VI. На полпути

  С азартным усилием навалилась на длинную истёртую ручку - тяжёлая створка нехотя подалась. Недовольно прорычала могучей пружиной крепостная дверь. С улицы, воодушевляя, обещающе нахлынул бодрый осенний воздух. Старая железнодорожная больница, грозясь угрюмыми решётками в окнах первого этажа, наконец, выпустила с вещами. Ф-фу... Не холодно. Всё везла с собой, теперь по сезону оделась. Хоть это хорошо... Люминесцентный гудящий свет, гул голосов Приемного, запах этот... Всё! Усыпанная листьями асфальтовая дорожка со знакомыми выбоинами, полными прозрачной воды. Облупленные бело-голубые урны и скамьи, осыпающиеся на них многолетние кроны, вскопанная земля у морщинистых стволов. Стриженые под угольник унылые кусты возле ждущих чёрных копий изгороди. Арка и заброшенная сторожка, забрызганные ворота... Всё, всё.
   
  Такси, конечно, ещё не было. Полина остановилась возле телефона-автомата, облегчённо поставила большой чемодан на место посуше, сверху - тяжёлую сумку. Уф... В случае чего можно будет опять позвонить - вызвать. Потянула рукав плаща - часы стоят. Ну! Как засуетилась с выпиской...
   
  - Молодой человек!.. - Подождала, пока прохожий обернется. - Пожалуйста, который... час? "Господи, - поморщилась мысленно. - Опять..."
   
   Нащупывая часы, парень замер, во всю глядя на красавицу. Ответил второй - постарше. Полина, заводившая часики, угрюмо кивнула и отвернулась, выставляя время. Они, помедлив, двинулись дальше, но отошли недалеко. Тормознули под гнутым щитком остановки. Поглядывали в ее сторону и что-то острили по поводу здешних базарных цен. Центральный рынок - за больничным парком. Только маршрутки сейчас, молодые люди, не здесь ходят...
   
   
   
   
   Ехать до вокзала недалеко. Таксист долго отсчитывал мелочь и шало лыбился: "Духи у вас чудные... Счастливого пути, мадам!" Полина вздохнула про себя: "Ещё полпути такого счастья, и "мадам" не приедет, а её привезут..." Взяла тяжёлые вещи и побрела вдоль зеленого еще газона к кассам. Надо было уточнить, когда второй поезд. Взять всё-таки билет, поесть, вещи, наверно, пока сдать? Потом...
   
  Всё оказалось очень скверно. Даже растерялась. Отошла к огромному вокзальному окну - чужой город... Радости, что из больницы быстро умчалась! Там, хоть привыкла. Рвалась... Можно было, по крайней мере, позавтракать. Про поезд дозвониться... Тонус, настрой! Да, Господи... А если нет билета? Если опять начинает колоть бок... Если и тут воняет хлоркой?!
   
  За стеклом ветер трепал провожавших, рвал из урны сырую газету. В рябившей луже мокли окурки. Хотелось плакать... По перрону, озираясь и заглядывая в окна тронувшегося поезда, спешил давешний оторопелый "поклонник" с больничной остановки. Кожанка расстегнута, длинные волосы ерошатся на ветру. Натыкаясь на людей, он мельком оборачивался, извиняясь. Пьяненький... Поезд ушел. Парень остановился напротив окна, спиной к ней. Постоял-постоял и резко сунул руки в карманы... Второй подошел. Щурясь через дымчатые очки, поглядывал по сторонам и недовольно слушал первого. Что-то сказал насмешливо... Расстегнув аккуратное серое пальто, стал поправлять белый шарф. Подняв голову, встретился с нею взглядом. Медленно кивнул и кивком же показал первому обернуться...
   
  Тот сразу "расплылся", прилип к стеклу. Показывает, улыбаясь, что вот сейчас обойдет и... Вопросительно кивает. Ясно - её искал. Сообразили, что с чемоданом. Вокзал, ну?.. На рынке в маршрутку сели. Или машину поймали. "Как мы рады..." Полина не стала опять высокомерно отворачиваться - вряд ли бы помогло. Брезгливо дрогнула губами, продолжая смотреть перед собой, сквозь него и достаточно зло. "Иногда это их только подстегивает... Ну, а что делать?" В больнице надоели. Только смогла ходить - началось!.. Улыбаться перестал. Отвернулась от окна, чтоб хоть кассы видеть... Их долго не было. Потом - закон природы - появились.
   
