Роман Гуревич 25 лет на Кировском

                Р.Гуревич
                25 лет на Кировском заводе 1963-1988г.
Эпизод 1. 1963г. Начальник отдела кадров Евстигнеев Виктор Константинович.

Приехал я в Ленинград в июне 1963 г. Не просто посмотреть город, не в гости. Приехал жить в этом красивейшем городе, жить постоянно и работать. К этому времени у меня уже была семья - жена и дочь (14 месяцев от роду). Год после окончания Челябинского Политехнического института (ЧПИ) я работал на строительстве газопровода Бухара - Урал. Сначала мастером на участке, где непосредственно варили трубопровод (труба d 529 мм), а потом меня перевели в управление, старшим инженером ПТО (производственно технический отдел). Управление находилось в Ташкенте. И вот, наконец-то, мне удалось уволиться и уехать в Ленинград.

 В Ленинграде сразу возникли две проблемы: прописка и работа. Не пропишешься - не берут на работу. Пропиской занимались родители жены, а я искал работу. Сразу мне все знакомые и родные сказали: «На большие заводы не берут - 5 параграф». А я мечтал работать на Кировском (Путиловском) заводе. Еще на 3-ем курсе института (ЧПИ) мы знали, что Кировский завод будет выпускать колесный трактор большой мощности с ломающейся рамой - «Богатырь», как трещали тогда все газеты, радио и телевидение. Конечно, это было специальное решение ЦК - выпускать самый мощный, самый большой в мире трактор - для освоения Казахстанской целины.

Пока оформили прописку, а по закону меня к жене должны были прописать, я объездил пригороды Ленинграда в поисках работы (Гатчина, Пушкин). Ходил в бюро трудоустройства при Кировском райисполкоме, где меня усиленно агитировали поехать на лесоразработки не то в Коми, не то на Кольский полуостров.
К концу июня я получил заветный штамп в паспорте - прописку. Как раз возвращался из Кировского исполкома. Иду мимо Кировского завода, смотрю надпись: «Отдел кадров». Остановился и думаю - дай зайду, не получится - уйду. Зашел... и вышел, как потом оказалось, через 25 лет. Но об этом уже другая история. А пока по порядку.
Вошел в отдел кадров. Сразу попадаешь к кому? Правильно, к секретарю. Любезно так спрашивает молодая женщина:
- По какому вопросу?
- Хочу устроиться на работу.
- Образование?
- Высшее.
- ИТР только через начальника ОК. Виктор Константинович Евстигнеев будет через час. Торопиться мне некуда. Сижу. Жду. Одолевают мысли. Две недели уже без работы. Надо семью кормить.

Ровно через час, что поразило, появляется начальник ОК. Сразу пригласили меня. Захожу, здороваюсь, сажусь на предложенный стул и подаю свои документы -паспорт, диплом Пока он рассматривает документы, я рассматриваю его. Молодой, чернявый, симпатичный мужчина, с намечающейся лысиной. Думаю: «Надо же, молодой и уже начальник ОК огромного завода», - даже позавидовал. Я ему тогда дал лет 30, а мне было 27, почти. Он быстро просмотрел документы и говорит: -В КБ и ОГТ набора нет, все укомплектовано. Я отвечаю: -Я туда и не прошусь, хочу работать мастером на производстве.

Он удивился и говорит:   « Не надо было меня ждать. Мастером - во 2 комнату, скажите в цех № 28.» Вот так я устроился на Кировский завод, правда, в самый тяжелый цех. Насчет 5-го параграфа слухи оказались слишком преувеличены. А с начальником ОК Евстигнеевым потом, через 3 года, мне пришлось познакомиться гораздо ближе и работать вместе не один год. Правда, эпизода приема меня на работу он не помнил.

Эпизод 2. Цех № 28
На следующий день после получения направления, пришел в цех № 28, к начальнику цеха. Начальник - Турин Кирилл Константинович. Пришел. Секретарь доложила и тут же пригласила пройти. У Турина сидел какой-то мужчина, крупный, с громким голосом. Он представился - Главный сварщик завода Звегинцев Сергей Капитонович. Я подал начальнику цеха документы: паспорт и диплом. Диплом он мне сразу швырнул через стол обратно, сказав, что это его не интересует. А Звегинцев начал сразу меня агитировать к себе в отдел. Я отказался. Турин сказал: -   Иди к инспектору по кадрам и оформляйся на 7-ой участок.

Старший мастер 7-го участка Матвеев Михаил Осипович, моего роста, худощавый мужчина, где-то за 50, удивился, что я, инженер, иду мастером, но участок мне показал, рассказал, какую продукцию выпускают. Назвал оклад - 115 рублей. И просил, если не передумаю, побыстрее оформляться и выходить на работу. Я оформился за один день, и 3.07.63г. вышел на работу.

Дали мне большую бригаду - 12 человек, бригадир Гришин - слесарь 6-го разряда. Выше не было. И несколько человек одиночек. Участок слесарно-сборочный. Делали воздухоочистители, крылья, щиток приборов, перегородки отсеков и кучу разной слесарной мелочи к танку - назывался объект 810.

Номенклатура была огромная. Думаю, сейчас секретности никакой нет. Собственно говоря, и тогда объективно ее не существовало - американская разведка знала, что мы выпускаем, наши знали, что они выпускают. Тем не менее, все было засекречено: чертежи, технологии, люди, имеющие допуск, и т.д.

В подчинении у меня оказалось 18 человек слесарей. Весь участок насчитывал 70 человек. На участке были еще 3 мастера: Неробов Константин Павлович, Калакин Владимир Иванович, Зуев Николай Иванович. Вместе со старшим мастером, все они были эвакуированы в конце 1941г. в Челябинск, на ЧТЗ и всю войну трудились там, делали танки, решившие исход войны. Всего с Кировского завода на Урал было эвакуировано 10 000 человек. В первый день со всеми перезнакомился, тем более что я из Челябинска. Их это очень заинтересовало, и они долго расспрашивали, и попутно сами вспоминали. Мои рабочие стали задавать множество вопросов по чертежам, технологиям и пр. Удавалось как-то быстро разобраться и отвечать на вопросы удачно. Но с одним вопросом шли буквально все - развертка. На участке делали уйму всяких лент, петель, обечаек, кожухов и других деталей из тонколистовой стали, а заготовки для них были на 3-7 мм, длиннее, чем надо. Слесарям приходилось тратить время и на вычисления и на обрезание лишнего металла. Иногда ошибались, и приходилось резать новые заготовки. В общем, это была болезнь присущая всему цеху.

Я, с первого дня работы в цехе, ходил с маленькой логарифмической линейкой. Она всегда торчала из верхнего кармана куртки. Я одному слесарю посреди участка пересчитал развертку. Он с недоверием при мне отрезал лишний кусок, потом загнул               
петлю, и все получилось как надо. И тут ко мне выстроилась очередь. И пошли ко мне рабочие не только с нашего участка. Пришла технолог нашего участка Тамара Алексеевна Кудрявцева с обидой - что же ты делаешь, наш, технологов, хлеб отбираешь. А потом спрашивает, как я считаю эти развертки. Потом, значительно позже, мы подружились и работали вместе дружно.
Вечером на участок пришла начальник ПДБ (планово-диспетчерское бюро) Фаина Моисеевна Эльман. Это была легендарная женщина, инженер, которую знал и уважал весь завод. Возраст ее уже тогда перевалил за 50, но была очень энергичная, подвижная, по цеху просто порхала, а цех это 32 000 м. кв., начиненных станками, прессами, специальным оборудованием и т.д.

Цех она знала великолепно. Она пришла специально познакомиться со мной и с удивлением спрашивала, зачем я пришел работать в этот «галерный» цех. Надо идти в КБ, ОГТ, конструктором, технологом. Я ей отвечаю, что мне интересно работать с людьми непосредственно там, где своими руками делают детали, узлы и машины. А с бумажками еще наработаюсь.

Через месяц работы, как-то меня пригласил старший мастер Михаил Осипович. Надо сказать, что за это время старший мастер стал меня приглашать на обсуждение новых поступивших чертежей, технологий для трактора. А тут он говорит:
-На днях к нам поступит корпус редуктора для 5-го производства (насосы для атомных электростанций). Это уже 4-й. Три предыдущих мы запороли и были большие скандалы. Вот тебе чертежи. Попробуй разобраться.

А надо было всего то  разметить и приварить патрубок под углом 30°. Я посмотрел чертежи и удивился - все очень просто, что у них не получается?
На следующий день, после обеда, я иду по участку - смотрю - вокруг разметочной плиты собрался весь участок: старший мастер, все мастера, слесари, ОТК, и даже распреды. А Борис КОРЧАГИН двигает этот корпус по плите и так и сяк, а все ему советуют, как надо разметить. Михаил Осипович увидел меня и говорит:
- Сейчас нам Роман Самуилович скажет, как надо разметить. Все притихли. Корпус лежит на плите как на «рис. 1а». Я говорю Борису: - Возьми две призмы на размер 70 и выставь корпус так, как показано на чертеже - «рис. 1 б». Теперь размечай - все получится правильно. Разметили, приварили патрубок под углом 30° и отправили в цех 400, где собирали насосы. Через день приходит Михаил Осипович и говорит:

- Звонили из цеха 400 и спрашивали, что у вас случилось - корпус подошел без
всяких исправлений. И еще говорит: - Я тебе выписал премию - 40 рублей (тогда это были большие деньги). Кстати, насчет премий. Через полтора месяца моей работы мастера участка Неробов, Калакин, Зуев зовут меня получать получку. Зарплату на заводе выплачивали два раза в месяц - 28 аванс и 14 получку. Я иду с ними получать первую получку. Подходит моя очередь, расписываюсь в ведомости, получаю свои 50 или 60 рублей, а кассир говорит:
- Распишитесь в ведомости    3-го про-ва (премия) - 40 рублей, 4-го про-ва 30 руб.
5-го про-ва 20 руб., и за отгрузку продукции      3-го про-ва 40 руб., итого 130 руб.
Я такого не ожидал и отхожу от кассы обалденный. А мастера смеются и объясняют: что так бывает всегда, когда участок выполняет план. И приглашают меня отметить это дело. Пошли на Соловьева - там была рюмочная. Я с ними выпил и быстрей домой - отдать деньги жене, т.к. начинали мы жить скудно, а тут такое привалило! В это время объект 810 заканчивали делать и должны были начать выпуск трактора К-700. Но как всегда, по танку накопилось отставание, и с ним закончили только к новому 1964 г., уже параллельно с выпуском тракторов. А к 1.11.63г. надо было изготовить 5 тракторов К-700, и цех уже приступил их делать - без штампов, без оснастки, без инструмента, без технологии, по абсолютно «сырым» чертежам, но с огромным энтузиазмом. Планировалось, что эти пять тракторов пойдут своим ходом на демонстрацию 7 ноября 1963 г.

