Мухтар

     В возрасте 11 лет я жила в маленьком гарнизоне Талаги под Архангельском со своими родителями. Отец был военный летчик и пропадал на полетах, мама тоже работала и я была предоставлена сама себе большую часть времени после школы.

     Так как сама была пацанка, то с девчонками не дружила, зато своей была среди мальчишек. С ними то, я и играла в разные игры. На окраине гарнизона находились старые деревянные двухэтажные сараи. В них было много комнат, только в некоторых из них люди хранили всякий хлам, консервирование - эти были закрыты на замки. Остальные были предоставлены нам в наше полное владение. Не надо и говорить, что это пустынное место было излюбленным нашим местом сборищ. Там находился наш штаб, там мы составляли коварные планы где б нам еще созорничать и вообще чем мы сегодня будем заниматься. Еще очень здорово и страшно было прыгать со второго этажа в сугробы. Так мы проверяли всех, кто хотел вступить в наши ряды. Прямо вплотную к сараям подходил хвойный лес - смесь тундры с тайгой.

     Весенним днем, едва успев закинуть портфель с учебниками домой я вприпрыжку помчалась в штаб. Прибежав к сараям я с тоской обнаружила, что никого из моих друзей там нет. В унынии я стала их ждать, опираясь на перила балкона на втором этаже. Вдруг, в лесу я заметила движущиеся странные тени и на опушку передо мной выбежала большая стая собак, самых разных мастей.

     Но особенно выделялся один пес. Он был просто огромный, серого цвета и устрашающего вида. Так как до этого я никогда не видела волков, то первая мысль была: "Так вот они какие волки". Мне стало страшно, несмотря на то, что находилась в недосягаемом для них месте, похолодела спина. Спуститься вниз я уже не могла, ведь тогда они могли бы настигнуть меня. Мне ничего не оставалось делать, как застыть на своем месте и не сводить глаз с них. Они тоже заметили меня, но судя по всему не собирались никуда уходить. Я поняла, что застряла здесь надолго и молилась, чтоб никто из моих приятелей не стал их жертвой. Наблюдая за их поведением, я поняла, что этот пес среди них главарь. Это было очевидно. Он повернул голову и посмотрел на меня, наши глаза встретились. В его взгляде не было агрессии и я немного начала успокаиваться. Он медленно двинулся в мою сторону, тогда как стая расположилась на опушке и наблюдала за нами. Не сводя с меня глаз он подошел под балкон в том месте где стояла я. И тут я вспомнила, я же принесла с собой бутерброд с колбасой, чтобы съесть здесь, когда проголадаюсь. Лихорадочно развернув газету я кинула сначала хлеб, потом и колбасу вниз. Он не набросился на угощение, а сначала все тщательно обнюхал и съел колбасу, потом подумал и нехотя слопал и хлеб. Поднял голову, я развела руками и сказала "У меня больше ничего нет". Мы смотрели друг на друга и я увидела разумные и человеческие глаза. Он все понял. Меня поразил его вид, не униженного попрошайки, а гордый и независимый, полный какого то внутреннего достоинства. Его взгляд пронзил мне душу. Я сказала: "Приходи еще - завтра". Он немного постоял и ушел в лес. За ним последовала вся стая.

     Вот так я влюбилась. Он не выходил у меня из головы. На следующий день, в это же время я уже была на то же самом месте, только припасов было намного больше. Я вытянула из борща большую мозговую кость с хорошим ошметком мяса. Не успела я получше устроиться на своем насесте, как из лесу вышел он. Кость полетела вниз. Так началась наша дружба. Я неделю таскала из дома всевозможные припасы. Мои родители с умилением взирали на пустой холодильник и радовались, что их ребенок так хорошо кушает. Но радость их продолжалась недолго. Так папа раздобыл где то палку вареной колбасы, а она в то время была дефицитом. И придя с работы не нашел ни единого кусочка колбаски. Он спросил у мамы, куда мол подевался продукт. На что мама радостно заявила, что ребенок скушал колбаску и на здоровье, так как сильно пробегался. Но папу одолели сомненья, ну нельзя съесть палку варенки, как бы ты не проголодался. Пока они ломали головы, разбой продолжался. Наша дружба с псом крепла, мы уже не могли жить друг без друга. И я решилась. В одну из наших встреч я начала потихоньку спускаться по ступенькам все ниже и ниже, брошу кусочек и на ступеньку вниз... Так я оказалась на расстоянии вытянутой руки и когда пес опустил голову за очередным кусочком я робко и нерешительно дотронулась рукой его головы. Он почувствовал прикосновение и замер, не поднимая глаз. Это был восхитительный и неповторимый момент в моей жизни. Я преодолела свой страх и меня переполняла любовь к этому полудикому существу.
 