   - Извините, - вежливо заговорил старший. - Здравствуйте. - Он неспешно, солидно, без улыбочек, подбирал слова. - Видите ли... - Очи долу, ладони у живота мирно сложил. - Мы приезжие, никого тут не знаем. С удовольствием опять вас увидели. Вроде знакомства...
   
   - Я мужа встречаю.
   
   - С чемоданом.
   
   - С чемоданом, - сказала она твердо.
   
   "Как же, - одна, тяжёлые вещи?.. Проводить некому?" "А какое ваше..." Её почему-то успокаивало, что парни неместные: проездом здесь, на базар мотались... Случаем решила воспользоваться. Попытаться хотя бы. В конце концов, не в лесу... Задрала нос на младшего:
   
   - А чего ж... здесь толчетесь?
   
   - Пересадка, - ожил он. Выцарапал из карманчика джинсов билет. - Пожалуйста - Вечерний дилижанс...
   
   Старший тоже достал свой из бумажника. Улыбаясь, предъявил Полине как мандат.
   
   - Да вы и попутчики мне, - взглянув, раздумчиво сказала она. Подняла глаза и, оживившись, дернула бровью. - ...Могли бы быть. У меня билета еще... - Красавица сжала и разжала кулачок, показав тонкую пустую ладонь. - А там... - Вздохнув, качнула головой в сторону безнадёжной толпы у касс. - Мёртво.
   
   - О!- Оживился молодой. - Так вам куда?! - Явно обрадовался. - Не будь я Михрюткой...
   
   Невольно усмехнувшись на свойского "Михрютку", ответила и взялась за кошелек. Но парень, радостно мотнув шевелюрой, умчался, пропев: "Для землячки-то? Потом! Все потом..."
   
   - Видите... - попытался, было, второй.
   
  - Пока ничего, - сгрубила, - не вижу. - Отвернулась и опять стала смотреть на грязный перрон. Покоробило это "все потом". Быстрый... Воняло хлоркой, как в больнице. "Но зачем беситься? Чем виноваты..." Вздохнув, нехотя покосилась на старшего: - "Михрютка"? - Хмыкнула. - Забавно.
   
   Старший чутко улыбнулся в ответ, кивнул:
   
   - Миха... "Не буди лихо". Меня, кстати, Кириллом кличут... - Посмотрел выжидающе и тоже с усмешкой повернулся к окну: - Как Миша разволновался, а?.. Из-за Вас.
   
   - Идите тоже!.. - Зло кивнула на очередь. - Поволнуйтесь.
   
   Теперь не понравилось, что за спиною приятеля иронизируют. Чтобы "единение" с наивной собеседницей обозначилось? Кирилл поморщился:
   
   - Ну-у... - укоряя по-доброму, всматривался через туманные линзы. - Что уж вы так? Не добудет билет - с проводниками договориться можно. Не волнуйтесь. Теперь вместе ехать - поможем. Везде люди... Паспорт с собой?..
   
   Успокаивал, и ей, действительно, делалось легче. Хотя заметила, как ловко отнес ее раздражение против них - на счет билетов. Надоело самой рыпаться везде! Но правда: что уж так-то... Тут прячущий смущение Михаил вернулся, досадуя на времена, нравы и закрытые кассы:
   
   - Может, так попробуем? - Пожал плечами. - У проводников места всегда есть...
   
   - Понятно, - оборвала она.
   
   До поезда больше семи часов. Эти зовут в город. Как поняла: тогда не добрались до центра - за ней увязались. Полина удрученно отвернулась и долго не отвечала, но потом, сдав вещи, будто сама по себе, тоже побрела к остановке... Не пялиться же до ночи на кассы?
   
   
   
  В ресторан далеко, дорого, да и чего ради... Пообедали в каком-то кафе, но не в привокзальном. Там, говорили, не стоит... Пива выпили. Вышли на воздух. Стало появляться солнце. Ветер асфальт подсушил, колобродил, вольный, воду в блескучих лужах. Побрели тоже, куда глаза глядят - редкая свобода, вообще-то... Справедливо было замечено.
   
