Опоздание к прошлому. Глава 35

                БАБУШКА РУССКОЙ РЕВОЛЮЦИИ

     Да, да! «Бабушка русской революции» – это я. А ещё я – «посыпанная пеплом». Так меня прозвали в детской редакции мои юные коллеги за то, что упорно не принимала их модернистский, содранный с не лучших западных примеров, стиль передач. Опьянённые разрешённой свободой, молодые, мало-образованные «творцы», стали культивировать с экрана ироническое отношение ко всем и всему, демонстрировать себя и свой жизненный успех, превращая любую передачу для подростков в легковесный стёб амбициозной, «самовыражающейся» юности.
     - Когда нет знаний, нет внутренней культуры - нет личности, а значит, нет и самости. Что вы, кроме подростковой невоспитанности, «самовыражаете»?! – протестовала я на редакционных летучках.
     Меня, конечно, терпели (уважали «бабушку»), но я и сама уже понимала, что со своими эстетическими и этическими канонами не вписываюсь в редакционный стиль программ. Устав от технологического бардака, от беспощадного конвейера передач, я в последний перед пенсией год почувствовала, что творческих сил больше нет. В голове не рождались идеи, не появлялись картинки передач, казалось, что в мозгах не осталось ни одной извилины. Мозги превратились в чистый, гладкий лист бумаги. Творческий девиз - «Праздник каждый день» - превратился в пытку. Я стала панически бояться каждой новой передачи. Вот почему в день своего 55-летия, устроив в редакции прощальный банкет, я подала заявление об уходе на пенсию.

     Кто сказал, что пенсионная жизнь - несчастье?! Может быть, это несчастье для Платоновских героев - строителей социализма, которые боятся прекратить рыть никому не нужный котлован. Я, слава Богу, к ним уже давно не принадлежала. Поэтому в первый же свой пенсионный день, ощутив необыкновенную лёгкость и радость птицы, вырвавшейся из сетей всех трудовых проблем и долженствований, я наслаждалась счастьем свободного полёта. Всё! Я больше никому ничего не должна: ни обществу, ни коллегам, ни изматывающему телевизионному конвейеру! И у меня ещё есть силы, чтобы заняться домом, доченькой и собой.
     Проблема мизерной пенсии меня не волновала.  Спасибо Гайдаровским реформам и катастрофической нехватке кадров на Российском телевидении! Появилась возможность получать деньги за совмещение функций режиссёра, автора, ассистента, музыкального редактора, помощника режиссёра, что раньше категорически воспрещалось. Я стала хорошо зарабатывать. А разрешение покупать валюту позволило спасать заработанное от гиперинфляции. На заработанные в последние годы деньги, я сделала ремонт в квартире, вывела ненавистных тараканов, выполнила, наконец, просьбу доченьки (купила ей современную мебель), купила новую стиральную машину, газовую плиту и ещё чуть-чуть денежек оставила на «чёрный день». Но, как всегда бывает в жизни, хвост вытащила – нос увяз.

     Удовлетворённо оглядывая чистый и уютный дом, мой взор остановился на любимой доченьке. Я увидела красивую двадцатилетнюю девушку со своим внутренним миром, в который мне доступа не было. Занимаясь в последние годы политикой и добыванием денег, я полностью потеряла контакт с Анечкой.
     Она работает швеёй на частной фабрике «Панинтер», неплохо зарабатывает. Материальная независимость даёт ей ощущение хозяйки жизни. Казалось бы, всё в порядке, но, наблюдая за Аней, меня всё больше тревожила бездумность и бесцельность её жизни, её круг общения.
     - На кого, на что ты себя тратишь? – пыталась я образумить свою доченьку. - На что ты тратишь деньги? На бесконечные тряпки? Это же прах!
     - Отстань от меня! – огрызалась Аня. – Мои деньги! Куда хочу, туда и трачу.
     - Что ты смотришь эти убогие сериалы?! Чему в них можно научиться? Насилию? Сексу? Ты же убиваешь время! Дом полон хороших книг! Читай! Это гораздо интереснее, - ворчала я по вечерам.
     - Вот иди и читай, если тебе интересно. А мне интересен этот фильм, и не мешай мне, пожалуйста. 
     - Тебе учиться надо! Ты же способная! Чуть-чуть усилий и ты можешь достичь в жизни гораздо большего! Нельзя так тупо проводить лучшие годы своей жизни! – терзала я Анютку.
     - Я свободный человек, я хочу просто жить! Отстань от меня! - раздражённо кричала мне Аня в ответ.
     Иногда она напоминала мне изголодавшегося и измученного жаждой человека, (наконец-то!) вышедшего из пустыни к оазису. Тяжело работая на фабрике, она в свободное время жадно припадала к бьющим вокруг источникам жизни. Пить, есть, одеваться, менять партнёров любовных утех, веселиться, пока живёшь в оазисе – вот главное в жизни, вот что означало «Просто жить!» с её точки зрения. Мои слова о том, что не все источники чисты, воспринимались ею, как «карканье» злобной старухи, а разговоры о необходимости дальнейшего образования, об ущербности социального положения простой швеи в современном обществе, вызывали только агрессию.

