Безродные - глава 9 Проходимцы

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
«ПРОХОДИМЦЫ»

Свернув в небольшой переулок, носивший странное название «поперечный» Штефан остановился и задумался. С одной стороны, ему не терпелось покончить с данным ему поручением, а с другой он отдал бы всё чем владел, лишь бы вообще не связываться с этим человеком. Беда была в том, что владел он на сегодня не многим и слишком сильно зависел от своего спутника.   
Раздумья одолевали Штефана недолго и он снова зашагал, отбивая нечёткий ритм по камням мостовой. Не нравился ему Ален. Ну не нравился. А между тем они застряли тут надолго. Изначально планировалось, что они проведут в городе пару дней, но прошло уже две недели, а они никак не могут покинуть этот отвратный, провинциальный городок.
Пришлось пересиливать себя. Если всё пойдёт хорошо, то уже завтра они покинут Ален и отправятся в Ганзу. А там начнётся другая, совсем другая жизнь.
Под ногами раздался плеск и Штефан скривился. В темноте переулка он не обратил внимание, как наступил в лужу, разлившуюся из канавки прорытой перед домами. Той самой, куда по утрам сливается содержимое десятков ночных горшков. Канава видимо засорилась и вычистить её не торопились. Тёмное было местечко и у горожан не популярное.
Подойдя к крыльцу Штефан поднял взгляд на поржавевшую фигурную вывеску, но и как в два предыдущих своих прихода не сумел определить что было на ней изображено. Поразмыслив ещё немного и придя к выводу что поворачивать назад поздно, он толкнул невысокую, обитую железом дверь.
В лицо гостю тут же пахнуло спёртым воздухом, кислым вином и плесенью. Небольшой зал в который попал Штефан был плохо освещён, но всё самое главное было вполне различимо. Дюжина разноразмерных столиков, грязный, заплеванный и залитый вином пол,  длинная, чуть покосившаяся стойка, за которой стоит неопрятная толстуха, помешивая что-то в чёрном, закопченном котле.
На вошедшего воззрились пять пар равнодушных глаз и тут же отвернулись. Кто попало сюда всё одно не заходил. А если и заходил, то только себе на беду.
Подобрав полу плаща Штефан сделал несколько шагов, как вдруг на встречу ему вышел хозяин этого сомнительного во всех смыслах заведения. Неимоверно худой, с болезненно бледным лицом, Рупперт фон Зеер, потомок давно разорившегося аристократического рода был хорошо известен как в Алене, так и за его пределами.
Унаследовавший от отца несколько разорённых войнами и поборами ферм и два сомнительной репутации трактира он удивительно удачно вёл свои дела. Если принять во внимание дороговизну подношений, каковые он регулярно делал в казну архиепископа, а так же и бургомистру Алена, так можно было подумать что Руперт сказочно богатый купец, а не владелец недавно стоявших на гране разорения ферм и дешёвых забегаловок. Источники его внезапно открытого богатства были окутаны тайной. 
Однако ни бургомистр, ни архиепископ ни кто не стремился разоблачить двойную жизнь «трактирщика». Всем кроме того памятны были случаи внезапного исчезновения или ареста его недоброжелателей. И вот уже много лет Рупперт слыл добропорядочным горожанином.
Впрочем у Штефана подобных иллюзий не было. Он коснулся только самой верхушки смрадной кучи, которую представляла собой вторая и основная жизнь фон Зеера, но уже мог оценить насколько могущественен и опасен этот человек.
Искривив тонкие губы в некоем подобии улыбки и чуть кивнув головой он тонким, узловатым пальцем поманил к себе гостя и отодвинув засаленную занавеску обнажил тёмный проход к лестнице. Лестница эта вела в подвал, где и располагался нужный Штефану человек.
Он спустился вниз по узеньким, неудобным ступеням и нащупав рукоять толкнул дверь проникая в широкую залу.
Тут было гораздо светлее. В залу проникало солнце через специально сконструированные световые тоннели. Кроме того тут горело никак не меньше десятка масляных ламп и дюжины две свечей. Казалось, что обстановка тут вообще не меняется. Всё выглядело так, как и в прошлый его приход.
За массивным столом, со множеством ящичков и шкафчиков сидел тот, кто был до безумия противен, но жизненно необходим Штефану. Сгорбившейся, обрюзгший и сальный старик, лицо которого было обрамлено редкими седыми патлами, не поднимая крючковатого носа строчил что-то пером на небольшом листе пергамента. Писал, к удивлению гостя он справа на лево.