   - Где потеряешь, где найдешь... - изрёк довольно Кирилл. Покусывая спичку и щурясь от света, белым платком протер очки. - Дома специально собираешься отдохнуть: ждешь-ждешь, готовишься! А потом так... Как-то. - Вздохнул, сыто отдуваясь. - А тут, лишь поели, пивка попили... И - "ля-ля"! Душа поет. В дороге мобилизуемся, что ли?..
   
   Невольно улыбнулась такому благодушию, позавидовав: "Счастливая натура..." Миху ее улыбка в щенячий восторг приводила: "Щас, говорит, - совсем, как тот сытый волк из мультика, - точно спою!" После больницы впервые выбралась на люди. Да в человеческой одежде. Не в палатном тряпье. Замирающие взгляды мужиков перестали бесить... Парни, стараясь незаметно, всё еще рассматривали ее. На внешность-то природа не поскупилась...
   
   По деревянной лестнице с уступами спустились в этот их "Флотский парк", к реке. Нашли вполне сухопутную скамейку под облетевшим деревом, где ветер меньше достает. Парни курили. Дел своих здешних вскользь тревожно касались. "Антикоррозионные полимерные покрытия, водоотталкивающие материалы судовых..." Затеяли друзья бизнес какой-то... замороченный. Судя по всему, не радужный, нет..." Земляки... Полина перестала подозревать в них криминал. Жмурилась на солнце, стрявшее среди покачивающихся ветвей. Рассеянно посматривала на "Кирюшу", уверенно рассуждавшего обо всём на свете. Ежилась слегка.
   
   - Ворот подними, - озаботился он и помог. - Ветерок злой... - Спокойно отвел глаза: - Надо переключаться. Легче этому научиться, чем...
   
   Поправила воротник и на "ты" не возразила. Глупо бы прозвучало сейчас. Само собою получилось. Да и лень.
   
   - В больнице у вас... - Теперь он, чутко ощутив заминку, выбрал многозначное "у вас". - Тяжёлые были? - И сам кивнул на риторический вопрос. - Они в постоянной тоске? ...Помогут маленько, внимание человека высвобождается. Сразу на другое... И уже улыбаются! Психика защищается. Если бы так все могли, по своей воле...
   
   А Полина подумала: не "тяжелая" была, значит, когда с поезда сняли? Месяц без перерыва ревела... И съязвила:
   
   - Вы научились, можете...
   
   Он перевел дух:
   
   - В принципе.
   
   - Да-а?.. - Глянув искоса, в сомнении покачала головой. - Кто-то тут только что жаловался: "Стараешься, ждешь - готовишься отдохнуть..." Переключили бы энергию? Йог...
   
   - Ну-у!.. - Кирилл задето усмехнулся. Несогласно головой помотал. - Не надо так буквально... - Раздумывая, затянулся два раза подряд. Целясь, метнул окурок точно в урну и позволил себе проговориться. - Не с той ноги встал?  Одно. Жена ушла… Совсем другое.
   
   Михаил грязной подошвой раздавил свой окурок, но, немного погодя, опять закурил. Не мог спокойно сидеть. То пытался, хотя и сознавал, что глупит, принять какую-то вольную позу, то делал "мужественное лицо", то вдруг начинал беспокоиться, что слишком долго молчит и выглядит, в сравнении с ним... Очень завидовал поднявшему ей воротник. ...Ага!
   
   - У вас, говорят, здесь дед какой-то живет? - улучив момент, голос подал. - Экстрасенс.
   
   - Слышала, но, - Полина пожала плечами: - Видите ли... - Нечаянную слезу сморгнула, вытерла и, сунув в карман тонкий платочек, легко вздохнула: - Я ведь так же здесь... проездом. Земляки мы. Сказала же. Домой, с учёбы... Всё еду.
   
   - А-а, - Кирилл вскинулся догадливо. - Думаю: из больницы сразу на вокзал?..
   
   Последовала невеселая улыбка:
   
   - Так получается.
   
   - Говорят, - продолжил Михаил, - он от всего лечит... - И запнулся поражённо: слезы! – В Пароходстве говорили. ...И проводник. 
   
   Крохотные, но жгучие слезинки, удивляя ее, выступали сами. Особенного она сейчас не чувствовала, плакать, во всяком случае, не собиралась. А вот... Может быть, её слабое сердце, храня опыт поколений умученных женских сердец, предчувствовало новую боль впереди? Или утреннее напряжение - "Выпишут, не выпишут?" - спадало. Зачем-то стала оправдываться, объяснять. Кирилл, осторожно тронув за рукав, понурился:
   
   - Что ты. У всех тут...
   
