Глава 19. Тайна голубой пещеры

    Тимофей медленно выплывал из приятного вязкого тумана.
    Ему казалось, что он нежится в тёплых волнах Хелонского моря. Потихоньку ощущение ласковой неги покидало его. На смену ему явилась неприятная ломота во всём теле, особенно в голове. Да что там, ломота! Дикая боль резанула по нервам, он вскрикнул. Тут же над ним склонилось какое-то смутно знакомое женское лицо.
   – Тебе ещё рано просыпаться, летунок! Спи ещё…
   В рот Тимке потекла какая-то горькая жидкость. Он закашлялся, а потом снова нырнул в объятия Хелонского моря…
   Когда мальчик снова очнулся, никакой боли уже не было. Остались только слабость и лёгкое головокружение. Он лежал на полу небольшой пещеры и рассматривал красивый голубой потолок в каменных сосульках. Когда они перестали вращаться, Тимка медленно сел.
   – Очнулся, летунок?
   В пещеру вошла высокая, красивая женщина средних лет с яркими голубыми глазами. Она пошла к мальчику и положила ему на лоб прохладную руку. Толстая золотая косичка слетела с её плеча и достала почти до пола.
   «Ничего себе, Василиса Прекрасная!» – подумал Тимка, с любопытством разглядывая незнакомку.
   – Да ты совсем здоров! – весело промолвила «Василиса». – Тогда пора подкрепиться.
    К величайшему изумлению мальчика, она протянула ему пучок каких-то травинок и листиков.
    – Съешь те, что понравятся, – ласково сказала женщина. – Да ты не волнуйся, попозже поешь чего-нибудь повкуснее! А пока только это. Ты же целую неделю ничего не ел, пока все твои раны и ушибы заживали!
   И тут Тимка сразу вспомнил свой последний полёт.
    Ветер безжалостно рвал тонкие ажурные крылышки авоськи, но она вновь и вновь продолжала упорно подымать их, как будто желая опровергнуть утверждение о собственной безмозглости. Руки мальчика вмиг заледенели, но он не почувствовал этого. Все его силы были направлены на то, чтобы не сорваться вниз. Снаружи сети антигравитационная магия не могла ему ничем помочь, и приходилось рассчитывать только на себя. Этот безумный полёт, освещённый блеском молний, длился едва ли минут десять, но скорость ветра была такова, что Тимка даже не успел сообразить, что за чёрная громада вдруг выпрыгнула на него из каши клубящихся облаков. Слишком поздно он осознал, что неизвестно откуда появившийся ураган доставил его прямиком в Синие горы.
   Словно справившись со своей задачей, ветер стал стихать. Только это обстоятельство спасло жизнь мальчика. Ведь если бы его шмякнуло о камни на такой скорости, Тимкина история на этом бесславно закончилась. Но ветер стих, авоська ещё раз судорожно взмахнула измочаленными крылышками и начала валиться вниз. Курочкин успел подумать, что совсем не прочь сейчас посмотреть, как будет проноситься перед глазами его коротенькая жизнь, но вместо этого успел разглядеть только одно: стремительно надвигающиеся на него фиолетовые глыбы…
    Мальчик отщипнул от букетика в руке какой-то листик и сунул его в рот. Листик оказался кислый.
   – Вот и молодец, – обрадовалась златоволосая женщина, – скоро бегать будешь! На ногах, оно безопаснее скакать, нежели по небу порхать. Чай, не птица!
   Тимка улыбнулся. Женщина ему начинала нравиться. От её лукавой усмешки повеяло чем-то знакомым и тёплым.
   – Как Вас зовут? – спросил Тимофей, откусывая прямо с пучка и с удовольствием разжёвывая сочные нежные травинки.
   – Рутой зовут.
   Мальчик подавился и закашлялся. Недожёванная трава некрасиво разлетелась вокруг.
   – Вы… Вы – мама Бранди? – еле отдышавшись, прохрипел он. – Значит, Вы живы? Но почему? Почему Вы не вернулись домой?
