Вадим Брянцев - Бегство

        Вадим   Брянцев


   Бегство

   Стихи


Река Времени
Воронеж
2оо6




Брянцев В.В.
 Бегство: Стихи. – Воронеж: Река Времени, 2006. – 64 с.

 ISBN 5-990049-09-9

Первая книга молодого поэта и музыканта состоит из стихов, написанных в течение последних пяти лет. Автор не рассматривает свои работы как основу самоутверждения. Стихи для него – увлечение, но, видимо, весьма серьезное.
Если вам захочется поделиться своими впечатлениями о стихах, или вы захотите издать свою собственную книгу, сделайте это в нашем издательстве. Наши телефоны: 8(4732) 76-45-93, 565-000, 72-18-05.

 ©Брянцев В.В., 2006.
 ©Е.Н и Н.К. Жемиря, обложка, 2006.
 ©ООО «Река Времени». Редакционно-издательское оформление, 2006.

ISBN 5-990049-09-9




             * * *
Ах, ты степь души
                расширокая,
Где улыбка твоя
                широкоокая,
Где же молодость твоя
                упрямая,
Где же гордость твоя
                названая!
Где ж друзья твои
                пограничные,
Где ж герои твои
                станичные,
Не устала ль ты
                в полудрёме-то
Раздавать себя
                не в свои лета!
Ты насквозь уже
                пахнешь ладаном,
Поднимись, и то
                будет ладно нам.
 
   

                * * * 
В свете ярких фонарей уличных,
Новогодней мишурой хлопушечной,
Дождь осенний мелко моросил.
На костлявых, тощих ветках тополя,
Два листа бессильно тихо хлопали,
Слушая, как ветер голосил.

На безлюдной, как пустыня, улице
Старый вяз большой стоял, сутулился,
С липой молодой, флиртуя, говорил.
Я сидел весь, задыхаясь ожиданием,
Думал, что ты скажешь в оправдание,
Ища меж темных зданий
                силуэт, что так боготворил.               

Нет надежд, что все останется,
Ведь природа увяданьем мается,
Осень, я тебя любил...

            * * *
Умытый, бритый,
                свеженький
Я вышел на вокзал,
На поезд, на изъезженный,
Билет свой променял,
Да кто бы знал,
        Ах, кто бы знал,
Куда поедет он,
Когда из окон тронется
Заплёванный перрон.
Куда же он
           покатится,
Немытый и большой?
К каким забытым
                станциям,
Со скоростью какой?
Да кто бы знал,
           Ах, кто бы знал,
Когда поедет он,
Когда мужик с авоськами
Поднимется в вагон?

Но поезду не хочется:
Стоит он день и два,
Мужик с авоськой
                топчется,
Держась в ногах едва,
Да кто бы знал,
           Ах, кто бы знал,
Когда поедет он?
Мой старенький,
              зелёненький,
Мой прицепной вагон.


     * * *
Когда зима,
Когда не ждёшь,
Когда не любишь о вчерашнем,
Когда на галочий галдёж
Выходишь, жизнь не доигравший,
Последний чирик разменять
На чей-то бешеный маршрут,
И в толпы пятаки ронять
Блестящих взглядов - пусть берут!
Когда зима,
       когда не ждут,
Когда галдящей птичьей стаей,
Самих себя с пути сметая,
Кульки с заботами несут.

Когда размазанное утро
Стекает с циферблата в ночь,
Ты, удивлённый, почему-то
Закроешь тихо дверь на ключ,
И вот зима:
Никто не ждёт,
Никто не любит о вчерашнем,
И в дверь никто уж не войдёт,
Не выйдет, жизнь не доигравший.
И онемевший телефон
Дарует строгое молчанье,
Ах, как хотелось расставанья,
И как же страшен
                тихий дом.

          *  *  *

Вечер спит. Голова разбухает от боли.
Ни знакомых не жду, ни друзей.
Светит лампа, да где-то по полю,
Ходит дымка, что всех мне родней.

Вечер спит, да как-то устало,
Разбредаются тени домой.
Мне чего-то всегда было мало,
В этой жизни без края большой.

Ни друзей я не жду, ни знакомых,
Лишь шумит под окном вечный бор,
Протянув пару веток холёных.
Я иду сам с собою на спор.


