46 Ефим Ильич и два стиха о весне

Эта главка повести о Ефиме Ильиче посвящается памяти поэта В. В. Фролова



46 Два стиха о весне

      Проснувшись поутру в бодром расположении духа, Ефим Ильич стал думать. Уже полгода как он собирается посетить хирурга и стоматолога, путь к которым не столь близок и прост. После горячего чая заболели все зубы разом, к тому же стала беспокоить опухоль в левом паху величиною с куриное яйцо. Ефим Ильич представил себе, как хирург разрежет ему пах, вынет оттуда что-то лишнее, потом наложит заплатку, с которой Ефим Ильич не сможет ни чихнуть, ни кашлянуть, потом заставит делать марганцевые ванночки и красить это место зеленкой на спирту… И опять антибиотики, капельницы…Впрочем, Ефим Ильич с трудом представлял себе, как можно добраться до куриного яйца сквозь густую сеть кровеносных сосудов и прочих водных артерий. Потому он и медлил, тянул, ждал, когда куриное яйцо исчезнет. Оно уже исчезало как-то, но потом вновь народилось. А зубы- что ж, зубы болят у всех и регулярно. Беда в другом - мосты, мосты, которые служили верой-правдой столько лет, придется рушить. Эти мысли немного отравляли бодрое расположение духа, и Фима выглянул в окно. Меж деревьев собирался снежный туман, ветки заметно качались, по талому снегу ходили голуби в поисках прошлогодних крошек, а вверху, в прошлогодних гнездах, сидели грачи и сердито переговаривались. Ефим Ильич знал, что они уже давно отложили яйца и теперь греют их теплом своих пушистых животиков.  Вот грачи совсем замолкли, потому что ветер усилился, начался буран. И это - в конце марта!!!!

     Вчера Степанида принесла заказное письмо из Москвы. В письме были листки со стихами   её любимого когда-то поэта, исчезнувшего внезапно и ,кажется, навсегда. Степаниде был знаком этот почерк, эти листочки в клеточку с иероглифами по  углам, она прочитала несколько стихов, зачеркнутых и перечеркнутых автором, а потом решила отдать Ефиму Ильичу. В своё время Ефим Ильич славился среди ученого мира своим талантом читать и анализировать старинные рукописи. Он, как говорили коллеги, открыл миру суфийского поэта Рахмана, посвятив его рукописному наследию  много лет жизни, он обнаружил и исследовал  редкие арабские рукописи в архиве одного южного города и получил за свое открытие грант Сороса. У него была выработана своя методика работы с рукописными документами, потому Степанида надеялась, что мужу будет интересно  вернуться к любимому занятию через много лет забвения. И , действительно, Ефим Ильич с пылом-жаром  ухватился за листочки и прежде всего стал исследовать их количество, качество, одним словом, производить ОПИСАНИЕ.

      А как же кабачки и патиссоны??? Ефим Ильич снова посмотрел в окно. Мела метель, лежал снег, качались деревья. Подождут, видно будет, как весна придет,- решил Ефим Ильич и уселся за стол сортировать записи. Листочков было 39. Текст написан на одной стороне, листочки подрезаны ножничками, но маленькими, потому что срезы были кривоватыми , бумага- в мелкую клеточку с иероглифами по углам. Иероглифы помогали  сортировать листочки. Верхний означал оборотную страницу, нижний- лицевую. Ефим Ильич был знаком с разными системами ПАГИНАЦИИ, самая распространенная- это обозначение страниц цифрами внизу или  вверху  страницы. Арабская пагинация была другая- конец текста одной страницы переносился в начало другой. Ефиму Ильичу пришлось однажды  столкнуться с архивным казусом, потому что архивисты, не знакомые с арабской системой письма, сшили листы рукописей по европейским принципам  - слева направо, и тем самым напрочь лишили читателя возможности что-либо понять в тексте. Здесь нумерации страниц не было, но были иероглифы левые и правые, были даты написания стихов, проставленные самим автором, а внекоторых случаях и место написания. Посвящений было немного - А.Н. Х. ( Фима уже знал, кто это) , О. С. ( Фима мог только предполагать имя  дамы), и безликое ТЕБЕ, которое каждый читатель мог отнести на свой счет.   Два стихотворения не содержали ни даты, ни места, ни посвящения. Видимо, это были самые последние стихи поэта, когда боль не давала возможности соблюсти  железные правила- обозначиться во времени. И почерк был отличный- корявый, запутанный, больной.