   – Ты знаком с Брандушкой? – изумилась в свою очередь Рута. – Давно ты видел её?
   – Да только что! То есть неделю назад…
   – Как она? С ней всё в порядке?
    – Было в порядке. Ну там: штрафные работы, сбор ядовитых гусениц, наверно, не в счёт… А сейчас не знаю. Проклятый Кекс всё испортил!
    – Кекс?!
    Тимофей понял, что пришла пора поведать красавице Руте всю свою историю. Она сидела рядом на большой охапке сухого сена, оберегающей людей от студёного дыхания каменной пещеры, и внимательно слушала. На её побледневшем лице ни разу не промелькнула даже тень недоверия к словам маленького мальчика, которого она нашла почти бездыханным на каменном плато и выходила, совершенно не ведая, что от этого подростка в голубом девчачьем сарафане зависит судьба всей Рамулеи. Или уже нет?
Тимка запнулся.
    – В том ящике не было ключа, – тихо сказал он. – Возможно, Куфея прячет его в другом месте. Кто знает… Связаться с миром Фей теперь невозможно. Я не смог помочь. И теперь я даже не знаю, смогу ли вообще вернуться домой… Всё плохо.
   – Не унывай. Ночь темна перед самым рассветом, – ободряюще заявила Рута. – Когда ты решаешь, что хуже уже быть не может, то тут же случается нечто, ясно показывающее тебе, что ты заблуждался. И либо всё становится ещё хуже, чем было, либо… наступает рассвет.
   – Умеете Вы приободрить! – хмыкнул Тим. – Совсем как Бранди.
    Мальчик зевнул. Рута заметила, что рассказ и вновь пережитые эмоции утомили её пациента, и уговорила его прилечь.
    Тимофей откинулся на солому и куда-то поплыл. Через минуту женщина услышала, как он сладко засопел.
    «Дети, – подумала она, – и как они умудряются спокойно засыпать в самых трагичных и странных обстоятельствах?»
   Тимка действительно уснул. И сон, который привиделся ему, был не похож на все его прежние сны. Был он ярче и вещественней, словно всё что он видел, происходило на самом деле. Было ли тому причиной его недельное голодание или волшебно чистый, разреженный горный воздух, неизвестно. Но едва сомкнув веки, мальчик перенёсся в другой мир. Он увидел себя посреди просторной комнаты, снизу доверху заставленной стеллажами с книгами. Корешки толстых и очень толстых фолиантов пестрели золотом и серебром. Однако буквы были не знакомы, и ни одного названия Тимке так и не удалось прочесть. В центре комнаты стоял стол, а возле него два объёмистых мягких кресла изысканной работы. В одном из них сидел мужчина неопределённого возраста с длинными волнистыми кудрями пепельно-серого цвета. Почему-то Тимке показалось, что они были такого цвета с самого рождения, а не являются знаком прожитых лет.
    Пальцы рук мужчины были переплетены и спокойно лежали на коленях поверх шерстяного коричневого пледа, глаза закрыты, красивые губы что-то шептали.
    Тимке стало неловко, ему показалось, что он явился сюда незваным гостем и невольно подслушал нечто не предназначенное для его ушей. Он осторожно сделал шаг назад, потом ещё один.
   Лицо мужчины тут же мучительно напряглось.
   – Нет, не уходи! – воскликнул он. – Я жду тебя! Ты должен знать, куда перемещаться!
Но мальчик сделал третий шаг и, на миг ощутив в правой руке знакомую тяжесть какого-то предмета, стремительно полетел в круговерть обычных сбивчивых сновидений, которые по пробуждении мгновенно испарились из памяти. В голове прочно засела лишь одна картинка: странная библиотека и мужчина с пепельными кудрями.
    Открыв глаза, Тимофей прислушался к своим ощущениям и с радостью отметил, что в теле совсем не осталось ни слабости, ни ломоты. Сердце билось ровно и весело, хотелось немедленно вскочить и куда-нибудь помчаться.