* * *
Саше Д.

Не смотри на меня, не смотри –
Завтра будет наш мир иначе!
Разжиревшие мысли внутри
Скучковались
                и строчками  плачут.

Не смотри на меня, не смотри –
В этой жизни, ничто не знача,
Переходят от двери к двери
Счастье, любовь и удача.

Расплывался по небу рассвет,
Расплывался весь день до заката:
Может, в нём заключался ответ
На вопрос поднятый когда-то?

Может там,
              за последней чертой,
Будет то, что мы ждали так долго?
Может быть и ответ-то простой,
В сто раз проще, чем прежние толки?

Не смотри на меня, не смотри –
У меня щетинятся крылья,
И слезинки свои сотри,
Скоро и мы будем пылью!

И пока что толчётся народ,
И колотится жизнь в каждом теле.
Полетели за тот горизонт,
За ответом, мой друг, полетели!


              *  *  *
Где нестареющий вокзал
Тоски передаёт лоскут, -
Глазам в глаза, -
         Прощая всех, -
Глаза в глаза,
       Прощаясь, врут:

От первых фраз,
До серых слёз.
Слова в глаза
        (сквозь сгустки касс),
Глаза назад
        (сквозь будни проз).

И уходя нельзя сказать:
«Ведь я приду,
               меня вернут». –
Глаза в глаза,
         не глядя, лгут.
А за глаза,
           конечно, ждут…


Для сердца

Нет!
«Корвалол» не поможет!
Трефовой дамы
           взгляд из сигарет-
ной дымки гложет
дырявленную грудь
червовой масти,
клоками из которой бьют
фонтаны
       человеческого
                счастья.




                * * *
                Обычным героям
                странной войны
Домой -
и на красной двери стук.
Домой -¬
прощая друзей и подруг.
Домой -  ¬
под оркестры, шаги и салют.
Домой - ¬
возвратились туда, где ждут. 
Домой - ¬
эй, домочадцы, я пришёл - отвори!
Домой - ¬
с чёрною ленточкой
                на  красной двери.
    

               



* * *

За слова
уходящие
          тени,
день за днём.
Летящий по кругу,
не к работе я был
и не к лени,
не к врагам уходил
и не к другу.
Приоткрыл
на горницу
вежды,
и узрел,
как чудно и льстиво,
привести бы сюда
                Надежду,
да вся Вера
в Любовь
         к пиву.
За слова мои
полугрешные
запалят костры
по вечерней,
вспоминайте о мне,
                мои нежные,
вспомню как-то и я
                сквозь тернии.
Языки
мне ноги
пролижут,
закоптятся
ясные очи,
я сестёр своих
не увижу,
а как хочется видеть их,
                Отче!





     *  *  *
А. Сосновской
Зеркало.
На меня смотрят два красных глаза –
От водки и от весны.
Ночи, такие душные,
                разные,
А стены так отвесн;ы!
А стены такие строгие,
Как два глаза веснеющих,
И эта, апрельская оргия,
Уже от накала краснеющая,
Уже выходящая вон,
И мысли, чувства,
                многое,
Гонящая под метроном
Весне,
весне под ноги.

Такие мы все одинаковые,
Выйдем, шагая к площади,
А лица-то все заплаканные,
И вытянутые, как у лошади.
Постоим, потолчёмся несмеленько,
И пойдём ларьки мондражировать,
Кто за чем, - в основном за беленькой,
И потом по проспекту грассировать.

И дошли мы до скал  отвеснейших,
А вчера была комнатной стенкой.
Альпинист, один из известнейших,
Сказал, что он стал неврастеником.

Не скажу, что скала велика мне,
Не смотря на то, что
               кто я и с чем –
В холодных её глазах-камнях,
Обзаведусь, как бродяга,               
                пристанищем.





                * * *
Как хочется исплакаться
                кому-то,
о том, что тяжелеющее утро,
нависшее
          свинцовым потолком
на брови.
Как пла-
акать хочется
                о всём
                и ни о ком.

Как пла-
авится
        и тает день
из хлопот, из пустых
                взращенный,
на интересы и свиданья
                истощённый,
с дорогой дальнею
                в конец один.