Этого человека звали Нахум Иосеф бен Гаон. Вот уже два десятка лет за его голову назначались баснословные награды, но он по-прежнему оставался мифом, паразитировавшим на просторах Священной Римской империи и Ливонии.
Ещё десять лет назад святой престол, устами папы Льва X предлагал за голову этого человека пять сотен форинов. Впрочем если верить слухам, то нынешний папа Климент VII утроил эту сумму. Не меньше двухсот талеров серебром предлагали за жизнь этого старика в Ганзе. А после того как стали известно, что в сферу интересов этого человека попала не только Священная Римская Империя но и Ливония, архиепископ Томас Шонинг назначил дополнительную «премию» в размере ста серебряных марок.
Но несмотря на щедрые предложения, каковые рассыпали владыки Европы, этот человек сидел в доме одного из самых респектабельных жителей Алена и спокойно «трудился», будто и не подозревал о своём незавидном положении.
Подняв глаза Нахум увидел своего гостя.
- О! – воскликнул он дребезжащим, неприятным голосом – мастер Леггер решил навестить старика.
Штефан чуть склонился и подойдя вплотную к столу сел на жёсткий, неудобный стул, не спрашивая приглашения.
- Мастер Леггер видимо очень взволнован – продолжал дребезжать старик – выполнил ли старый Нахум своё обещание, к тому же столь щедро оплаченное? Мастер Леггер наверняка боится не потратил ли он зря свои деньги?
Кашлянув и с трудом подавив презрение Штефан ответил:
- Я не сомневаюсь в вашей порядочности – произнося эти слова Штефан скривился – Вас рекомендовали надёжные люди. Однако время идёт и…
- Ни слова больше молодой человек – перебил его старик прижав пухлый палец к губам – старый Нахум имеет что предложить Вам в ответ на Вашу щедрость и рассчитывает на то, что она не ограничится той суммой которую вы позволили себе в прошлый раз.
- Время покажет – отрезал Штефан всем своим видом показывая, что желает видеть результат и совершенно не желает разговаривать о деньгах.
Старик отложил перо, закряхтел и принялся шарить руками в одном из ящиков стола. По его крупному пористому носу катились капли пота и левый глаз постоянно подрагивал. Наконец он извлёк несколько разноразмерных свитков. Какие-то из них выглядели совсем новенькими, но некоторым на взгляд можно было дать несколько десятилетий. 
- И так мастер Леггер, приступим.
Старик протянул гостю первый свиток.
- Это Ваш диплом, об окончании Кёльнского университета. Вы закончили его пять лет назад мастер Леггер. Впрочем теперь уже не Леггер – старик коварно улыбнулся – теперь уже доктор Хильдебранд из Любека. Вы ведь если я не ошибаюсь говорите по германски свободно?
Штефан кивнул. Он удивлённо разглядывал полученный документ и не находил к чему придраться. Подлинность его была несомненна. Старик между тем протянул ему ещё две бумаги:
- Это расписка от одного из уважаемых банкиров Любека. Вексель. По нему Вы сможете получить две сотни талеров у любого банкира или купца в Ганзе.
Увидев каким гербом оттиснута печать внизу документа Штефан не сумел сдержать удивления. Да, пожалуй не только в Ганзе. В каждом городе Ливонии, Гензейского союза, Датского королевства и Священной Римской Империи можно было обналичить этот вексель.
- Вторая бумага – это рекомендательное письмо бургомистру Гамбурга. С ним Вы легко решите все свои вопросы.
- Ну это всё обо мне – начал было оправившийся от первого шока Штефан – а как же…
- А что касается Вашего благородного друга, то…
Нахум бережно, с любовью развернул старенький документ и протянул его гостю.
- Ваш друг, имени которого Вы так и не раскрыли мне – тут старик хитро улыбнулся, загадочно глянув на Штефана из под густых бровей – теперь смело может звать себя Альбрехт Иоган фон Прехштайн. Вернее граф Альбрехт Иоган фон Прехштайн.
Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что предложенный ему документ – это более чем броня. Усомниться в его подлинности не смог бы и предполагаемый отец настоящего Альбрехта фон Прехштайна, кем бы он ни был.
- Это множество рекомендательных писем, свидетельств на собственность, закладных и векселей.
- Собственность?
- По сути мастер Леггер это так. Но собственность – это громкое название для клочка земли и нескольких развалин на Эзеле. И всё же, это собственность.
- Понимаю – покивал головой Штефан.
