История в формате 2D. Часть 3

- Анна. Вообще-то Ван Ши, но когда мы учили язык, каждый взял себе русское имя. Это традиция. Второе имя, как маскировка в чужом мире. Понимаешь? Сначала работала переводчиком, потом вышла замуж. За русского, конечно. Семья была против. У нас такие браки и сейчас не поощряются, а тогда… Он тоже переводчик был. Работал в посольстве. Там и познакомились. Потом Москва, квартиру дали. Меня устроили в издательство. Не моя специальность, но выбирать то не приходится. Так и жили. Детей не было. Он не хотел. Говорил мол, потом. То нужно сперва, это… Десять лет. Как один день. И вспомнить нечего. Когда с работы вернулась, он уже остыть успел. Сердце. Ну и покатилось. У вас перестройка, у нас тоже непонятное что-то. До девяносто пятого дотянула кое-как. То переводы, то челнокам вашим помогала. Съездила к своим даже пару раз. Лучше б тихо сидела. Я вернутся не успела, а квартира как проходной двор. Так и выжили потихоньку. Денег правда дали. Племяннички. А меня сюда. Ты, говорят, тетушка Ван, не обижайся. У нас в Москве дела серьезные. Поживи немного, а потом мы раскрутимся, обратно въедешь. Так вот и жду… четырнадцатый год пошел.

- А живете то на что?
- Мир не без добрых людей, ханчи. А ты вот что тут делаешь? Вроде молодой еще, жить и жить. А вроде как и помирать приехал. Так ведь? Говори.
- Ну, помирать… Это вряд ли. А вот подумать не мешало.
- А пьешь зачем? Сиди и думай. Кто мешает?
- Думается легче.
- А ты не думай. Ну, смотри. Больше спасать не буду.
- Да не волнуйтесь. Я справлюсь. Спасибо вам, кстати, большое. Се-се.
- Букачи. Ты что, китайский знаешь?
- Да так. Немного. Считать умею. Да пару фраз еще. Вы, кстати, в Гонконге не были?
- Нет. Не приходилось. Когда я была молодой, это было запрещено. А потом… А почему ты спрашиваешь?
- Да так. Фамилия у вас интересная. Ши.
- На самом деле, на юге Китая фамилия часто встречается.
- Я знаю. Мне кто-то говорил.
- Ладно. Мне пора. Думай. И не пей столько. Цай Диа.
- Цай Диа, тетушка Ван.
- Анна. Мое имя Анна. Запомни.
- Хорошо. Я запомню.
  Анна.
Распорядок устаканился быстро. От слова стакан. Решив не размениваться по мелочам и свести до минимума выходы в свет, он купил в ближайшем магазинчике ящик дешевого коньяка, справедливо рассудив, что после определенного количества, качество перестает иметь значение. Две аккуратные пирамиды пивных банок, символизировали давно канувший в лету интерес к древнеегипетской символике. Десяток пачек грузинского – ностальгию по байховому советскому прошлому. Доширак напоминал о велосипедных ралли по извилистым пекинским хутунам. И белые от хлорки потянулись из крана капли одинаковых дней.

Многоголосый плач скрипок Вивальди, сменяло мрачное торжество токкат. Грозный Вагнер, прятался в лабиринте слухового нерва от ехидного Моцарта. Классика была той самой таинственной дверью, открывая которую, он пытался поймать за хвост ускользающую змейку событий, приведших его сюда.. В сонную обитель коньячных призраков. В провинциальную глушь.
В тупик.

- Анна!
Прошла неделя. Казалось, что соседка избегает его. Впрочем он вылезал из своей прокуренной раковины наружу так редко, что это чувство вполне могло быть легкой параноей.
- Анна, подождите!
Он.
Поднимается по лестнице, нагруженный звякающими пакетами.
Она.
Возится с замком своей математической двери.
- Давайте я попробую?
Она.
Отходит от двери, и протягивает ключ. Сплетенный из красных нитей шнур. Небольшая бусинка нефрита скользит по мулине.
- Попробуй.
Он.
Осторожно пытается нащупать правильное положение. Чуть вправо. Вниз. Чуть влево. Еще вниз. Еще вправо. Щелк.
Ключ проворачивается.
- Ну, заходи уж. Раз такое дело.
Солнечный луч, отразившись в зеркале, падает на лицо. Тетушка Ван – Анна улыбается. И в этот момент, он понимает, что сходит с ума. Точнее – уже сошел.