Как пла-
астика
    руки влюблённой
бежит по скулам
                и к груди,
промятой, и изъеденной,
                червлёной
надеждами
свидание нечаянное
                найти.



     *  *  * 
                Памяти Н. Масленникова

Подметите сор с неба
Рукавом бледных рек
                влажных рук,
Не дождавшихся хлеба,
Из-за холода сомкнутых век,
                из-за тяжести мук.
          
            Ведь хотели дать днесь,
                хотели успеть,
                хотели спасти,
Да спеклась в горле песнь,
                что уж некому петь,
                что нет права идти.

Серпентарий созвездий
Ломаных линий судьбы,
                ты неси нас,
                неси
По гвоздикам меди,
                на синем бархате,
                иже еси.


               * * *

Ливень.
В лицо капля за каплей,
С ресниц, как слёзы брызг.
Рвёт кирасиров неба сабля
Одежды вдрызг.
Вопли  дождиные
в трубы сточные:
Встаньте люди
           В строи зонт;очные!

Капля за каплей.

В тротуарный брейк ливень
                бросился,
Бьётся в стены, стёкла.
                В дверь
вдруг звонок двойной разносится,
будто он сродни дождю
                теперь.

За каплей капля.

За порогом мокрый,
как облизанный
Языком дождя, вдоль-
                поперёк.
Стою,
 водой проколотый,
                пронизанный,
И в руках держу я сердце.¬
Я принёс,
Я уберёг!














            



    *  *  *
               
Мимо взглядов прохожих,
То ли нет, то ли дожил,
То ли снег, то ли дождик,
То ли вовсе неправда…
Где живёт кучка гномов,
Белоснежки знакомых,
Отношений законных
На вчера и на завтра.
Вечерами гудящих
Трансформаторной будкой,
А в глазах незабудки               
Расплылись по бутылке –
Декабристами в ссылке…

И на жизненной сцене
Разговоры на фене,
Всё ведёт к перемене,
Хуже, только ли лучше,
Не узнает прохожий,
Да и я бы не дожил,
Даже если б был должен…

Но, а в этом ли дело,
И писать ли мне смело,
Когда петь надоело,
Когда пить надоело,
Когда жить не для дела?..

Просто точно я знаю,
Что когда рассветает,
И становится выше
Неуклюжее небо,
То, что звёздами вышил
Очень странный портной –
Возвращаются птицы домой.             
      
Где-то по полю вереск
Люди ищут с натугой,
С собутыльной подругой
Да под песни «Любэ»…
Идёт рыба на нерест,
Журавли летят с юга –               
И я возвращаюсь к тебе.



  * * *
Морось,
Небо мраморное,
В глаза брось
               Листву огненную,
Ты, небось,
            Всё изнеженное,
В душу бьёшь,
                всю израненную,
Полосованную
                Дождя рейдами,
Растасованную,
                Как колода карт.
Жду за маями, за апрелями,
                Полузимний месяц,
                Полоумный март.

Не бров;и своих
              изгибов ржавь,
Не сутуль
            ивы  п;о земле,
Призимённые вздохи
                им оставь,
Тем, кто видели,
                да не поняли.
Снова мётлами ветрогонными,
Всё повыветришь,
                всё повыметешь,
За сентябрями, и октябрями,
Будет ветер дуть
                на деревьев плешь!

Всё повыметешь из меня,
                всё повытянешь!



        * * *
На страницу утра
с чьего-то пера
            расплылась
бледная клякса,
и клетчатый парус            
безликий
в штиле обвис.
Мы платим за это
и платимся жизнью –
          обычная такса, -
а получаем зарплатой
верёвку и скользкий карниз.
Забывая про сон и цингу,
пропитом лице капитана,
поднимаем, как знамя победы,
личное горе,
идём штурмовать города.
И сердечные раны
то ли цари, а то ли пираты
бумажного моря.
Не беда,
что гнилые верёвки,
                трухлявы борта, -
не беда.
Не беда,
что редит шрапнелью
                ряды за раз.
Мы не умрём,
пока в душах запал
               и открыты порта,
и мы будем жить
до тех пор,
пока честен компас.






              *  *  *
Обрывки слов,
Осколки снов,
Колючая постель,
Белеет степь,
И за окном
Метель, метель, метель!

