяснили. Не сатанисты они. Пускай, сектанты. Но нам, какая разница? Мы что такие шибко уцерковлённые православные христиане? Или нам навязывают, что-то?
- Юля,- перебил я её,- Со временем навяжут. Ты же видишь, что это не нормальные люди. У них нет детей. У них в могилах пустые гробы. У них «Периметр страха». Это не просто секта. Это тоталитарная секта. Сильная и опасная. Эти разговоры, о каком то духе. Точно, что заповедник. И случись, что нас в этом заповеднике никто не защитит. Ты видишь, сюда десятки лет не один государственный чиновник не заезжал. И не заедет. Это мафия.
- Не болтай. «Мафия». А почему тебя государство не защитило, когда ты накрыл караван с дурью. От кого мы сюда удрали, не от государственных ли чиновников?
Я замотал головой.
- Но, Юлька! Эти пустые гробы меня пугают. Мне не понятно, где те, кто умер? Из них сделали мыло? Их съели на собрании  свидетелей ЕД? Что они делают в этом Духе?
Юля прижалась ко мне.
- Пятая звезда упала.
Я поднял голову на Млечный путь. Если уезжать, то сейчас. Есть мотороллер. Есть золото.
- Золото, Юля, золото. Это шанс. Золото, за которым никто не гоняется. Никто не знает, что оно у нас есть. Те ребята Витя и Лена, что вытаскивали тебя из колодца, видели у тебя золото?
- Планшет был у меня на шее, но они были так напуганы, что вряд ли обратили на него внимание. Срочно кинулись за транспортом, потом отправили меня в медпункт.
- Это хорошо! Мы свободны!
- У меня из головы Колины слова не идут,- переменила тему Юля,- о том, что он последний барин.
- А это?  Бред какой-то. Он дурак или мы дураки?
- Послушай, Игорь, а если это правда?
- Что, «правда»?
- Нашли люди способ долго жить. Конечно, об этом кричать они не будут. Может здесь в деревне какая-то  бактерия или какой-то вирус способствует долгожительству. Берегут они эту бактерию от других бактерий и бактериофагов, поэтому такие карантинные меры. Может вода в колодцах целебная? Может излучение из-под земли? Это же хорошо!  Они не стареют.
- Это не возможно!
- Почему!
- Не могут люди двести лет жить!
- Это тебе по телику сказали?
- А дети? Где дети?
- А зачем им дети? Для перенаселения?
- Дети получаются не от «зачем», а от «почему».
- Тогда «почему»: бактерия долгожительства делает их стерильными. Или твоя Тоня всех стерилизует. Ты же слышал, примитивные формы в деревне не нужны.
- Ну, хорошо. Убедила. Всё может быть не так плохо. Они не упыри и не сатанисты. Но ты в этом уверена?
- Я слишком с многими из них трахалась, а значит хорошо их чувствую. Они хорошие люди!
С этим я не мог не согласиться. Сам имел опыт. Но угомониться не мог.
- И ещё! Смотри, мы приехали для них неожиданно?
- Ну, да! – не поняла, к чему я веду, Юля.
- А периметр для нашего такси был открыт!
Юля задумалась.
- Нас ждали! Откуда они могли знать…
- Игорь,- снова перебила меня жена,- Если мы сейчас сбежим, мы никогда не узнаем ответа на все эти вопросы. Мы вернёмся туда, где были много лет. К бандитам, наркоманам, убийцам, ворам, деньгам и золоту.
Она похлопала по, лежащему рядом, тяжёлому планшету.
- А здесь Шамбала. Нам выпал случай попасть в Шамбалу.
- Шамбала,- повторил я задумчиво,- Рерихи искали её в Тибете и не нашли. Мы не искали и нашли. Зачем она нам?
На горизонте появились огни фар.

Я уж думал, что они переедут и меня и лежащий посредине дороги мотороллер, когда они резко и задиристо дали по тормозам.
