Удар

               

 
               
                Сценарий короткометражного фильма.

1.

Она позвонила ему сама, чтобы не затягивать. Телефон стоял перед не занавешенным окном и прямоугольник света бледнел среди стен комнаты высосанным куском рафинада.
- Ты давно не звонишь.
- Привет, привет. Да, вот забегался.
- Илья, ты лучше скажи просто…и сразу…
- Что сказать?
- Ну, все скажи…
- Говорю «все», показываю «не все», вижу совсем мало.
- Мне, Илья, как-то не до смеха.
- Почему?
- Потому что вторую неделю как… ты не отвечаешь на звонки. Тогда как-то странно себя вел. Не надо меня унижать, Илья. Я живой человек и мне нужна определенность.
Я не хочу срывов.
- Да? Может, я подъеду, поговорим?
- Я не визуально зависима, я аудиозависима. Ты говори.
- Аааа. Тогда давай просто подумаем…
Она так резко кладет трубку, что почти бьет  аппарат. Ей это кажется мало и она стучит трубкой еще и еще, чтобы заглушить крик, переполняющий горло. Сильно вдыхая воздух комнаты, она успокаивается, справляется с дрожью, но побелевшие от напряжения пальцы все еще держат трубку.
Белый потолок над ее головой, будто шевелится -  какое-то насекомое. Стены неслышно шуршат обоями – тихий сквозняк трется о них. С улицы  -   крики, резкие и ненужные, как лежащая игла без нити. Ноги ходить не хотят, но сидеть невыносимо.
Она встает, идет по коридору на длину растянутого телефонного шнура. Шнур натягивается, не пускает ее и она вырывает его из гнезда. Платье на ней кажется ей глухим, потерянным, вот, как этот телефон, каким-то выпотрошенным.
Что в этом платье – ей уже не знакомо. И сама комната – какая-то сморщенная. Она ставит обесточенный аппарат на стол и спешит выйти.
Она идет по двору и ей сдается, что она  - пропустивший сезон древесный лист. Уже лето, а лист не успел пережить холода, увидеть братскую листву и теперь вынужден пересушено, серо, без  чувств шевелиться на солнце.
На пустыре  парень играет сдутым мечом. Парень взрослый, одет с чрезмерной тщательностью, есть ворота и сетка – только мяч сдутый. Парень усердно бьет по мячу, словно перед ним мягкая стенка, шуршит им о покрытие.
По его телодвижениям она догадывается, что парень с придурью, слегка отъехавший и это располагает  к нему. Так располагает любой безопасный, увлеченный человек.
То, что он столь одержимо нацелен на вялый мяч, настолько, что не может оторваться от него, как-то собирает распавшуюся до этого картину действительности. Парень задает совсем иной ритм, невольно плетет невидимую паутину, в которой все собирается иначе - легче.  Она не может пройти мимо него, не задержавшись.

2.

- Что, у тебя нет целого мяча?
Парень напрягается, не отрываясь от своего занятия, не поднимая головы. Он еще сосредоточенней стучит по мячу, словно что-то ждет от него, словно говорит с ним.
- У меня есть целый. Но я его боюсь.
- Что? Чего ты боишься?
Тут парень поднимает голову. У него тяжелый, не определяемый взгляд, утонувший давно и не желающий всплывать. Он глядит на Иру неодушевленно, чуть удивляясь тому, что она говорит, что она в состоянии говорить. Он не ожидает этого от нее.
- Я боюсь, что у меня не получится с ним играть.
- А с этим не боишься?
Ире легко с ним говорить, она ощущает себя натянутей, бесследней. Ей приятно, что на нее смотрят, как на куклу.
- С этим не боюсь.
Парень сильно бьет по мячу, тот грузно летит, рыхло шлепается и парень оживленно спешит к нему – пинать дальше усохшую, вялую кожу. Ира уходит с пустыря.
Солнце  вываливает на нее свои золоченые потроха, нагретый день равнодушно щурится. Город, лишенный лица, ленив и мучнист.


3.