    Он встал со своего травяного ложа и с удивлением обнаружил, что никакой одежды на нём нет. Зато рядом, на плоском камушке, лежит чисто выстиранная белая рубаха и… голубые штаны. Цветом они были точь в точь, как сарафанчик Брандушки.
Мальчик немедленно нацепил перекроенную на него одежду и с благодарностью подумал о златоволосой женщине.
    Руты в пещере не оказалось, и это было здорово. Всё-таки Тимофею было неудобно, что какой-то посторонней женщине пришлось возиться с ним: раздевать, лечить, обрабатывать раны…
   «Похоже, я останусь навеки в долгу у всего семейства Лунария, – решил он, с удовольствием разглядывая и ощупывая на себе обновки. – Как же хорошо снова стать самим собой!»
   Он вышел из холодного сумрака пещеры и зажмурился, постепенно привыкая к солнечному свету. И хотя оно явно не достигло зенита, всё равно светило слишком ярко.
    Когда глаза, наконец, приспособились, им открылась завораживающая картина: бесконечная череда гор всех оттенков синего цвета. Западные склоны, на которых ещё лежала густая тень, казались сизо – фиолетовыми, а восточные, щедро облитые солнцем, мерцали нежной лазурью. Подножия гор красовались в изумрудных юбочках из пушистых сосен. В самом низу, в небольшой долине, в излучине реки, Тимка заметил какое-то копошение и тут же с изумлением понял, что там полно людей. Немного приглядевшись, он разглядел и небольшие строения, и летающие авоськи, и даже… КОШмаров. Он невольно отступил назад, в безопасную тень пещеры.
    – Не бойся, Летунок, – услышал он позади ласковый, чуть насмешливый голос. – Тут тебе ничего не грозит.
    – Откуда Вы появились? – удивился мальчик. – Вас же не было в пещере?
    – Это верно, – согласилась та, – в пещере не было. Пойдём со мной, я отвечу на твой вопрос о том, что я делала здесь все эти три года.
    Рута подошла к дальней стене, которая очень походила на каменную занавеску в складку, и легонько толкнула рукой одну из складочек. Та отодвинулась в сторону с лёгким шорохом, открыв узкий проход. Женщина шагнула в темноту.
    Тимофей поспешил за ней. Мимоходом он потрогал каменную складку, которую так легко отодвинула с места женская рука.
«Камуфляж! – восхитился он. – Какая-то крашеная циновка!»
   – Здесь будет темно! – услышал Тимофей знакомый голос. – Ты просто иди и держись за стену. Не заблудишься!
   Он так и сделал. Через несколько минут, показавшихся ему довольно длинными, впереди забрезжил таинственный свет. Источник его обнаружился в небольшой нише тоннеля, по которому они шли. Узкий проход терялся в чернильной тьме, и Тимка порадовался, что ему не надо туда идти, потомучто Рута остановилась, загородив собой высокую овальную нишу, невольно заставляя мальчика выглядывать из-за спины. Он смотрел на источник света, смотрел… и не понимал, что же он видит.
   То ли узкое окно, то ли зеркало светилось и переливалось миллиардами искорок. У Тимки даже в глазах зарябило, он немного поморгал и всмотрелся более внимательно в глубину танцующих огоньков. Ему показалось, что они начинают складываться в какой-то знакомый узор, а потом… потом он увидел красные крылья своего маленького планера! Они рассекали голубой податливый воздух, и мальчик всем своим нутром почувствовал, что это был воздух его собственного, родного мира!
   Как завороженный, он потянулся к волшебному окошку, наткнулся на спину Руты и тут же видение красного планера рассеялось. Осталось лишь дурацкое мельтешение цветных искорок. Тимка даже застонал от разочарования и вдруг, будто наяву, услышал голос Брандушки: «Смыться хочешь?!»
  Он торопливо отлепился от широкой спины женщины. Та повернулась к нему лицом.