- Какого х.я?- весело крикнули со стороны пассажира.
Я отошёл от упёршегося в живот бампера.
Из кабины выбрались три мужчины и, пьяно покачиваясь, в развалку подошли ко мне.
- Ребята,- пожаловался я,- упали вот. Жена ногу повредила. Отвезите в районную больницу.
- А на х.я?- перебил меня один из ребят,- Мы вас и тут похороним.
Он был полон энергии и сил. Из-за машины вышел четвёртый с сигаретой в зубах, пошатываясь и пытаясь застегнуть ширинку. Вероятно, он ехал в кузове.
- Шо, уже приехали?
Увидел сидящую на обочине Юльку и обрадовался:
- О, б**дь, тёлка!
- Ты из Октябрького?- спросил один, пока остальные пьяно гыгоча пошли к Юле.
- Да.
Он взял меня крепко и доверительно за локоть и развернул к машине.
- А самогон, б**дь, там у вас, где можно взять?
«Добро пожаловать в реальный мир!» Я вдруг осознал, насколько привык в Заповеднике к трезвым, порядочным и красивым людям. Были ли они хлыстами – долгожителями или свидетелями Единого Духа, это не важно. С ними я тяжело и утомительно трудился на поле сражаясь за каждоё зёрнышко хлеба, непостижимо вылавливал мух и птиц, и чинил поломанную технику, и это было так прекрасно. Я никогда не был так счастлив, как в этой деревне (Октябрьском, Александровке, «деревне упырей», Шамбале). Я действительно больше не хочу держать в руках деньги, оружие и конфискованную дурь. Я не хочу больше пачкать руки об этих ублюдков.
- Ты, бл**ь, оглох, х**ло?
За спиной заржали, и вскрикнула Юля.

- Коля! Коля! Это Игорь! У нас тут инцидент. Есть четверо двухсотых…
- Вы как?- резко перебивает меня Николай.
- Мы в порядке.
- К вам уже едут!
Через две минуты к нам подъезжает на мотороллере Василий. Меня сразу напрягает его присутствие. Но это и хорошо. Мои проблемы сразу отступают на второй план.
- Так! Ледовое побоище! – ворчит «генералище» осматривая, разбросанные на дороге трупы,- Тебе Игорь немного не достаёт дипломатичности. Может, нужно было сначала поговорить с людьми. Спросить кто они, откуда и по каким делам. Убедить их ехать обратно. Нельзя же так остро воспринимать Колькину команду «Не пущать!»
Он поворачивается ко мне лицом. В свете фар он действительно похож на упыря. Доброжелательно улыбающегося упыря.
- Молодец, что без колотых ран и пулевых отверстий. Будет проще. Душил ты их, что ли?
Он ободряюще хлопает меня по плечу.
- Сейчас запускается первая волна. Наблюдатели по секторам обнаружили устремившиеся в деревню полчища из бабочек, сов, летучих мышей и прочей ночной нечисти. Срочно включают защиту.
- А мы?- испуганно вмешивается Юля.
Василий смотрит на неё внимательно и нежно, потом смеётся и прижимает к себе.
- Я, братцы, очень рад, что вы не уехали. Мы сейчас наведём здесь порядок, а потом вернёмся. Но лёгкой жизни вам не обещаю.
- Я научу вас не бояться страха!- произносит он театральным басом, и торопит,- Грузим, Игорь, грузим!
За руки, за ноги мы раскачиваем тела и забрасываем через борт в кузов.
- Юличка, ты подождёшь нас тут или поедешь с нами?- Василий с весёлым одобрением  смотрит, как Юлька качает головой и забирается в кабину.
- Садись Игорь, за руль катафалка и разворачивайся,- и когда мы усаживаемся, командует,- Гони!
Километров через пять мы съезжаем на грунтовую дорогу и катим вдоль лесополосы над оврагами.