Михаил Осипович говорит мне, что пришли все чертежи по трактору, посмотри их внимательно, потом будем смотреть вместе. Надо сказать, что старший мастер и все мастера по участку были люди замечательные, отзывчивые, добрые, с огромным опытом работы. Они помогали мне на первых порах во всем. Но вот образование им получить было некогда. И не только им. Начальник цеха Турин К.К. закончил 10 классов вечерней школы. У всех остальных в цехе было 5-9 классов. Правда, в техбюро сидели грамотные технологи, после техникумов и институтов. Но весь мастеровой люд был без образования. А время уже пришло другое - более высоких технологий и с более высокими требованиями к ИТР. И чертежи трактора пришли уже оформленные по новым техническим требованиям, им и читать то их было трудно. А многим и недоступно.

В конце сентября разразился крупный скандал в цехе. Директор завода Иван Сергеевич Исаев («Иван Сердитый» в народе) провел в цехе оперативку по состоянию дел по трактору К-700. В результате начальник цеха был снят, сняты несколько старших мастеров, в том числе и Михаил Осипович. Причем это было сделано в очень жесткой форме. И, думаю, не совсем справедливо. Вины старших мастеров не было. Виновато руководство цеха, которое не подготовило необходимых мероприятий и не пыталось реализовать их на практике. Михаил Осипович очень переживал, и, через несколько дней, его с инфарктом увезли в больницу. После больницы он работал мастером на БИХе (бюро инструментального хозяйства цеха) года два. Потом ушел на пенсию и тихо скончался. Жаль! Был очень хороший человек.

На этом закончился и мой, довольно спокойный этап работы в цехе № 28. На следующий день к нам на участок пришли два незнакомых мне человека: один представился Гронский Александр Александрович - начальник цеха, другой - Колягин Николай Иванович - заместитель начальника цеха по подготовке производства. Начальник цеха предложил мне должность старшего мастера. Я ответил, что еще ходить по цеху не научился. На что он заявил, что ждет до утра, но независимо от моего ответа, утром будет подписан приказ о моем назначении. И еще сказал, что государство тебя учило бесплатно - теперь надо отрабатывать. Утром позвонила на участок секретарь начальника цеха и пригласила быть на оперативке в 9:00.

Эпизод 3. Воздухоочистители.
И начались горячие будни. Рабочий день начинался в 7 00. Домой приходил в 21 - 22:00. В первый же день работы старшим мастером, начальник цеха предложил всем подать план мероприятий по своему участку, для обеспечения выпуска тракторов. Вот здесь и пригодилось то, что я уже познакомился со всеми чертежами К-700 по 7 участку.
 Хотя я не имел никакого опыта и никогда не составлял таких планов, но в голове моей оказалось, что по каждому узлу знаю, что надо делать. Даже сам удивился. Изложил это на бумаге вечером, когда уже никого не было. Утром пригласил мастеров участка посоветоваться. Они тоже были удивлены и одобрили все, что я написал. Но главными в мероприятиях были пункты для изготовления воздухоочистителей трактора. Они требовали строительных, технических и санитарно-гигиенических мероприятий. Надо было построить несколько специальных помещений:

1. для пропитки гофрированной бумаги раствором спирта и бакелитового лака (15% - лак и 85% - спирт) и сушки;
2. для термофиксации гофрированной бумаги;
3. для заливки кассет с использованием эпоксидной смолы;
4. помещение сборки ВО I ступени;(воздухоочиститель)
5. помещение сборки ВО II ступени.
Первые три помещения требовали особой чистоты - полы и стены в плитке, рабочие места с вентиляцией. На этих участках должна быть холодная и горячая вода. Надо было изготовить ванны из нержавейки, поставить печи для термофиксации пропитанной бумаги. Это все по крупному. А по мелочи набралось около 100 пунктов. Должно быть, скучно и нудно читать такие подробности. Остановлюсь на главном. Пока шла стройка (а к ней приступили буквально через день) надо было изготовить хотя бы 5 комплектов воздухоочистителей. Нам удалось выгородить временно угол 30 м. кв., где мы начали собирать ВО. По документации требовалось первые 50 комплектов проверить на испытательном стенде лаборатории КБ-3.

Большие трудности были при изготовлении кассет из гофрокартона.  Кассета представляла из себя зубчатый элемент из гофрокартона, вставленный в нижнюю и верхнюю крышки, и предохраняемый наружной и внутренней обечайками. Комплект  состоял из четырех кассет: две большие и две малые (малая вставляется в большую). По технологии гофрокартон надо было надеть на приспособление - звездочку, изготовленную из металла. Представляете, вручную вставить 230 гофр в пазы звездочки. Одну кассету собирали 40 - 50 минут.

С трудом мы собрали первые два комплекта воздухоочистителей (ВО) и отправили в КБ-3 на испытания. Результат отрицательный. И 3 и 5, и 10 комплекты не выдержали испытаний. Это уже становилось ЧП. К этому времени строительные работы, в основном, закончили. Правда, не сделали вентиляцию и не подвели горячую воду. Я, с технологами, каких только вариантов не придумали и не попробовали - все тщетно. В один из дней подходит ко мне начальник цеха и говорит:

- Сегодня вечером Главный инженер собирает у тебя на участке технологов,
конструкторов для решения проблемы ВО. Действительно, в 16:00 появился Главный инженер Захарьин И.А. со свитой - я насчитал человек 28, плюс наши: начальник цеха, технологи. Гронский поручил мне доложить. Я кратко доложил о состоянии дел с технологией и строительством. Главный инженер дал всем задания по моим предложениям и сказал, что каждое утро будет у меня на участке, пока не сделаем качественные ВО.
 В 9:00 каждое утро на участке появлялись директор Исаев И.С. и Гл. инженер Захарьин И.А. в сопровождении начальника цеха. Интересный момент - Захарьин со всеми здоровался за руку, директор никому руку не подавал, был мрачный - никогда я не видел его улыбки. Я подробно рассказывал, а Неробов показывал технологические операции сборки ВО. Но, увы, ВО не проходили испытания. Мы все находились в жутком напряжении - искали выход из создавшегося положения. Мы с технологом из ОГТ Тетивкиным В.Г. попробовали собрать кассету без звездочки, используя свойство гофрокартона пружинить при сжимании. Получилось неплохо, и гофры распределились равномерно. Долго убеждали конструкторов и наконец-то убедили ведущего конструктора Нестерова В.И. Подали рацпредложение и начали собирать кассеты. Теперь на сборку одного гофрокартона тратили 20 - 30 секунд. Очень быстро сделали довольно большой задел по кассетам.
Однажды ко мне подошел мастер ОТК Алексеев и говорит: - Р.С. есть подозрение, что у нас не выдержан размер соосности циклонов и направляющей трубки. Я сразу понял, что он нашёл причину наших неудач. Мы с ним пошли на БИХ (бюро инструментального хозяйства цеха), объяснили, что нам надо и через час получили элементарное приспособление для проверки циклонов на соосность.

Мы проверили 90 шт. - 1 комплект - ни одной годной трубки. Отклонение доходило до 7 - 10 мм, т.е. сплошной брак. Я взял с собой это приспособление, два десятка циклонов, и бегом к Гл. инженеру. Надо сказать, что он дал команду своим секретарям меня допускать к нему в любое время и даже во время больших совещаний. Секретарь Елена Павловна уже знала меня и сразу доложила, и сразу провела меня в кабинет. Шло большое совещание, но Иван Алексеевич прервался и говорит:

 -    Докладывай. Всем будет интересно. Я поставил приспособление на стол и, одну за другой, померил 10 трубок, не говоря ни слова. Только в конце я сказал, что допуск на соосность ± 1,0 мм. Иван Алексеевич ругнулся, что так поздно это обнаружили, и сразу предложил своему заместителю по трактору Олегу Николаевичу Пояснику выехать с этим приспособлением на завод «Комсомольская  Правда», где прессовали циклоны.
 Через день мы получили годные трубки-циклоны и послали на испытание один комплект ВО. Комплект воздухоочистителя состоял из ВО 1-й ступени, собранного из циклонов и направляющих трубок, и из ВО 2-й ступени - кассеты из пропитанного гофрокартона. 1-я ступень обеспечивала очистку воздуха до 97%. 2-я ступень - до 100%.

Я уже не сомневался в результатах, и вечером это подтвердила Дора Владимировна  Сандальнева - начальник стенда испытаний ВО. Мы быстро собрали 5 комплектов ВО - пропустили их через лабораторию и отправили в тракторосборочный цех.
В результате этой эпопеи, я узнал многих работников ОГТ, КБ-3, руководство завода, а со многими из них сложились дружеские отношения, длившиеся многие годы. И я стал известен многим на заводе, что позволяло оперативно решать возникавшие вопросы. К тому же радио и наша газета «Кировец» тоже сделали мне приличную рекламу. Так в трудовых муках начиналось серийное изготовление тракторов К-700. В это время в цехе строился крупно-прессовый участок, создавались элементарные линии сборки кабин, баков, облицовки, крыльев, строился малый окрасочный конвейер. В действующем цехе проводить такую реконструкцию очень сложно: и для строителей и для нас - производственников.

Через полгода я добился выделения производства ВО в отдельный участок, т.к. 7-й участок уже насчитывал 200 человек, из них 130 приходилось на ВО. Я остался старшим мастером участка ВО.

