Память Баренцова моря. глава 12

                ХРАМ   ВЕРЫ, НАДЕЖДЫ, ЛЮБВИ
                И  МАТЕРИ ИХ СОФИИ.


        Приехав в Североморск после длительного перерыва, Назаров  радовался 
произошедшим в городе переменам. Ярко покрашенные, отремонтированные дома красиво выделялись на блестящем мартовском снегу. Богатые магазины с большим выбором заморских продуктов. Чистые, ухоженные улицы. Удивило  большое количество детских колясок. Растет молодая смена. Их юные отцы в морской офицерской форме  торопливо бежали по своим неотложным служивым делам, а юные жены гордо везли коляски по центральной улице им. Сафонова , чтобы махнуть с причала гордым кораблям, которые доверены таким молодым,  но уже  покорившим море  мужьям и отцам.
        Гигантскими ступенями город поднимался в сопки. Назаров решил пройти пешком, и, несмотря на одышку, довольно успешно предодолевал крутые деревянные  ступени трапа, которые учился когда- то уважать. Да и как их было не помнить , когда столько раз бежал он по тревоге вниз, к заливу, к серым громадам уже готовых отчалить кораблей, когда каждый камень стал знакомым, когда каждый шаг был выверен и точен. Малейшая оплошность, и гордый моряк может загреметь по ступеням, развевая, как птица  крылья,  черные полы шинелей. Но этого не случалось никогда. Никогда моряк не  падал, несмотря ни накакую крутизну. Вот и сейчас по трапам мелькали посыльные  моряки с нарукавными повязками, подтверждающими их полномочия.  В своих скользких укроченнеых сапогах они уверенно держались на ногах и мартовский лед  не был им  помехой.
        Гордость за флот и профессию мало пронести через всю жизнь, ее надо передать по наследству. Как ни стрались перестройщики и демократы отравить все патриотичнеое, все,  чем жил русский человек, чем  гордился, что помнил, ничего не получилось Жива русская слава, жива русская душа. Живы морские традиции. Их хранит и этот город, столько раз провожавший простых русских парней и встречавших героев, павших в борьбе за русскую славу.
         Назаров упорно шел вверх, хотя ветер  который на Севере  зовется мордотык, потому что всегда дует в лицо, все усливался с подъемом на сопку. Его обгоняли молодые, которые не обращали внимания на ветер, спешили по своим делам. Назарова что-то звало вверх и он подняв голову увидел, что  стало приметой новых лет в Россиии. Возрождающиеся храмы, неуверенные крестное знаменья, смущение, но возрождение веры. Храм возник из-за перепадов сопки. Он был виден далеко наверху, но ноги сами пошли быстпрее, исчезла одышка и усталость. Дорога вела к храму. Скромный, невысокий, но очень притягательгный и влекущий. По крутым ступеням Назаров поднялся к двери и увидел  то, чего не ожидал и не мог даже предположить. Бронзовая доска старинной славянской вязью гласила, что храм  посвящен Вере, Надежде, Любви и их матери Софии. Перекрекстившись, он  зашел  вовнутрь и сразу почувствовал необъяснимую атмосферу святости и благоговенья. Немногочисленные посетители поодиночке стояли у икон. Молодая женщина плакала у иконы знакомого старца, который оказался Серафимом Саровским. Поискав глазами икону Николая Чудотворца, Назаров затеплил свечу и прислушался к   тому, что происходит у него в душе. Поднималась теплая волна умиления и святости, которые всегда наполняли сердце Назарова после посещения церкви. Теперь это произошло намного раньше. Его бабушка  София рассказывала в детстве Назарову, что своих трех дочерей хотела назвать именами  Вера, Надежда,  Любовь, но не могла предположить , что дочерей будет трое. Но для нее они всегда  были  ими, Верой, Надеждой, Любовью. Назаров часто сравнивал их жизнь с жизнью, если бы они носили эти имена. Они  пронесли в себе жизнь этих святых, и простые русские женщины при жизни носили печать святости. Старшая  Мария, (Вера), в юности вынесла из горящей церкви икону, которая  теперь висела в ее скромном жилище. Средняя -Тамара, (Надежда),мать Назарова  всегда  жила  будущим, надеялась на лучшее. А младшая Елена,( Любовь ), так и не встретила настоящей любви.  Всю свою жизнь прожила с дерзким и пьяным мужиком, словно несла на  себе  чье -то испытание, чей- то грех отмаливала, терпела.
          Но мудрая мать их София всегда согревала их сердца и после смерти почему- то стала еще более почитаемой. Как- то Назаров увидел  ее во сне и понял, что бабушка уже перешла в новое измерение  и  теперь вместе с дедом живет в ином, непонятном , но в таком, который надо было заслужить святостью и кротостью, мире.