   Минутка настоящего сочувствия и подлинной искренности выпала. Теперь тоже один, хоть вой. Жена и его дочь в этом году ушли "к своим..." Своенравная, мнительная, но болезненно-любимая жена и маленькая Лина - Скарлатина. О том, как ему теперь быть - никто не знал. Собаку завести, что ли?.. Слушал эту, тоже очень красивую женщину, и размышлял над... Со слезами куда-то подевался и ореол ее исключительности. А без него... Жаль ее, конечно. Но... И ближе, яснее она, будто не вот только познакомились. А все же... Жаль. Студентка... Припозднилась.
   
   - Не надо, Поль. Сто раз все изменится. - Снова осторожно похлопал ее по рукаву. - Приедешь домой, отдохнешь... - Многозначительно взглянул на красневшего приятеля. - Вот Михалыча, например, снова встретишь... Что ни делается, к лучшему. Очищение страданием... Катарсис треклятый. - И вздохнул, глядя на верного спутника: - "Нелюбимым Бог дает корыто сытости, а любимым он скитания..." Увы.
   
   Полина, размякнув, тоже посмотрела на "плывшего" парня, смешно принюхивающегося к французским духам. Тот завозился под ее потеплевшим взглядом. Наморщив "задумчиво" лоб, сразу отвернулся закуривать. Доставая зеркальце, вздохнула легко:
   
   - Хорошо, вас встретила... - Посмотрелась, поискала след слёз. - Представляю, одной бы...
   
   - Есть известное выражение... - Кирилл уже вальяжно откинулся на спинку и посмотрел куда-то за реку. - "Ни что так не поражает меня, как звездное небо надо мной и нравственный закон внутри..." Мы животные стадные. Должны друг друга... - Неожиданно запнулся и уже другим тоном, "своему" Михрютке: - Везувий! И дымит, и дымит... Кончай.
   
  Слушая, как они препираются, Полина каблуком машинально чертила что-то на асфальте. "Рисуется Кирюша: честолюбив... Лидер".
   
   - А сколько вам? - спросила, взглянув опять искоса. В ответ раздумчиво покивала. - Тоже жизнь не очень-то...
   
   - Как сказать! - Кирилл вскинулся: - Многих бы мы понимали, если б на собственной шкуре... - Говорил слова правильные, но той минутной правды, тона того уже не было. - В корне многих бед слабость. Где силы? - Добавил лицу твёрдости. Хотел, наверно, пожаловаться и не выглядеть жалующимся. - Ночь. Сна ни в одном глазу, а утром... - Почти перестала слушать. "Ну и пусть... рисуется. Если охота..." Смотрела на блестевшую под солнцем реку, на то, как ветер пытается сдувать с волн блики. О приезде думала, а он: - "Чужое сердце, мир чужой, и нет к нему пути. Туда и любящей душой ля-ля-ля-ля войти." Слова! - Морщился. - Пока до истины... Язык условность. Язык поступков? Да. А силы... "Осилит дорогу идущий..."
   
   Из кустов выпрыгнула пятнистая кошечка. Повозилась в листьях, выкатившись на солнце, уселась невдалеке лизаться. Ветер пушил ей шерсть. Полина позвала. "Кис-кис" неожиданно отозвалась, подскочила к ногам и стала резво тереться о сапог. "Мя..." "Грязнуха... Ой какая грязнуха, Ползуха..." Михаил встрепенулся тоже. Порывшись, достал печение в смятой обертке и стал кормить Кису... Кирилл замолк, кусал губу:
   
   - Вот у кого жизнь! - Мигнул кошке. - Родился и мяукай...
   
   
   
   
   Вернулись затемно. Оживленные вокзальной суетой быстро получили вещи и устроились ближе к выходу - ждать. Путаясь весь день между "ты" и "вы", они теперь привычно говорили "ты"... Если бы Полина сейчас "выкнула", стало бы неловко всем. Она предпочла "вы" во множественном числе. На "Кирюшу", если надо было, смотрела совершенно открыто, не сомневалась, как утром. Порядочный, честолюбивый парень... Мужчина. Неглупый, поговорить любит... А Михрютка - есть Михрютка. Так сам и представился. Бедняга...
   