В 1965 году Гронский А.А. назначает меня начальником БТПП - бюро технологической подготовки производства цеха. А в октябре 1965 - заместителем начальника цеха по холодной штамповке. Только я освоился в БТПП, появился вкус к технологической работе и на тебе - возврат на производство, на сложнейший участок работы в цехе и заводе. Что является фундаментом на заводах с серийным, крупносерийным и массовым производством? Правильно - холодная штамповка. Правильно организованная, я имею в виду в технологическом плане, холодная штамповка. У нас же, в это время шла реконструкция цеха, штамповочное производство страдало из-за отсутствия площадей под штампы, под штампованные детали, не справлялось старое крановое хозяйство. Вот в такое пекло я попал. Эту должность занимал Турин К.К. Но ему в это время поручили передачу участков турбинного производства в новый сварочный цех, куда он и сам должен был перейти начальником цеха.

Ежедневно заместители начальников цехов к 11:00 ходили на оперативное совещание (попросту - оперативка) к заместителю директора завода по производству. Эту должность занимал Ларченко Олег Федорович.
Турин К.К. первое время (дней 5) ходил туда со мной вместе, а потом я сказал, что буду ходить один и отвечать один. Начальником тракторного производства был

Орлакис Виктор Александрович - бывший когда-то начальником цеха № 28. Участвовал в оперативном совещании и Главный диспетчер завода Куландин Федор Иванович. В 11:00 у Ларченко О. Ф. присутствовали все заместители начальников тракторных цехов по производству, планировщицы тракторного отдела, все отделы: снабжения, металлов, кооперации - в общем, человек 40, не меньше. Ларченко О.Ф. до этого был начальником цеха № 18 (турбинное производство), и недавно был назначен зам. директора. Это был высокий, симпатичный мужчина, остроумный, любил пошутить, но и спрашивать работу умел жестко. Очень был энергичный, напористый. Мне он нравился. Через 2 года он уже работал заместителем Министра Оборонной промышленности. А Министерству Оборонной промышленности практически подчинялись все отрасли народного хозяйства СССР (промышленность).

Я, к сожалению, дневников не вел, ленив был, не приучен, да, собственно говоря, и некогда было. Не ночью же было записывать. Поэтому пишу только то, что хорошо врезалось в память, наиболее яркие эпизоды, естественно, участником которых был сам, и поэтому знаю о них не понаслышке.
Эпизод 4.

Цех № 28. Уроки руководителя.
Первый урок в должности зам. начальника цеха   мне преподал В. А. Орлакис.  От начальника цеха я получил письмо от В. А. с просьбой организовать штамповку защитного кожуха к пневмомолотам для металлургического производства. Начальник цеха мне сказал, что мы уже в прошлом пытались, но ничего не получилось, т.к. кожух надо делать из стали марки 60С2А, толщиной 2 мм. Это пружинная сталь и для формовки она не годится. Я переговорил с начальником БТПП Яловым Борис Ильичем. Он тоже подтвердил, что не получилось и не получится. Я подготовил ответ Орлакису, что цех не может изготовить по таким-то причинам. На следующий день встречаю В. А. в цехе (он утром каждый день был на участках в цехе с 8 до 8:30), и тут он мне врезал: --Тебя поставили не письма писать, а организовывать работу, а ты еще ничего не сделав, даже не попытавшись, мне отказываешь. Я знаю, что Гронский и Ялов в свое время не смогли отштамповать эту деталь. А ты всем докажи, что можно. Срок тебе 2 недели!

Я загрустил поначалу, т.к. я доверял Ялову - он был штамповщиком и технологом от Бога и чувствовал металл как никто. На 2 часа бросил все дела и ушел в техническую библиотеку. Утром я опять пришел к Ялову, рассказал ему о взбучке, которую получил от Орлакиса, он посмеялся и говорит - ничего,   успокоится. Тогда я его спрашиваю:
- А если штамповать в горячем виде?
- Он говорит: Получится, но нужен тихоходный пресс, лучше всего гидравлический. Тут уж я ему даю задание:
- Рисуй временную планировку, поставим на термическом участке гидравлический пресс 160 т., отштампуем 200 деталей кожухов и пресс вернем на место.
Ялов покряхтел, но сказал: - Сделаю.
Механик заказал такелажников.  Перетащили пресс,  поставили на анкерные болты, залили бетоном.

Через три дня начали штамповку. Конечно, идеальной детали мы не получили, но металлурги посмотрели и сказали, что в таком виде деталь годится. Вечером на селекторе, отчитываясь по трактору, я сказал В. А. Орлакису, что его
               
задание выполнил.      Он говорит: Напомни.
 Говорю: Кожуха для металлургов. Он  рассмеялся и говорит: Теперь Роман сдал экзамен на заместителя начальника цеха. Завтра приду, посмотрю.
После этого и я  поверил, что могу что-то организовать в цехе, принять неординарное решение и добиться его исполнения.

Работа в штамповочном цехе по обеспечению конвейера, на мой взгляд, очень сложна. Номенклатура только по трактору составляла 1200 наименований деталей, 3400 штук на комплект; холодных штампов 2800 штук; около 300 маркопрофилей металла; три холодноштамповочных участка - крупные пресса, средние, мелкие до 100 т., заготовительный участок, термический, сдаточный, склад металла, подача металла в цех на ж/д платформах, вывоз отходов ж/д транспортом. Учитывая, что обеспечение было неритмичным, с большим сбоем, приходилось рвать партии штамповок, делать лишние переналадки штампов (а наладка крупного штампа занимала 3-4 часа). Кроме того поломки штампов, высокий травматизм и многое другое. А главное - живые люди
- около 1000 человек - и все что-то просят: кому ясли, детский сад, пионерлагерь,
общежитие, жилье и многое другое. На все надо время, а его в сутках всего 24 часа.
Не было нормального склада штампов, они хранились в этом же пролете, где стояли пресса. Штамповка - это сложный инженерный комплекс вопросов, плюс к этому еще и сборочные участки, окраска, мехобработка, штамповка деталей 3, 4, 5, производств. Очень хлопотное и не простое было дело. Сейчас, оглядываясь на то время, я и сам удивляюсь, как мы все справлялись. Не было компьютеров, факсов, копировальных машин, телетайпов, мобильной связи.

Почему я это все выдержал и хорошо работал, и авторитет мой на заводе был очень высок? Я не сбежал никуда ( звали и в ОГТ и в КБ). Ответ на этот вопрос думаю такой: интересно было работать. Интересно было все организовать так, чтобы весь комплекс работал, как единый механизм. Интересно было находить выход из, казалось, тупиковых ситуаций. Интересно было участвовать в решении крупных заводских вопросов, не входящих в мою компетенцию (об этом позже). Интересно было сознавать, что я могу это сделать, могу управлять тысячным коллективом. Ну и главное - интересно было работать с людьми большими и маленькими, учиться у кого-то и
учить кого-то. Со многими сложились дружеские отношения. Со многими на заводе
были хорошие отношения, и я всегда мог рассчитывать на помощь и сам всем помогал.
 В 1964 году на заводе сменился директор завода. Новым директором назначили Любченко Александра Александровича. Старый директор Исаев И.С. долго болел и ушел на пенсию.
Любченко А. А. Что мы о нем знали? До этого он работал заместителем председателя Ленинградского СНХ. Отличный организатор, выдающийся инженер, кандидат технических наук. Началась смена старых кадров. Но я хочу рассказать о другом.
Эпизод 5.

Цех № 28. Рама трактора.
Работая зам. начальника цеха, мне часто приходилось бывать на открытом заводском складе металла. С металлом было плохо, и я ходил туда не от хорошей жизни, а искал какой-то определенный лист, или чем его можно заменить. Память была хорошая, и я всегда был в курсе, что есть на складе, даже если это не относилось к трактору. И почти всегда я находил то, что мне было нужно.

Однажды, у Ларченко на оперативке, уже в конце, Олег Федорович предоставил слово начальнику отдела металлов Комарову Анатолию Михайловичу. Он докладывает, что на «Запорожстали» вышел из строя прокатный стан, на котором катали профиль для рамы трактора К-700, и что стан будет в ремонте месяц.  Олег Федорович нам рассказал,  что он поручил  гл. инженеру,  гл. технологу,  гл. конструктору,  гл. сварщику, найти выход из положения,  придумать что-нибудь. Он подключил их всех по громкой связи и все они, извиняясь, доложили, что светлых идей пока нет. Ларченко рассвирепел, выругался при женщинах, даже не заметив этого, и сказал, что уходит к Любченко решать эту проблему. Он еще добавил, что наш Министр доложил в ЦК и Совет Министров о сложившейся ситуации. Я до сих пор с содроганием вспоминаю, что сделал я, т.е. я предложил вариант решения проблемы и потом сразу испугался - вся тяжесть ложилась на наш цех и на меня. Но, по порядку.

 Я попросил О.Ф. одну минуту для предложения, О.Ф. в сердцах сказал - некогда Роман - убегаю. Но Федор Иванович, гл. диспетчер завода говорит:
- О.Ф. давай послушаем Романа, он у нас молчун, но если просит слова, давай послушаем. Ларченко согласился. Я говорю:
- На склад пришло несколько вагонов с листом 10 ХСНД - толщиной 10 мм. Из
этой же марки катают профиль для рамы К-700 (Я это знал точно, хотя мне это и
не надо было знать). Я предлагаю поставить два вагона ко мне в цех, я нарежу и
загну на 1000 т. кромкогибочном прессе вот такой профиль 4 м. длиной. Рис 4.(стр.108). Дальше ваша забота сварить раму из кусков. По-моему, лучше варить раму из кусков, чем месяц стоять. О.Ф. сказал: «Спасибо» и пулей вылетел из кабинета к директору. Все стали расходиться.
 Федор Иванович задержал меня и говорит: - Я даю команду грузить два вагона, через два часа встречай их в цехе.
Обычно это длилось сутки, а то и больше. Но тут-то ситуация была не обычная. Умный Федор Иванович понял, что других вариантов не будет, а тут все известно - где взять металл, где нарезать, где загнуть, где сварить. Орлакис завел меня к себе (его кабинет располагался напротив) и спрашивает:
- Зачем ты это сделал, ведь Ваш цех и так все время в трудном положении.
 Я отвечаю: В.А., я об этом не подумал. Просто у меня в голове появилось решение этой задачи, и я это решение озвучил. А Вы бы на моем месте как поступили?  — Промолчал.