           Переполняемый воспоминаниями, Назаров подошел к главной иконе храма и приложился к ней губами, чем вызвал заинтересованные взгляды прихожан. Они словно приняли его в свой круг и взяли под свое покровительство. Теплая рука коснулась плеча Назарова и обернувшись, он увидел молодого, улыбающегося  священника, в котором  с трудом узнал черты своего бывшего сосуживца, Попова. Его сын теперь  справляет службу в храме, чудом пройдя путь от молодого бойкого ученика, который дружил с сыном  Назарова,  до святителя душ.
          Назаров  пожал его руку, постеснялся приложиться к ней, но задержал и увлажнившимися глазами посмотрел на нового человека, посредника между ним и Богом. Рад встретиться, только и сумел сказать он, но про себя подумал, что он обязатьельно придет сюда, чтобы послушать, что нового  скажет ему молодой священник, чему сможет он научить и что может открыть из того, что уже прошел Назаров.
           Наверное, каждый человек по- своему приходит к богу. Одних ведут болезни и желание исцелиться, других- страх перед смертью, третьих большое горе. Назаров пришел, ведомый чувством  памяти, памяти поколений. И храм   подтвердил его правоту. Ничто не исчезвает в мире посвященных  Вере, Надежде,  Любви и их  Матери Софии.  Ярко высветилась  связь Назарова с теми, кто жив и кто уже ушел.
         Главное, не прервавть цепочку, не дать вечности поглотить твой род, твою память. А ведь как мало надо для этого.  Надо вырастить сына, посадить дерево и построить дом.
         Сын Назарова служил в Полярном. В десятом классе сказалась  окружающая парня вольница. Он вдруг стал дерзким и упрямым. Слушал только своих друзей.Однажды не пришель ночевать и Назаров  всю ночь искал его по городу. Выручила “ссылка” в Нолинск. В  скромном городке средя вятских лесов и увалов, словно  затерянный  мир,  сохранился островок  честных и порядочных людей. В нем провел свое детство Назаров. В нем жила его мать. Приезжая туда,  не надо было опасаться  подлых выстрелов перестройки, не надо  ползать на брюхе перед  новыми русскими. В городке все равны. Вся жизнь напоказ. Не для хвастовства, для жизни. Если вчера Марья поссорилась с Павлом, то сегодня знали, что Павел неправ, провожая Алену с пьянки на работе пытался облапить ее на углу Федосеева и Курнакова. Если у коровы Дарьи Комаровой вчера пропало молоко, значит пастух Гришка прозевол, и Звездочка наелась клеверов.  Если у Павла умерла  мать, то сегодня в два час надо отложить все дела и проводить покойную. Город походил на большую коммунальную квартиру. В ней не было общих удобств, но было общее чувство. И оно передавалось, словно старинный  телеграф. Не было случая, чтобы  кто-нибудь пропустил достойное внимания события.
             В этот город Назаров и отвез своего сына, чтобы за полгода поправить то, чего он сам не смог за семнадцать лет. Мать Назарова сорок лет проработала сельской учительницей и без академии смогла понять, что в воспитании главное не  окрик, а пример. Может поэтому сын вырос воспитанным и уважительным к старшим. Может успела вятская основательность прочно занять свое место в характере, чтобы победить в борьбе с наносной интеллигентностью. Главное, сын, не торопись. Обидеть легко, поправить трудно. Будь внимательным к  старшим. Старайся понять мотивы их поведения. Ставь себя на их место. Принимай все что происходит как неизбежность пройти и через это испытание. Нельзя ломать ничью жизнь. Надо просить у бога, чтобы он направил  на нужный путь, не дал совершить опрометчивый поступок.  В этом зрелость и истиннеая мудрость.
            И сегодня, подойдя к иконе святого Серафима Саровского  Назаров еще раз попросил у него мудрости для детей. Не для себя. Жизненый путь Назарова не блистал  крупными  успехами и научными открытитями. Но Назаров сегда считал, что прожил жизнь не зря, сумев переступить через обыденную, вяло текущую жизнь глубинки. Но почему-то в последние годы он начал понимать, что именно в этой простой и незатейливой жизни и кроется ее смысл. 
          Все чаще тянуло в места, где прошли семнадцать лет его жизни. Семнадцать мгновений весны. Удивительно теплое, долгое детство, яркое солнце, цветущий сад, остались в памяти Назарова. Это сейчас эти годы стали  стали мгновениями, которые промелькнули  и не остановлись. А тогда он жил и знал, что все правильно, так и надо жить.