Летит, как жизнь,
                шальной состав,
Вздымая снежный вихрь,
И очень многие устав
К перронам сходят тихо.
А он летит,
А он не ждёт,
Несётся, ночь срезая,
А за окном,
А за окном,
Белеет степь босая.
И нас несёт
Из точки «А»,
Куда-то в точку «Б»,
А что ещё,
Нам жизнь дана,
Быть может, по судьбе?
А может, можно
Взять билет
И на другой состав,
А можно сесть
И на такси,
От поезда отстав.
Но можно, можно,
Можно всё
Прожить, и не жалея!
А за окном,
А за окном –
Танцует снег, белея.
Обрывки слов,
Осколки снов,
Колючая постель.
Белеет степь,
А за окном –
Метель, метель, метель…
          


    * * *

Она приходила
по четвергам,
не спросясь,
как летний изумрудный
ливень.

Не стесняясь,
входила в комнату,
и за кофе
говорила об искусстве,
просто, как
о стирке.

А муж её, прождав
весь вечер,
пьяным ложился
в холодную постель.




* * *

Марии

В кошачьем повороте голова
запечатлела ночь. И липок
сжатых рук и тел обвал. Молва
коснётся тонких листьев липок
чуть ясная. Слегка устав,
на одеялах юна и раздета,
дыханье прочит лишь уста в
уста, на самом крае нынешнего лета.
И молодых, ещё зелёных липок
шум,
заглушит звук цикад не спетых
вовсе, а нам, и так сплетённым
        клубом ниток –             заря
на самом крае нынешнего лета.





                *  *  *
               
Когда улетают птицы,
        небо становится пустым,
Глупо молчащим.

Ты расправила свои крылья,
       и пропустила сквозь тонкие перья
                грустные солнечные               
         блики.
Когда улетают птицы,
     небо становится пустым,
                безнадёжным.
               


     * * *
Разбудили
чёрные ветви
по окну стуча
ровно в восемь,
что же делать
маленькой верфи,
в эту огромную
осень?
Корабли,
что я делаю
пристально,
ни зачем,
(ни  к месту,
ни к времени)
в тёмной гавани,
тычутся к пристани,
как котята слепые
к вымени.
Соберу их,
как-нибудь
в кучу,
во флотилию,
или армаду,
флибустьером пойду,
взбаламучу,
я морское
купцовское стадо,
а пока я считаю
ветви,
и на часах
далеко
уж за восемь,
что же делать
маленькой верфи,
в эту огромную
осень?


        * * *
Разревелись дома
о вчерашнем,
вдоль по нервам
руками плеща.
«Дорогая, боже,
ну что ты,
убери эту глыбу
с плеча!»
Не послушалась.
Холодно звякнув,
уронила на пол
пару фраз.
Где-то снизу
соседи чуть нервно
в батарею
тарабанили джаз…
Окна ныли
осенней простудой,
отдаваясь в хлопках
                по щекам,
на паркет
звонко сыпались
                блюда,
без стеснений
ложась к ногам.
«Дорогая моя, дорогая», -
на глазах
промёрзший асфальт.
Выпал снег
по крышам, не тая,
и никто в этом не виноват.





                *  *  *
Руки прячу в стёкла.
                Стены.
В шар стеклянный –
                два дыханья.
Индевеющие вены
Заплету в плеть истязанья.
По ромашковым просторам,
По простынной белой глади
Шёл, не глядя,
                руки сзади,
Плеть в руках, из венок пряди.
Расскажите, ради Бога,
Где сплелись у жизней строки,
Где оставил я случайно
На ромашках кровостёки?

Звёзды в поле не горят,
Не зажжет никто их в поле,
Руки с плетями дрожат,
Спину в кровь, да нет уж боли.
               
