Земля на боку

Земной шар лежит на боку, уткнувшись Европой в скатерть.

Вообще-то у нормального шара боков быть не может. Но уж такова наша планета: она лежит на боку, невзирая на законы геометрии и презрительно кривясь в сторону здравого смысла.

Кривиться шар, кстати говоря, тоже не может — ни презрительно, ни болезненно, ни насмешливо.

И как это Земле удается все делать вопреки логике?!

Довольны нынешним положением дел только белые медведи и пингвины. Оба полюса наклонились, и ледяные материки превратились в фантастические аттракционы — «веселые горки», ну, или «вжик – плюх». «Вжик» — потому что катиться по наклонному льду очень быстро. «Плюх» — потому что, в конце концов, сколько бы ни тянулась ледяная пустыня, все равно падаешь в океан.

Пингвинам и медведям все нипочем. А полярники недовольны.

Еще недовольны мхи и лишайники. Они — растения, вечные пленники вечной мерзлоты, и на фоне всеобщего веселья пингвинов и медведей и менее всеобщего, но бурного негодования полярников им очень скучно.

Почему-то даже во время глобальных перемен кому-то обязательно бывает скучно.

Когда всадники Апокалипсиса поскачут по земле в день Страшного Суда, все будут в панике разбегаться из-под копыт их разномастных лошадок. Но обязательно найдется некий дом, в котором у некоего окна будет сидеть некий субъект, подперев ладонью голову, и когда всадники пронесутся мимо, сметя крышу и стены, он лишь слегка прищурится и скажет: «Фу, всадники. Как скучно. Вот если бы…» И обязательно пожелает чего-нибудь такого, что еще не упоминалось ни в одном эсхатологическом тексте. Ну, например, Марью Семеновну Кукушкину верхом на зеленом самоваре.

«Фу», — скажет некий субъект громким шепотом, вроде бы обращаясь к самому себе, но с той целью, чтобы всадники непременно его услышали…

Так вот: «Фу, — скажет субъект, — всадники. Как скучно. Разноцветные лошадки. Мда…Прям, бред пьяного карусельщика. Тоже мне, Апокалипсис! Вот если б тут Марья Семеновна Кукушкина пронеслась…верхом на зеленом самоваре — вот тогда да, вот тогда бы точно — конец света. И  было бы от чего вопить и метаться. А так…»

И отвернется.

Всадники, естественно, обидятся. И вознегодуют, как те полярники, которые с размаху плюхаются со скользкой льдины прямо в океан. И скажут: «А…». И смутятся. Потому что гражданка Кукушкина на зеленом самоваре — это и впрямь необычно, и тут им крыть нечем. Ни им, ни лошадкам.

Расстроятся всадники. Расстроятся лошади. Заплачут исполненные очей чудовища. И вавилонская блудница осознает, что она — всего лишь голая баба на ящерице-переростке. И тоже огорчится. И все они разбредутся по домам, украдкой смахивая слезки батистовыми платочками. Тяжелей всего придется многоглазым чудовищам, и их унылые вздохи еще долго будут слышны вдали.

Вот такой будет бесславный конец Конца света.

Да и что еще можно ожидать от Земного шара с боками и кривой ухмылкой?