Отверженные наших дней. Часть II. Глава 11

ГЛАВА 11   АЛЕНКА

- Ну ты и нахалка!  Хамка!  Всего три недели отработала, а уже ей денег подавай! Далеко пойдешь! -  выкрикивала Этуэлла. Она аж задыхалась от возмущения (впрочем, довольно показного).
- Элла Эдуардовна,  Вы одна мне можете помочь, больше просить мне некого. Если сейчас препарат не заказать, она может через несколько дней погибнуть.  Вы моя последняя надежда.  Я потом сколько хотите бесплатно отработаю. – всхлипывала миниатюрная, совсем молоденькая светловолосая девчушка в купальнике, к которой был обращен весь гнев мадам Этуэллы.
- Знаешь что, мне нет дела до твоих проблем. Извини, но бизнес – штука жесткая. Сколько заработал, столько и получил – вот так то! – Этуэлла взяла паузу, чтобы прикурить и продолжила – К тому же, я и так много для тебя сделала. Тебе ведь, восемнадцать исполнится только через два месяца, не так ли? А если тебя где-нибудь заметут, мне что, срок мотать за совращение малолетних?!
Этуэлла опять немного помолчала и после глубокой затяжки своей черной сигариллой закончила:
- В общем так.  Как я в начале тебе уже объяснила, все деньги за первые три месяца, тобой заработанные, передаются мне. Ты получаешь только на карманные расходы.  Это общее для всех начинающих условие. Не хочешь работать, уходи. На твое место желающие найдутся. Все, свободна!   
Мадам откинулась на спинку кресла и выпустила, глядя в потолок густую струю табачного дыма. Всем своим видом она показывала, что разговор окончен. Осознав, что дальнейшие просьбы и мольбы бессмысленны, щупленькая девчушка поднялась со стула и, всхлипывая, удалилась из кабинета хозяйки клуба.
То, что она чувствовала в этот момент, так просто и не передашь. Тут было и смятение, и стыд, и страх и отчаяние.  Дальнейшая жизнь стала казаться ей позорной и напрасной.  Денег ей не дадут и помочь ее шестилетней сестренке нечем.  Какая теперь операция! Без дорогих швейцарских препаратов, способных продлить ребенку жизнь в ожидании чудесного спонсора, готового оплатить операцию, малышка просто тихо угаснет и произойдет это совсем скоро –  максимум, через месяц - полтора. Выходит, все жертвы и унижения, на которые она, Алена Булавкина, пошла,  были напрасны? 
… Алена медленно поднялась со стула для посетителей, тихо закрыла дверь офиса хозяйки клуба и пошла в гримерную.  Там почти никого не было, кроме шептавшихся между собой двух других девушек из кордебалета. На Аленку они никакого внимания не обратили.
«Вот и хорошо, никто мешать не будет» -  подумала она, затем, посидев немного за гримерным столиком, достала из  ящичка какой-то предмет, который тут же спрятала, крепко зажав его в ладони. Из гримерной Алена направилась в сторону  туалета.    Быстро миновав тамбур туалетной комнаты, служивший чем-то вроде курилки, она приоткрыла дверь следующего помещения, где находились умывальники. Убедившись, что никого рядом нет, девушка подошла к раковине, открыла воду и разжала, наконец, свою  ладонь – там была безопасная бритва.  Алена подставила левую руку под струю льющейся воды. В правой руке у нее была зажато раскрытое лезвие. Теперь остается сделать последнее решительное движение…
***
Месяц назад Алена, в последней, отчаянной попытке помочь своей сестре, покинула  тихую провинциальную Шую и приехала в столицу, чтобы по рекомендации жившей когда-то с ними по соседству Верки Алтухиной, поступить в заведение мадам Этуэллы.  Алена была на три года моложе Верки, но прежде они немного дружили, вместе ходили на занятия в дом культуры текстильщиков, где танцевали в ансамбле народного танца.
После окончания школы Верка отправилась в Москву, чтобы продолжить обучение танцам и начать в перспективе карьеру артистки-танцовщицы. Достоверных сведений о том, как сложилась ее жизнь в столице, не было. Однако спустя некоторое время о Верке стали ходить настоящие легенды. Она превратилась для многих девушек в воплощение великой мечты -  можно сказать, почти полностью повторила судьбу Натальи Водяновой.  Вот только вместо парижского дома моделей путевку в жизнь ей дало заведение мадам Этуэллы, а роль британского лорда голубых кровей сыграл знатный грузинский бандюган московского розлива Шакуна Гоголадзе, известный в авторитетных кругах как Гога Шакал. Сей достойный господин  взял красотку Верку себе в «гражданские жены», заплатив Этуэлле хорошие отступные… В Шуе Верка не появлялась  уже года два, пока примерно месяц тому назад эта экзотическая райская птица наконец не почтила своим присутствием родной городок.