- Вася, ты знал, что мы собираемся уехать?- спрашивает Юля. Для меня «уехать» прозвучало как «удрать».
- Естественно, братцы, естественно.
- А про золото знал?
- Какое золото?- удивлённо поднимает брови Василий. И смеётся.
- Дурной тест, правда? Он ни разу не сработал. Это золото возвращается пятнадцатый или двадцатый раз. Но у людей должен быть выбор. Вы сделали выбор, когда вызвали меня по рации.
-  А были и другие тесты?- объезжая лужу, спрашиваю я.
- Естественно. И много тестов.
- Какие?- не унимается Юля.
- Долго перечислять. Ну, например, проверка реакции на негативную информацию.
- И как мы реагировали?
- Правильно реагировали. Вы всегда преобразовывали её в… позитивную. Пусть не правильную, но позитивную. Нам в Духе мрачные пессимисты не нужны. Они представляют для ЕД серьёзную опасность. Это как червяк в яблоке – выбрасывай и бери новое.
- Это ты не знаешь всех наших мыслей и разговоров,- замечает Юля.
- Знаю все!- возражает Василий.
- Откуда?
- Зачем объяснять, на что по вкусу похоже киви? Нужно просто попробовать киви. Скоро всё поймёте.
- Скажи, Василий, это правда, что всем вам сотни лет?- задаю я дурацкий вопрос. После того как я только что убил четверых людей, любые дурацкие вопросы можно задавать и любым ответам верить.
- Конечно, нет!- весело отвечает Василий. Я не разделяю его веселья. Толи после укоров моей совести, толи из-за ауры страха, которую он излучает. Как Юлька это терпит?
- Только первым семи жителям деревни больше двухсот лет. Собственно, это именно они нашли Пространство Духа. Остальных вводили в Пространство позже, по мере накопления Духа. Сначала раз в двадцать- двадцать пять лет. Потом чаще. Сейчас ежегодно мы вводим новую пару. А через годик, думаю, сможем приглашать по две пары в год. Хороших людей много на свете. Выезжай на асфальт и налево! Погнали! Уведём след от деревни. Перед посадкой съезжай на право.
Мы снова съезжаем на грунтовку.
- Медленнее!- командует Василий,- Стой. Выходим.
Василий помогает выйти Юле. Потом забирается в кузов, выбрасывает одно из четырёх тел и выпрыгивает следом.
- В кабину его!
Мы неловко заталкиваем тело парня в кабину. Василий забирается тоже в кабину и чем-то занимается в темноте (мне показалось, протирает наши отпечатки), потом машина трогается и едет к оврагу. Василий переключает скорость и в последний момент выпрыгивает из разогнавшейся машины.
Подбегаю к нему и помогаю подняться. Мы заглядываем в овраг. Машина лежит вверх колёсами.
- Всё пошли домой!- Василий смотрит на небо и командует,- строго по Млечному Пути! Юля, запрыгивай.
Юля с видимым удовольствием запрыгивает ему за спину.
- Эк!- крякает Василий, - Говорил тебе оставаться на дороге и нас ожидать.
- Скажи, Росинант, а какие ещё тесты мы прошли?- резвится на его закорках Юлька.
- Тест на усталость!- отвечает Василий.
- Это как?
- Человек полностью открывается, когда устаёт. Когда недосыпает и устаёт физически, он уже не может играть роль ни перед собой, ни перед другими. Тут и становится ясно злой он, добрый, вежливый или грубый. Как преодолевает усталость? За счёт напряжения своей воли или за счёт дёрганья других людей?
Под ногами мерцают светлячки.
- А если бы я оказалась злой? Как бы ты меня выгонял?