Я потом долго думал над его ответом. Думаю дело в возрасте и в воспитанной жизнью осторожности. Анализируя поведение начальников цехов Петрова, Зайченко, Восточного, Пескова прихожу к выводу, что они очень осторожно отвечали руководству. А я был молодой, еще ничего не боялся и верил, что с любой ситуацией можно справиться. Иду из заводоуправления в цех и думаю: - Ну, сейчас меня Гронский убьет – ведь на три дня парализовать штамповку и наши сборочные участки. (Внутрицеховая номенклатура на1000т. кромкогибе составляла несколько сот наименований). Захожу к Гронскому. Он мне показывает кулак и смеется. Я говорю: - Думал, Вы меня убивать будете.
Он рассказывает, что уже звонил Любченко, обсудил с ним проблему и выразил ему благодарность, что у него есть такой заместитель - инженер с большой буквы.
Ну что же, я пошел организовывать то, что я предложил. Позвал Мару Кораблеву, планировщицу по межцеховой кооперации и пошли на 2-ой участок, где стоял кромкогибочный пресс. Поручил ей найти старших мастеров  заготовительного и 2-го участков. Собрал всех, объяснил ситуацию, поставил задачу, обещал им дать людей на резку и штамповку. Обещал премию.

Выхожу с участка. Смотрю, бежит Евстигнеев В.К. - он уже работал начальником 12-го цеха, который изготавливал рамы трактора. Я жду его, он подходит и спрашивает, как найти Гуревича.
Это я. Давай знакомиться.
Я говорю: «Мы знакомы» и рассказываю, как он меня принимал на работу. Он говорит: «Не помню» и спрашивает:
 Как ты думаешь, когда можно ждать первых заготовок?   Я отвечаю: Это мы должны решить вдвоем: во-первых, у меня нет людей на штамповку: нужно в смену по 6 человек, 3 смены - 18 человек. Надо чтобы эти люди через час были у меня. Мы их проинструктируем по технике безопасности и распределим по сменам. Во-вторых, пришли своего инженера по технике безопасности. Пусть он встретится с нашим, и они подготовят необходимые документы для работы твоих людей в нашем цехе. В третьих, на всю операцию я полагаю затратить 3 дня, т.е. 9 смен. В четвертых, вывозишь заготовки своим транспортом.

Потом мы прикинули, когда могут появиться первые заготовки, и он собрался уходить. Я спрашиваю: Гл. сварщик уже знает, как варить из кусков? Он смеется и говорит: Он со всем отделом пришел ко мне в цех. Уже делают приспособления, технологию и т.д., но больше всего он расстроен, что эта идея не ему пришла в голову.
Через 3 дня в нашем цехе все было закончено, и мы стали догонять отставание по своим делам. А уже сварные рамы пошли на конвейер. Ларченко зачитал на оперативке приказ - объявили мне благодарность. А Федор Иванович позвонил вечером и говорит:
- Почему ты не идешь в кассу? Беги, тебя Нина Ивановна ждет (гл. кассир завода).
Сбегал, получил премию, аж целый оклад. А оклад у меня был 189 руб.
Но это еще не все. Звонит вечером начальник отдела металлов и спрашивает:
- Ты можешь сейчас все бросить и прийти ко мне?
- Я спрашиваю:
- Очень надо?
- Надо.
Я отпрашиваюсь с селектора, и Орлакис меня отпускает (мне теперь можно) и к 18:00 иду к Комарову. Захожу. Сидит один, поздоровались, он звонит своим замам и говорит:
- Пришел. Все так таинственно. Ну, думаю, бить будут, только за что? Заходим с ним в какой-то тайный кабинет (о котором я и не знал). Там богато накрытый стол: и коньяк французский и водка столичная, икра красная, черная, осетрина, салаты я уже всего не помню. И два его зама: Толя Абрамов и Саша Гусев. Садимся за стол, Комаров разливает (я от коньяка  отказался, предпочитал водку) и говорит:
- Ты нас всех спас, то бишь, отдел металлов. Мне директор сказал, если вопрос не
решится - всех выгоню с завода. Поэтому этот стол в твою честь, и мы
преклоняемся перед тобой, что ты нашел в себе смелость, взял решение этой
проблемы на себя.
Пустяк! А приятно! Мы славно посидели весь вечер.

После этого случая меня на заводе знали все. Радио и газета «Кировец» рассказывали эту историю и однажды рассказали мою биографию - откуда появился на заводе, что сделал и т.д. Было приятно! Но надо было работать и скоро все забылось.
Но вот пришло время, и все так ярко вспомнилось, вспоминаются и другие
эпизоды, особенно ночью. Проснешься часа в 4 и в голове, как в кино прокручиваются эпизод за эпизодом. А многих участников, свидетелей той истории, уже нет в живых, да и нет уже завода, как такового (я пишу эти заметки в 2000 году в Гамбурге). Но я знаю, что жив Орлакис В. А., ему сейчас за 80, жив Евстигнеев В. К., жива Мара Кораблева. Умерли Ларченко, Куландин, Любченко, Комаров. Это были замечательные люди, выдающиеся инженеры. Все они оставили яркий след в моей жизни.

 Но особое влияние на мою дальнейшую судьбу, конечно, оказал Любченко. Это был не только директор, это был учитель по жизни и работе, наставник. А сколько у него было планов по развитию завода, по развитию социальной сферы завода. По-моему, это был первый директор в Союзе, который взялся за развитие социальной сферы, который не на словах заботился о простых людях. Самое удивительное, что за 8 лет работы директором он сумел эти планы утвердить в Министерстве, ЦК, Госплане. И многое успел осуществить при жизни на заводе, в реальности: пансионат «Красные Зори», яхт-клуб, санаторий-профилакторий, пансионат «Белые ночи» в Сочи, пионерский лагерь в Кабардинке, новая больница на пр. Ветеранов. Последующие за ним директора - Поясник О.Н., Улыбин В.И., Муранов Б.А., Чернов С.П. в основном продолжали осуществлять планы Любченко, и этого хватило бы еще на 25 лет, если бы не перестройка, которая уничтожила мощное государство, а промышленности сломала хребет. Почему у нас на Руси всегда так - до основания, а потом... А потом, как правило, ничего. Только, как всегда, страдают люди, страдает народ.

Во времена начала перестройки к нам в страну и на завод валом повалили иностранные бизнесмены с предложениями выпускать ту или иную продукцию, организовывать совместные предприятия. Мы много общались, устраивали обеды, встречи за круглым столом, беседовали на любые темы, уже можно было говорить  вслух, обо всем, не оглядываясь.
 Были англичане, немцы, итальянцы, шведы и др. И все они в один голос говорили о том, какие вы разносторонне образованные люди, разбираетесь во всем: и в инженерных делах и в бизнесе, в социальных вопросах, начитанные, но почему у вас страна находиться в плачевном состоянии? Было стыдно за себя и за страну обидно. Что-то я расписался не по теме.
               
                Эпизод 6.
Цех № 28. Постамент.
В конце июня 1966 года сложилась странная ситуация в цехе. Гронский А.А. был в отпуске до 5.07. И. О. начальника цеха был Турин К.К. Вдруг, в начале третьей декады Турин вызывает меня и говорит:
-    Мне дали путевку, которую я ждал 2 года, и я уезжаю в отпуск. Ты остаешься за начальника цеха, с руководством я согласовал.
Я, конечно, растерялся, но делать было нечего. В основном я занимался штамповкой и в дела сборочных участков не влезал - это была епархия Турина. И тут началось такое!
На второй день мы обнаружили, что мы не можем поставить на конвейер постаменты. Постамент - это такой сварной узел, который ставится на раму трактора, а на него крепится кабина, топливный и масляный бак и пр. Стал разбираться - ст. мастер в отпуске, мастер заболел, а бригадир - он же главный сварщик на участке - запил. Что делать? Зову зам. начальника цеха по подготовке производства Усачева, моего заместителя Капусткина. А Орлакис уже гремит на весь завод: «Не подводи начальника!»
Я говорю Усачеву: «Ставь своих сварщиков». Поставили - ничего не получается. Для сварки тонкостенных труб нужен большой опыт работы. Тогда я даю

Усачеву автобус и говорю:
 - Где хочешь, отлови бригадира и в любом виде вези в цех.
Часов в 10 вечера он привез бригадира - мертвецки пьяного. Мы его под холодный душ и уложили спать. Через 3 часа под холодный душ и спать. К утру, мы его привели в форму. Но он наотрез отказался работать. Тогда я ему говорю:
 - Или ты работаешь до конца месяца и обеспечиваешь план, или я тебя сегодня выписываю из общежития и сам вывезу за 101 км.
Подействовало! Но, на всякий случай, попросил Усачева ни на минуту не отходить от него и из цеха не отпускать. Мы его кормили, давали поспать часа 3-4 в сутки и работать. Сами мы 4-ро суток не выходили из цеха. Спасибо Фаине Моисеевне и Маре Кораблевой - они нас кормили и как могли, поддерживали в этой ситуации. План июня и полугодия мы выполнили, но какой ценой. На нас было жалко смотреть. Это был первый случай, когда мне пришлось отвечать за весь цех. Не очень удачно, но задачу я выполнил. Ларченко и Орлакис потом шутили, что я создал школу лечения алкоголика принудительным трудом. А что было делать?