Старик вертел в руках две последние бумаги. Он долго молчал и только в ответ на испытующий взгляд гостя сказал:
- Вот это. Это подорожная грамота, о том, что ваш друг следует из Риги в Гамбург по личному распоряжению его светлости Томаса Шонинга.
Глаза Штефана были близки к тому, чтобы вовсе вывалиться из орбит. После некоторых нелицеприятных событий его друг больше инквизиции и городской стражи боялся рижского епископа. И вот теперь, стараниями этого старого жулика, он покинет Ливонию с письмом от самого Шонинга?!? Но каким образом этот старый плут добыл бумагу, подлинность которой несомненна?
- Ну и вот это – руки старика благоговейно дрожали – самое интересное.
Принимая в руки свиток Штефан думал что удивлялся сегодня ему уже нечему. Исчерпан лимит удивлений. Но нет. Герб украшавший бумагу заставил сердце Штефана учащённо колотиться. Несколько золотых узорчатых кругов и герб обильно украшенный львами и драконами, сердцами и коронами и многочисленными стилизованными крестами, венчала сводчатая пятиарочная корона с державой и крестом. Покоилась вся это конструкция на небольшой башне, которую на спине держал… слон…
Не то чтобы Штефан был большим знатоком европейских династий, однако герб Ольденбургов не узнать было невозможно.
- Как?!?
- Сей документ – глумливо ухмыльнувшись и растягивая слоги проговорил Нахум – свидетельствует о том, что Ваш друг, теперь уже граф Альбрехт Иоган фон Прехштайн, является личным советником датского короля Кристиана, и его полномочным представителем на территории ганзейского союза.
Дыхание перехватило. Безусловно, Штефан заплатил нереально большие средства. Может быть истощённая борьбой с крестьянскими восстаниями, которые вёл ещё его отец, казна короля Кристиана всерьёз пополнилась заплаченные средствами. Но…
- Как?! – только и сумел выдавить Штефан – ведь…
- Опровергнуть эту бумагу не сможет и сам король Кристиан III. В конце концов как тут опровергнешь…
- А…
- Просто поймите, мастер Леггер, юный Фридерик, в борьбе за признание наследным герцогом Шлезвиг-Гольштейна, а так же за присягу Норвегии тратит за спиной у отца большие средства. А потому…
Старик печально покачал головой. Штефан уже успел оправится от первого шока и сдавленно произнёс:
- Ну теперь мне по крайней мере ясно, почему Вас так отчаянно разыскивают.
- И надеюсь понятно, почему не нашли?
Старик отвратительно улыбался. Штефану хотелось смахнуть эту улыбочку, но…
- Так как с оплатой? Я думаю Вы довольны моей работой?
- Да – процедил сквозь зубы Шьефан который всю дорогу вынашивал план, к чему можно было бы придраться  - конечно. Извольте.
Он сунул руку в карман и вывалил перед Нахумом на стол горсть золотых украшений. К этой гости добавил два увесистых кожаных мешочка.   Мешочки старик взвесил на руке и отложил в сторону удовлетворившись видимо таким нехитрым способом проверки, а вот кольца привлекли его настоящее, искреннее внимание.
Некоторое время он перебирал в руках кольца и броши и наконец поднял глаза на Штефана.
- Пятьсот форинтов и две тысячи марок. Ни и все украшения о которых мы договаривались.
- Да – протянул старик. Голос его вдруг сделался стальным, холодным и каким-то колючим – вы можете идти.
Штефан скривился и зло глянув на Нахума поспешил покинуть комнату. Надо было спешить.
В комнате ещё не утих скрип от сапог «мастера Леггера» а из-за портьеры, расположенной в дальнем углу вышел невысокий, бледный человек с нервным, измождённым лицом.
- Вы всё слышали уважаемый?
- Слышал. И видел.
С этими словами неизвестный положил на стол ещё один звякнувший мешочек.
- Вот только вы уверены…
Гость не успел договорить, как Нахум перебил его:
- Вы же знаете, что я не зря ем свой скорбный хлеб. В комнатах которые снял Леггер над известной вам таверной, помимо его самого ждёт пан Воислав Кружинский. Можете убедиться.
- Тем и займусь – коротко ответил гость и чуть согнув голову поспешил вслед за Штефаном.

Штефан между тем спешил к дому. Утро уже миновало и по улицам недавно ещё сонного городка сновали люди. Лавочники суетились придавая своим торжищам приветливый вид. Из скобяной лавки раздавались крики приказчика погонявшего нерадивых подмастерьев. Должно быть и сыновей заодно.
