История в формате 2D. Часть 5

Зной обрушился на плечи, как нежить из вязких ночных кошмаров. Рубашка мгновенно прилипла к спине. Горячий Зюйд гнал пыльных чертей к обрыву, которым оканчивался город. Черти сновали между рядами одноэтажных бараков, отчаянно пытаясь укрыться. Тщетно.
Ветер поднимал в воздух бумажные пакеты, этикетки и прочую дрянь, закручивал в маленькие смерчи, и ослаблял свою хватку лишь за краем обрыва.
Там, далеко внизу, билось о скалы вечно беспокойное море.
Принимая в себя сыплющийся с небес мусор, тлен и песок.
Реже – падающие звезды.
А иногда, потерявших надежду людей.

Чтобы дойти до единственного оставшегося в этом районе кафе, обычно приходилось потратить пять минут и несколько дежурных улыбок. Время принадлежало только ему. Какой смысл экономить то, чего почти не осталось? 
Улыбки предназначались любопытным соседям.
Кто пошел. Куда. Зачем.
Единственное развлечение для местных старух, которые за всю свою жизнь не высунули носа дальше поворота. Сегодня жалюзи на окнах были опущены.
Только сумасшедший попрется в такую погоду на улицу.
Сестра раздраженно гремела на кухне посудой.
Может и впрямь не стоило идти, подумал он и плотно закрыл за собой дверь.    

Шлепанцы вязли в мягком асфальте. Даже сквозь толстую подошву чувствовалось растекающееся под ногами тепло. Он медленно шел посередине дороги, чувствуя как жара плотно сжимает голову. Может сестра была права. Он равнодушно представил, как подгибаются ноги, руки безвольно обвисают вдоль туловища, и он падает, впечатываясь носом в расплавленный гудрон. Только когда звякнул колокольчик, закрепленный над входом в кафе, и в лицо дунул холодом кондиционер, он поверил, что дошел. В зале было пусто. Одинокий бармен сидел, уткнувшись лбом в сложенные на стойке руки и, похоже, спал. Можно было крикнуть ему что-то веселое. Он иногда поступал так раньше, когда судьба еще не сыграла с ним злую шутку.
Правда, в последнее время было не до веселья.

Он машинально дотронулся до правого бока. Длинные пальцы с аккуратно обрезанными ногтями пробежали глиссандо по острову, росшему из глубины тела. За последние полгода он привык к тому, что организм формирует внутри что-то новое. Проявившись впервые небольшой припухлостью, за короткое время нечто отвердело, увеличилось в размерах и пустило корни. Словно любопытный зверек, островок толкался под кожей и стремился выбраться наружу.
Чтобы посмотреть со стороны.
Подарить алмазные иглы боли.
И сожрать его плоть.

Он знал об этом. На самом деле, единственное, что пока беспокоило – тошнота. Особенно по утрам. Но поскольку от жизни его мутило давно, то принимая приступ как должное, просто стал позже вставать. Сестра не имела понятия, что с ним происходит. Ежедневный маршрут из душного дома в прохладный бар не претерпел изменений. По утрам ветер все также задувал в щели под дверью песок. И гулко стучалось за краем обрыва о камни море.
Пожирая тонущие корабли.
Растворяя мусор.
Пряча падающие с небес звезды.

Окна кафе с интересом смотрели на море.
Море равнодушно заглядывало в окна кафе.
Стекла меняли цвета в зависимости от погоды. Шторма, проносившиеся над городом с октября по февраль, окрашивали их в серый. Ближе к весне, когда Борей отступал, Зефир окунал их ультрамариновую глазурь, отчего издалека кафе приобретало кукольный вид. Сегодня, взбесившийся Сирокко гнал из пустыни желтую пыль. 
Море потемнело. На подоконниках появились изогнутые знаки, нарисованные просочившемся внутрь мелким песком. Он подошел к стойке, и тронул бармена за плечо.
Налейте пожалуйста как обычно. Простите.
Парень за стойкой вздрогнул и открыл глаза. Сморгнув остатки вязкого, навеянного ветром сна, он смущенно улыбнулся и попросил повторить.
Эта погода, знаете ли…
Да уж. Мерзкий ветер.
Он повторил заказ и сел напротив окна, выложив на стол сигареты. Врач был с ним откровенен.
Судя по динамике, год это большее, на что вы можете рассчитывать. Поэтому отказываться от вредных привычек, мне кажется, нет никакого смысла.
Отсмеявшись, оплатил счет и пригласил врача выпить. В тот вечер они засиделись допоздна. Помнится, был полуфинал и… Впрочем, это неважно. Просто сегодня ровно полгода.
Взяв салфетку, смахнул с подоконника песок. Сверху было хорошо видно, как вырастают волны, гонимые к скалам безжалостным Сирокко.
Кажется, они так и не успели толком проститься.
Что делать... Судьба.