Эпизод 7
Цех №28
В 1966г. у нас сняли начальника цеха Гронского А.А. Причем, как это сделали -устроили позорное судилище на парткоме, а потом появился приказ о снятии. А ведь был очень толковый, грамотный инженер, очень хорошо знал производство, технику, людей. 3 года руководил крупнейшим на заводе цехом. А дело было в том, что Гронский послал гл. конструктора завода Котина Ж.Я. на три буквы. Не просто послал, а они повздорили из-за запчастей для танков, и Котин тоже в долгу не остался. Но... Котин, конечно, личность легендарная и уважаемая в стране. А цех не делал запчасти к танкам потому, что уже работал на тракторный конвейер, и уже давно перестали существовать участки, работавшие на танк, а оснастка и оборудование были отправлены в отдел № 2 (моб. резервы) по указанию руководства завода. И в этом никакой вины начальника цеха не было. Котину следовало обратиться к руководству завода. В основном, цех работал только на трактор, на конвейер. А по другим производствам что-нибудь делали только по решению руководства завода. Котин, конечно пожаловался в партком. И я тогда, и сейчас считаю, что снимать Гронского не следовало. Ну, выговор - и все. А тут еще и позорное судилище устроили. Ну, так ведь им в парткоме делать было нечего, ни за что они не отвечали, а вот виновных находить и наказывать - любимое дело. У меня часто появлялась мысль - кто на заводе главный. Директор или партком. Выходило, что партком. Ну, поспорили два руководителя, ну один послал другого. И другой его тоже. Свидетелей не было. Но Котин - генерал-лейтенант, главный конструктор танков. А Гронский кто? Несправедливо. Кстати, ещё в 1965 году при моем назначении заместителем начальника цеха, Гронский мне рассказывал, как в парткоме не хотели согласовывать приказ. Ему прямо сказали: - Ты что, русского не можешь найти?
На что Гронский сказал, что он выбирает не по национальности, а по деловым качествам. Это еще один штрих к существовавшей системе.

Новым начальником цеха назначили  Евстигнеева  В.К.  Он уже  встречался у, нас в эпизодах 1 и 5. До этого он был начальником отдела кадров и начальником цеха 12 (рамный цех). Зачем надо было его назначать в более крупный цех? Я уже начал немного соображать в кадровой политике завода. Подумав, я понял, что это назначение ненадолго - это стартовая площадка для более высоких должностей. Так оно и вышло.
Через 3 года Евстигнеева В. К. выбрали (считай - назначили) председателем профсоюзного комитета завода. По табелю о рангах - это 3 лицо на заводе - директор, секретарь парткома и председатель профкома. Вот три угла, которые правили бал на заводе. Из профкома Евстигнеев пересел в кресло зам. Генерального по снабжению, а потом в кресло зам. Генерального по производству. Потом он тяжело заболел и, по-моему, даже год провел на инвалидности. Но все обошлось, и дальше он работал гл. инженером в КБ-3. Ну, это было потом. А в 1966г. мы хорошо приняли в цехе Евстигнеева, работали очень дружно и слажено. Этот период 1968 - 1970г. мне запомнился двумя крупными событиями. Первое - это возрождение третьего, танкового, производства. Второе - началось изготовление нового танка с газотурбинным двигателем (объект 219). А теперь по порядку. Когда в 1963 г. завод заканчивал объект 810 и переходил к изготовлению трактора К-700, танковое производство пришло в упадок и практически перестало существовать. Тем более что на заводе началась грандиозная реконструкция под производство трактора. Даже запчасти для ранее выпущенных танков завод не делал. Пока не грянул гром. Гром раздался из Обкома партии для нас, а для Обкома, наверное, из ЦК.

Примерно в это время, а может и раньше, О. Ф. Ларченко ушел работать в Москву, в Министерство оборонной промышленности - заместителем Министра. А зам. директора по производству назначили Кантиева Николая Михайловича. С ним я уже был знаком. До этого он работал зам. главного инженера завода по турбинному производству. Это был очень грамотный инженер, большой специалист по турбинам, несмотря на свой маленький рост. Человек он был немногословный, все понимал быстро, и быстро принимал решения. К тому же, он был ужасный матерщинник, но матерился артистично, всегда выдавал что-то новенькое. По возрасту где-то к 60. Я с ним познакомился, когда пришел к нему, как к зам. главного инженера, подписывать карту отступления по турбинным делам. Секретарь взяла карту и пошла к нему, но тут же вышла и пригласила меня. Я вошел, Н.М. подал руку и говорит:«Хочу познакомиться  со спасителем  завода «. (Это было после случая  с рамами трактора).

Мне было неловко, тем более что у него было совещание, где были все ведущие специалисты по турбинам. Но он меня всем представил и тут же, не глядя, подписал карту, которую до этого не хотел подписывать целый месяц. Он мне нравился своей серьезностью, немногословностью и... Вот он-то и  схлопотал  предупреждение от Обкома за непоставку запчастей к танкам, которые находились в Чехословакии, ГДР, Сирии и т.д.

Н. М. К. собрал совещание, всем выдал по принадлежности номенклатуру и просил не ныть, и не в ущерб тракторному конвейеру в сжатые сроки выполнить. Но как трудно, когда работаешь на конвейер, делать на тех же участках работу не совместимую с требованиями конвейера. Что такое работа на конвейер в нашем цехе? Все крупные узлы были расписаны буквально по минутам - изготовление, окраска и отправка на конвейер. Каждые 30 мин. - вывозили 5 кабин, каждые 30 мин. - 5 облицовок, каждый час - 5 постаментов и т.д. И следили за этим на заводе человек 10 диспетчерского аппарата и тракторного отдела. Ритм работы цеха и участков был полностью подчинен конвейеру. К тому же, структура участков, изготавливающих танки, была уничтожена, инструмент, оснастка, штампы - частично списаны, остальное сдано в отдел № 2 (моб. резерв). К тому же кадры, высококвалифицированные специалисты  (слесари в основном) ушли с окончанием танкового заказа. Но делать было нечего. Надо, так надо. Для этого мы, руководители производства, и существуем, чтобы организовать выполнение любого заказа. Еще один немаловажный момент - завод уже года 3 не заказывал на танки никакого металла, так же и отделы снабжения и кооперации.

Всю слесарную и штамповочную номенклатуру я раскидал быстро. Подобрали металл. Оформили акты замены, то, что не подходило по толщине, подкатали в лопаточном цехе на специальном стане. Таким образом, номенклатуру по цеху, а она составляла около 3000 наименований, мы сбили быстро. Принципиально встал вопрос изготовления эжекторов. Для этого надо было организовать сборочно-сварочный участок из 8 огромных сварочных стендов, для которых требовалось 100  м. кв. площади. Такой площади в цехе просто не было. И Евстигнеев категорически заявил Кантиеву, что эти узлы цех делать не будет. Сказать просто! Но я понимал - на заводе их никто не изготовит. Я вспомнил, что эти узлы в свое время изготавливал мастер Гайдуков, который в настоящее время возглавлял участок тракторных крыльев. В бюро кадров нашел по картотеке двух слесарей, работавших на этих узлах и, к счастью, сохранившихся в цехе. Я еще раз переговорил с Евстигнеевым, убеждал его, что никуда нам не деться с этими эжекторами. Но он почему-то уперся, и все тут.

На свой страх и риск я дал команду начальнику БИХа завозить тайно всю оснастку в цех. Нет, я не собирался идти против начальника цеха. Я просто понимал, что назревает грандиозный скандал в результате, которого пострадают Кантиев и Евстигнеев. Оба они были мне дороги и близки, и я этого допустить не мог. И тут, вдруг, Евстигнеев неожиданно ушел в отпуск. Дали какую-то редкую путевку, и он со всей семьей уехал отдыхать. За начальника цеха остался я. На следующий день я развернул участок по изготовлению этих эжекторов, потеснив, конечно 2 тракторных участка (баков и крыльев). Назначил ст. мастером этого участка Гайдукова В.Г. Подключили сварочные автоматы на 8 постов. В течение суток отштамповали все заготовки и начали собирать и варить эти узлы. Дым стоял коромыслом, т.к. вентиляции не было никакой. Дня через 4 звонит Кантиев и говорит, что идет ко мне в цех. Я встретил его, идем по цеху, я ему докладываю о делах, конечно, в первую очередь о запчастях танков. Он меня выслушал и говорит: А что будем делать с эжекторами?   -Евстигнеев договорился с вами. Наш цех не будет их делать. Кантиев говорит, что проработал этот вопрос с технологами и сварщиками, и все в один голос говорят, что на заводе их больше никто изготовить не может. Чтобы создать в цехе новый участок, надо было иметь распоряжение Гл. инженера с поручением ПКУ (проектно-конструкторское управление) разработать и утвердить планировку со всеми согласованиями: пожарная охрана, техника безопасности, гл. механик, гл. энергетик, технологи и т. д. На это времени не было. Я говорю: - Николай Михайлович, мне придется показать вам подпольный участок.

И повел его на участок. Участок работал полным ходом, варили 6 сварщиков, слесари только успевали снимать сваренные детали и укладывать новые заготовки. Дым стоял столбом. Дышать было нечем. Кантиев стоял потрясенный и какое-то время не мог говорить. А я ему рассказывал, как мы целый месяц, тайно, из Горелово завозили стенды, оснастку, штампы. Евстигнеев об этом ничего не знал. А может, и что-то знал, но виду не подавал. Я говорю:
- Николай Михайлович, Вам придется меня защищать и от Евстигнеева и от
Орлакиса, он тоже еще не знает.
Он смеется и говорит:
- Не волнуйся, но вообще это удивительно - создал новый участок, и никто не
заметил.
Через месяц мы с запчастями по танку закончили. Надо отметить, что здесь славно поработали и планировщицы ПДБ, и БИХ, и штамповочные участки: Фаина Моисеевна   Эльман,   Мара   Кораблева.   Старшие   мастера   Семенов,   Александров,
Горбачев, Гайдуков, Скворцов отнеслись к делу серьезно и добросовестно.
После посещения Кантиева ко мне прибежал разъяренный Орлакис. Но, увидев работу участка, а главное, я убедил его, что это не в ущерб трактору, сменил гнев на милость. Выполнив этот заказ, мы на цех получили большую премию. Вечером сходили в ресторан большой компанией. Отдохнули хорошо. Я с благодарностью вспоминаю многих по работе в цехе № 28. Это мастера: Неробов, Калакин, Зуев, Семенов, Евдокимов, Мосалев, Горбачев, Александров, Колесниченко, Кичев, Дубченко, Медведцкий, Большаков, Козаченок. ПДБ: Эльман, Кораблева, Феоктистова, Золотарева, Шаброва, Мельников. Службы: Дьяченко, Скворцов, Мюнд, Лобачевский, Лобанов, Николаев. Пусть простят меня многие, которых вспомнить не могу. Это все замечательные люди, с которыми почти 10 лет я делил радость общих успехов и горе от неудач и человеческих потерь. Сейчас, в 2000 году знаю, что от той еще гвардии в бывшем цехе № 28 работают Мара Кораблева и Вадим Мосалев. Это удивительное долгожитие на заводе в одном цехе. Следует вспомнить моих заместителей Капусткина и Усачева, начальника БТПП Ялова.