…В этот день Алена возвращалась с работы домой. Шла она через весь город пешком, чтобы не тратиться на автобус – деньги в семье экономились на всем, никогда  в их доме особого богатства не было.  А после того, как отец Аленки утонул  десять лет назад вскоре после рождения младшей сестренки Ниночки,   единственным надежным источником дохода в  семье стала пенсия бабушки, так как  убогую зарплату матери  - работницы трикотажной фабрики выплачивали очень нерегулярно.
Однако, как выяснилось, полуголодное существование – это еще не самое плохое, что может случиться  – пока все здоровы, жить кое-как можно. По-настоящему скверно стало полгода назад, когда заболела Ниночка. Врачи долго не могли поставить диагноз – беспричинно нараставшая слабость и постоянные головные боли не вписывались ни в один из известных городским докторам диагнозов. Потом мать заложила свое единственное золотое кольцо (подарок мужа на свадьбу) и отвезла ребенка на платную консультацию в Москву. Диагноз был неутешительным – у девочки развивалась редкая болезнь крови и помочь ей могла только дорогостоящая операция за границей. Но и этого мало – чтобы ребенок смог дожить до операции, ему необходимо регулярно принимать препараты, месячная стоимость которых составляла сотни долларов. Для покупки лекарства семья напрягла последние силы – бабушка сняла с книжки свои похоронные двадцать тысяч рублей, а мама взяла в банке кредит под залог земельного участка и дома. Проблема на ближайшие три-четыре месяца была решена. Однако что делать дальше, когда препараты кончатся и, тем более, как возвращать кредит, было неведомо. Вот с такими невеселыми мыслями и повстречала Аленка свою старую знакомую.

…- Здорово, соседка! Куда путь держишь? Могу подвезти – окликнула Алену шикарно, не по-здешнему одетая модельной внешности блондинка из окна появившегося бог весть, откуда на улице захудалого периферийного городка большого блестящего,  черного джипа.
- Верка?! Неужели это ты? -  в первый момент Алена действительно даже не узнала свою бывшую соседку по улице.
- Я это, я – не сомневайся. Решила вот навестить город детства, матери деньжат подкинуть.  Славик, давай назад на улицу Ударников. Подвезем подругу детства – обратилась Верка к здоровенному парню с бычьей шеей, сидевшему за рулем.
- Какая ты стала модная! И машина у тебя шикарная.
- Да, нормальная тачка. Шакуна любит джипы – у него «Хаммер», а я на «Ленд ровере» рассекаю. – Веерка явно наслаждалась тем фурором, который она, такая вся из себя нынче гламурная, производит среди своих бывших земляков. - Ну, давай, рассказывай, как живешь.
- Да хвастать особенно нечем. Закончила школу, устроилась на хлебозавод фасовщицей.
- Да, богатая карьера – ухмыльнулась Верка – А чего унылая такая?
В ответ на этот вопрос, Аленка могла бы  рассказать Верке о болезни Ниночки или, наоборот, ничего ей не говорить – результат был бы одинаковый. Денег бы она все равно не получила, в лучшем случае, досталось бы ей фальшивое сочувствие. Но Алена поступила по другому. На нее что-то нашло. Глядя на шикарно разодетую, вальяжно развалившуюся на сиденье дорогого автомобиля Верку, она подумала: «А ведь, Верка знает, как достать деньги и может меня научить. Чем я хуже нее? Верка поможет мне, я начну хорошо зарабатывать и мы спасем Ниночку». И Аленка, собравшись с духом, задала Верке тот самый вопрос, который оказался судьбоносным:
- Вера, помоги мне устроиться на работу в Москве… Ты, наверное, танцуешь  где-нибудь в ансамбле. Ну и я, может быть, тоже вам пригодилась.
- Вот и правильно решила! А то я на тебя удивлялась – чего ты забыла в этом мухосранске! – как не странно, но Верка, даже обрадовалась, услышав просьбу Алены. Такая радость с ее стороны объяснялась очень просто – она давно уже вербовала (конечно же, не бесплатно) новые кадры для заведений мадам Этуэллы, а тут такая удача – клиент сам в руки идет…
 Верка внимательно оглядела подругу, достала из сумочки длинную, тонкую, как зубочистка, сигарету,  щелкнула позолоченной зажигалкой Зиппо, и продолжила: 
- Внешние данные у тебя есть, танцевала ты всегда неплохо, так что Этуэлле, я думаю, ты подойдешь...