- Я бы внушил тебе, что в деревне плохо. Что у нас злые люди. Жадные эксплуататоры. Или мы вампиры, устраивающие шабаши и поедающие плоть заблудившихся бедных путников. Кстати, в другой раз, Игорь, не торопись убивать несчастных разбойников. Достаточно было их крепко отлупить. Сейчас они бы ехали в свою деревню живые и побитые с воспоминанием о том, как пацаны  из Октябрьского гнали их кольями пять вёрст по дороге, и мечтали бы о том, как соберут кагалу и приедут обратно мстить. Ну да ладно. И так не плохо. Просто убийство смущает Дух и его приходится всем вместе долго чистить. А кого-то в будущем ты спас от жестоких издевательств, насилия и мучительной смерти от рук этих негодяев.
 Мы шли по полям, по очереди, неся Юльку, и мне не хотелось, чтобы кончалась эта страшная и, одновременно, такая радостная ночь. Или я начинал верить в эту сказку про Заповедник Духа?
Начало светать, когда мы добрались до полей нашего хозяйства. Василий поговорил по рации с Николаем и выяснил, что изгнание «низших форм» за периметр окончено и периметр активизирован.
На востоке в розовом сиянии светит звезда. Наверное. Венера. Или Меркурий? Я вспоминаю стихи Светлова:
Ночь звенела стременами,
Волочились повода
И Меркурий плыл над нами
Иностранная звезда.
Западный ветер гонит облака. Утром снова будет дождь. Хорошо. «Дождь смывает все следы». Комары звонкие и активные окружают нас голодным плотным облаком.
Василий садится рядом с нами.
-Сейчас остынем немного и пойдём.
- В страх?
- В страх, Игорёк, в страх. Значит, запомните главное,- Василий заваливается на спину и вытягивает усталые ноги,- Главное, без паники! Страх можно преодолеть только спокойствием. И рассудительностью.
- Будут галлюцинации. Мозг ищет причину страха, и будет выдавать за причину, что угодно. У вас будет хорошая возможность увидеть слабые места своей психики. Все детские страхи на поверхность всплывут. Потом при работе с Духом вам этот опыт пригодится.
- Что вас может пугать? Ответственность за содеянное. Не чистая совесть пробивает брешь в нашей воле. Мужиков этих вы убили правильно. Они давно на наших дорогах балуют. И трупов после себя оставили уже много. Из-за них и милицейские отряды по нашим краям носятся. Нос везде суют. Отвлекают.  Конечно, они, эти мужики, не виноваты в том, что стали скотами. Виновато общество, которое их такими сделало. Государство, которое не обеспечивает своих граждан достойными условиями существования и толкает на большую дорогу. Правительственные чиновники которые сидят у кормушки обворовывают страну. Отсутствие в государстве надёжных правоохранительных органов, идеологического воспитания, человеческого сочувствия. И чего там ещё?
Василий явно потешается.
- Зарубите себе на носу: Вы в безопасности! И ваши прежние знакомые вас не найдут. А если и найдут, тронуть не посмеют. И жители деревни Октябрьское ваша семья. Впрочем, всё это слова. И страху на них наплевать. Ну, если хотите, представьте, что это очередной тест. И вам его нужно пройти как можно достойнее. Встаём!
Василий поднялся, показал мне, как сложить мои и его руки «скамеечкой». Юля уселась, обхватив нас за шеи.
- Идём строго по осевой!
И мы пошли. По центру дороги. Я, чтобы отвлечься, считал столбы электропередач и глубже вдыхал, пахнущий пылью и дождём ветер.
Душевный подъём, вызванный речью Василия, начал спадать. Облако комаров, преследующих нас, как-то незаметно оторвалось. Потом я вспомнил упавшую в овраг машину и подумал о том, не оставил ли я в кабине, своих вещей. Эту мысль удалось отогнать легко. И чёрт с ним, если и оставил. Вспомнил о том, как, объясняясь с Николаем по рации, произнёс слово «двухсотые». Кому, как не мне бывшему пограничнику, знать о том, что весь радиоэфир прослушивается и анализируется. И ключевые слова сразу вызывают интерес к произнесшему их, и на сводки с региона сообщения сразу обращают пристальное внимание. Мне понадобилось усилие, для того чтобы просто без самоуспокоений перестать думать о своих перспективах.