Эпизод 8. Цех № 28. Новый танк.
В конце 1968 года директор Любченко   у нас в цехе объявил, что начинаем делать новый, современный, очень хороший танк. И назначил меня в цехе ответственным за этот заказ, не освобождая от трактора. Два раза в неделю я должен был ходить к нему на оперативные совещания, которые он проводил в КБ-3. Мы уже получили небольшое количество штампов и занимались добыванием металла. Допуска в КБ-3 у меня не было, а вход был по спецпропускам. Первый раз меня встретил  начальник 1-го отдела Астапов Е.Е.  На  следующий  день он позвонил и сказал:    - Если не оформишь анкету на допуск - уволю с завода. Конечно, я не испугался, но пошел, оформил анкету и через какое-то время получил допуск в КБ-3, КБ-4 и ряд закрытых цехов.

Интересно, что на этих совещаниях я был самый молодой (в 68 году мне исполнилось 33 года). Сидели такие зубры - начальники цехов: Рейс М.К. - ШИП, Песков Е.Я. - ДМЦ, Горячев - главный металлург, Маслов - гл. технолог, Попов Н.С. -гл. конструктор. Были и другие специалисты, которых я уже не помню. Из производственных цехов был только я один. На первом же совещании меня подставили, и мне здорово досталось. Рейс заявил, что штампы он изготовил и отправил. Производство № 3 опровергло мои утверждения, что я такие-то детали отправил в цех № 13. Надо сказать, что Любченко начинал совещания с меня, с тем, чтобы меня освободить первым. Ко второму совещанию я подготовился основательно. Правда, меня удивило и очень возмутило, что такие корифеи, как Рейс, Песков и др. врут в наглую. Но больше у них это не проходило. По крайней мере, в отношении меня. На втором совещании Любченко опять первым поднял меня и спрашивает:
- Какие есть вопросы к Р. С. (Р. С. - это я)?
3 производство называет номера деталей. Я смотрю в свой талмуд и четко отвечаю: - Деталь №..., отправлена в ц. № 13 такого-то числа, накл. № такой-то, акцепт
получен.
Начальник 3 производства в растерянности, у него таких данных нет. На некоторые детали, я говорю, что цех еще не получил такие-то штампы из ШИПа. Рейс тут же закричал, что я вру, что он все отправил ко мне в цех. Тогда я показываю Любченко рапорта за последние сутки, я потребовал от БИХа каждые сутки писать мне
такие рапорта. Рейс все равно кричит, что он их отправил: «Ищи их у себя в цехе». А я, уходя утром на совещание, позвонил в ШИП начальнику смены и спросил его про два крупных штампа. Он говорит: - Грузим на машину, один штамп уже в машине, а второй висит в воздухе - кран сломался. Я это рассказываю Любченко и прошу его поручить проверить гл. диспетчеру. Через несколько минут звонит гл. диспетчер Горобец Г.А. и говорит:
- Роман прав: штамп до сих пор висит в воздухе. Рейс был  посрамлен. После этого Любченко говорит:
- Никакие претензии к цеху № 28 я не принимаю. Работайте с Р.С. в рабочем порядке и не копите вопросы ко мне на совещание. А через какое-то время Любченко перестал меня приглашать на совещания, т.к. я выполнял все задания 3 производства. Бывали, конечно, сбои, но это было не существенно или от меня не зависело.
Интересная история случилось со штамповкой топливных и масляных баков, а их на танке было штук 15 или 20. Я уже работал начальником цеха № 28, цех получил 21 формовочный штамп из ШИПа. Стали штамповать - все углы рваные. Надо сказать, конфигурация баков была очень сложной, металл применяли впервые - сплав АМГ-6 и нержавейка. Доложил Любченко. Дали команду 1-ый комплект отштамповать и штампы отправить в ШИП на доводку. Прошла неделя, проверяю - в ШИПе еще не приступили к доводке штампов - технологи пока еще ничего не решили. Вдруг вечером, часов в 17:00 ко мне приходит начальник 3-го производства Попенков В.А.:
- Р. С, надо все штампы вернуть и к утру отштамповать весь комплект баков. Я спрашиваю:
- Что случилось? Кому нужна эта рванина?   
- Тут звонит Любченко и говорит:
- Решили штамповать в таком виде, углы сварим и пошлем баки на интересное испытание, а потом будем принимать решение.
Я  Попенкову говорю:   Штампов нет - они в ШИПе.  ШИП вечером не работает. Я приму все меры, но, получится ли все к утру, гарантировать не могу.
Попенков  ушел от меня   расстроенный. Я вызываю начальника смены Бойцова (хороший был нач. смены - инициативный, исполнительный) и даю ему задание:
- Бери автомобиль КРАЗ - вот тебе список штампов, поезжай в ШИП и привези
все штампы на 1-ый участок. Подожди, давай я позвоню нач. смены в ШИП. Звоню: он уже в курсе. Бойцов ушел. Вызываю старшего  мастера Семенова А.И.. Рассказываю, что надо сделать. Слава Богу, заготовки были нарезаны. Уходил домой в 22:00 - уже начали штамповать. На следующий день в 7:00 утра иду по цеху. Навстречу бежит Попенков:
- Роман, как дела?
Я говорю, что все готово. Он не верит. Веду его на сдаточный участок. Подходим - все отштампованные детали баков выставлены, как на выставке, на каждой висит бирка и печать ОТК - брак. Попенков говорит: Я такой четкой организации и исполнительности еще не видел. Я ему говорю: Лучше, В. А., договорись с ОТК, чтобы детали в таком виде выпустили из цеха. В 8:00 доложил Любченко. Спрашиваю: Что делать со штампами? Он говорит: Оставь их у себя, после испытаний будем решать. Вот так рождался новый танк - объект 219.



Эпизод 9.

Цех № 28. Начальник цеха. 1969 год.
Я описываю события, которые сохранились в памяти и которые, на мой взгляд, как-то выделяются из повседневной жизни. Стараюсь придерживаться хронологической последовательности. Как я уже упоминал, Евстигнеева избрали председателем профкома. Меня назначили начальником цеха № 28. Отметили оба назначения в ресторане.  Орлакис  мне рассказал, что у Любченко на подписи оказалось два проекта приказа - на меня и на Савина (он был зам. начальника цеха по сборке - привел его в цех Евсигнеев). Любченко советовался с Кантиевым и Орлакисом. И подписал приказ на меня. Я, услышав это, страшно обиделся на Евстигнеева, думая, что он заготовил оба проекта. Хотя сейчас, по прошествии многих лет, понимаю, что это мог сделать и отдел кадров по указанию парткома.

Здесь следует отметить, что в 1969 году у меня родился сын Павел, и Евстигнеев был свидетелем. Но с момента регистрации он больше его никогда не видел. Так я был обижен. Может и зря, и, скорее всего я был не прав, но сделанного уже не вернешь.
Приняв цех, на меня вдруг навалилась такая ответственность и страх за цех, коллектив и план - я ее просто ощущал физически. Это разные вещи - быть заместителем и быть начальником цеха. У зама впереди есть спина начальника. У начальника - все, обрыв, а дальше только директор завода. Начальники цехов были номенклатурой директора, ну а по работе они, конечно, подчинялись и заместителям директора,  Орлакису, и еще много кому. Забегая вперед, скажу, что начальником цеха я был год и три месяца. А в цех я пришел шесть лет назад мастером.

За это время вспоминаю всего три эпизода - остальное время, это тяжелые будни производства, тяжелое время работы на конвейер.
Начальники цехов ходили на отчет к директору в 20:00, в основном по трактору, но бывали и другие вопросы. Присутствовали также Кантиев, Орлакис, Куландин- Главный диспетчер. Отчитывались по порядку: 1, 2, 3 и т.д.
До меня дело доходило уже в 21 час. Все уже к этому времени были довольно измотаны. Как-то Любченко спрашивает:
- А ты где живешь, Р. С.?
- У «Гиганта».
Такой кинотеатр был в СПб. Через весь город ехать к заводу. Потом спрашивает:
- У тебя квартира?
- Комната 16 кв.м. на 3-их.
Тут он как стукнет кулаком по столу и говорит:
- Ты, почему ко мне за квартирой не обращаешься? Ко мне всякая  нечисть лезет, и добиваются. А ты скромничаешь.
Я говорю, что стою в директорском списке на очереди № 52. Он как зарычит на меня:
- Чтобы завтра утром твое заявление лежало у меня на столе. При всех обещаю -
через 3 месяца будешь жить в квартире.
Орлакис и Кантиев поддакивают, мол, Гуревичу давно надо было дать квартиру. Утром после обхода цеха поднимаюсь в свой кабинет - 8:00. Звонок - Любченко:
- Не вижу твоего заявления. Бросил все, написал заявление, бегу к нему. Он мне говорит: - Чтобы   ты,   с   завтрашнего   дня,   каждое   утро   встречал  Маслова  Виктора Геннадьевича        (зам. Директора по быту) и напоминал ему о своем существовании, это приказ, и я проверю.

И я каждое утро на углу Новостроек и Стачек встречался в 8:00 с Масловым, рассказывал ему очередной анекдот и уходил в цех. Так прошло два месяца.  В апреле звонит женщина, представляется инспектором по жилью, Ячменева (имя и отчество не помню) и просит меня срочно придти. Бегу. Она вручает мне смотровую на 3-х комнатную квартиру в новом доме. Бегу в цех, беру Капусткина, ловим такси и едем смотреть квартиру. Подходим к дому - огромная лужа перекрывает подход к 4-м парадным. Кое-как пробираемся к нужной  парадной - дверь открыта, хотя было уже 18:00. В свою квартиру не попали, но такую же этажом выше мы посмотрели. 3 комнаты, кухня, туалет, ванна, лоджия - дворец! Утром подписываю смотровую  и в конце апреля получаю ордер. На следующий день после осмотра привез туда жену и тещу - попали в нашу квартиру № 52. Они ходили обалденные  и счастливые и хотели уже мыть полы и окна. Я говорю: - Подождем ордера, и тогда уже будем наводить порядок.

