Удовлетворённость великого Луиса Лики

    Это было шестидесятых годах прошлого века, в Африке, точнее, в Танзании, а если быть совсем точным - В Олдувайском ущелье-каньоне, в девяносто метров глубиной.
Именно здесь антрополг Луис Лики вёл раскопки, так как нутром чуял перспективность Олдувая, этих гор наоборот... И, наконец, старания экспедиции увенчались успехом: был найден скелет древнего предка человека, точнее, уже немолодой сорокалетней женщины, которую в силу ряда причин назвали "Люси", хотя никто, разумеется, не знал, как её звали при её жизни три миллиона лет назад, да, скорее всего, люди тогда ещё и не додумались до того, чтобы давать друг другу имена,- ведь это были не люди в полном смысле слова, даже не питекантропы, а всего лишь австралопитеки, пусть и ходившие на двух ногах.
   Всеобщей радости от находки и нескрываемому, почти детскому ликованию не было предела, а сам Лики тем более был счастлив: кто-кто, а он-то понимал значение этого открытия больше других. А когда было установлено, что Люси, прежде чем войти в историю (к чему она вряд ли стремилась), прожила на земле сорок лет, Лики сказал:
  -Это хорошо.
  Но этой его коротенькой фразе тогда, в момент всеобщего ликования, как-то не придали значения. В буквальном смысле не было времени и радоваться великому открытию, и диспуты вести, спорить.
  Раскопки продолжались. Были найдены довольно хорошо сохранившиеся фрагменты скелетов и других австралопитеков. И, причём, только взрослых.
  - Взрослые, это хорошо, - снова сказал Лики.
  Тогда одна молоденькая ассистентка не выдержала и недоумённо подняла худенькое девичье плечико:
  - Ничего не понимаю.
  Лики ничего ответил, и это было тем более удивительно, что он был и очень общителен от природы, и хорошо воспитан своими родителями, священниками.
  И только когда раскопки были закончены полностью, во всяком случае,- на этот сезон, - антрополог, ставший знаменитым, как Дюбуа, а, может, и более, сказал:
  - Всё прекрасно. Гораздо лучше, чем я ожидал.
  Тогда та же молоденькая ассистентка снова хмыкнула, а сам сын Лики, Ричард, тоже не выдержал:
  - Мэтр,- сказал он,- вы, конечно, великий учёный, видите на родословном древе человечества на метры, а то и на километры там, где мы видим всего лишь на сантиметры, но я решительно не понимаю, что вы хотите сказать!
  - И тогда великий антрополог воскликнул, что с ним, человеком уравновешенным, бывало совсем редко:
  - А хорошо, даже прекрасно то, что рядом со скелетом Люси нет ни одного фрагмента детского скелета! Ведь подумайте сами, что это значит!.. А это значит, что большинство австралопитеков не только оставили после себя потомство, но и то, что это потомство тоже дожило до зрелого возраста и, естественно, не могло не оставить после себя потомство, которое, несмотря на суровые условия борьбы за существование, тоже дожило до зрелости, до репродуктивного возраста! Наверняка среди этих скелетов, которые являются для нас лишь захватывающим дух материалом, есть и потомки, сыновья и дети этой "Люси", в своё время также ставшие матерями и отцами, прежде чем закончились их нелёгкие земные дни!..
  Все были потрясены и долго стояли немыми, как рыбы. Такое красноречивое молчание и похожее чувство, связанное с внутренним волнением, сотрудники экспедиции испытывали разве что тогда, когда был обнаружен сам скелет этой "Люси", шум вокруг которой в Европе только разрастался...
  ...И так прошло несколько лет. И, надо же, во время очередных раскопок в том же Олдувайском каньоне, Сын великого Луиса Лики, Ричард, обнаружил и фрагмент детского черепа, которому было не три миллиона лет, как знаменитой Люси, а примерно два миллиона шестьсот тысяч лет.То есть этот ребёнок, умер ли, погиб ли, но прожил свою коротенькую жизнь явно позже, на четыреста тысяч лет после Люси, - око видит, да зуб неймёт! - так что он никак не мог быть ни сыном, ни внуком Люси. Да и большинство вновь найденных костных останков принадлежали всё же взрослым людям. Да-да, людям! Ибо впервые были найдены и грубые галечные рубила - явно люди того времени старались, заостряли эти гальки, как могли, осознанно создавая первые, примитивные орудия труда. А ведь лиха беда - начало.
  Но тем не менее Ричард, руководитель экспедиции, решил ничего не сообщать отцу о найденном фрагменте черепа ребёнка.(Тогда сам великий Лики был уже болен и жил в Лондоне). В телеграмме, чтобы порадовать не столько старика, сколько больного человека, Ричард буквально сообщил лишь о новых колоссальных успехах, о находках, которые превзошли все ожидания. Сообщил в телеграмме о найденных примитивных орудиях труда, о целенаправленно заострённой гальке. Но о детском черепе - ни слова.