Юлька над моим плечом зарычала и затрясла головой, отгоняя какие-то мысли.
- А если мы споём!- предложила она и сразу начала,- В Кейптаунском порту, с пробоиной в борту, Жанетта поправляла такелаж…
Я начал подпевать. Ко мне даже вернулась некоторая бодрость. Но тут случилось нечто ужасное. Чёрная тень зигзагами метнулась из-под ног и забилась у меня на груди. Мы с Юлей дружно заорали. Я чуть не отпустил руки – скамейки. Но тут непонятным образом правая нога Василия хлопнула меня по груди, возвращая в сознание и сбивая ошалевшую от ужаса летучую мышь.
- Пение выключает концентрацию. Лучше не пойте!- посоветовал весело Василий,- А ведь признайтесь, напугались?
Я не ответил, потому что действительно еле дышал от ужаса. А Юля довольно бодро произнесла:
- Я описалась!
- Да уж заметили!- ответил Вася.- Сейчас проходим максимум, и начнёт попускать.
Ноги еле двигались. Идти! Дышать! Смотреть!
Слева впереди маячил зловещего вида чёрный столб. Если он рухнет, то, как раз достанет. И провода под напряжением. Если сорвёт ветром… Мне показалось, будто столб кинулся навстречу, и я снова вскрикнул и остановился.
- Игорь, не останавливайся!- произнёс Василий,- пойдём, пойдём.
Но я не могу пошевелиться. У меня острое ощущение, что если я пошевелюсь, то паника уничтожит меня. Я превращусь в орущую мечущуюся биомассу.
Юлькина рука сдавливает мне шею, угрожая её сломать. Василий сжимает мои запястья, причиняя невыносимую боль. Сознание свернулось в узкую трубу. Свои мысли я вижу как отдельные независимые сущности вроде мух, которые норовят меня укусить. Муха- страх наказания за сегодняшнее убийство мельтешит перед лицом, заставляя вздрагивать и отдувать её, поскольку руки мои заняты. Я инстинктивно понимаю, что укус этой мухи будет роковым. Муха – страх перед сатанистами, завлёкшими меня в свои гипнотические сети и готовыми сделать со мною…Ближе эту муху я не подпускаю. Муха – страх умереть в нищете…Муха- страх умереть от рака…Муха- страх стать инвалидом…Муха- страх потерять Юлю….Муха – страх перед скрытой стороной Юли, страх перед Юлей…Муха - умереть от пыток…Муха - быть закопанным живьём…Муха- заживо сгореть…
И только я отгоняю одну, прилетает другая. Отогнать сразу всех не представляется возможным. Краем сознания я понимаю, что на появление этих образов повлияли впечатления от моей недавней охоты на мух. Запали мушки в моё сердце, и теперь ими визуализируется мой страх.
Юля едва не погибла в колодце…Нас ищут наркобароны, чтобы устроить страшную показательную казнь, в назидание другим безмозглым героям…Я вспоминаю старшего товарища по службе с отрубленными кистями и выколотыми глазами…И его жену…Муха - падающий столб по прежнему угрожает своим укусом толкнуть меня в паническое бегство.
- Перестань суетиться!- говорит Василий,- Не отгоняй их. Они не причинят тебе вреда.
Я вдруг вижу, что восприятие моё расширилось. Странное дело, я воспринимаю окружающее множеством глаз. У меня …Раз, два…шесть рук. Шесть ног. Два члена… и влагалище. Я огромный и умный. Я осознаю, что навсегда потерял Юлю как любовницу. Я это она, а она это я, и секс, как способ контакта и как устремление к слиянию душ, остался для нас далеко позади «жалким подобием левой руки». Я понимаю, что и для жителей деревни Октябрьское секс подобен умильному писанью в пелёнки и используется только для первоначального доЕдинительного контакта с новичками. Контакта, через который Свидетели получали информацию об эмоциональном состоянии тестируемых.