По раскрытым, свежим ранам
Две ромашки расцветут.
Может поздно,
                может рано
Звёзды на поле зажгут…


Сказка

С заснеженных ресниц тополей слетал остывший образ, как с губ в час разлуки слетают нелепые фразы - фразы остывшей осени, стекленеющей по крышам зданий. А рыцарь-романтик -  глазами в далёкое небо,
А глазами в десятую даль,
Где ни нам, ни вам не взять
       Жар-птицу за хвост,
И только смотреть и слушать их песню:
«Когда у нас будут огненные крылья,
Мы будем летать там, где никого нет,
Ты будешь следить, чтобы не остыл я,
Или не схватил горячечный бред…»

Заснеженные ресницы тополя стряхивали остывший образ, который растворялся и плыл отдалёнными очертаниями прекрасного. И шлейф памяти  тянул этот белоснежный шарф, похожий на бред больного белой горячкой, с поющими среди зимы Жар-птицами:

 «Будь у нас крылья,
Зачем летать? – Скука! –
Мы пойдём дорожками,
Топая ножками;
Пойдём лугами, лесами,
Куда, не зная сами;
А если натрутся мозоли
До красноты и до боли, –
Будем петь песни…»

С заснеженных ресниц капали слёзы – это в поисках чуда рыцарь-романтик поистрепался по дорогам, поистаскался по трактирам, поизбился в цели, латы уже обносились, краги истёрлись, меч заржавел, и когда он, обросший и грязный, пришёл домой, Жар-птица жарила ему котлеты.


            *  *   * 
Снег.
В окна снег,
В глаза снег,
В душе – снег. –
Заснеженный иду.
В заснеженных руках –
Заснеженных мостах,
В заснеженных веках,
Скользящих, как по льду,
                иду.

Пальцами, стеклянными, как лёд,
За ледяным стеклом,
Раскидываю нот
Бессчетное число.

И числа разлетаются,
Летя листами год,
За ледяными стёклами,
Стеклянными, как лёд.

А я иду по бешеным,
Завьюженным, заснеженным,
По улицам не сдержанным
Грохочущих машин.
К моей весне улыбчивой,
Цветущей и теплеющей,
Живущей, как Вселенная,
Коротенькой, как жизнь.


 * * *

Сон в десницу,
И с тех пор не спится,
И опять пол ночи,
Ждать, как озарится.
И опять пол ночи,
Не смыкая очи,
За себя молиться,
За других не очень.
Где алтарь – свеча,
Треплет тень, ворча,
Обветревшим ртом
Буду петь псалом.
Из семи пшениц
Накормлю синиц,
Из пяти горстей,
Напою гостей.
Помню много лиц,
Да забыл, как звать. –
Сотня праведниц
На одну кровать.
Где алтарь – свеча,
        Треплет тень, ворча,
        Обветревшим ртом
        Буду петь псалом.
Пыли всех дорог
Собирал порог. –
Кто не смог, пришёл,
А кто смог – помог.
И опять пол ночи,
Не смыкая очи,
За других молюсь,
За себя не очень.


* * *

Тишина.
Несмолкающая нота.
Голос
Читает «Птиц»,
Мой собственный.
Тишина.
С улиц
Запахло тоской,
Пришёл серый, истоптанный,
Мокрый. Поднял штандарт,
И тишина…
Была только одна нота,
Как бывает одна весна,
Как бывает единственный март.

Как бывает
           не хватает ночей
На крик – истошный, измотанный!
Как слёз нахватает,
Как лупит ручей
Штандарт серый, истоптанный.
Как руки сжимают, у гибели встав
В беспомощности и бессилии,
Как стол проклинает,
                строки не вписав,
Мой голос, ослабленный штилем…

Тишина.
Несмолкающая нота.
Забытый штандарт растоптан.
Раскололось,
           оборвалось что-то,
И тишина.

Была только одна нота,
                одна…




           Цейтнот

Как многого хочется:
сказать, сделать…
Некогда!
Нога в стремени!

P.S. Извините,
Что отнял у вас
Уйму времени.



 * * *

Эх, ха!
Ищем лиха!
На головушку больную,
Да на горюшко хмельное!

Заломили что-то кости,
Запылился мой кистень,
Где ж вы, удалые гости,
Пробил час и вышел день!
 Как по калину мосточку,
            Через речку, по досточкам,
            Наш Ванюша проходил,
            Да досточки что-то ветхи,
            Да досточки что-то редки,
            Ох, Ванюша угодил!

Эх, ха!
Ищем лиха!
На головушку больную,
Да на горюшко хмельное!