Из стоявшей чуть по одаль от главной торговой артерии города кирхи выходили люди. В основном зажиточные горожане. Ремесленники приходили с утра и службу для них видимо особо не служили. Так, кто-то из клириков помельче вышел. Больших подношений то от них не получить, так чего и утруждаться.
Множество лиц было Штефану знакомо, впрочем сейчас на них было наплевать. Ему опротивел Ален и он стремился покинуть это провинциальное болото как можно скорее.
В этот момент под ноги путнику бросился худой мальчишка. Споткнулся и повалившись поперёк мостовой он перегородил дорогу заставив Леггера остановиться. Штефан выругался, но его сдержанная брань потонула в громкой площадной ругани толстого мужика:
- Генрих, косорукий ты недомерок! Опять плетей захотел!
Штефан поднял глаза. Парнишка зло ощерился и смотрел то на него, то на своего мучителя. Тучный же мужик обрушился на недомерка с бранью и тумаками.
- Всю работу загубил!
- Папа! – давя слёзы крикнул мальчишка.
- Благородному господину перегородил дорогу. Вставай недомерок!
С этими словами он грубо за шиворот поднял мальчонку и обращаясь уже к Штефану:
- Простите благородный господин. Если какое неудобство Вам причинили, так не побрезгуйте, вон в ту лавочку зайдите – с этими словами он указал на лавку, продолжая подобострастно смотреть на Штефана и зло на сына – там Вам по лучшим ценам, всё что надо подберём. Никто не упрекнёт Штаденов в неблагодарности и невежестве…
Сделав рукой жест, который должен был означать что «благородный господин» претензий не имеет «мастер Леггер» отправился дальше по улице. Ушей его достигла оброненная отцом фраза, адресованная видимо нерадивому отпрыску: «К попам тебя отдам. В хозяйстве с тебя толку чуть!».
Не обращая больше внимания на горожан и миновав остаток дороги без приключений Штефан уже через несколько минут поднимался по лестнице в таверне, над которой они с его «покровителем» снимали комнату.
Сам же его покровитель, пан Воислав Кружинский, толстолицый, светловолосый, с близко посаженными водянистыми глазами, развалился на узкой кровати и бесцельно пялился в потолок.
Судьба свела двух проходимцев год назад в Вене. Штефан проехавший к тому времени половину Европы и оставлявший за собой печальный и весьма скандальный след, влип в очередную неприятную историю, грозившую ему потерей свободы, а то и головы. Воислав, который и сам оказался сложной ситуации оказался на пути Штефана очень кстати. Специфические навыки полученные Штефаном во Флоренции, вкупе с нежданным богатством обрушившемся в руки нищему до толи Воиславу помогли им обоим унести ноги из Вены и скрыться тут, в провинциальном Алене.
Конечной точкой своего пути каждый видел Ганзейский союз – едва ли ни единственное место в Европе, где они ещё не снискали себе кислую славу. И сегодня видимо эта мечта стала явью. По крайней мере именно об этом подумал Воислав когда его подельник вошёл в низенькую, скрипящую дверь. 
Разбогатевший потомок традиционно нищего польского дворянчика стоял на ногах не ровно, так как последние дни основным его досугом было потребление различных вин. Одежда его была измята и не слишком свежа и тем резче контрастировали с этим золотые кольца обильно украшавшие толстые и короткие пальцы пана Воислава.
- Ну?! – повизгивая спросил он – Ну?!
- Вина заказывать не будем – заговорщицким голосом сказал Штефан – но повод отпраздновать у нас есть.
С этими словами он вывалил на стол все полученные от Нахума документы и глянув на своего подельника торжественно сказал:
- Поздравляю вас Граф. Завтра же мы можем с Вами отбыть в Ганзу.
- Граф – застонал Воислав – неужто граф?
Он принялся лихорадочно перебирать бумаги и по мощному его лбу побежали капельки пота. Он не верил своим глазам. Ещё сегодня утром он был потомком безвестного польского пана, кичащегося весьма сомнительным родством с силезскими Пястами, а теперь он Граф, землевладелец и потомок одного из сильнейших монархов Европы!
- Да Граф. Теперь мы…
Договорить Штефан не успел. Дверь без стука растворилась и в комнату изгибаясь словно уж проскользнул невысокий, чуть сгорбленный и какой-то серенький человечек. Был он худ, глазки имел бегающие, а руки беспокойные. Однако что-то в этом странном человечка заставило обоих постояльцев нервно заозираться.
