Охотник...

Я чувствовал этот запах. Сладкий запах страха. Она здесь, за этой стеной. И ничто не спасет ее от моих клыков и когтей.

Что ты делаешь, зверь!!!

Меня словно разрывало изнутри, что-то или кто-то боролся во мне. Или я стал двумя людьми? Но и людьми ли?

Я упал в траву, корчась от нестерпимой боли, когти втягивались, клыки снова становились зубами, шкура превращалась в человеческую кожу. Луна пошла на убыль. Только это меня и спасло. И не только меня. Но и ее тоже.

Я уже не помню, когда луна обрела власть надо мной. Пока я был маленьким, после каждого полнолуния в округе находили убитых, точнее просто-напросто растерзанных кошек и птиц. Потом были собаки. Позже, когда мне исполнилось семнадцать, я убежал из города, ворвался на какую-то ферму и вырезал целый табун лошадей. Это было первое полнолуние, которое я запомнил. По сей день, я просыпаюсь ночью в холодном поту, потому что перед глазами становятся обезумевшие от страха лошади, их перепуганные глаза, в которых я видел понимание того, что перед ними не простой волк, тем более во всей округе волкам просто неоткуда было взяться. Эти несчастные животные понимали, что за создание перед ними.
Когда это понял и я, то ужас затопил мое сознание. Я ушел из дому, понимая, что опасен. Мне казалось, что стоит меня хоть немного разозлить, и я обращусь и разорву обидчика.
Все это происходило со мной, хотя я до последнего отказывался верить в это. Но наступило новое полнолуние, и я снова стал оборотнем, мною снова правила жажда убивать. Я не мог контролировать себя. Забившись в подвал какого-то заброшенного дома, я корчился от невыносимой боли и отчаяния, вперемешку с дикой желанием уничтожать.

Луна пошла на убыль, я вновь стал человеком. Но теперь я знал, что обречен. Выход у меня был один: умереть. Я забыл об одном: процессы регенерации у оборотней невероятно ускоренны. Вспомнил я об этом, когда уже летел с крыши девятиэтажного дома. Никогда мне не забыть тех ощущений. Кости одна за другой с хрустом и кошмарной болью сходились вместе, возвращались в свои суставные сумки. Заживающая на глазах кожа нестерпимо зудела. На месте выбитых зубов резались новые. Все это произошло за каких-нибудь полчаса.  На глазах у доброй сотни людей. Двадцатилетний парень, только что выпрыгнувший с восьмого этажа, переломанный, и, несомненно, мертвый, самостоятельно поднимается на ноги и уходит. После этого мне оставалось только бежать. Бежать туда, где не будет людей.
Некогда я интересовался оккультизмом, фэнтэзи, общался с людьми, считавшими себя черными магами и демонами. Да и сам я этим страдал, до тех пор, пока не понял, кем я являюсь. Стало не до шуток. Ролевик по имени Даэмон уступил место перепуганному получеловеку - полузверю. Из всего читанного мною когда-то я знал, что излечения от оборотничества нет. Единственное, что я мог сделать, это научиться себя контролировать, когда восходит полная луна. Но это было практически нереально.

И я бежал. Бежал дни и ночи напролет, благо проснувшийся во мне и набравший силу оборотень сделал меня невероятно выносливым и сильным даже в человеческом обличье. На пятый день после моего побега из города я наткнулся на какую-то деревню в глухом лесу. Люди там жили в избах, топили по черному, хотя прекрасно знали о благах цивилизации, но, похоже, совершенно преднамеренно от них отказались.

Близилось полнолуние, но я был совершенно истощен и мне, при всем своем нежелании, пришлось просить у них прибежища на пару дней. Ко мне отнеслись несколько холодно, хотя и не враждебно. Поселили меня у одинокой старухи, которая жила несколько в стороне от поселения. Она не стала расспрашивать меня, откуда я взялся в этой глуши, куда видимо вообще не ступает нога человека.

- Сбежал. Что ж многие бегут. Это не выход, конечно. Но я тоже, тем не менее, сбежала когда-то.

Я не понял тогда, что она хотела этим сказать, но меня это насторожило. Я пробыл там два дня и на утро третьего собрался уходить, когда старуха остановила меня в дверях.

- Останься до полнолуния. Не бойся, тебе не причинят вреда.

Я стал отказываться, но во двор вошла девушка лет семнадцати.

- Лучше добром останься, а если нет, тебе же хуже будет. Всего день остался до восхода, а в двух дневных переходах начинаются земли людей. Ты же не выдержишь. Останься.   
Ее глаза... Холодные серые глаза, она знала, о чем говорила, и о том, кто я. Все они знали это.

Холодный липкий страх пробрал до костей. Нет, властям меня, конечно же, не выдадут, кто им поверит. Но вот сжечь меня они смогут без проблем. Какие нибудь обезумевшие потомки древних Охотников, бредящие делом своих дедов. И им в руки попадает пусть и молодой, но настоящий оборотень... Но я не смог заставить себя уйти. Эта сероглазая девчонка словно опутала меня своим холодным голосом, я вернулся в избу, бросил заплечник на топчан, на котором спал, и сел.