 Справедливости ради, надо сказать, что совсем уж наивной дурочкой Алена не была. О  Верке всякое рассказывали… Но крайняя нужда и, в то же время, решимость сделать все, что в ее силах, для спасения сестренки заставили девушку, отбросить все сомнения.  Чтобы не беспокоить маму и бабушку, Алена сказала, что нашла хорошо оплачиваемую работу на рынке и через неделю уже была в Москве.
 С чем столкнулась Аленка, попав в кордебалет клуба мадам Этуэллы, говорить особой нужды нет. Но даже после того, как выяснилось, что танцы –  скажем так… не самая главная часть ее работы, Аленка не сломалась. Она готова была терпеть и стыд, и отвращение, и унижения – у нее была цель. Только она может теперь спасти свою сестренку! Алена даже решила для себя, что теперь она как Сонечка Мармеладова. Пройдет установленный Этуэллой «испытательный срок» и она начнет хорошо зарабатывать, будет копить деньги на операцию. Однако, Алену ждал новый удар. Вчера позвонила мама и сообщила, что Ниночке опять стало хуже, и врачи предлагают срочно начать применение нового, более эффективного лекарства, цена которого выше, чем на старое. Теперь последней надеждой стало получить у Этуэллы аванс, что девушка и пыталась сделать… 

… Аленка на какое-то время застыла неподвижно с зажатой в правой руке бритвой. Оказалось, однако, что покончить счеты с жизнью совсем не просто –  руки  дрожали, казалось, какая-то неведомая, последняя защита словно бы блокировала ее движения. Наконец, преодолев себя, она медленно поднесла лезвие к запястью левой руки и в этот момент…Аленка в первые мгновения не сообразила, что произошло –хлесткая пощечина, вывернутая правая рука,  звон падающей на кафельный пол бритвы, еще одна пощечина и трехэтажный мат, адресованный, судя по всему, персонально к ней:
…-  Е… твою мать !Ты что делаешь!? Совсем ох…ла!? 
Немного придя в себя Аленка посмотрела на ту, кто помешал ей сделать свой последний шаг - эта яркая, стройная брюнетка была одной из самых красивых и «дорогих» девушек заведения.  Намекая на  криминальное прошлое,  в клубе за глаза ее называли Зечкой. Раньше они никогда не общались, Алена даже не знала ее имени. Поняла из разговоров только, что Зечку другие девицы недолюбливают и остерегаются.
«Держись от Зечки подальше,  даже Этуэлла ее побаивается. Она уголовница,  в тюрьме сидела, от Зечки чего хочешь можно ждать,  одну девочку в клубе она уже покалечила, ноги перебила».