Этот день теперь долго не будет кончаться. Наоборот, он будет начинаться и начинаться заново. Наступает новый день и он похож на прежний. Ире никуда не уйти от своего отчаянья.
Стены ее смотрят на нее  любознательно. Кажется, они ждут, когда Ира перестанет шевелиться – станет им ближе. Поэтому Ира движется  резко, порывисто. Он то замедляется, то убыстряет свои движения. Но это ее только надрывает, и она валится  изнуренно на неубранную кровать, ощущая себя так же неряшливо взлохмаченной, как и свое жилье.
За окном свет тверд и Ира спешит выйти, не боясь быть раздавленной им. Двор так же необъятен. Он кажется Ире покатым настолько, что она не знает, как удержаться на ногах. Ее удерживает уже знакомый звук тертой резины об асфальт.
Раздражение подкатывает к ней, но это недовольство  чем-то знакомым, возможно ею самой. Она подходит к парню и молча стоит перед ним. Слушает шуршанье мяча, глухое чавканье порванной резины. Ей это что-то напоминает. Но что – она не может вспомнить.
Парень все так же нескладен, болезненно аккуратен. Он стал старательнее стучать по мячу. Видимо от того, что на него смотрят.
- Ну, что, получилось сыграть?
- Получилось. Вот только коленку поранил.
Парень отвечает охотно, он уже привык к  Ире, доверяет ей, смотрит на нее воодушевленно. Возможно, он видит в ней тот несдутый мяч, который держит дома и который теперь сам играет с ним.
- Покажи! Чего жмешься? Боишься опять?
- Боюсь.
- Чего ты боишься?
- Боюсь, что это ваша рана и вы ее у меня отнимете.
- Что ты? Зачем она мне?
- Да. Зачем она вам?
- Я просто посмотрю на нее.
- Зачем?
- Пусти. Вдруг там что-то опасное. Я на нее посмотрю – и ты перестанешь бояться. Зачем мне ее у тебя отнимать? Наоборот, пусть она будет у тебя.
Ира настроена решительно. То ли ей хочется преодолеть страх и упрямство человека, то ли ей важно увидеть испорченную чужую кожу.
Парень уступает, поворачивается к Ире. Коленка его перевязана и Ира отгибает бинт, заглядывает за него. За бинтом Ира видит не различаемое кровавое пятно. Ей становится неприятно, она отшатывается.
- Что же ты ее так плохо обработал?
- А что плохого?
- Но там у тебя грязно очень.
- Плохо то, что я поранился.
- Но это произошло случайно, а вот обработать рану можно лучше. Понимаешь?
Парень потерянно улыбается.
- Это я так играю.
- С чем ты играешь? С раной?
- Просто играю.
Ира бледнеет от ярости, поднимается и звонко бьет парня по щеке. Он отшатывается.
- С этим не играют. Понял?
Ира ощущает в себе клубящееся бешенство. Одновременно она чувствует себя  легко и сухо, как  трава в середине лета. Ей хочется поколотить этого недоумка. Он  смотрит на нее зло и затравленно. Ира понимает – если она еще его ударит, он набросится на нее загнанным животным.
- Что, тоже ударить меня хочешь?
- Не хочу!
- Врешь, хочешь.
- Это вы меня хотите ударить. Вы так играете со мной.
- Да? Зачем мне с тобой играть? У меня свои…дела.
- Все играют.
- Да, ты мудрец! А во что играют?
- В друг друга.
- Умница! А что ты ни в кого не играешь?
- Я боюсь.
- Чего?
- Того, что, когда я буду в кого-то играть, кто-то будет играть в меня. И я проиграю.
- Даааа…Спасибо тебе…очень своевременно. Извини меня. Я не хочу в тебя играть. Я вообще ни в кого не хочу играть. Но ты ведешь себя странно…как будто провоцируешь. Что ты от людей хочешь?
- Я хочу, чтобы меня не трогали.
- Хорошее желание. Ладно. Я пошла. Извини. Но лучше, по-моему, все равно играть надутым мячом. Оно как-то предсказуемей и интересней.
Ира торопится уйти. Она чувствует себя упругой и полой. Тяжесть города, его набрякшесть, его готовность причинить боль  - долгожданное освобождение, искомое касание. Пусть неподвижная жизнь нападает, защищаться – обрекать себя на ответную неподвижность.





4.


