Мои ванильные сны

Она спала, видела ванильные сны с привкусом карамели, в которых Он был рядом, она вновь ощущала щекой его кожу... Они были вместе, они зашли в "Старбакс", заказали себе снежно-коричневый латте, пили его из трубочек, а за окнами уютной кофейни большими хлопьями оседал снег...
- А знаешь, - сказала Она, - Снег - это как застывшие слезы Господа.
Он ничего не ответил. Он лишь улыбнулся Ей Своей карамельной улыбкой.
Она закурила сигарету и обняла Его. Это были самые лучшие минуты ее жизни, пусть и видела Она их в своих снах...
Внезапно в уши ворвалось резкое пиликанье. Она разлепила сонные глаза, посмотрела на светящийся циферблат часов. Они показывали 2 часа ночи. Пришли эсэмэска.
"Господи... неужели это Он почувствовал мой сон и написал мне?!". Жадно бьющееся сердце готово было выпрыгнуть из груди в майке "I love NY".
Она схватила модную "Нокию", с заставки Ей улыбался маленький медвежонок, держащий в руках сердечко.
Она открыла новые смс...
КИСОНЬКА, К ТЕБЕ ИДЕТ РУКА.
Во весь экран неотвратимые неумолимые буквы поражали своей тоталитарной тоской и страхом.
КИСОНЬКА, К ТЕБЕ ИДЕТ РУКА.
Она почувствовала, как внутри что-то оборвалось. Комната давила своими стенами, Она бросилась к выключателю и включила свет.
Безжизненным показался Ей свет лампы под потолком.
КИСОНЬКА, К ТЕБЕ ИДЕТ РУКА.
Неотвратимая смс по-прежнему горела на экране мобильника.
Стены начали сдвигаться, они наползали на Нее, и это было вовсе не ванильно. Она посмотрела на кровать - в складках одеяла, казалось, кто-то лежал, кто-то находился там, неизведанный, непонятный, он затаился в ворохе постели, и теперь молчаливо наблюдал за ней.
Свет мигнул.
КИСОНЬКА, К ТЕБЕ ИДЕТ РУКА.
Слова впечатались в ее мозг, они с неумолимостью опарыша терзали Ее извилины, забирались в самые глубины ее подсознания, круша и ломая запах сигарет и ароматы кофе, они сжигали стекла, по которым барабанил дождь, стекла трескались и ломались, и вместо дождя Ее захлестывали потоки крови.
КИСОНЬКА, К ТЕБЕ ИДЕТ РУКА.
Ей стало трудно дышать. Ноги подкашивались. Обои ожили, каждый сантиметр обоев зажил собственной жизнью, по ним заползали мелкие жучки и тараканы. В отчаянии Она перевела глаза на плакат с Джастином Бибером, уж он-то поддержит ее, обогреет своей славной улыбкой лаффного мальчика.
Джастин оскалился. Зубы его, до этого улыбающиеся, по-вампирски заострились, глаза наполнились бешеной яростью берсерка, края плаката зашевелились.
Губы его чуть приоткрылись. Он как будто хотел что-то сказать. Но что?... Как загипнотизированная, Она смотрела в его лицо. Он что-то шептал. Наконец она с ужасом осознала то, что он хотел сказать...
КИСОНЬКА, К ТЕБЕ ИДЕТ РУКА.
Она все поняла за одну секунду. На неживых ногах Она прошла к шкафу, выгребла оттуда ворох одежды: футболки с сердечками и мишками, леггинсы, розовые кофточки... Она действовала, как в тумане. Опарыши уже копошились в ее мозгу. Вот он, двухметровый вязаный шарф.
Худенькими ручками Она обмотала его вокруг своей шеи. Замотала туго-туго.
Джастин одобрительно усмехнулся.
Другой конец она привязала к лампе на потолке.
Мыслей в голове больше не осталось. В голове крутилось только одно.
КИСОНЬКА, К ТЕБЕ ИДЕТ РУКА.
Она встала на стул. Глаза отказывались видеть, не было в них ванили. Была лишь кровь, кровь, кровь, кровь. Плакат Джастина Бибера заливался беззвучным смехом.
Она шагнула в пропасть с табуретки. Слова впились ей в мозг яростными когтями-крючьями. Они заменили Ей все мысли.
Чернота, удушье, бабушка, кофе. Заливается кофе в пучину глазниц, сфотографируй меня. Сфотографируй половину моего лица, измажь мое лицо своей карамелью, черная луна. Он пришел, протоптал уггами, затоптал уггами, Старбакс! СТАРБАКС!...
Чернота.
КИСОНЬКА, К ТЕБЕ ИДЕТ РУКА.
***
Выключенная с вечера "Нокия" продолжала спокойно заряжаться в уголке.