***

Миновав  Дениску охранника, Маша поднялась на второй этаж в гримерную, сбросила с себя куртку, повесила сумочку на спинку стула.
Только сейчас до нее дошло, что она очень давно не курила. Так торопилась, что почти на два часа забыла о сигарете. Теперь требовалось наверстать упущенное. Мария достала из кармана куртки сигареты и зажигалку и направилась в служивший местом для курения предбанник женского туалета. 
В курилке никого не было. «Какая редкая удача» - подумала Мария и с громадным удовольствием сделала первую затяжку. Однако через минуту  дверь отворилась и в курилку вошла новенькая девушка из кордебалета. Вид у нее был какой-то раздавленный, потерянный, заплаканное лицо все  в черных от расплывшейся туши подтеках. Девушка не обратила на Марию никакого внимания и скрылась за дверью туалета. Послышался звук воды из открытого крана.
«Еще одна дура поняла, что тут не медом намазано…» - с некоторым злорадством подумала Машка, прикуривая по лагерной привычке от бычка новую сигарету. Шум воды из крана продолжался, звук был ровным – не похоже, чтобы заплаканная девушка умывалась. 
«Чего она там так долго торчит, посмотреть что ли?» - решила Маша. Она открыла дверь туалетной комнаты и увидела, как девчушка из кордебалета занесла правую руку с обнаженным бритвенным лезвием…
К своим двадцати трем годам Мария  много чего повидала, и хотя свидетельницей суицида ей еще быть не приходилось, она действовала решительно, долго  не раздумывая.   Маша выбила из руки девчушки бритву и дала ей , как следует обругав, пару звонких пощечин, чтобы привести самоубийцу-неудачницу в чувство.
- Пошли отсюда, нечего зря воду лить – уже спокойным тоном сказала Мария. Она закрыла воду, мягко, но решительно взяла девчушку за руку и потащила ее к двери.
Вошли в курилку.
- Ты откуда такая взялась-то? Давно в клубе?
- Недавно, я три недели назад из Шуи приехала… – всхлипывая, прошептала девушка.
- Шуйская, значит – усмехнулась Мария – А звать-то как?
- Алена, Алена Булавкина… - все так же сквозь слезы проговорила девчушка.
- А  у меня много имен. Здесь меня за глаза Зечкой кличут. Боятся, суки…- усмехнулась Мария –  А так, вообще то, Машкой можно звать или если хочешь – Колючкой – такое у меня на зоне было погоняло.
Машка взяла сигарету, затем протянула пачку красного Мальборо Аленке:
- Закуривай!
- Нет,  спасибо…
- Кури, тебе говорят! – Машка  сунула сигарету Алене. Та сопротивляться не стала.
Маша обняла Аленку за худенькие плечи и сказала:
- Ален, тебе сейчас очень тяжело, я это вижу. Но тебе обязательно надо поделиться своей бедой. Поверь, я знаю, что говорю…
Конечно, в этот момент Аленка была все еще в полуобморочном состоянии, но даже в этот момент она не могла где-то уже на втором уровне сознания, не удивиться –  оказывается эта грубая, жестокая девица, какой она раньше представляла себе Зечку, может быть такой мягкой и деликатной. Неумело пыхтя сигаретой, (она курила всего третий раз в своей жизни) Аленка сбивчиво поведала новой знакомой  свою историю. Мария долго  внимательно ее слушала и  вдруг внезапно прервала:
- Теперь мне все понятно. Слушай, Аленка, тебе сейчас здесь оставаться нельзя. Одевайся,  ко мне поедем.
- Это зачем? – удивилась Алена.
- Ну перетрем твое дело еще раз не спеша, посмотрим, что можно сделать. С клубом я договорюсь.
Девушки оделись и вышли во внутренний двор, где  Марию со вчерашнего дня дожидался ее красненький Ниссан Микра. По дороге Машка набрала номер Фредди:
-  Приветик. Я чего тебе звоню. Один клиент уважаемый заказал приватный танец у себя на хазе. Говорит, там  небольшой мальчишник намечается. Так что сегодня не ждите. Он еще одну девочку с собой взял – Аленку Булавкину. Ну эту, новенькую из кордебалета. Бабло завтра за двоих отдам согласно таксе. Все, пока…
…Они проговорили всю ночь. Наконец, когда на улице уже появились первые признаки предстоящего рассвета, Мария подвела итог ночному бдению:
- Давай по койкам.  Мне выспаться хоть немного надо - утром машину вести, поедем искать лекарство для Ниночки.
На следующий день, исколесив полгорода, девушки нашли все-таки препарат в одном из медицинских центров и  купили его с запасом на целых шесть месяцев.   Аленка словно заново родилась. Одно только ее беспокоило, как  и когда она теперь отдаст такую страшную сумму – пять тысяч долларов! Но стоило ей об этом только заикнуться, как Машка тут же ее прервала:
- Да не парься ты, подруга. Если по понятиям – вернешь, когда сможешь. Через год, через два, через десять лет. А можешь вообще не отдавать,  не все в мире за бабки продается и покупается… Езжай в свою Шую.
Мария взяла паузу и продолжила:
- Сейчас мы отправимся на вокзал и ты поедешь домой. Как тебе дальше жить – тут я  не советчица. Только, мне жаль будет, если  назад к Этуэлле вернешься. Ты добрая и светлая душа, не место тебе  среди порока…
Алена вернулась через три дня. Увидев ее на пороге своей квартиры, Машка особенно не удивилась. Сказала только:
- Все-таки вернулась…Ну смотри, этой твой выбор.
Аленка обняла Машку и ответила:
- Нет у меня другого выбора. Деньги на операцию нужны и добыть их могу только я. К тому же… - Алена помедлила немного и продолжила – Я встретила самого лучшего человека за всю свою жизнь. Теперь у меня есть ты…
… С этого дня Аленка и Машка стали жить вместе. Так Мария обрела еще одну верную подругу. Такую, что на всю оставшуюся жизнь.