Подснежник

С утра ещё морозило, сыпала снежная крупка, и небо затёрто серело; а когда занятия в школе кончились, с крыш текло, и по сосулькам стреляло солнце.

– Слушай, давай твой подарок выкатим, – Петька собрал комок зернистого снега и бросил в спину приятелю.
– Ты что, – обернулся Лёша, – рано ещё, батя сказал: когда снег растает.
Скутер, подарок к пятнадцатилетию, стоял в отцовском гараже и ждал лета.
– Да ладно, мы только посмотрим, – успокоил Петька, и тогда Лёша сходил за ключами и вывел из гаража новенькую, спартаковской расцветки Хонду.
Петька закружил.
– Давай я, – не выдержал он, наконец, и перехватил у Лёши руль. Погазовал немного, поиграл тормозами, вспоминая осенние навыки, и… скутер, буксуя на мокром снегу, медленно, но, зная силу, стал набирать скорость; Петькина непокрытая голова замелькала среди сугробов, а следом, возвышаясь над снежным валом, поплыла кабина «Белоруса».
Трактор появлялся частенько: то снег разгребал, то что-нибудь перевозил, иногда просто гонял по двору. Вот и сейчас: показался – проскрежетал ковшом, прошуршал щётками – и снова исчез.
А где же Петька? Ухо пытается поймать звук скутера, но орут по-весеннему воробьи, и галдит малышня на детской площадке.

К весне Лёша вытянулся, опередил ростом ребят в классе; приятель ему по плечо, а ведь раньше стоял на физкультуре рядом; и родители из чего-то неопределенно-большого, строгого или доброго, вдруг обрели чёткие размеры: отец – вровень, а мать тянулась, чтобы поцеловать в щёку, и всё сожалела: рановато что-то. Ему и самому казалось, что рано, он стеснялся своей вытянутости и позволял Петьке руководить собой – тот пользовался этим нагло. А вдруг на улицу выехал?

Лёша ещё ни разу не выезжал и мог лишь представить, как это – ехать по улице, когда обгоняют, гудят, отжимают к краю; один джип – черный, пристроился сзади и светит в спину, мигает. Успел, свернул, сердце колотится, но уже не страшно, уже спасся, уже мимо подъездов; старухи вслед: что-то рановато; мимо школы, мимо заброшенной голубятни, мимо детской площадки; опять на улицу? нет, страшно; развернулся – и трактор навстречу….

На качелях качалась Верка-даун, с красными слезящимися глазами, идиотически улыбалась и что-то бормотала себе под нос. Когда-то, ещё совсем маленьким, Лёша приходил на детскую площадку, а Верка качалась здесь с сестрой-близняшкой, тоже дауном. Обе казались большими, обе улыбались, обе смотрели в небо на голубей. Взрослые говорили, что дауны долго не живут.