Я просидел так до вечера, не в силах сдвинуться с места.

Вечером снова зашла сероглазая.

- Пойдем, сегодня праздник. У наших сыновей и дочерей завтра первая охота, и ты как гость обязательно должен при этом присутствовать.

Мое воображение живо нарисовало мне картину: меня выводят в центр поселения, запихивают в клетку, а завтра с наступлением полнолуния, когда я обращусь, меня выпустят, и их сыновья будут охотиться за мной, гнать по лесу, пока чья-нибудь пуля не прошьет меня насквозь.

Сероглазая ободряюще улыбнулась, идем. И я пошел.

В центре деревеньки, на "площади" вкруг стояли столы. За столами сидели люди. Почти все пространство на столах было занято разнообразными блюдами. В центре круга пылал костер. Неподалеку от пирующих стояли большие бочки, откуда наливали пиво. Меня усадили по правую руку от сероглазой. Я решил, было, что она дочь "вождя" этого сброда. Но сероглазая подняла руку с зажатой в ней деревянной кружкой с пивом и сидящие за столами сразу замолчали. Она поднялась с места и заговорила.

- Братья и сестры. Завтра у многих из наших детей первая охота, так пусть она будет удачной! - она опрокинула кружку. Мужчины и женщины прокричали что-то, похоже на латыни и тоже опрокинули кружки. Пиво потекло рекой. Все изрядно подвыпившие, эти люди не теряли над собой, тем не менее, контроля и где после двух часов по полуночи начали расходиться. К моему удивлению этих самых детей, за которых пили весь вечер, я так и не увидел...

Ночью я проснулся от кошмара. Мне опять снились эти несчастные лошади, их перепуганные глаза, я слышал их отчаянное, наполненное небывалым ужасом ржание... Я с криком сел в постели. Ко мне подошла старуха, в ее руках была кружка с каким-то отваром.
- Кошмары? Первое полнолуние. Да... Оно часто сниться, но после первой охоты воспоминания притупятся. Все будет хорошо... Спи, - она ушла, а я совершенно не способный даже удивиться, откуда она знает о первом полнолунии, тут же уснул.

Проснулся я ближе к обеду. Старухи не было. Я вышел на улицу, поселение будто вымерло. Тишина, ни одного звука. Вдали послышался волчий вой. Я похолодел. Я уже чувствовал, что тело начинает меняться, я взглядом попытался найти хоть какой-нибудь амбар, где я могу укрыться с наступлением ночи, но, увы, ничего такого в поселке не было. Точнее был большой хлев, где оказались заперты все домашние животные, имевшиеся в этом поселении до единого. При моем приближении животные подняли шум, послышалось испуганное мычание и кошачье шипение, громко и как-то истерически залаяла внутри собака.

- Они все чувствуют и понимают. Когда мы в людском обличье они нас не боятся, привыкли, но перед полнолунием у них начинается просто таки истерика. Вот и приходится запирать, иначе разбегутся. Мы их не тронем. А вот молодняк... Неопытные, несдержанные, горячие... А ты не переживай, вечером все поймешь, ступай в дом.

Я вздрогнул, совершенно неслышно сзади подошла сероглазая. Даже мой уже почти волчий слух не уловил ни шороха ее одежды, ни шелеста травы под ногами. Она шла по-волчьи беззвучно. Я кивнул и вернулся в дом.

Приближался вечер. Старуха, как в прочем и жители поселения так и не появились за весь день, я решил запереться в отведенной мне коморке и молиться, что бы стены избы выдержали, если я начну бросаться на них. Все-таки своей массы, будучи волком, я не терял, а вот силы прибавлялось порядка на три.

Я почувствовал ставшую уже привычной боль, обращение началось. Пока я менялся, в мозгу вспыхнула мысль: я не видел во всем доме ни одного зеркала. Ни одного. Послышался вой. Шерсть на загривке встала дыбом. Я понял, что это не просто деревня отшельников. Здесь жила община оборотней. Теперь я чувствовал их запах.

"Тебя тянуло к нам. Не просто так же ты выбрел именно сюда. Когда-то я изможденная, проползла сюда. Перед этим меня едва не убили охотники. Но Арта меня выходила. И вот я жива и здорова. Идем."

Передо мной стояла седая волчица, чуть помельче меня. Вот кем была старуха, приютившая меня. Мы вышли из избы. Моему взгляду предстала потрясающая картина: изо всех домов в деревне выходили волки, волчицы, а порой и волчата. К нам подошла молодая волчица, ее шерсть серебрилась в свете луны.

"Я Арта. Вожак стаи. Как твое имя, брат? И согласен ли ты остаться с нами, или пойдешь дальше, искать других?"

"Мое имя Даэмон. Для меня честь принять участие в Первой Охоте вашей общины. Прости, почтенная Арта, но уйду. Я буду искать."

Мысли сами по себе возникали в мозгу. И мне легко было направлять их.

"Это твое право. Наше почтение тебе, Даэмон. А теперь охота!"

Она завыла, остальные волки подхватили, и их голоса слились в песню, прекраснее которой я не слышал никогда. А потом мы сорвались с мест и бросились в лес. Нас ждала Охота...