Настает очередной день, и он уже чем-то отличается от предыдущего. Ее комната  боится Иру –  не узнает. Ира тоже видит комнату  издалека. Они, словно сестры, повернувшиеся спиной к друг другу. И связаны  и не могут быть вместе. Больно ходить по, ставшему вдруг чужим, жилищу, словно по стеклу, хочется побыстрее выйти.
Однако, свет за окном неверный, он – не твердая опора. Ира выходит из дома неуверенно. Она не знает, где упадет  - ноги не держат.
Когда она вновь видит своего знакомого с мячом, ей становится спокойнее. Сегодня он уже с надутым  -  жизнь стала отчетливее. Ира рада ему.
-   Ну? Ничего страшного?
Парень пугается Иру, останавливается, смотрит на нее со страхом.
- Ну, что ты опять боишься? Я ничего тебе не сделаю. Рану промыл?
- Промыл.
- Вот и молодец. Рану – промыл, мяч – надул. Стало интереснее?
- Да, но я один.
- Аааааа, это – да, это дискомфортно…Ты как-то это не сразу заметил?
- У меня поменялся... темп.
- Это я, наверное, виновата. Да? Но я ,наверное, ничем тебе не могу помочь.
- Поиграй со мной.
- Ээээ…я не умею как-то. Да и пора мне.
- Я тоже не очень умею. Но ты не волнуйся... мы будем играть со временем. Ты никуда не опоздаешь.
- Это как?
- Когда играют вдвоем – играют со временем. 
- Да….Верно…Точно…Давай...поиграем.
Парень откатывает мяч Ире, она неуверенно пинает его, парень подхватывает мяч. Ира пытается выбить мяч у него, но у нее не получается. Парень, словно издевается – бьет мячом по ногам Иры. Ире не хочется проигрывать, бешенство овладевает ей и она бьет парня по ноге, туда, где бинт. Он взвывает, Ира замирает от сладкого ужаса. Ей страшно посмотреть на лицо парня. Она глядит, как он прыгает, держится за ногу, падает на асфальт. Ире трудно пошевелиться, но она не сожалеет о случившимся. Парень охает.
- Ты зачем, зачем меня ударила?
- Перемкнуло меня.
- Ты глупая совсем, да?
- Я не люблю играть, не люблю, когда из меня делают дуру. Больно?
- Больно!
Ира приседает перед парнем, он отстраняется от нее. Ира делает попытку его погладить, но он отталкивает ее руку.
- Ты злая.
- Я говорила тебе  - не стоит играть. Перестань злиться – я случайно.
- Ты специально. Я так и думал, что не стоит играть надутым мячом.
- При чем тут...ты... не при чем..
Ира видит, как сквозь бинт проступает кровь. Парень насупился.
- Ну, ладно. Я виновата. Что я могу сделать, чтобы ты не злился?
Парень ерзает – думает, поднимает голову.
- Дай свое платье.
- Зачем?
- Мне оно нравится.
- Ну, если тебя это успокоит. Хотя странно.

5.

Ира недоуменно идет обратно домой. Ей пусто, будто из нее выпустили воздух. Комната встречает ее, поглощая. Ира выбирает в шкафу себе другое платье, руки ее плохо слушаются. Она снимает обещанное парню платье, переодевается и чувствует себя лучше, будто сняла старую кожу.
Ира со своим платьем быстро выходит во двор. Парень все так же сидит, ждет. Ира уже боится его, ей кажется, что он в состоянии сделать ей что-то плохое. Ей кажется, что его безумие заразно.
- Держи.
Она почти кидает ему платье и спешит уйти, почти бежит. Парень с восторгом принимает ее платье. Ира спешит, ей хочется двигаться быстрее. От ее нового знакомого веет смертью и надо стряхнуть с себя эту паутину. Нельзя останавливаться. Город похож не щель, которую если расшатать, раскачать - появится дыхание.

6.

Новый день уже чреват обещанием. Комната за это время окуклилась, округлилась, стала похожа на карусель. Вещи, мебель, стены уже не стоят на месте – будто перемещаются. Ире трудно удержать равновесие. Она судорожно дышит, хватаясь за тонкий воздух. Ей нужна опора. Ее бесит постоянство ее несчастий.
Она выходит и ей чудится, что свет рыхлый, что город впалый. То, что она видит на пустыре ослепляет ее своей неожиданностью. Ее недавний знакомый играет мячом в ее платье! Иру тянет к нему, ноги сами ведут.
- И в кого? В кого ты сейчас играешь?
Парень испуганно отшатывается от Иры, но рад ей, улыбается.
- В тебя.
На Иру набегает волна ожесточения. Она молча и сильно бьет парня по ногам. Он виновато улыбается, уворачивается. Но Ира дотягивается до него, крепко прикладывается еще и  еще. Парню надоедает уворачиваться и он с размаху закатывает Ире пощечину. Иру это отрезвляет, она останавливается, тяжело дышит.
- Ты все же меня ударил.
Парень тревожно улыбается, смотрит беспокойно, но Ире по-прежнему рад, кивает, что – да -  ударил. Глаза его счастливо поблескивают. Ира облегченно выдыхает.
- Спасибо.
Она спешит уйти. День ложится ей под ноги разжатой ладонью. Время ее будет расти. Она это знает. Складки домов, их стены  будут виться возле ее ног.
Парень, оставшись один, чувствует себя свободнее. Он с силой бьет по мячу, от чего тот взмывает высоко вверх. Оттуда он видит город обширнее. Кажется, он там застыл. Ну, да, что не покажется дурачку?