И ещё я стал Василием и, если бы не страх, я бы рассмотрел кем ещё, потому, что в Василии находится бездна. И бездна эта настолько глубока и огромна, что я предпочитаю вынырнуть из внутреннего мира во внешний.
Муха- страх столба села мне на лицо.
- Не гони её! Помнишь Сальвадора Дали?- говорю я себе голосом Василия и вспоминаю его памятью о том, как художник, писавший картины жарким испанским днём, раздевался до нага и наслаждался ползающими по потному телу насекомыми. Наслаждался до оргазма.
Я позволяю своим страхам сесть на меня и проявиться в полной мере. И все они сводятся, сначала к троим, потом к одному. К главному всаднику апокалипсиса- Смерти.
Мохнатая жирная с большую собаку размерами муха – смерть, единая во всех своих проявлениях, сидит на моём беззащитном лице и угрожает миллионом разных способов лишить меня жизни.
- Это не смерть!- говорю я себе голосом Юли,- Это страх смерти. Что он здесь делает?
И я вспоминаю все его деяния.
Я вижу ствол направленного в мою грудь уродливого французского ружья. Залп, и тело моё в долю секунды разворачивается и пропускает мимо тяжёлый свинцовый плевок наполеоновского солдата.
Это из памяти Васьки, крестьянина прикреплённого к деревне Александровка.
Я уклоняю голову от вылетающей из допотопного маузера пули.
Я отпрыгиваю от несущегося на меня грузовика. Это уже из меня.
Я мгновенно подтягиваюсь на волочащей меня верёвке и закидываю ноги поверх вырвавшейся из стены колодца породы. Это от Юли.
Потом я теряюсь, где, чьи воспоминания. Они все мои.
Я успеваю ухватиться пальцами за выступ на скале и повисаю над пропастью.
Я отбрасываю змею, прежде чем она меня кусает.
Я падаю на ходу с поезда и успеваю сгруппироваться, встречая землю.
Я вытаскиваю из реки тонущего человека.
Отталкиваю товарища от кислородного баллона за мгновение до взрыва.
На моём лице уже не чёрная муха, а невыразимо прекрасный крылатый светлый ангел. Хранитель и защитник. Пока я занят бытом, он зорко и внимательно бдит, расположившись где-то над моей головой, и оберегает от досрочного ухода в мир иной меня и всё, что мне дорого. Он – страх смерти. Он - страж на входе в смерть.
Я оглядываюсь на открывшееся бесконечное пространство знаний, воспоминаний и понимания. Это и есть Пространство Духа? И Василий, и Юля, и я, всё это теперь я? Все их и мои грязные и грязненькие тайны теперь мои и подлежат выбеливанию мною. Но у меня на это есть силы. Втрое больше, чем раньше. Не втрое, а вдесятеро. По законам синергетики, вдесятеро. Одна из моих шести ног перестаёт болеть. Я чувствую, как сухожилия успокаиваются, гематома рассасывается усилиями трёх организмов и пятка начинает приятно чесаться.
С запада навстречу нам плывут тёмно-серые грозовые облака, ветер гудит в столбах, пыль и капли дождя бьются о наши лица. Мы идём, взявшись за руки, по дороге к нашим виднеющимся вдалеке мопедам. «Я крепок свободен, вся земля предо мною». Наверное, это эйфория, вызванная адреналином, который выплеснулся в кровь в ответ на пережитый мною страх. А может это радость от наполненности Духом?
Не верю я в это!
Просто, знаю!

Новый год мой любимый праздник. В зале дома культуры весело, шумно и душно. За окном снег.
- Прошу внимания!- Николай обращается к присутствующим с высокой красной трибуны советских времён.
. Разговоры и шутки постепенно смолкают. Селяне оборачиваются к председателю.