   - Что, Михаил, смотришь? - Улыбнулась. – Теперь и ты не женат, всё впереди: "Колечко на пальце, петля на шее..."
   
   То смеется, то улыбается... За стеклянной дверью, в свете вокзальных прожекторов, вдоль пустого перрона всё полз, не ускоряясь, товарный состав. Подморозило опять в ночь. Лужи с вмерзшим мусором и грязные следы на платформе поблескивали кристалликами льда. В бесконечном размеренном движении огромных черных цистерн было что-то неприятное. Полина перестала смотреть. Тревога, отступившая было, вернулась и взялась снова учить-мучить.
   
   Все теперь толклись в зале, в тепле. Сидения давно заняты. От двери дует. Вообще-то следовало бы пальто надеть. Но чемодан ворошить опять? На людях... Когда собиралась утром, белье сверху скомкала - спешила. В голову не могло прийти, что будет так холодно. Да и мятое... Поступала в больницу еще летом, в сарафане.
   
  Мишка ушел куда-то и все не появляется. А Кирилл что-то примолк. Изредка зевая и прикрываясь, смотрит в окно. Все устали. Полине очень хочется лечь или, хотя бы, присесть где-нибудь. Мотались весь день... Отвыкла. Сесть на чемодан как-то не решалась. Вдруг откроется... Вспомнила ту маленькую бездомную кошку. Так же мерзнет, где-нибудь...
   
   Кирилл тоже смотрел на состав, но своё, конечно, видел... "У Верки ночуют, - думал уныло. - Не успеть. На работу уйдет. Теперь рано выходит, далеко. Если с вокзала такси..." Вспомнил, как выпихивала из постели утром. Вспомнил, как... Потом бешено мчались.
   
   - Пойду, покурю. - Нащупал сигареты. - Мишка куда-то делся...
   
   Очень долго никого не было. Забеспокоилась даже: привыкла уже, что не одна... Потом рассердилась: почувствовала себя сторожем при чужих чемоданах! Но явились... Кирилл на Михрютку не смотрит, а тот, кажется, снова пьяненький? Улыбается...
   
  Потом народ у касс оживился, загомонил. Парни - спешно - туда! Михаил на бегу обернулся: помню, мол, помню!.. За полчаса до опаздывающего поезда должны были продолжить регистрацию и продать "резерв" на проходящий. Полина всерьез беспокоилась: билета-то... Посмотрела в ту сторону, а та-ам... "Вот что бы сейчас делала? Дура. Ещё злилась... Господи, да с детьми-то куда!.."
   
   Вернулись раздосадованные.
   
   - Резерв воякам отдали... - устало информировал Кирилл, пряча глаза.
   
   А Миша опять плечами жмет:
   
   - Только ком... - запнулся. - Компостируют. - Смутился. - Не горюй, мы...
   
   - Было бы с чего. – Посмотрела. Рублем одарила, но сдержалась. - Помолчим, Михаил?..
   
   Опять два раза кольнуло. Еще думала: вдруг ей билет возьмут, а кто-то с ребенком останется? Дура... Вот дура.
   
   
   
   
   Ледяной ветер снаружи заставил торопиться и без того спешивших людей. Сначала парни с ее вещами в вагон пробились, потом и она вошла, запыхавшись. Проводник на входе ничего не сказал. Возможно, подумал, что провожает... Им везло: места в двух соседних купе. Повеселевший Михаил стал рассказывать дорожный анекдот про... Зашли. После яркого света вокзала - полумрак, желанное тепло, покой, простыни...
   
   - Тихо ты! - цыкнула. - Люди спят.
   
   Усадили и ее. Наконец-то. Кирилл пошел договариваться, но денег тоже не взял. "Потом..." Теперь это воспринялось само собой. За ним и деловой Михрютка поспешил: у постели неловкость с ней наедине почувствовал, да и невольную вину за билет... Вернулись вслед за хладнокровным проводником, имея бледный вид. Повернувшись спиной к досадливо мотавшему головой Мише, подтянутый седой дядечка в стальной железнодорожной форме непреклонно взглянул на разодетую "цацу":
   
   - Ваш билет?
   
