Размудрёный мастер Хунь

               
                *****
    - Скажите мастер, а почему мы едим палочками?
    - Потому, - ответил мастер Хунь*, уплетая рис.
    - Мастер, скажите, пожалуйста, почему мы едим палочками, ведь ложкой и вилкой есть удобнее?
    - Вот и ешь, раз удобнее и не болтай.
    - Отвечай мне, старый пенёк, почему мы едим этими долбаными палками, не то я вставлю их тебе в одно место.

    - Видишь ли, мой добрый ученик, все дело в том, что палочек-то две. И это постоянно напоминает нам о двойственности, чтобы мы каждый раз старались соединять её в целое. С ложкой и вилкой об этом легко забываешь и начинаешь бесконечно разделять целое, сразу же попадая в ловушку двойственности. Вот смотри, допустим, эта палочка плохая, а вот эта – хорошая, и чтобы взять хотя бы один кусочек я должен прижать его хорошей палочкой к плохой. А теперь давай сломаем плохую палочку - она же плохая. И что нам осталось делать с хорошей? Смотреть, какая она хорошая? Ну, понял? Ладно, жуй, давай. Только не забывай всё хорошенько переживать.

    - Понимаю, - сказал ученик, задумчиво разглядывая свои палочки.
    - А вообще-то, это просто удобно, - весело пробубнил мастер, с набитым ртом, ловко подхватывая палочками рисовые зерна.
    - Чего? - не разобрал ученик, упустив обеденное время.

____________
     *Хунь (кит.) – мутить, баламутить



                *****

    - Мастер, - хихикнул ученик, - скажите, мастер, - и он опять захихикал, - а вот женщина ... Ай! Больно же! Ой! Да ты что! Сдурел что ли, старый?! За что?! Ай! Хватит!
    Но мастер продолжал щедро охаживать своим бамбуковым прутиком крутые бока и плечи вконец опешившего ученика. Дело было утром, сразу после того, как ученик перестал, наконец, теребить свои штаны, дабы унять приятный зуд, оставшийся от сладкого сна и, потянувшись, повернулся к мастеру с таким вот идиотским хихиканьем приглашая его отведать настоящей мужской скабрёзности, почувствовав, похоже, твёрдую уверенность от явно ощутимых свойств мужского.

    Получив взбучку, ученик весь день в злобном молчании громыхал домашней утварью, старательно склоняя себя к надежде, что старый пенёк наконец-то спятил. Он смиренно сопровождал свою повинность угрюмыми попытками задеть ненароком мастера чем-нибудь тяжёлым и как можно более травматичным, не вполне, стало быть, доверяя своим подозрениям и, судя по всему, чтя справедливость наравне с повиновением.

    - Ну, так о чём ты хотел спросить меня утром? - уже после ужина, разглаживая свою жидкую бородку, обратился к нему мастер.
    - Ни о чём, - огрызнулся ученик, сердито потирая бока. Потом вдруг хихикнул, но тут же насупился и покосился на бамбуковый прут, лежащий на коленях у мастера. Однако вновь раздражённый зуд заставил его, тем не менее, поинтересоваться:
    - А драться больше не будете?
    - А это, мой рефлекторный ученик, будет зависеть от того, насколько хорошо ты усвоил то, что уже узнал сегодня о женщине, - показно смудрил мастер.
    - Я сегодня хорошо усвоил только то, что узнал об этом бамбуковом прутике, - вдруг на мгновение показалось остроумие ученика и быстро скрылось: - За что ты, старый пень, навешал мне с утра синяков?

    - Видишь ли, мой возмужавший ученик, всё дело в том, что нет никакой разницы между отношением к женщине и отношением к окружающему миру. Если не уважать женское, то окружающий мир станет для тебя таким вот бамбуковым прутиком, ибо всё, что есть у нас в этом мире, мы имеем, почтенье и благо даря материнским воплощающим свойствам материи. И нет никакой разницы между тем, родит ли тебе женщина ребёнка или окружающий мир воплотит твою идею. Уважение женского и почитание его своим вниманием - залог счастья на этой земле. Можно иметь красивых детей, а можно - корявых ублюдков. - Мастер взглянул на ученика, не сразу разгладив своим тёплым взглядом его скукоженное лицо, и вздохнул: - Я, конечно же, сейчас говорю о внутреннем, о мой прекрасный ученик. Так что для тебя, в общем-то, должно быть не важно что ты будешь делать, гораздо важнее - как. Кстати, именно об этом и постарайся не забыть, когда я отведу тебя сегодня к женщине. Смотри же, не подведи меня! Только прежде прибери со стола и как следует помой ...

    Но вся посуда была уже вымыта и аккуратно сложена для просушки. А обнаружив своего ученика у порога, где тот ожидал его, в нетерпении теребя штаны, мастер Хунь решил, всё же, захватить с собой свой бамбуковый прутик, как часть окружающего мира.


                *****

    Мягкой кисточкой для каллиграфии ученик, зажав кончик языка в углу своего широкого рта, в который уже раз старательно выводил на большом листе рисовой бумаги, никак не поддававшийся его пыхтениям, иероглиф коу*.

    - Скажите, мастер, я вот тут подумал...
    - О, неужели, - искренне удивился мастер.
Осторожно отложив в сторону мягкую кисточку, ученик, нависнув над тщедушным тельцем мастера, медленно и внятно, наполняя каждый звук угрожающей интонацией, повторил:
    - Я вот тут подумал, - и выдержав утверждающую паузу, продолжил, - и никак не могу понять... - прищурившись, он покосился на мастера, - Да, не могу понять! У нас пятьдесят тысяч иероглифов, так? Одни пишутся по-разному, а произносятся одинаково, так? А у других, вообще, по нескольку значений, так? Вот мне и не понятно, зачем всё так усложнять? Другим вон, я слышал, как с буквами-то повезло.
    - Для такого остолопа и ещё пятьдесят тысяч будет мало, - памятуя о тугоухости ученика, пробормотал мастер.
    - Чего?

    - Видишь ли, мой чуткий ученик, всё дело в умении слушать. Звучание всегда важнее конкретного значения слова, поскольку является основой чувствования. Количество не имеет значения - важно лишь качество. Ты должен учиться чувствовать малейшие оттенки интонации и слышать их волокнами своей души. Тогда ты будешь всё время рядом с истиной, и тебе легче будет не обмануться. Вот если я скажу тебе, к примеру: - "О, трепетно дорогой моему сердцу ученик, ты столь же восхитительно туп, сколь и многочуден в простоте своей, как иероглиф коу!" Ты ведь сможешь почувствовать совсем не то, что услышал. Так? Кстати, иероглиф у тебя опять не получился.

    - Понимаю, - отрешённо произнёс ученик, тупо уставясь на свои каракули и надолго к чему-то задумчиво прислушался. Время шло. Наконец, взгляд его напрягся и густо сросшиеся брови полезли вверх вместе с нарастающим звуком его голоса, - Что-о-о?! Старый пень! Да я же сейчас просто выбью из тебя всю твою трухлявую мудрёность! Ты у меня...

    Но умудрённый мастер Хунь поспешно ушёл в глубокую медитацию и уже не видел его возмущённых кривляний. Он только лишь слегка кивнул седобородой лысой головой и, утерев с лица слюни своего любимого тугоухого ученика, довольно улыбнулся, почувствовав, как видно, все тонкости его звучания.

___________
*Коу (кит.) – квадрат

2005 год