   – Что ты видел? – спросила она.
   – Планер…
   – Что ты видел? – ещё строже спросила та.
    – Ну, небо…
   – Что ты видишь теперь?
   – Искры, огоньки.
   – Ты видишь вход в свой мир, мальчик. И тебе совсем не нужен ключ, чтобы попасть домой.  А теперь скажи, готов ли ты отправиться к маме?
   Сердце подпрыгнуло в груди Тимошки, ткнулось в горло, а затем шмякнулось куда-то туда, где обычно помещаются булочки на завтрак.
   «Домой! К маме!» – пронеслась в голове радостная мысль.
    «Смыться хочешь…»
   Огромным усилием воли он вернул сердце на место и охрипшим голосом произнёс:
   – Нет, не готов.
   – Ты не хочешь домой?
   – Хочу. Но я не могу вот так всё бросить. Это как-то… неблагодарно.
Рута тепло улыбнулась и прижала к себе мальчишку.
   – Молодец! – сказала она. – Теперь я наверняка знаю, что у нас всё получится! Вся Вселенная будет помогать тебе! Чувство Любви и Благодарности – высшие чувства. На них всегда откликаются.
   Кто откликается, женщина не уточнила, зато, когда они вернулись в пещеру, Рута рассказала, наконец, мальчику, почему Лунарий с Брандушкой до сих пор не дождались её.
Три года назад она, беседуя с дельфинами, завела разговор о том, что не понимает жителей Волшебного мира, которые так наплевательски отнеслись к проблеме своих соседей. В давние времена, бывало, они посещали Рамулею, помогали, то есть, проявляли какую-то заботу. А тут уже полвека минуло, как их представительница отравляет всем рамулейцам жизнь, а феи и ухом не ведут.
   Дельфины в свою очередь заявили, что они не понимают, почему рамулейцы до сих пор не предприняли никакой попытки связаться с Волшебным миром. Ведь это такой же мысленный контакт, как и с жителями морских глубин, то есть с ними. Дельфины уже тысячи лет спокойненько общаются со всеми разумными представителями соседних миров!
   Рута была потрясена. Ей захотелось немедленно выйти на связь с феями, но, сколько она не пыталась, у неё так ничего и не вышло. Тогда она опять обратилась к благородным морским созданиям и попросила их стать посредниками в разговоре с феями. Те согласились. В результате этого контакта выяснилось, что Куфея унесла с собой единственный ключ, открывающий дверь в Рамулею, и теперь никто из жителей Волшебного мира не может последовать за ней. Ключ этот открывает дверь только в Рамулею и обратно. В голове Руты возникла мысленная картинка с золотым ключом. Разглядывая картинку, она узнала рубин, украшающий золотой стержень. Это так потрясло её, что она «выпала» из контакта.
Так рамулейцы узнали о возможности избавиться от Куфеи. Необходимо было только найти золотой ключ, рубин с которого в виде броши уже много лет украшал костюм Мазуса.
   Рута отправилась к господину администратору. За пятьдесят лет тот растолстел и стал похож на спелый арбуз. Ни для кого не было секретом, что вкусное подношение, вовремя сделанное Мазусу, могло порой спасти от штрафных работ…
   Рута положила на стол администратора огромный, украшенный вылепленными из теста фигурками вишнёвый пирог, и сердце сладкоежки дрогнуло.
   То, что он поведал Руте, являлось страшной тайной, и Мазус взял с Руты ужасную клятву никому из рамулейцев не рассказывать её.
   Тут Тимка с тревогой взглянул на златоволосую красавицу.
   – Но ты же не рамулеец! –  хитренько улыбнулась та, поймав его взгляд.
Оказалось, что ключ давно утерян!
