Дима-Дамир

В полпервого ночи в подземном переходе на Пушкинской можно встретить кого угодно. Тут ускоряют шаг юные звёздочки ситкомов на дециметровых каналах, курят полсигареты перед входом в метро актёры МТЮЗа, подолгу целуются взасос девочки с короткими стрижками, пьют пиво зелёные ирокезы и высокие платформы, жалуются и клянчат деньги бездомные. По выходным здесь особенно многолюдно, у стен собираются компании на пару десятков, но тогда был будний вечер, и почти никто не спускался по лестнице вниз, кроме редких прохожих, быстро юркающих в стеклянные двери метрополитена.
Я ждала свою подругу и нетерпеливо посматривала на часы - она, как обычно, опаздывала. Наконец её извиняющаяся улыбка показалась в дверном проёме, и она быстрым шагом направилась ко мне:
- Ну прости, прости, я знаю, только не говори ничего!
Мы засмеялись, и я спросила:
- Ну так и куда пойдём?
- О, давай до Арбата прогуляемся, я там раньше так часто ночью гуляла, а сейчас лет сто не была. Пойдём?
- Ну давай, мне как-то всё равно.
Мы пошли на выход к Новопушкинскому скверу, как вдруг перед самой лестницей нам преградил дорогу молодой человек. Он мягко улыбался, и, склонив голову набок, протянул:
- Какие дееевочки маааленькие! - он занёс руки над нашими головами. - Такие хорооошенькие! Рыженькие! Вы сёстры наверное, да?
- Да! - звонко ответила Ася, улыбаясь ему.
Я незнакомых людей боюсь, если только это не кассир в магазине или около того. Хотя я и доставщикам пиццы не всегда безбоязненно открываю дверь, так что это можно назвать паранойей - заходя ранним утром в полупустой троллейбус, я должна видеть всех, кто находится в салоне, иначе весь свой путь я проведу, покрываясь холодным потом, потому что тот дряхлый старик с клюкой сзади обязательно даст мне ей по шее. Я никогда не ловлю машины, в одиночестве - категорически нет, в компании - неохотно. Я опасаюсь всех и каждого, вне зависимости от его пола, возраста, социального статуса и расовой принадлежности. Выйти без острой необходимости на улицу позже десяти вечера для меня - подвиг масштаба Александра Матросова.
В тот день я тоже не хотела никуда идти, и слышать ни о каких ночных прогулках по Москве тоже не хотела. Но Ася так просила, так жалобно растягивала "пожалуйста", что я таки согласилась.
Так что столь скорому появлению на нашем пути этого странного человека я даже не удивилась. Но колени всё равно предательски начали превращаться в два ватных комка.
Услышав, что мы с Асей сёстры, незнакомец начал подпрыгивать на месте и хлопать в ладоши:
- Сестрички! Близняшки! Маленькие, рыженькие! Пойдёмте с вами гулять? Как вас зовут? Я Дима! - и он протянул Асе руку.
- Ася, - представилась она и пожала его огромную лапу.
- Я Дима! - радостно повернулся ко мне.
- Леся, -изменившимся голосом ответила я, не подав руки.
- Ася и Леся, Ася и Леся! Ся, ся, ся! - чуть не задохнулся от восторга наш новый приятель. - Ааася и Леееся!!
Он начал петь наши имена, подхватил нас под руки и потащил вверх по лестнице. На поверхности мы высвободились из его объятий, и я начала говорить, по возможности строго и не заикаясь:
- Слушай, Дима, мы вообще-то вдвоём погулять хотели. Так что, может быть, ты пойдёшь по своим делам, к своим друзьям?
Лицо его исказилось и приняло выражение Пьеро:
- Мои друзья... их нет, они исчезли! Я приехал автостопом из Казани. На два дня! Я сказал - у вас вписка есть, ну, пожить где, переночевать? Одну ночь! Они сказали - да, ну, то есть написали, это в аське было. Знаете? Аська, да. Я приехал, мы гуляли, и тут, вот прям здесь, на площади, они сказали - сходи за пивом, я пошёл. А когда вернулся, их не было. У меня пропал телефон и деньги. Пиво я выпил, и вот нашёл двенадцать рублей, вот!
Он начал шарить по карманам, вытащил горстку мелочи, пересчитал:
- Двенадцать!
Дима шепелявил, ежесекундно при разговоре показывал кончик языка и путался в словах. Взгляд его блуждал по неизвестной параболе, пальцы тёрли то лацканы куртки, то мочки ушей, короче говоря, выглядел он абсолютно невменяемым.
- Ты под чем? - больше с надеждой, чем с опаской, спросила я.
- В смысле? - не понял он.
- Я говорю, ты со своими друзьями, кроме пива, ничего не жрал?
- Что? Нееет, я не такой, не такой! - он отстранился и замахал руками. - Мне нельзя, я не такой!
- Ладно, - вклинилась Ася, - пойдёмте уже куда-нибудь, надоело стоять.
