Убить котёнка

- Ровесники… ушли… все,  до последнего…  ученики… тоже или ушли туда ж, или настолько одряхлели, что и друг другом не интересуются, не то, что своим старым учителем. Ладно, мне скоро девяносто восемь, может быть, и до ста дотяну…  сын, радующий меня своими редкими приездами, да племянница, так терпеливо ухаживающая за мной, наверное, просто с любопытством гадают, доживу ли до ста, или все-таки помру раньше…

Фёдор Петрович, сняв наушники – единственную нить, связывающую его с внешним миром (племянница не в счет – она не расскажет, что творится в мире), продолжал свои горестные размышления.

- Ну, Татьяна, жена, хоть и моложе меня на два года, к этому времени, наверное, всё-равно, не дожила бы. Однако умерла как-то вдруг, когда ещё бы пожить. А вот Поленька, дочура моя ненаглядная, что же ты поспешила вслед за мамкой? Тебе-то тогда… едва за пятьдесят перевалило… неужели вы обе так поспешно покинули меня из-за того проклятого котёнка?

Фёдор Петрович одевался, обувался, заправлял постель сам. Страдал от потери зрения – не мог читать, да и телевизор стал непонятным и раздражающим ящиком. Боковое зрение ещё помогало ориентироваться дома и на улице, но и только. Ходить было, конечно, тяжело, но он заставлял себя, а когда одолевала апатия – племянница выводила его насильно. Но так было только в выходные дни. А на неделе Фёдор Петрович был сам-на-сам, полным хозяином самому себе.

Сейчас он прошелся на кухню, сполоснул рюмочку и, вернувшись в свою комнату, налил половину стопочки водки. Свою норму – одну стопку водки в сутки он почти никогда не нарушал, и выпивал её перед обедом. Но вот сейчас ему хотелось додумать одну непростую мысль, и он решил взбодрить себя дополнительной дозой.
Взбодрившись, открыл форточку, подышал морозным воздухом, послушал ветер из дупла в старом тополе за окном, затем прилёг.
Хотел надеть наушники, но задержал их в своих желтых руках, и стал формулировать ту самую мысль.

- Вот бабы! Что Татьяна, что Полина, каждая в своей молодости, обе были комсомолками, у обеих советское высшее образование; как же так получилось, что обе они были подвергнуты роковым забобонам*?
Затем его мысль углубилась в те давние времена.
Он сам – крестьянский сын, и для него зарезать курицу, забить скотину, или утопить выводок котят – было делом привычным, даже не вызывающим каких-то рассуждений…
А вот женщины…
Он вспомнил: Татьяна была категорически против того, чтобы для уничтожения мышей он использовал капкан. Она покупала мышеловку – такую маленькую клеточку, куда мышка пробиралась к лакомству, дверца захлопывалась и грызун оказывался в клетке. В его детстве в деревне тоже были мышеловки. Если попалась мышка – мышеловку погружали в ведро с водой, и всего делов.
Но когда в их мышеловку попадалась мышь и он хотел её топить, жена причитала, что он приваживает в дом Смерть… и, убрав мышеловку в кошелку, уходила подальше от дома, где выпускала существо на свободу.
Если курицу зарезать, то – пожалуйста, Федя, сколько можно просить?

В тот злополучный год кошка принесла сразу пятерых котят. Наученная горьким опытом своей жизни, кошка вывела котят, когда те уже прозрели и могли сами лакать молоко. Троих заказали соседи.
Четвертого придавило дверью, и он издох сам. Дочь его похоронила…
Пятого Фёдор Петрович утопил. Хватит в доме одной кошки!
Теперь обе женщины – и жена, и дочь подняли крик: ты накликаешь в наш дом Смерть.
Как назло, через несколько дней пропала собачонка – дворняжка Тобик.
Полина констатировала:
- Это первая добыча Смерти, которую ты накликал!
Татьяна её поправила, не глядя на мужа:
- Не произноси её имя, и вообще не болтай глупостей.
И непонятно – она приняла сторону мужа или Полины…
Через месяц у Татьяны – инсульт, полгода проходила по дому с рамкой-упором и умерла.
Полина на этот раз воздержалась от обвинений и упреков в адрес отца, но почти перестала с ним разговаривать. Вскоре, пообсуждав позицию с мужем,  убедила отца продать дом с усадьбой и перебраться в её городскую квартиру.
Что и было проделано.
Фёдор Петрович начал привыкать к новым обстоятельствам, как на тебе - инфаркт у самой Полины. Затем, как будто выздоровление, и вдруг внезапная смерть среди ночи, прямо в больнице.

Перед тем, как надеть наушники, подумал:
- Что ж Она за мною и тогда не пришла, и сейчас не спешит? Или как в войну не смогла забрать меня после того взрыва, так и махнула рукой? Да куда я денусь? Придёт!

__________________________________________

*).  Забобоны (укр.) – суеверия.