     Ефим Ильич расположил листочки по датам написания стихов и обнаружил, что среди них были 10 стихотворений от 2009 года, причем несколько стихов отмечены началом этого года (они не были последними у поэта, и Фиме предстояло ещё подумать, почему наследник включил их в коллекционный дар). Остальные 29 стихов относились к концу 2009 года и началу 2010. Последний написан 13 марта 2010 года, за 12 дней до гибели поэта. Впрочем, Ефим Ильич читал этот последний стих в Интернете, размещенный уже не поэтом, а кем-то другим. Значит, подумал Ефим Ильич, Степанида не одна владеет копиями последних стихов. Это настораживало и заставляло кощунственно предполагать существование режиссера и кукол-марионеток. Однако Фима в данном случае выступал в роли текстолога, и виртуальные игры его мало интересовали.
   
     За окном пахло весной, несмотря на буран и молчание грачей. Фима выбрал два стихотворения, соответствующих сезону, и стал в них копаться. Одно было датировано 01.03.10. В нём практически не было авторских исправлений, зачеркиваний. Называлось оно Ява Явская, но второе слово в заглавии было зачеркнуто, а в тексте подчеркнута буква Я. Под текстом нарисована просодическая схема стихотворения, из чего Фима сделал вывод, что поэт сознательно выбирал ритм стиха и систему ударений- по три ударения в строке. «Вот она, метапоэтика…»,- с удовольствием подумал Фима и переписал на бумагу  вот этот текст:


О. С. Ява ( Явская- зачеркнуто)

В плечо уткнулась мордочкой весна,
Летит из окон в уши околесица,
Больной эфир, очнувшись ото сна,
Горланит так, что хочется повеситься. (мягкий знак отсутствовал в тексте, Фима поставил его сам).

Там, где от глаз хоронится любовь,
Как грех, сияет солнышко заморское,
И сколько ты, зима, не сквернословь,
Тебя оставлю бедствовать в Загорске я.

Я пьян, и мне баранку не крутить,
Зато со мною – гонщица заправская,
И под кармашком левым на груди
Боль превращает в пепел Ява Явская.

Да, отметил Фима про себя. Совершенно очевидно, что поэт страдал сердечными болями, которые, по привычке, утолял никотином  папирос.


Фима оставил читателю возможность порассуждать о героях стихотворения, о месте действия и времени и перешёл к другому стихотворению- без указания даты, со множеством зачеркиваний и исправлений.

 Пусть весна ещё пахнет подвалом
 И зовёт конькобежцев на лёд,
 Разливается в воздухе вялом
Обещаний несбыточных мёд.

Трудно ей по заснеженным кочкам
Выбираться на свет босиком.
Тогда кто же стучит молоточком
Под разбухшим, как в детстве, соском?

Кто тоску у стихов отбирает
И взамен ничего не даёт?
Там от скуки любовь  умирает ( увядает)
Где из пепла душа восстаёт.

Последние четыре строчки поэт зачеркнул, не нравились они ему. А в начале написал такие строки, которые тоже зачеркнул:
 
Не знаю, как выглядит счастье-
Ожидание пахнет тобой……..

Кто печаль у стихов отбирает,
Ничего не оставив взамен?

Ефим Ильич закончил чтение и небольшой анализ текстов стихов о весне и задумался--- поэт страдал, поэт был безнадежно болен, но к врачу, как и Фима, не шёл. Поэт тосковал, тосковал и страдал. И заглушал тоску   вином и сигаретой, обращая боль свою в пепел. В прах.