     Дальше мы уже были вместе как неразлучники. Никто и ничто не могло помешать нашей любви. Где я, там и он, как нитка за иголкой. Дома раскрылся мой обман, мои родители увидели Мухтара. Так я его назвала. Конечно был шок, но они смирились. Тем более, что речь о том, чтобы взять его в квартиру даже не велась. Ведь он по прежнему оставался свободным. Иногда он уходил, но подгадывал такой момент, когда и я была занята, например занятиями в школе. Но стоило мне появиться на школьном крыльце он появлялся из ниоткуда.

     Наша дружба продолжалась уже 4 года. Мухтар покрылся красивой серебристой сединой. Он стал белым и безобидным. Я могла делать с ним все, что угодно, он мне позволял все. Я ездила на нём, больно вцепившись в его холку, когда он отдыхал - пыталась таскать его по земле за заднюю лапу, не слишком заботясь о его ощущениях - безжалостно выдирала сбившуюся шерсть в колтуны. Расчесывала его металлическим гребнем. Ему не шибко нравилось, но он терпел все гигиенические процедуры. Вела себя как командир, хотя, пожалуй, командиром был он. И целовала, и целовала по 100 раз на дню. А он , иногда, умудрялся лизнуть моё лицо большим шершавым теплым языком, хотя я лупила его за это по широкой каменной башке. Командиру, не к лицу, быть обслюнявленным с ног до головы. Так я полагала.

     Как-то раз, папа возвращался с полетов и я увидев его издалека, бегом бросилась к нему и счастливая повисла на его шее. Он подхватил меня и закружил смеясь вокруг себя. Но... вдруг неожиданно бросил меня на землю. Поднявшись, с недоумением я обернулась и ...увидела Мухтара. Он был готов к прыжку, шерсть вздыблена, пасть в страшном оскале. Таким я никогда его не видела. Это было страшно. Даже у меня подогнулись ноги, но я позвала его:"Мухтар!" и он постепенно успокоился.

     И вот наступил страшный день... Папу переводили по службе на Крайний Север и нам нужно было переезжать. Как я не просила родителей, рыдала до звона в ушах: " Возьмем с собой Мутара!!!" Мне сказали: "Нет!" В день отъезда я нигде не могла найти моего пса. Папа признался мне, что видя мои страдания, он пристроил его к хорошему человеку, которому нужна была собака. Как он это сделал - я не знаю. Но проститься нам не дали...

     Прошло три года. Мы с отцом летели отдыхать на юг, через Москву. Но в связи с погодными условиями самолет приземлился в Архангельске. Так мы оказались в аэропорту. Я взмолилась:"Поедем навестим Мухтара! Я только одним глазком взгляну на него и мы тут же уйдем!" К моему удивлению, отец согласился и мы поехали. Пришли в частный сектор. И вот я иду по улице, подходим к какому то дому и я заглядываю через забор. Вот он! Лежит грустный и безучастный, прикованный тяжелой цепью к конуре. Заметно постаревший, но по прежнему мощный.  Я стояла и не могла поверить своим глазам. Одними губами, еле слышно, я произнесла его имя. ОН УСЛЫШАЛ! Как безумный вскочил и бросился на нас одним мощным прыжком. Мелькнула мысль - не узнал! И мной овладел ужас. Ужас, что сейчас цепь лопнет и тогда... Но ошейник  передавил горло и он на лету перевернулся в воздухе и ударился о землю со страшной силой... Мгновенно поднявшись вновь прыгнул... и опять повторилось то же самое. Тогда я, забыв о страхе, рванула калитку на себя, бросилась к нему и обхватила его руками. Мы плакали - втроем... Я, Мухтар и папа. Как прежде, вся моя голова была в слюнях, он пил мои слезы и утешал меня, как ребенка. Только теперь я не возражала, командир остался в далеком прошлом...

      Потом отец взял меня за руку и силой потащил прочь. До сих пор у меня в ушах стоит страшный вой, который стоял нам вслед, но отец тащил меня за руку, не давая мне остановиться. Я рыдала в голос, бешенно сопротивлялась... тогда папа  прижал меня к груди и сказал: "Что поделаешь, Илонка... Так надо..." Я, как во сне, побрела прочь, зажав уши руками, чтоб не слышать душераздирающий крик. Мы с отцом молчали и в аэропорту, и уже выйдя из самолета... Впереди ждало ласковое Черное море, отдых и новые приключения. Только что то неотступно жгло внутри...

     Некоторое время спустя, отец сообщил мне, что Мухтара больше нет. Об этом ему сообщили в письме. Он издох от голода, так как отказался есть...

     И опять что то жжет внутри... Плохим я оказалась командиром... До сих пор, спустя 32 года я чувствую себя предателем.

    Много лет спустя, неожиданно, папа сказал, что сожалеет...

     Прости мне , Мухтар, мое предательство!