- Всем, здравствуйте! С наступающим! Пока время сильное, давайте начнём.
  Итак, задачи Свидетелей Единого Духа на сегодня.
 Я уже хорошо понимаю, что задачи ставятся здесь, потому, что там, в Духе, нет воли. Воля – атрибут этого мира. Хотя, решения принятые Там, здесь непоколебимы. И воплощаются Высшей Волей. Парадокс!
- Первое. Группа занимающаяся Североамериканским саттелитом, проводит второй этап операции - приведение саттелита в нерабочее состояние. Я думаю, группу следует усилить - задача срочная, широкий охват…объём работ.
Поясняю. Спутник североамериканской компании сделал снимок участка Земли в каком то интересном радиодиапазоне. На этом снимке наша деревня выглядит, как алая роза на чёрном бархате. Излучение нашего периметра выдало нас. К счастью спутник принадлежит частной компании. А частная информация расходится очень медленно. Да и с анализом те ребята подзадержались.
 На прошлом собрании группа зачистки убедила сотрудника фирмы стереть полученные данные и забыть о своём поступке. Сегодня силы будут брошены на «ошибку» в управлении спутником - солнечные батареи будут развёрнуты так, что аппарат обесточится, а через два года вообще сгорит в верхних слоях атмосферы. И заберёт с собой тайну села Октябрьское.
- Второе. Областная Налоговая инспекция обнаружила нарушения при покупке нами немецких сеялок. Там не верно симитированна переброска денег с нашего банковского счёта на счёт в Гамбурге. Организуется группа в составе пяти человек для восстановления иллюзии. Сегодня первым этапом нужно выбрать оптимальные меры воздействия на людей, бумаги и электронные носители. Пока, только выбор мер.
- Третье. Нами собран большой урожай зерновых самого высокого качества. Организуется группа по зерновым. Разберитесь, каким образом мы можем анонимно сопроводить три четверти урожая в пищевую промышленность с минимальными потерями количества и качества при хранении и транспортировании. Пока только определите маршруты и каналы сбыта - то есть фирмы, договора. Предусмотрите узлы для информационных клапанов. Никто не должен догадаться о том, что у нас высокая урожайность. Наше хозяйство должно быть не привлекательным.
Поясняю. Деревня не состоит в правовом поле государства и не руководствуется законами государства. Часть урожая оставляется на собственные нужды деревни, остальное, по замысловатым схемам, постоянно меняя информацию о поставщике, отправляется на нужды населения области. «Сопровождение» подразумевает сокрытие неучтённого урожая от глаз чиновников, предпринимателей и бандитов. Доход, который получает наше хозяйство «за труды» в финансовом соотношении несоизмеримо меньше того, что можно заработать на рынке. Его создают на бумагах, электронных чипах и извилинах чиновников искусственным путём под деньги которые требуются хозяйству на зарплаты, новую технику, капитальное строительство. Это несколько демпингует и перекашивает рынок, но этот перекос и есть поклон миру. Настоящий только собранный урожай, который отдаётся миру в благодарность за новых свидетелей ЕД. В этом году, за нас с Юлей. С этого сознания ритуал благодарности выглядит как, мягко говоря, необоснованный и абсолютно иррациональный. Из Пространства Единого Духа смысл его вполне очевиден. Незамутнённая чистота требует реального труда.
Я уже говорил, что денег в деревне никто не видел (кроме трёх килограмм советских червонцев, которые несколько десятилетий служат для входного теста), мир даёт деревне всё необходимое даром. Небо, землю, солнце, людей.
-   Четвёртое,- продолжает Николай,- группа по уборке мусора, решите вопрос вывоза сухих деревьев со старого сада.
- Пятое, демографическая группа. Переформируйте семьи. У нас низковата смертность. Это бросается в глаза чиновников, и к нам могут проявить интерес. Увеличьте оборот душ.