Мы пошли вниз по Тверской, направляясь к Кремлю.
- А почему тебе нельзя ничего, кроме пива? - шутливым тоном спросила Ася. Мы с ней маленького, примерно одинакового, роста, и чтобы заглянуть этому человеку в лицо, нам приходилось запрокидывать головы.
- Я болен, болен, болен, - залепетал Дима и нервно начал постукивать пальцами одной руки по другой.
"Это мы уже заметили", - подумалось мне.
- А что с тобой?
- У меня эта, как её, ну я падаю иногда, у меня приступы... Эпилептик я, вот.
- А сколько тебе лет? - мирно и приветливо, как с ребёнком, продолжала Ася.
- Мне восемнадцать. Я только выпустился из детского дома.
Ася ахнула:
- Ты сирота?
- Да, у меня нет родителей, - опустил голову на грудь этот человек.
- И как же ты будешь жить дальше? Где?
- Мне в Казани комнату дают в общежитии, от детского дома, - быстро ответил он, и вдруг завопил: - Маленькие рыженькие близняшки! Мааааленькие!
Дима резко остановился, побил себя в грудь на манер Кинг-Конга и сграбастал Асю, подняв её вверх.
- Эй, ты что делаешь?! - крикнула я и поспешила за ним - он побежал трусцой, выписывая круги и кренделя. Ася что-то голосила, свисая с его правого плеча, пока он подбегал к светящимся витринам магазинов, улыбался, тыкал пальцем в манекены и говорил вроде: "Хочешь это? А это? Хочешь?"
Наконец я догнала их, встала перед Димой и сказала:
- Слушай, спусти её вниз, будь добр!
- А что, ты больше не хочешь кататься? Кататься, кататься! - захохотал он и начал подкидывать Асю в воздухе.
- Нет, я хочу вниз, вниз, понимаешь? - и Ася направила свой пальчик в нужную сторону.
- Ну хорошо.
Асины ноги коснулись асфальта, наш друг вновь что-то увидел на витрине, подбежал к ней, а я начала шептать Асе на ухо:
- Нам нужно срочно слинять от этого придурка! Надеюсь, у тебя нет желания "кататься" с ним дальше?
- Да нет, нет, ты что, - как ни странно, моя подруга тоже занервничала, хотя в таких ситуациях она обычно невозмутима, как слон. - Надо как-то от него убежать, отвлечь чем-то. Но чем?
- Ладно, сейчас пойдём дальше, потом, не знаю, сделаем вид, что нас заинтересовало что-нибудь "вооон там, видишь", попросим достать.. Блин, и что это будет такое?
- Тиххх, - прошипела Ася. Дима направлялся к нам, лучась улыбкой.
- Ну что, пойдём дальше?
- Пойдём, - откликнулась я, и мы с Асей переглянулись - надо выждать удобный случай.
Он не медлил: на углу у Телеграфа была  открыта кафешка, у дверей которой тёрся большой пушистый кот. Кто-то из нас обронил: "о, гляньте, какой классный!" Дима тут же кинулся к коту, тот выпучил глаза и забежал внутрь, Дима - за ним. Ася дёрнула меня за руку:
- Что стоишь-то, бежим!
И мы дёрнули - до перехода, пронеслись на другую сторону улицы, и встали отдышаться за какой-то киоск.
- Фух, вот это псих, - Ася закатила глаза и прикурила.
- Да уж, - я высунулась посмотреть, вышел ли он уже из кафе. - Я надеюсь, ты больше гулять не хочешь?
- Ладно, пойдём домой, - усмехнулась она.
До моего дома было десять минут пешком. Добрались мы уже без приключений.

Это было весной, где-то в апреле. Спустя почти полгода, забыв уже про этот случай, я стояла на своей кухне и резала пальцы, пытаясь почистить картошку. Телевизор беззвучно выплёвывал на экран кислотную заставку какой-то передачи про "удивительные судьбы и необычные происшествия, только на телеканале блаблабла!", из колонок в комнате доносился голос Цоя: "в городе мне жить или на выселках..."
Как вдруг, кинув взгляд на телевизор, я увидела Диму. Он стоял и серьёзно смотрел в камеру, немо двигая губами.
Я схватилась за пульт и прибавила громкость:
- ...ну иногда друзья помогают, а так вообще здесь тусуюсь, - рассказывал Дима, из-за его плеча выглядывал памятник Пушкину. - Ещё на Манежной, на Триумфальной, Болотной площади. Знакомлюсь с кем-нибудь, говорю, что из детдома, первый день в Москве, и поесть дадут, и выпить. Иногда даже в гости приглашают.
- Воруешь? - спросили за кадром.
- Ну не без этого, конечно, - улыбнулся Дима, которого, как оказалось, на самом деле зовут Дамир. Он выглядел абсолютно нормальным, адекватным парнем - этот несчастный, страдающий эпилептик.
Я скривилась в улыбке и нажала "mute".
"Вот так", - резюмировал Цой.