- Не надо паники господа – вкрадчиво начал гость – мне понадобиться две минуты, после чего вы сами решите, в ваших ли интересах выслушать меня дальше или нет.
Выпятив грудь и нацепив на лицо презрительную маску новоявленный граф бросил незваному гостю:
- Подите прочь, я не имею привычки разговаривать с неизвестными проходимцами.
- Проходимцами?! – серый человечек нервно дёрнул веком и растянул губы в улыбке обнажив редкие жёлтые зубы – хорошо, что вы упомянули это слово. Так вот, прежде чем принять решение, отворите окно и поглядите на улицу…
Замешательство продлилось долгую минуту. Новоявленный граф и мнимый доктор переглядывались и наконец тот, кто с этого дня мыслил называться доктором Хильдебрандом подошёл к окну и распахнул застеклённые плохопрозрачным, желтоватым стеклом створки.
У входа в трактир стояли  четверо конных гвардейцев, расцветка формы которых, а так же и гербы на накидках не оставляли сомнения в том, чья именно гвардия охраняет теперь выход.
- И считаю должным Вам заметить, что в зале дежурят ещё двое. И за этой самой дверью ещё. Так что делайте Ваш выбор быстрее и не ошибитесь.
Игра в гляделки продолжалась. Впрочем теперь уже отступать было некуда. Выслушать? Ну что же…
- Что Вам угодно? – спросил польский «граф» не снимая с лица надменного выражения .
Гость прошёлся по комнате и подойдя к окну выглянул на улицу. Улыбнувшись каким-то своим мыслям он отвернулся и оглядев комнату рассеянным взглядом начал:
- Я так понимаю господа, что имею честь говорить с доктором Марком Хильдебрандом – незнакомец кивнул в сторону Штефана – и страшно сказать, с самим уполномоченным посланником датского короля, крупным землевладельцем, графом фон Прехштайном.
Тишина повисшая в комнате была такой, что казалось даже многочисленные мухи замерли в ожидании разъяснений. Оба проходимца про себя проклинали старого склочника Нахума. Документы были получены только недавно и ещё никто во всём мире не знал ни их новых имён ни изменившегося социального положения.
- Потрудитесь объяснить.. – начал было Штефан…
- Или всё же передо мной – тут он поглядел на мнимого доктора – Штефан Яспер Леггер, рождённый в деревне, в предгорьях церматского пика, обучавшийся медицине ни в каких-то там университетах а у самого флорентийского герцога Алессанро. Преуспевший не в лечении, но в ядах. Человек, приговорённый к аресту и казни в двух десятках городов, среди которых Зальцбург, Вена, Флоренция, Генуя, Верона и Братислава. Человек, по чьей милости не меньше полусотни ревностных католиков было отправлено на тот свет неверными или ревнивыми жёнами. Человек…
- Достаточно – оборвал его мнимый «граф», хватаясь в горячности за эфес лежащего на кровати меча – вы…
- Прежде чем вы совершите глупый поступок – всё так же спокойно сказал гость – ещё раз советую выглянуть в окно.
Улыбнувшись и увидев, что пылкий поляк одумался, незнакомец переключился на него:
- Ну а вы как я полагаю никто иной как пан Воислав Кружинский. Тот самый, который, на сколько мне известно, наделал много шуму аж при дворе!
Надменность слетела с лица польского «графа» и весь он как-то съёжился, постаравшись стать как можно незаметнее.
- Ну что господа? Вы согласны меня выслушать?
- А у нас есть выбор? – холодно спросил Штефан.
- Есть, хотя и незавидный.
- Мы вас слушаем.
- А слушать меня вы будете не тут. Ален при всём своём очаровании не подходит для такого разговора. Завтра утром мы отправляемся в Ригу.
- Мы арестованы? – отрывисто произнёс поляк – Нас будут судить?
- От чего такие формальности? Если бы я должен был арестовать Вас, то для суда и Ален бы сгодился.
- Так что же?
- Всё узнаете на месте. Собирайтесь, расплатитесь и завтра на рассвете мы отправляемся – гость подошёл к двери и обернувшись напоследок добавил – очень надеюсь на Ваше благоразумие господа. Мне бы не хотелось действительно арестовывать Вас, в случае если вы попытаетесь бежать.
Дверь противно скрипнула и два проходимца остались в комнате тяготимые печальными мыслями и страхом неизвестности.