Он брел, задевая плечами невесомые тени прошлого. Кривоногие сатиры грозили из-за угла узловатыми дубинками и приглашали выпить. Распутные женщины задирали длинные юбки, звеня медными монисто. Звездная пыль летела над головой с запада на восток. Корабли плавно разворачивали украшенные нимфами носы в открытое море.
Помнишь ли ты меня?
Он давил спелые виноградные гроздья в деревянных чанах, и кровавая влага ползла вверх по щиколоткам. Ряды пехотинцев уходили за горизонт, смыкая терракотовые колонны. Желтый песок пустыни скрипел на зубах. И цвела в бесчисленных садах Срединной розовая Личи.
Когда-нибудь, мы обязательно встретимся.
У тебя впереди долгая жизнь.
Я обещаю.

- Откуда вы меня знаете? Кто вы?
- Послушай. Николь моя племянница. Как ни странно. Да... Она рассказывала о тебе. Но это было давно. Я никогда бы не подумала, что это ты.
- Но как вы узнали, что тот человек… то есть, я хотел сказать, что он – это я?
- Фотография. Я видела снимок. Ты же был с ней в Гонконге?
- Нет. То есть да. Но, черт возьми, откуда у нее фотка? Да и вообще, прошло уже столько лет.
- Я разговаривала с ней вчера утром.
- Вы? Ах да.
- А что тут такого удивительного? Я просто спросила. Хотела удостовериться.
- И что? Удостоверились?

Ее пальцы легко прикоснулись к предплечью.

- Такую наколку сложно спутать.
- Наколку? Вы имеете в виду шарик?

***
Жара придавила старую гавань. Волны лениво бились о железные сваи, торчащие из-под воды. Он взял ее за руку. Тонкие пальцы были сжаты в кулачок. Николь смотрела на море, затягивающее солнце за горизонт. Внезапно она повернулась к нему.
- Пойдем.
- Куда?
- Пойдем, пойдем. Тут недалеко.
Кулачок разжался, и обхватил его ладонь. Николь тащила его мимо завешанных исстиранными тряпками окошек. Мимо переполненных ресторанчиков, в которых сотни одинаковых людей почти синхронно работали палочками. Мимо закрывающихся лавочек, торгующих всем. От видеомагнитофонов Sony до клетчатых шотландских килтов. От неотличимых на руке Патека и Ролекса, до Ли Купера и Марко Поло. Холодный огонь неоновых трубок покрывал город пеленой туманных обещаний и клятв. Демоны запретных желаний кружились над ним. Он хотел все. И не мог ничего. Денег не было даже на плевый цветок, который попытался им всучить хромой китаец у входа в извилистый переулок.
- Сюда.
Она втолкнула его в неприметную дверь и довольно улыбаясь закрыла ее за собой, привалившись спиной к косяку.
- Где мы?
- Слушай. Сейчас ты будешь делать то, что буду делать я. Не спорь. Просто делай как я.
- Но зачем? И что ты собираешься делать?
- Слишком много вопросов. Ты меня любишь?
- Да, но…
Тогда пошли.

Медная чешуя матово блестела на солнце. Хитрая морда, довольно улыбаясь, смотрела в сторону. Длинный раздвоенный язык лукаво касался кончика носа. Зажатый в кривых когтях шар было не отличить от настоящего.
- Нравится?
Он восхищенно сравнивал татуировки и не находил ни малейшего отличия.
- Вот так. Теперь мы не потеряемся.
- Никогда.

***
- Николь просила тебя приехать. Она сказала, что ты должен помнить ее. Она очень просила. Очень. Понимаешь?
- Понимаю… Но все таки. Ведь прошло столько лет. У нее, наверное семья… Дети… И вообще, где она пропадала все это время? Пятнадцать лет ни слуху ни духу, а теперь раз и вот он я….
- А ты?
- А что я?
- Ты сам то пробовал найти ее? Нет?
- Ну-у, у меня и своих проблем, знаете ли, выше крыши было. Да и сейчас не сказал бы что меньше.
- Может быть у нее тоже. Откуда ты знаешь?
- А вы? Что вы то хоть знаете?
- Представь себе – ничего.
- Как ничего?
- А вот так. Я позвонила сестре. Она дала ее мобильный.  Даже не знаю где она сейчас. И что самое удивительное, сестра тоже ничего знает. Последний раз Николь звонила матери из Барселоны.
- Детектив какой-то. Дайте мне ее номер. Я сам позвоню.
- Ну, попробуй. Хотя я бы на твоем месте написала сообщение.
- Давайте номер. Я сам решу.
- Записывай.