     - Не дави на мою принцессу, – говорит Илья после очередных жалоб Ани на меня. – Отстань от неё. Сегодня никому не нужно высшее образование, – твердит он мне (и, вероятно, ей) с уверенностью, развернувшего собственное дело, успешного бизнесмена.
     - Но ты-то получил университетское образование, - спорю я с ним. – У тебя есть база знаний, которой ты пользуешься в своём бизнесе, а у Ани ничего этого нет. Она просто плывёт по течению, ни к чему не стремясь.
     - Ну и что? Пусть наслаждается, пока молодая. А высшее образование мне никогда никаких денег не давало. Сегодня, чтобы прилично жить, нужны большие деньги. Ей надо освободиться от фабричного рабства.
     - Я ей предлагала несколько лет тому назад идти ко мне на телевидение, пыталась соблазнить её интересными людьми, с которыми она могла бы встретиться только там. Тогда была возможность вырвать её из конюшенно-дворового окружения. С моей помощью она бы быстро освоила премудрости технологии и пошла бы вверх по телевизионной лесенке от помощника режиссёра к ассистентству, а потом, может быть, пошла бы учиться.
     - Не захотела?
     - Не захотела. Сказала, что, работая на телевидении, думать надо, а она не хочет «грузиться».
     - Ей надо начинать собственное дело. Скажи ей, что я могу взять её на работу поначалу в качестве секретаря, буду помогать, а потом видно будет.

     - И сколько он мне будет платить? – уточняет Аня, размышляя над папиным предложением.
     - Не знаю… Позвони ему, спроси.
     - Тысячу или полторы?! Ха-ха-ха, - рассмеялась Аня, разговаривая с папой по телефону. – На такую зарплату ищи рыжих. Я на фабрике зарабатываю почти 300 баксов! Какой мне смысл к тебе переходить?.. Не хочу я заниматься твоими железками! Я в них ничего не понимаю, да и скучно это. Ладно… Пока.

     И бесцельная жизнь Анечки вновь потекла в привычном для неё русле посменной работы на фабрике, походами на вещевые ярмарки, тупым сидением перед телевизором, общением с сомнительными друзьями, ночными увеселениями. Такая жизнь не могла не привести Аню к трагической ошибке. Я пыталась объяснить ей на своём примере, как болезненно эта ошибка скажется для неё в зрелом возрасте, но всё было бесполезно. Для Ани эта ошибка казалась просто неприятным эпизодом. Потеряв надежду пестовать внуков, я терзала себя неразрешимыми вопросами: «Как?! Как мне достучаться до её души?»