*
Николь подогнала катер к причалу и что-то крикнула, призывно махнув рукой. Басовитый рокот двух стосильных водометов, работающих на холостом ходу, глушил слова, и он просто прыгнул на дрогнувший карбон палубы. Набежавшая волна качнула корабль. Пришлось хвататься за леер.
- Давай быстрей! Ветер упустим!
Николь была сумасшедшей. Но ему нравились сумасшедшие бабы. Запрыгнув в кресло, он посмотрел вперед. С востока, увеличиваясь на глазах, прямо на них шла туча.
- Ты точно спятила. Мы же утонем.
- Ни-ког-да.
Она любила разделять слова, подобно мяснику, кромсающему свиной оковалок.
- Держись.
Ее рука двинула вперед сектор хода.
Его вдавило в сиденье.
Нос судна смотрел в центр грозового облака. Скорость нарастала с каждой секундой. Море шлепало по днищу, подобно матери, наказывающей непослушного ребенка. От кормы в разные стороны расходились две огромные волны.
Коротким ударом ладони, Николь толкнула рукоять до отказа, повернув к нему смеющееся лицо. Двигатели взревели, и катер прыгнул вперед.
Они летели, едва касаясь волн.
Оставляя под собой пяти метровые провалы.
Срывая белые клочья пены.
Николь улыбалась. Ее руки крепко сжимали штурвал глиссирующей на предельной скорости машины.
 - Смотри. Это самый главный Будда. Нужно загадать желание, и погладить его пятку. Тогда оно сбудется. Обязательно. Такая примета.
Тридцать лет назад. Тридцать лет…
Именно тогда, он понял, что ничего не получится. Слишком глубока была лежащая между ними пропасть. Слишком много лет прошло, с тех пор как они расстались.
Нельзя дважды войти в одну реку.
Слишком поздно.
Жаль.
*

Когда он открыл глаза, было уже темно. Несколько пар, занявших соседние столики, пока он спал, о чем-то беседовали, не обращая на него ни малейшего внимания. Тихое место. Надо заходить сюда почаще. 
Бок резанула короткая боль. Поморщившись, он подумал, что за целый день так и не успел напиться. Врач сказал, что островок пустил щупальца слишком далеко, чтобы его можно было остановить. И, невзначай, предложил свои услуги.
Вы ничего не почувствуете. По крайней мере, еще никто не жаловался.
Ему нравился цинизм эскулапа. Не увиливая, тот смог представить дело так, будто все что происходит, дело совершенно обычное. Не представляющее особых трудностей. И главное, совсем не страшное. Впрочем, так и было на самом деле.
Денег, которые он оставит сестре, должно с лихвой хватить надолго. Детям уже давно завещано все. Остается Николь. Тут все сложнее.

Подозвав бармена, он попросил принести бутылку.
Я заберу с собой.
Парень не особо горел желанием нарушить правила, но постоянный клиент, плюс щедрые чаевые…
Ветер стих. Судя по закату, погода завтра улучшится. За несколько лет, он досконально изучил здешний климат и мог с уверенностью дать прогноз хоть на месяц вперед. Для себя он прогнозов не делал. Все и так ясно.
Бок горячо запульсировал и к горлу подступила тошнота. Скрученная пробка, звякнув, покатилась по полу. Он быстро наполнил стакан и, зажмурившись, проглотил.
Сейчас. Нужно потерпеть. Сейчас отпустит.
Боль протянулась трепещущей жилкой к солнечному сплетению. Охватила ребра. Поползла выше.
Подожди. Сейчас. Ну.
Обезболивающие - два раза в день. Стандартный в такой ситуации курс. Врач предлагал более сильные, но он отказался, считая коньяк вполне адекватным анестетиком. На возможные побочные эффекты от совместного приема ему было плевать.
Кажется, остановилась. Влажная нить, натянутая внутри, истончилась и свернулась в клубок. Горлышко звякнуло о край стакана. Голоса за соседним столом стали громче. Из маленького черного динамика, подвешенного к потолку, выплеснулась незатейливая мелодия.
Ночь уронила в море еще парочку звезд.
Ни капли не огорчившись, прислонила к губам саксофон и укутала город в покрывало из нот.

*
- Ты совсем не изменилась.
- Мой отец француз. У меня его гены.
Планета неторопливо входила в поток Леонидов. Шустрые камешки влетали в атмосферу и сгорали, сшивая огненными стежками бархатный купол ночного неба, разорванного недавней грозой.
- Помнишь Будду?
- Я все помню.
- Давай, загадаем желание? Как тогда. А?
- Знаешь, а ведь все что мы загадали, исполнилось. Я не хочу больше искушать судьбу.
- Как скажешь. Может, ты прав.
* 
Колокольчик звякнул, словно прощаясь. Он застегнул верхнюю пуговицу рубашки и зашагал к обрыву. Асфальт быстро закончился. Выгоревшая трава щекотала ноги жесткими стеблями. Море замерло, успокоенное его прогнозом. Сквозь темную толщу воды, матово светили спрятавшиеся на дне звезды.
Достав бутылку, он сделал глоток и, размахнувшись, швырнул ее в пропасть.