Поясняю. В деревне никто не рождается и никто не умирает. Чтобы выглядеть нормальными здесь хоронят пустые гробы, меняют людям документы. Так в демографической статистике появляются умирающие, рождающиеся, выехавшие, приехавшие. В обществе, в котором в принципе нет семей (потому, что вся тысяча жителей это одно существо) люди разводятся, женятся, устраиваются на работу, увольняются. Бывают пьяные драки и преступления на бытовой почве. По статистике районного МВД два человека даже числятся отбывающими срок в местах лишения свободы. Один за кражу, другой за убийство.
- Шестое! В связи с празднованием очередной годовщины освобождения района от немецко-фашистских захватчиков активизировались группы красных следопытов. Водили ребята пальцем по карте и упёрлись в нашу деревню. Собираются ехать сюда с металлоискателями. Группа защиты, упредите их появление у периметра. Понос им устройте, топокарту подмените, другой деревней заинтересуйте или что-нибудь в подобном некровожадном стиле сделайте.
- Седьмое! Именинники. Сегодня у нас трое. Поработайте с именинниками.
Поясняю. К нам в Пространство Духа люди попали из разных жизней и судеб. Судьба человека - всегда драма. И как всякая драма она требует рассмотрения, переосмысления и выводов. Каждый год в день рождения индивида всё сообщество поворачивается к опыту ставшему личным опытом всех. Дух в Заповеднике развивается быстро, и одни и те же события из судеб именинников каждый год видятся по-новому и позволяют делать новые выводы.
Вчера мы поздравляли и рассматривали только двоих. Один из них Ира, до Заповедника таскала мешки на мельнице, укладывала шпалы на железке, была комсомольской богиней в колхозе, служила в НКВД. (Много знала о методах ведения допросов и получения нужных показаний).
Второй, Саня, в бытность самодержец всея Руси император всероссийский Александр І, организовавший совместно со свидетелями ЕД свою смерть в Таганроге и свои похороны, и ушедший с любимой женщиной в нашу деревню, названную в его честь тринадцатью годами ранее. Действительно, ирония судьбы.
- Восьмое! Всем обратиться к опыту рукопашников! У них новые успехи!
Поясняю. Рукопашники давно никого не рукопашат. Это группа, разрабатывающая исключительно приёмы и техники воздействия, которыми Заповедник всё успешнее пользуется для формирования своего образа в мире, и упреждения нежелательных контактов и нежелательного внимания элементов мира. И всё успешнее для поддержания жизнеспособности мира. Мир это территория развития Духа. И множество разных сообществ устремлены к стяжанию Духа. Некоторые из них весьма агрессивны по своей первичной сути и опасны как для мира, так и для нашего Заповедника.
Наша методика родилась в дымных радениях хлыстов Александровского Корабля. Умение входить в Пространство было первым сокровищем. Вторым сокровищем стал метод геометрической прогрессии.
Каждый вошедший в Пространство и засвидетельствовавший ЕД, наполняется духом всех, то есть становится в тысячу раз объёмнее. Войдя в следующий раз, он становится ещё в тысячу раз объёмнее. Теперь понятно, что каждый заинтересован в количестве и качестве остальных.
Николай ведёт планёрку. Все слушают, внутренне готовятся к вхождению в Единое Пространство и ставят перед собой задачи. Там так легко забыть, зачем явился…
Я гляжу в окно. За окном ночь. Сквозь метель вижу яркий фонарь на столбе, под которым угадывается силуэт нашего нового дома.  После собрания, я пойду чистить от снега улицы, а Юля сядет за построение пятимерной карты промерзания грунта. Информацию она соберёт сейчас в Пространстве. Ей задачу поставили давно и надолго. «Увеличение урожайности почв!»
А под утро к нам обещали прийти Петя с Ирой.
Будем учить кыпчакский. Вернее, оттачивать правильное произношение фраз.
А вы подумали, что мы будем сексом заниматься? Тогда, вы ничего не поняли.
Тонущий воды не просит.