   "...Я знаю. Слышал. Но вы должны были и в больнице сохранить старый, заверить его там... А сегодня зарегистрировать у начальника вокзала". Молча вышла. Вынесли ее вещи. Полина сникла. Парни кинулись к общему вагону. Растерялись. Ещё пять минут стоит... Кирилл зашипел на Михрютку, вздумавшего проявить благородство, и толкнул к поручням... "Сиди уж! Джентльмен..." Злился: "Без него Верка не пустит..." Так все подгадало: день рождения Скарлатины, и... Из первопрестольной самолетом не полетели: не дай Бог погода! "Хрен ли там бизнес... У бабки Скарлатину ни разу не оставляла".
   
   Уже из другой двери высунулась Мишкина голова: радостно кивает!.. Кинулись, ухватив чемодан, туда. Уф!.. Из тамбура, потихоньку, в переполненный вагон... Опять запах хлорки и туалета. Тусклый свет, гам с матом.
   
   - На следующей станции поменяемся, - шепчет Михаил.
   
   Проводница, крупная блондинка, насмерть ругалась с какими-то подозрительно сонными парнями: "Забирайте его к черту!.." Но милицию не звала пока: один из них непробудно спал у нее в служебке. "Лунатики! Наркуши, блин, обдолбанные..." Уловив паузу, Михаил сунулся было с деньгами? Шуганула так, что!.. Полина пошла к выходу. Кирилл придержал раздраженно:
   
   - Да погоди ты! Поезд тронется, тогда... Она...
   
   Дверь теперь никак не открыть... Полина, жалко улыбаясь, потащилась ко второй, через весь вагон. Мимо торчавших с полок ступней в рваных носках, мимо выставленных перед носом грязных подошв, мимо блондинки, пинавшей в проходе пустую водочную бутылку... Михаил схватился за чемодан. Кирилл на несчастье не вытерпел:
   
   - Разобьёшь... - едко предостерег проводницу. - Не примут.
   
   Она перестала пихать упиравшегося соню. Метнув взглядик наглецу, отшвырнула проходившую Полину и кинулась к выходу:
   
   - Милиция! Милиция!!! Когда не надо, вы... - Просившую пропустить задержала: - Разберемся...
   
  Миша уговаривать:
   
  - Девушка, милая, пойми... Она только из больницы!
   
  - Я тебе не "милая"...
   
  - Заметили. – Кирилла снова прорвало тихое бешенство. - Не "милая..."
   
   Не мог язык смирить... Ах, как толстуха немило рыкнула! К вагону неспешно приближался краснолицый сержант с дубинкой, фуражка на затылке. Проводница на перрон: "приглашать!.." Не помня себя, Полина проскользнула мимо орущей фурии. А та за рукав уже тащила топорщившегося сержанта в вагон. Еле фуражку подхватить успел... Парни, по предъявлению билетов, были выпущены. Криминала в замечаниях Кирилла не выявлено. Справедливость их признана несомненной... Он сначала ругал милицию и Мишку ...за одинаковый запах, потом проводницу, потом Полину за то, что поспешила выйти, потом опять Мишку за чемодан. Полина бы, мол, уехала все равно, что они не люди?.. Потом денег предлагал, если необходимо. А потом, морщась, оправдываться стал, взглянув на вокзальные часы:
   
  - Я же говорил днем... Мы потому и самолетом не стали рисковать, пойми... - говорил и головой крутил, в глаза не смотрел: им обоим срочно там надо быть. Теперь не знает, что делать... Опять заорал на рвавшегося проявить благородство. Никак нельзя ему одному! Ну никак... Могут не принять там. - Послезавтра встретим, - заверил. - Потерпи. Или после послезавтра. Сам Мишка. Ты, пожалуйста, телеграмму... Да! Адрес, адрес!..
   
   Объявили отправление. Поезд дернулся, пошел... Им сразу стало тошно: Кирилл втолкнул потерянного приятеля в вагон. Тот зло отпихнул его и еще раз высунулся: прощался. Понял, что даже, если останется, несмотря ни на что, то не найдет ее уже. Да и вряд ли бы нашел вообще... До нее, - как до горизонта на поезде. Но... бросили, бросили?! ...Полина сразу почувствовала стылый ветер и замёрзла. Стояла на пустевшем перроне и смотрела через слёзы вслед вагонам. Там - чернота. Ничего, кроме неё, казалось, уже не будет никогда. В руке бумажка с чьим-то адресом. Рядом чемодан ее, сумка... Стояла и смотрела.
   
   
                ***