   – Моя цыпочка! – рыдал Мазус, запихивая в рот кусок истекающего вишнёвым соком пирога. – Моя сладкая птичка! Она так любила всё блестящее! Ей сразу понравился золотой ключик! Я не знаю, как ей удалось стащить его… Все эти ужасные коты, они ловили её, они гнались за ней через всю Рамулею! Сначала она хотела спастись у меня, но коты не пустили её домой. Цыпочка помчалась в сторону Синих гор…
   Толстый старик с дрожащими жирными щёчками запихнул в рот очередную порцию пирога и слегка успокоившись, закончил:
   – Серые во главе с самим Тишей искали ключ целый год. Куфея была вне себя… Я думал, что она отдаст меня жёлтым на растерзание… Лучше бы она это сделала. Но нет. Месть её оказалась куда страшнее. Она стала сочинять эти жуткие гимны и объявила меня их автором! Теперь вся Рамулея ненавидит меня!
   – Наверно, не только из-за гимнов… – тихо сказала Рута, с жалостью наблюдая за раскисшим администратором.
   – Что ты понимаешь, женщина! – гневно зыркнул на неё припухшими глазками Мазус. – Цыпочка была единственным существом, любившим меня! А теперь её нет! Нигде! Даже косточек не нашли! И ключ не нашли. Куфея останется с нами НАВСЕГДА. Ведь теперь, даже если она захочет, она не сможет вернуться! А я ВСЕГДА буду администратором! Вы будете кормить меня вкусными пирогами, но никогда не будите любить… А-а-а!!!
   Тут Мазус окончательно потерял контроль над собой и запустил в Руту остатками вишнёвого пирога.
   Та поспешила покинуть его дом. Конечно, её уже посетила идея отправиться в Синие горы и попытаться самой разыскать следы пернатой любимицы Мазуса. К сожалению, клятва, данная ему, не позволила женщине рассказать родным об истинной цели своего путешествия. Лунарий даже не узнал о том, что заветного ключа давно нет во дворце…
   –Так Вы нашли ключ? – с надеждой спросил Тимка Руту.
   – Нет, глупенький. Его нашёл ты. А я нашла эту пещеру. Тут я единственный раз смогла выйти на связь с Волшебным миром. Вернее, это феи связались со мной. Они попросили меня присмотреть за этим особенным местом. Цыпочка Мазуса, спасаясь от КОШмаров, влетела в пещеру и попала в твой мир, Тимофей. Какова её судьба неизвестно. Ключ нашёл ты, мальчик, похожий на рамулейца, храбрый и благородный. Наверно, феи обо всём этом знали заранее… Как бы там ни было, всё теперь в твоих руках, Тимофей.
   – Всё было в моих руках! – завопил Тимка, осознав, что всё это время он гонялся за тем, что с самого начала лежало у него в кармане. – Эти переодевания, мытьё полов во дворце! Какой же я осёл! Надо было разбиться вдребезги на летающей авоське, чтобы понять это!
   – Чтобы понять, что ты осёл? Не переживай, мальчик! Дороги, ведущие нас к цели, бывают порой запутанны и кажутся нам слишком длинными. Но это наши дороги. Когда ты поднимешься на свою вершину, ты поймёшь, что путь, приведший тебя к ней, единственно верный. К большому сожалению, снизу этого никак не разглядеть…
   Тимофей слегка успокоился. Однако, им тут же обуяла жажда деятельности. Ему захотелось немедленно вернуться в Рамулею, достать из потайного ящичка в голубой беседке вожделенный ключ и заявиться в мир Фей. Пусть забирают свою Куфею домой! Мысленно он уже разговаривал с хрупкими крылатыми созданиями, сурово выговаривая им за халатность и плохо налаженную охрану ключей...
   Рута посмотрела на его загоревшееся лицо, легко поднялась с каменного пола, припорошенного сеном, и сказала:
   – Ну что ж, знать, настала мне пора домой возвращаться. Пойдём, летунок. Путь у нас не близкий.
   «Ну, точно, Василиса Прекрасная! Или Премудрая?» – подумал Курочкин, с восхищением наблюдая, как золотоволосая красавица стала невозмутимо спускаться с горного плато.