Сестра

 

рассказ-пунктир





Ах, эта братская... любовь

Виктор Цой




Да, я думаю,
что сущность любви не меняется оттого,
кто кого любит

Даниил Хармс








Сестра приезжала.
 

С мужем.
 

С ребенком.


Как давно я ее не видел.


Проездом в Европу.


Общались.


Говорили о здоровье мамы.


О смерти папы.


О сестре и ее семье.


О том, какие жуткие у них в провинции поликлиники.


Детсады.


Школы.


Начальники.


Да и вообще — люди.


О самой сестре.


О ее работе в строительной компании.


О ее здоровье.


О ее косметике (смеялись).


О ее муже.


О Путине.




Утром они уехали в аэропорт.


Я, как всегда, - в обсерваторию.


В проклятую обсерваторию.


В нищую обсерваторию.


Как же она мне надоела.


И вдруг.


Я понял. 


Что я влюбился. 


В сестру.


Какой она вчера была.


Какой взрослой.


Красивой.


Зрелой.


Как от нее пахло духами.


А какими были ее глаза.


Яркими, глубокими, живыми.


А волосы - длинные, рыжие, манящие.


Неужели я и правда влюбился?


Почему я стал таким моральным уродом?


Вот до чего довела холостяцкая жизнь.


Неужели мое либидо — настолько слепо?


Неужели оно может обрушиться на первый попавшийся объект?


О, господи...




Так прошел месяц, наступил март.


Все это время я почти всегда был в обсерватории.


Конечно, ведь все это время — небывалая солнечная активность.


Как здесь уйдешь, надо наблюдать.


В глазах — Солнце.


В голове — расчеты.


В руках — записи на компьютере.


А в сердце...


В сердце...


Нечто жуткое.


Запрещенное.


Давно оставленное эволюцией позади.


Названное страшным словом «инцест».


Любовь к сестре.


Неправильная любовь. 


Всегда внутри — ее образ, ее живые смеющиеся глаза.


Ее грудь.


Ее ноги.


Ее тело.


И вся моя с этим борьба — бесполезна, бессмысленна.




В середине марта они вернулись.


Днем — в аэропорту, а уже через три часа — на поезд в свой далекий родной город.


Я их везде сопровождал.


Помогал нести сумки.


Все трое были такими радостными, возбужденными.


Европа понравилась.


Взахлеб рассказывали о Париже, о Берлине, о Лондоне.


Больше и громче всех, естественно, сестра.


Смеялась, брала меня за руку, или клала руку мне на плечо.


Меня как током пробивало.


Я, естественно, ничего не слушал.


Она и не догадывалась, что со мной происходит.


Слава богу.


Пусть я в него и не верю, - но слава ему.


Довез их до вокзала.


Подвел к поезду.


Стали прощаться.


Пожал руку мужа сестры.


Обнял ее пятилетнюю дочь.


А сестра — обняла меня.


Обняла и прижалась ко мне крепко-крепко.


Зачем же было так делать?


Зачем?


Я сразу дар речи потерял.


Я подумал — вот схватить ее сейчас обеими руками и убежать.


Убежать навсегда.


Но она, наконец, оторвалась от меня.


И сказала:


- Ну, давай, Сережа, пиши мне.


- Хорошо.


- Ну ты, правда, пиши. Я же тебя знаю, ты никогда мне не пишешь, поганец.


Она широко улыбалась.


Я тоже улыбался, хотя мне хотелось плакать.


Да, вряд ли я буду ей писать.


Только раньше я не делал этого по одной причине, а сейчас — совсем по-другой.


Они уехали.


Я скурил, стоя на опустевшем перроне, три сигареты.


И пошел домой.




Через три дня солнечная активность кончилась.


А вот моя «активность» совсем не кончилась, потому что я - не солнце, а обычный живой человек.


Работы стало меньше, и я сижу в своей комнатке и страдаю, страдаю как полный урод.


Ну, пью, естественно.


Я не знаю, когда забуду ее.


Самая страшная мысль, — что никогда.


Но, все-таки, я верю, что однажды моя сестра отпустит меня.


И тогда — женюсь. Точно женюсь.


Все, хватит уже этого бобыльства, оно и так из меня прет.


Мне надоело и всем надоело.


Женюсь, а не то совсем сдвинусь и стану извращенцем.


Кстати, сестра мне тоже говорила про брак.


Блин, опять — сестра, да что ж такое?



А еще я хочу сказать вот что.


Про любовь.


Вот нам всегда говорят — любовь такая, любовь сякая.


Все уши прожужжали.


Вранье это все.


Любовь — это самая темная сила в нашей жизни.


Самая страшная, самая жуткая.


И никакие розовые песенки и розовые киношки не помогут нам убежать от этого, не помогут заклясть любовь.


Любовь — всегда запрещенная.


Любовь — это смерть.


Любовь — это что-то древнее, оставленное далеко позади, это аппендицит, который невозможно вырезать.


Вот что такое любовь.


...Ладно, мне пора спать.


Завтра на работу.


В проклятую обсерваторию.







11 марта 2011 года,
Колтуши