     - Надо Анютке сделать однокомнатную квартиру. Я чувствую, она не может уже жить со мной, она меня начинает тихо ненавидеть. Может быть, ты переедешь ко мне, а она будет жить у тебя? – предложила  я Илюше, понимая, как важно для  взрослой Анечки жить отдельно.
     - Ещё чего! Что ты всё усложняешь! – возмутился Илюша. – Я дома работаю, у меня здесь мой офис. А менять все уставные документы, адреса, телефоны, факсы – это такая морока!  Нет! Не выдумывай, пожалуйста.
     - Хорошо. Тогда есть другой вариант. Я могу разменять свою двухкомнатную квартиру на две однокомнатные, но, чтобы это осуществить, нужно доплатить 10 тысяч баксов, а у меня их нет. Может быть, ты дашь деньги?
     - Почему я должен выкладывать такие деньги?! Откуда ты взяла эту сумасшедшую сумму?
     - Я разговаривала с разными риэлтерскими компаниями. Сумма у всех примерно одинаковая.
     - Нет!.. Я не могу тебе отдать все свои деньги. На что я сам буду жить?!
     - Но ты же дал в долг под проценты Аниному приятелю эту сумму. Он тебе их отдал. Одолжи деньги на несколько лет и нам. Я выкручусь, лет за пять отдам тебе их.
     - Слушай, не создавай проблем!
     - А ты знаешь, что Аня поговаривает об эмиграции? Она решила воспользоваться еврейской квотой и уехать в Германию. Она больше не может и не хочет жить со мной!
     - Да?! Мне она этого не говорила. Молодец Нюшенька! Германия - это же прекрасная идея! Она там освоит немецкий язык, глядишь, поможет мне завязать деловые отношения с немцами. Кстати, там живёт Лёвин сын с семьёй, он же Ане двоюродный брат, там и мой знакомый Петя Рутман. В случае чего они ей помогут устроиться. Кто её надоумил?
     - Соседи в доме, Маша и Олег. У Маши в Германии живут мать с сестрой. Вот Маша и расписывает Ане заморские прелести.
     - А что она там собирается делать?
     - Говорит, что будет учиться.
     - Это же замечательно! Ты с ней поедешь?
     - Аня предлагает ехать и мне, но я боюсь быть ей там обузой. Да и думаю, что, на всякий случай, надо здесь сторожить квартиру. Вдруг, там ей не понравится, захочет вернуться, так будет куда…
     - Делай, как знаешь, но помоги Анечке уехать.
     И я помогла, но в ожидании разрешения на отъезд по-прежнему стучалась в её душу.
     - Ты думаешь, что в Германии среди чужих людей тебе будет лучше? Туда едут люди, чтобы чего-то большего добиться в жизни, реализовать себя, и не все добиваются успеха. А чего хочешь ты? Учиться? Так учиться можно и здесь. Плати деньги и учись. Если нужны деньги на образование, я пойду опять работать, папа поможет деньгами, - вновь терзала я Анечку.

     Не достучалась я до Аниной души, но «дотерзала»… В марте 2002 года Анечка уехала от меня в Германию.
 
     Шок от одиночества и никчемности дальнейшего существования мучили меня целый год. Неужели она и мои юные коллеги правы?! Неужели действительно человеческие ценности и цели так изменились, что взаимопонимание стало невозможным? Неужели я со своими воспитательными сентенциями, советами стала для Ани похожа на ископаемое существо, ничего не понимающее в современной жизни?
     Кто виноват в побеге Ани? Я со своим, воспитанным ещё мамой пуританством, со слишком жёсткими требованиями к Анечке? Илюша со своим комплексом не реализовавшегося учёного, начавшего интересоваться дочерью, когда она стала красивой девушкой? Демократические изменения в стране, которые вихрем свободы разрушили прежние рамки морали? Или совокупность всех обстоятельств? И что же это за понятие - СВОБОДА, которая в результате приводит к одиночеству и бессмысленности дальнейшего существования стариков?

     Ответы на эти бесконечные вопросы я до сих пор ищу в Библии, исторических книгах, в статьях русских христианских философов и в своём прошлом.
     - Нет, ребята! Всё не так! Всё не так, ребята! – кричит моя душа вслед за Высоцким.
     Свобода – это дарованная свыше возможность духовного роста, познание высших истин человеческого бытия и ответственность не только за свою судьбу. Поняв это на старости лет, я стала по-настоящему свободна, а вы, как и моя Анечка, пока нет, к несчастью.      
Насмотревшись «свободного самовыражения» телевизионщиков, превративших экран в площадку развязной вольности, пошлости и вульгарности, вы живёте в тисках низменных стремлений своей воли к потреблению, к вечным удовольствиям. Вы отказались от настоящей свободы, от возможности взращивания ростков лучшего в себе, своё естественное целомудрие заменили цинизмом экранных «свободных» людей!

Продолжение следует
http://www.proza.ru/2011/03/22/819