Ниночке-Леночке 1

Это касается не нашей сегодня большой беды, а быть может, нелепого недоразумения, а нашей будущей жизни. Понимаю, тебе в это трудно поверить. Она на колени смотрит и ждет.
Закапало с теплого неба безлиственной ранней весны. Я быстро протер глаза. («- Ты плачешь?» - она у меня спросила.) – Мы только вдоль дома, мы далеко не пойдем.
Дети пугливой стайкой заголосили, бросились от дождя. – Им хочется трудностей и опасностей, дурачатся, ты ведь слышала? – я улыбнулся. Стала обычная птичья возня снова слышна. Все мы слышим вокруг. Редкие капли падают в мягкую пыль и запах ожившей земли возник. У тебя худые ровные ноги в коричневых толстых чулках.
Не раньше, чем через час, через два начнут зажигаться окна. И правильно! Пока еще ни одно окно в домах не горит. Зачем зажигать так рано? Тем более фонари. А если сегодня чуть позже зажгут, нам было бы просто счастье, правда? Я на нее посмотрел.
Кто это станет огонь зажигать раньше времени, правда? Ведь рано еще! Времени впереди полно, ведь правда? Времени для любви полно! Времени впереди у любви – сколько угодно! Рано, все еще впереди! Правда? Что ты наделала, как ты могла им поверить!
Остановились, и я целовал ее вокруг глаз.
Мы очень медленно шли, чтобы дольше все было. Я взял ее за руку.
- Ты знаешь, я сколько дней уже не пишу? Ну и какие каникулы ты мне устроила!
Над нами хлопнула форточка.
«- Галина Уродовна! Вы меня слышите! Не придуривайтесь! Вубли!» Справа ползло на обгон существо. Рост его незначительно превышал ширину.
«- Ваш Ромик новую дрючку компьютерную украл! У Боди!»
«- Чьто-чьто-чьто-чьто?»
«- А я говорю – украл!»
«- Пря! Ну и, ну и! Вы сами кого угодно украдете, Лариса Спартаковна!»
«- Вубли! Пря! Кре-кре-кре!»
«- Ну и, ну и! Пря! Кре-кре-кре! А Богдан ваш тупица!»
«- ****ите, Галина Уродовна!»
«- ****ите, Лариса Спартаковна!»
- Будушего? – она повторила чуть слышно. - Будущего, ты так сказал?
- Да, я так сказал. Не удивляйся. Нашего будущего.
- Как ты это сделаешь?
- Не думай. Пошли.
Это чернело окно ее первого этажа. Хоть первый этаж, оно было высоко. Последнее на стене, обращенной во двор. Здесь мы долго стоим. Вот мимо идет технический работник двора. Он бы вполне худо-бедно казался среднего роста, но он так сильно хромает на правую ногу, что выглядит меньше. Он так при ходьбе размахивает рукой, что кажется, он вот-вот ей коснется земли. Со скрежетом где-то вверху открывают окно: «- Алка, Алка… Хватит уже, домой!» Я говорю: - Я не знаю, когда. Не уходи пока, ладно? Обратно пойдем? – Мы снова будем вместе гулять? Как ты это сделаешь? – Послушай! Да, сколько угодно будем вместе гулять! Ты только не думай, ладно? Я не хочу, чтобы ты думала. От этого только боль. Ты просто знай: мы будем вместе. И жди.
Во взгляде ее была благодарность. – Когда – я не знаю, - я продолжал. – Но как это будет выглядеть – знаю.
Мы по двору возвращались обратно к моей скамейке. – Наступит полная темнота. Все то, что сейчас мы видим и слышим, не будет иметь никакого значения. Ну, или исчезнет. Но, может быть, никакие насильно ненужные мысли не будут нас отвлекать, когда мы окажемся в той темноте. Впервые за всю нашу жизнь. Потом мы начнем там искать друг друга. Я буду знать, что никого там не встречу, кроме тебя. Ты будешь знать, что встретишь там только меня. Мы встретимся! В темноте. И вместе начнем искать дорогу, держась друг за друга. Потом впереди покажется серый свет, и мы на него пойдем. А дальше пока я не знаю.
 Мы медленно шли. Обнимались. Она на меня смотрела, слушала молча.


А если мне укрыться нечем
От жалости неисцелимой?
А если мне укрыться нечем
От холода и темноты?
За расставаньем будет встреча,
не забывай меня, любимый!
За расставаньем будет встреча!
Вернемся оба, я и ты.

(Цитата).