Простиралася до края
Степь большая, раздолая,
Где ты, милая, скажи,
Кого прячешь там во ржи?
За плетнём да за высоким батога,
            Выше них да только мужнины рога,
            Ай да милая, да милая, скажи,
            Кого прячешь, кого прячешь там во ржи?

Эх, ха!
Ищем лиха!
На головушку больную,
Да на горюшко хмельное!

Эх, ха!



            * * *

Я был всегда
маленьким человеком.
Однажды
в автобусе
мне наступили
на галстук,
когда я,
не опуская взгляда,
смотрел на ноги
прелестниц.

Но будет день,
когда придёт
мой друг большой,
и закажет мне
маленький гробик.
Соберётся маленькая компания,
достанут большой ящик водки,
и будут пить, не чокаясь и плача,
не как обычно,
за
здоровье
и
удачу,
а так,
за меня – большого человека.

Будут вспоминать, как в автобусе,
на поворотах,
девушки оставляли помаду
на моей рубашке
в области живота,
а я буду стоять под столом
и спокойно улыбаться:
хоть раз в жизни своей
почувствую себя большим.



               *  *  *

Я был когда-то
Хорошеньким фатом,
                Когда-то,               
А теперь поздновато.
На сердце заплата,
В душе ни карата,
В глазах пустовато.
А может так надо?
А может…

        Где-то вдали,
Летят журавли,
Чуть выше земли.
За меня помолись,
И с верой вернись,
А то, что моя жизнь?

Как солдат в авангард,
С перебитой рукой,
                я такой,
А где же покой?
Эй, сестрёнка, постой,
                Я простой,
Только с битой ногой,
Может, буду с тобой,
Может, буду собой,
Может…

То сестра или мать,
Образ твой не собрать,
          Не соврать,
Себе не солгать;
Ну, а по полю рать
Лошадей велит гнать,
Может встать,
Во всю мочь закричать:

 Где-то вдали
Летят журавли,
Чуть выше земли.      
За меня помолись,
И с верой вернись,
А то, что моя жизнь?
    
P.S. А у Царских ворот
   Не дают поворот,
   Если долго молить…
   Может быть…

 


 *  *  *

Я помню бледные черты
Ржавевшего от влаги сада,
Где листья пели серенаду
На все хрустальные лады.

Я помню шёпот тихий, шорох
рук простёртых; пели днесь
огню, сквозь мрак несли его, и весь
потух, и углей разбросало ворох;
и плачь (рукав, задёрнув блески
глаз); и стоны свыв последний миг
летел, и боем бив – настиг
пустую комнату, где силуэтов фрески
стыли. И теней бледные черты
ржавевшего от влаги сада,
скрыли, листвы звенящей стадо,
поющее на разные лады.
            




               *  *  *
Голова – в снег,
Руки в перчатки вжал,
Я к зиме совершаю побег,
Как когда-то было бежал –
По асфальту серому луж,
По зелёным дыханьям весны,
Я бежал, как блудливый муж,
От своей сварливой жены.

Голова в снег,
Хлопья по носу растекаются,
                тают.
Я совершил побег,
Такой,
Какой обычно не совершают.

Рябая дорога. Снег.
Руки в перчатки вжал.
Я к тебе совершаю побег,
Как когда-то было бежал.
               




Автор о себе


13 августа 1984 г. в г. Воронеже в семье инженера и преподавательницы музыки и мировой художественной культуры родился второй сын – Вадим, то есть я. В пять лет меня отдали в специальную музыкальную школу на фортепьяно. В восемь лет написал первое своё музыкальное произведение, примерно в этом же возрасте начал писать рассказы.
          В девятом классе, на уроках алгебры, попробовал писать сатирические стихи про своего соседа по парте. Потом это переросло в увлечение, и, будучи воспитанником в военном оркестре, писал про своих друзей и соратников.
 Потом поступил в музыкальное училище, и ушёл из армии. Стукнуло семнадцать, захотелось лирики. По совету своего друга Н. Масленникова стал читать прежде не читаного Маяковского - был поражен до глубины всего. Начал подражать. Выходило не очень хорошо, более того – плохо. Писал каждый день, вместе с тем читал Есенина. Первый существенный скачок произошёл после написания поэмы «Тридцать». Попались романы Анатолия Мариенгофа, где узнал много нового о серебряном веке, о стилях, и направлениях того времени. Больше всего заинтересовал имажинизм. Сама идея  оказалась мне близка по духу, но средства я решил изменить, и в стихах выражать образ чувства, где слова теряли свой первобытный смысл, приобретая новое прочтение. Но с первого раза эта идея не прошла, и я решил на время её оставить. Взялся за вторую поэму «Дети понедельника» (хотя особой художественной ценности обе поэмы не имели, но давали очень существенный сдвиг в технике).
Той же зимой 2003 наткнулся на Р. Рождественского. Увлёкся шестидесятниками. Потом наступил кризис и поиски. Опять серебряный век, только уже Цветаева и Пастернак. И опять идея имажинизма запульсировала в разгорячённом мозгу, приобретая всё новые и новые формы.
Тогда же решил создать клуб поэтов-неоимажинистов, но творчество местных поэтов либо не подходило под требования, либо они хотели развиваться самостоятельно, и сыпались сквозь пальцы, как песок. Клуб не состоялся. И опять кризис, уже без поисков. На помощь пришло творчество рок-барда (ныне покойного) Вени Д`ркина (А. Литвинов), оно-то и подсказало, каким должен быть образ чувства.
 В 2005 году окончил Воронежское музыкальное училище им. Ростроповичей, поступил в Педуниверситет на факультет художественного образования. В том же году приняли в Воронежский филиал клуба премии «Дебют», где в последствии был назначен старостой поэтов, но был там недолго, по причине несовместимости характеров со старостой клуба. В данный момент работаю в Доме Детей и Юношества Центрального района педагогом–концертмейстером в шоу–группе «Цап-царап». Продолжаю писать музыку (преимущественно симфоническую) для компьютерных игр, но это уже как хобби (как и стихи).
             



Содержание

«Ах, ты степь души  расширокая…»……………………………
«В свете ярких фонарей уличных…»…………………………...
«Умытый, бритый, свеженький…»……………………………..
«Когда зима…»…………………………………………………..
«Вечер спит. Голова разбухает от боли»……………………….
«Не смотри на меня, не смотри…»…………………………….
«Где нестареющий вокзал…»………………………………….
Для сердца……………………………………………………….
«Домой - и на красной двери ¬стук…»…………………………
«За слова уходящие тени…»…………………………………..
«Зеркало. На меня смотрят два красных глаза…»…………..
«Как хочется исплакаться  кому-то…»……………………….
«Подметите сор с неба…»……………………………………..
«Ливень. В лицо капля за каплей…»…………………………
«Мимо взглядов прохожих…»……………………………….
«Морось, небо мраморное…»………………………………..
«На страницу утра с чьего-то пера…»………………………
«Обрывки слов, осколки снов…»…………………………..
«Она приходила по четвергам…»……………………………..
«В кошачьем повороте голова…»……………………………
«Когда улетают птицы…»…………………………………….
«Разбудили чёрные ветви…»…………………………………
«Разревелись дома о вчерашнем…»………………………..
«Руки прячу в стёкла стены…»……………………………..
Сказка……………………………………………………
«Снег. В окна снег…»……………………………………….
«Сон в десницу…»…………………………………………..
«Тишина. Несмолкающая нота…»…………………………
Цейтнот………………………………………………………..
«Эх, ха! Ищем лиха!»………………………………………..
«Я был всегда маленьким человеком»………………………
«Я был когда-то хорошеньким фатом…»………………….
«Я помню бледные черты…»……………………………….
«Голова – в снег, руки в перчатки вжал…»…………………
Автор о себе……………………………………………………….





Литературно-художественное издание


Вадим Валерьевич Брянцев

Бегство
Стихи



Редактор Е.И. Мосина
Художники Е.Н. Жемиря, Н.К. Жемиря
Художественный редактор А.В. Мосина
Компьютерная верстка А.В. Мосина

Издательство «Река Времени»
394000, Воронеж,
Пр. Революции, 25, а/я 104.
Т. 8(4732) 76-45-93, 565-000, 72-18-05.

Подписано в печать 17.11.06
Тираж 120 экз.
Заказ
Отпечатано в типографии ЗАО «ТЭФА»,
Воронеж, ул. Минская, 16.