Короче говоря, 7 мая 70 г. мы переехали в эту квартиру и прожили в ней 30 лет. Тогда это было огромное счастье! Это мы уже потом поняли, что кухня маленькая, что дом, так называемый, " корабль", холодный. А тогда это было великое счастье, и я без конца благодарил Любченко. Правда обмыть с ним не пришлось, т.к. сразу заболел сын, и жена с ним находилась в инфекционной больнице. А потом все было некогда.
Новоселье мы отметили в сентябре. Были Евстигнеевы, Неробов, Карпов, Андреева, Эльман, Вальчик, Капусткин, Усачев, Николаев, приехали родители из Челябинска, брат Володя и вся местная родня. И, чтобы закончить с квартирой, еще один маленький эпизод. В апреле, когда с квартирой было все ясно, в одно из воскресений ко мне на Кондратьевский проспект (у «Гиганта») приехали смотреть нашу комнату планировщица Наташа из тракторного отдела с дядей и тетей. Дядя представился - Зальцман Исаак Моисеевич. Легендарный Зальцман, бывший директор Кировского завода, которому пришлось эвакуировать завод в Челябинск, на Челябинский тракторный завод, и возглавить объединенный завод, организовать производство танков на Урале. Во время войны он был наркомом танковой промышленности. Герой Советского Союза, депутат Верховного Совета, личность легендарная в Челябинске и Ленинграде. И вдруг в 1949 г. его снимают со всех должностей, лишают всех званий. Хорошо хоть в лагерь не упрятали. Я много о нем слышал, читал и знал, живя в Челябинске с 1946 по 1962 годы. После войны вышла такая книжечка из 20 портретов государственных деятелей, военных и руководителей заводов, решивших исход войны. Среди этих 20 был великолепный портрет в генеральской форме со всеми наградами Зальцмана. О нем говорила вся страна, и вдруг человек исчез. Я был счастлив, что мне пришлось с ним познакомиться, но вот поговорить не удалось.


***
В 1970 году на заводе сложилось тяжелейшее положение с планом по трактору. Под угрозой был план полугодия. Причины, как всегда - очень плохое снабжение металлом, подшипниками и прочим, нехватка рабочих во всех цехах. В начале июня на заводе высадился десант из Министерства: зам. Министра, нач. Главка, начальник производственного отдела Главка, и др. По решению зам. Министра к каждому цеху был приставлен работник Главка. Мне достался нач. производственного отдела Главка Ишутин Лев Андреевич. На следующий день он пришел в цех на оперативку  в 9:00, сел в мое кресло и начал проводить оперативку. Надо сказать, что это был спокойный выдержанный человек, энергичный, но с металлом в голосе. После оперативки он вызывает планировщиц и дает задание подготовить такой-то график, таблицу, справку, новую форму отчета за сутки (рапорт) и кучу других бумаг. Короче, этим самым поставил под угрозу суточный план. Я захожу в ПДБ, там сидят планировщицы - сочиняют бумаги и спрашивают: - Р. С. что делать? Надо быть на участках, аварийных позиций много, кто за ними присмотрит, если мы будем писать бумаги? Я им говорю:

- Идите на участок и обеспечивайте суточное задание, потом, вечером, если будет время, будете писать бумаги.
Они мне говорят:
- Р.С.,  а как же вы? Вы же себя подставляете.
Я отвечаю, что пойду сейчас к Ишутину и договорюсь. Пошел к Ишутину, убедил его отсрочить пока подготовку новых графиков. Почему ему не понравились наши отработанные графики, отчеты, я сначала не понял, а потом догадался, а чем он еще может подтвердить, что руководит цехом, как не бумажками. Я сам спустился на участок, устроился сначала на 2 штамповочном, потом перебрался в диспетчерскую, всем старшим мастерам и планировщикам сообщил, где я, и начал как-то влиять на производственный процесс. Правда, нервотрепки и недоразумений было много, а некоторые команды из кабинета начальника ставили нас всех в тупик. Правда, все было без мата, без крика, пока все даже как-то интеллигентно. В такой нервотрепке прошли три дня. Вечером уединился в ПДБ с Фаиной Моисеевной, подбили бабки и прослезились - никогда еще цех так плохо не работал, да и звонки с конвейера, из других цехов, из тракторного отдела подтверждали это. Я всю ночь думал, что делать, как лучше это объяснить руководству завода, Ишутину. Сунулся к Орлакису - он говорит:
- Сам вижу, что дела пошли хуже, и не только у тебя, но ничего сделать не могу.
На следующий день идем с Ишутиным обедать. Зав. столовой в 13:00, в своем
кабинете накрывала нам стол, чтобы мы на обед не тратили много времени. Ну и кормила нас получше, все-таки начальство из Москвы. Покушали, я и говорю Ишутину:
- Лев Андреевич, Вы не обижайтесь, пожалуйста, на то, что я скажу, но
объективно картина с планом за два дня резко ухудшилась (и показываю ему
цифры). Вы частично парализовали существующую систему управления цехом, а новая появится не скоро, и будет ли лучше прежней неизвестно.
Он спокойно спрашивает:
- Что ты предлагаешь? Я отвечаю:
- Я Вас очень прошу - не мешайте нам работать так, как мы умеем, уйдите из цеха, а я Вам обещаю, даже гарантирую, что цех с планом справится и 30 июня никаких вопросов к цеху не будет. Дайте только мне 5 000 рублей денег, чтобы можно было ИТР привлечь и на круглосуточную работу и затыкать провалы с обеспечением металлом.
Ишутин сказал, что он все понимает, деньгами поможет и гарантию мою   принимает; и со следующего дня в цехе не появится. Вечером звонит Кантиев и говорит: - У меня сидит Орлакис, и мы оба  тебя благодарим - ни один начальник цеха на такое не решился, а положение катастрофическое. Сейчас нам легче будет
разговаривать с Министерством, и отозвать их представителей из цехов.

А с металлом положение было ужасное: с конвейера снимали машины без дверей кабины, без крыльев, без боковых щитков облицовки и даже несколько машин сняли без крышки капота. Такие некомплектные трактора стояли по всему заводу, заполнив все дороги, газоны и обочины, т.к. сдаточный цех их принять не мог, да и документов на них не было. В 3-ей декаде мне пришлось создать специальную бригаду с мастером Федчишиным во главе, дать грузовую машину, на которой они развозили недостающие детали и устанавливали их на улице с машины; ни о какой технике безопасности и речи не шло, но все обошлось, в общем-то, благополучно. Вечером 30 июня я зашел к Орлакису, там сидел Ишутин и я им доложил, что план мы сделали, до утра все отдадим на конвейер по согласованному графику.

 Ишутин спрашивает:
- А как же некомплектные трактора?
Я говорю, что все узлы: двери, крылья, боковины есть в наличии, и специальная бригада к утру закончит их установку на трактора. Он поблагодарил меня, что я свое слово сдержал и, смеясь, спрашивает Орлакиса: - В. А., а что бы Министр  сделал со мной, если бы я остался в цехе и не выполнил план? И наверняка не выполнил бы. Мы втроем посмеялись над его вопросом, и я ушел в цех. Вспоминается, что весь 70 год был очень тяжелый, и особенно из-за обеспечения металлом, в первую очередь нашего цеха. Крупносерийное производство требует поставку листового металла осуществлять за 2 недели до планируемого периода, чтобы можно было вовремя отштамповать заготовки, собрать и сварить узлы, покрасить их и отправить на конвейер. Ведь каждый день надо было собрать 80 кабин, 80 постаментов, 80 баков и т. д. — сварить их и собрать мгновенно невозможно. А если нет штамповочных заготовок? А их и не было зачастую. Поэтому сборочные участки днем отправляли домой, организовывали работу вечером, ночью, в общем, выкручивались, как могли. В такой напряженной обстановке закончили план 70 г., встретили новый год, 1971, и январь у меня тоже начался чудесами. А чудо было такое. После случая с рамами трактора, Любченко А. А. называл меня инженером с большой буквы, и не раз это произносил на больших совещаниях. На месячных декадах он обращался ко мне не иначе как «директор цеха». И объяснял это так: - В Ленинграде и области существуют 2 000 заводов с численностью до 200
человек. И на этих заводах есть Директор, Гл. инженер и т.д. А у тебя в цехе 1800
человек. И вообще, он относился ко мне хорошо, а я считал себя его учеником. Но все когда-то кончается.

В первый рабочий день нового 1971 года в цех на оперативку, т.е. в 9:00, пришел директор Любченко А.А.  Поскольку он пришел чуть позже, он сел на стул сбоку и все время вмешивался в ход совещания. Все, и я, в том числе были озадачены вопросом - «А что это значит?» На следующий день Любченко пришел вовремя и занял мое место во главе стола. Оперативку вел он, а я только отвечал, когда он меня о чем-то спрашивал. И так длилось дней 10. Все недоумевали - что за этим скрывается? В принципе, я начал догадываться, что директор ходит к нам не просто так, но в открытую ничего не говорит, а со стороны все выглядело так, что он мне, начальнику цеха, не доверяет. На 10 день, когда после оперативки, все обступили директора, и шла уже просто беседа на любые темы, я его спросил: - А. А., а кто будет отвечать за план этого месяца? Вы или все-таки я? Любченко даже вздрогнул и даже качнулся назад. Прошло секунд 30, и он
ответил: -
Хороший и правильный вопрос. Конечно ты. И с завтрашнего дня я к вам
больше не прихожу. Временно статус-кво был восстановлен. Но я уже знал, что мне недолго сидеть в этом кресле, но поговорить было не с кем. Я обратился к Орлакису и Кантиеву, но они тоже были в недоумении. С трудом мы закончили план января. Начался февраль. В один из первых дней февраля позвонил Любченко и сказал:

- Будь на месте в 11.00, я к тебе приду.
В 11.00 поднимаюсь в кабинет, смотрю - сидят пом. по кадрам Андреева Л.И. и секретарь партбюро Евдокимов А.А. Сидим, ждем, никто ни каких вопросов не задает, но я понял, что сейчас и решится то, что Любченко не сказал в январе. Входит Любченко, поздоровался как-то мрачно и сразу начал, обращаясь ко мне:
- Р. С. у вас в цехе опять начинается большая реконструкция. Я вижу, как тебе
тяжело тащить производство и реконструкцию. Я предлагаю тебе остаться
первым заместителем начальника цеха, а начальником я назначу другого
человека, который будет заниматься только строительством, и производства
касаться не будет.
  Я  отвечаю:
- А. А., Вы - директор, Вы приняли решение - значит так и будет. Если не секрет, кто будет начальником.
- Секрета нет. Турин К.К.
- Я говорю:
- А. А., зачем же  Вы его так наказываете? Он тяжело заболел в нашем цехе, а я где-то читал, что болезнь вернется, если человек вернется туда, где заболел. Любченко сердито:
- Ну что ты каркаешь? Турин окреп в сварочном цехе, он ходит в бассейн, следит за собой, и давно забыл о своей болезни.
На этом разговор закончился, и через несколько дней выходит приказ, где написано: «Освободить Гуревича Р. С. от должности начальника цеха по личной просьбе». Я обалдел:  никаких заявлений  ни в  устной,  ни в письменной форме я не делал. Звонит Кантиев: - Р. С., срочно зайди. 
Захожу, у него сидит Орлакис, и оба спрашивают:
- Как это понимать? Я им говорю, что никаких заявлений не делал и не писал. У меня есть свидетели разговора: Андреева и Евдокимов, и я передал им содержание разговора с директором. Они были возмущены и собрались к директору. А ларчик открывался очень просто... Мне об этом рассказал, значительно позднее, В. Иноземцев - председатель профсоюзного бюро цеха. Он рассказал, что было закрытое письмо ЦК КПСС, в котором предлагалось руководителей - евреев снять с руководящих должностей. Письмо было секретное и до широких партийных кругов не доводилось. Это коснулось не только меня, но и других работников завода. Что я чувствовал после разговора с директором? Конечно обиду. Цех был очень тяжелый, и я отдавал работе всего себя, не жалея сил и здоровья. Это первое. Второе: несмотря на все неурядицы со снабжением, реконструкцией - цех делал план из месяца в месяц. При мне не было ни одного срыва месячного плана. Третье. За короткое время, что я был начальником цеха, меня наградили несколькими правительственными медалями. О грамотах и значках Министерства я уже и не говорю, т.е. никаких объективных причин снимать меня не было. И Любченко не хотел этого делать, но деваться ему было некуда.

После выхода приказа я просил его перевести меня в цех 330 (там построили холодноштамповочный цех для танков, который еще не работал). Но он мне ответил, что обиду мою понимает, но не представляет цех № 28 без меня. Пришлось обиду свою переступить и работать. Но эту мысль - уйти из цеха № 28 я не оставлял. Пришел в цех Турин. Мы друг друга давно знали. Он меня принимал в цех, и был моим первым учителем на производстве. Но проработал он в цехе недолго. Я действительно накаркал. А было так. Я заболел, и с язвой 12 перстной кишки попал в нашу больницу (при заводе была больница и поликлиника). Случилось это в мае. Я уже лежал в больнице дней 8-10, когда пришла лечащий врач (фамилии не помню) и сказала, что достала для меня через аптекоуправление дефицитную сыворотку Филатова на полный курс лечения - 10 уколов, т. е. мне надо было находиться в больнице еще 10 дней. На второй день после этого разговора в соседнюю палату привозят на носилках Турина. Он шел из заводоуправления в цех и на улице упал, потерял сознание. Кто-то вызвал скорую помощь. Прибегаю к нему в палату, он в сознании, но глаза как-то странно разбежались в разные стороны. Он грустно говорит:     - Роман, ты был прав. Зря я согласился вернуться в 28 цех. В сварочном цехе я бы проработал до пенсии.

На следующий день приходит ко мне лечащий врач в смущении и говорит, что
она меня завтра выписывает. Я спрашиваю:     - А как же сыворотка Филатова. Она отвечает, что звонил директор Любченко и просил меня срочно выписать. И просил об этом никому не говорить. Я вышел на работу и до конца мая исполнял обязанности начальника цеха. В конце мая Любченко мне сказал, что нашел хорошего человека на должность начальника цеха и, что он придет в начале июня с двумя заместителями из турбинного производства. Любченко просил меня принять их хорошо и научить всему, что сам умею. Турин, конечно, в цех не вернулся. Ему подобрали работу в КБ-3.
Эпизод 10. Новая команда
И действительно, в первых числах июня Любченко представил нам начальника цеха - Бородатова Юрия Ивановича и двух заместителей: Медвинского Владимира Теодоровича и Беркутова Олега Борисовича. Итого: в цехе стало четыре заместителя-плюс к названным Гуревич (я) и Усачев по подготовке производства. Даже в таком тяжелом цехе четыре зама - это много. Я про себя решил, что лишний это я. Тем не менее, вечером того же дня я устроил новичкам экскурсию по цеху, сделав упор на штамповочные участки - это для них было совершенно новое оборудование, о котором они ничего не знали. Останавливались возле каждого пресса, и я рассказывал техническую характеристику, и какие детали штампуют. Экскурсия длилась часа 4, я устал, язык у меня опух, а горло пересохло. Поднялись в кабинет начальника часов в 20.00, и тут Беркутов откуда-то достал две бутылки водки, закуску, а главное несколько бутылок «Боржоми». Одну я сразу выпил. Так начала работать в цехе новая команда, а моя история в цехе № 28 подходила к концу.

Через некоторое время я понял распределение обязанностей между новичками: Беркутов - зам. по сварочно-сборочным участкам, Медвинский - зам. по холодной штамповке. И он буквально стал моей тенью. Он не отставал от меня ни на шаг, перенимая все, даже манеру разговоров с подчиненными, мою привычку посылать записки ст. мастерам сделать то-то и то-то. В цехе смеялись: у Романа появилась тень. Но я и не собирался ничего от него скрывать. Подробно обо всем рассказывал, объяснял, показывал. И надо сказать, что Медвинский был способным учеником, быстро все усваивал и осваивал номенклатуру, штампы, пресса и т.д. Примерно  месяца через три-четыре я почувствовал, что он может работать самостоятельно. И тогда я решился на разговор с Бородатовым о моем уходе из цеха. Кроме того, меня подвигали к этому и ежевечерние пьянки, к которым привлекали и меня. Каждый вечер ходили то в ресторан, то выпивали в цехе, то еще где-нибудь. Я, правда, в 21:00 уходил. И меня не удерживали, знали, что у меня маленький сын, который у нас часто и тяжело болел. Как-то я им осторожно сказал: - Мужики, по-моему, вы злоупотребляете выпивкой. Каждый день – это тяжело, да и последствия могут быть печальные. Я, вообще-то, и сам любил посидеть в компании, но не каждый день. Но мои предупреждения они пропустили мимо ушей. Однажды, после очередного хозактива в ДК Газа, я ему сказал (Бородатову), что хочу уйти замом в 330 цех. Он сначала обиделся:
- Не хочешь с нами работать?
Я ему объяснил, что Медвинский может уже работать самостоятельно, а два зама по холодной штамповке ему ни к чему. Второй мой аргумент: я хочу в 330 цехе ускорить процесс ввода в эксплуатацию прессового оборудования и тем самым оказать помощь 28 цеху - забрать всю номенклатуру по 3, 4, 5 производствам, т.е. разгрузить штамповку 28 цеха. И еще пообещал, что если будет такая возможность, то помогу и по тракторной номенклатуре. А ситуация в цехе 28 сложилась такая: были перегружены пресса 250 и 500 тонн. Подумав, он сказал, что такой вариант его устраивает, и он будет помогать мне с переходом в цех 330. Дело было за небольшим - уговорить Любченко.

Эпизод 11
Цех 330.
В марте 1972 года Любченко заболел. За директора остался Кантиев. Он собрал совещание по запуску холодноштамповочного участка в цехе 330. Пригласили и меня. Начальник цеха 330 невразумительно объяснил, почему не работают пресса. Не мог назвать ориентировочные сроки сдачи участка в эксплуатацию и Гл. механик. Орлакис заявил, что в 28 цехе ситуация становится критической и запуск участка в цехе 330 нужен как воздух. Тут масла в огонь подлил и Бородатов. Кантиев спрашивает меня: - А что ты скажешь?

Я отвечаю: « холодная штамповка - это большой и сложный комплекс (кадры, технология, штампы, документация и т.д.), на который желательно поставить человека с опытом работы.» Второе: я знаю, как запустить в работу пресса в цехе 330 (а это 11 крупных прессов). Третье - если этим человеком буду я (так нагло и заявил), через месяц участок будет работать, конечно, с помощью Гл. механика и начальника УКСа (УКС -Управление капитального строительства). Нужен был не сам УКС, а подрядная организация, которая вела монтаж прессов. Четвертое - мне для этого нужна будет материальная помощь - 10000 рублей (для оплаты электромонтажникам и слесарям работы в выходные, ночь и т.д.). Расчет могу показать сейчас. И передаю Кантиеву документ. Кантиев посмотрел мой расчет и говорит: - Я знаю позицию Любченко в вопросе твоего перехода, но беру удар на себя и
сегодня подпишу приказ.
 
Вопрос был решен. Со следующего дня я уже работал в цехе 330 (цех танкового производства) заместителем начальника цеха по холодной штамповке. На второй или третий день я собрал совещание по запуску прессов. Весь вопрос был в том, что по технологии сборки нужно было нагреть колонны прессов (на каждом прессе 4 колонны по 12 метров высотой и в  диаметре 150мм., которые стягивают верхнюю, среднюю и нижнюю части прессов.), и затянуть огромные гайки пока колонны в горячем состоянии. Но для этого надо было снять весь пучок проводов, которые проходили рядом с колоннами. Электромонтажники по ошибке проложили провода до стяжки колонн и потом торговались, кто оплатит снятие проводов. Бригадир электромонтажников запросил за это дело 30000 рублей. УКС схватился за голову! Я спрашиваю энергетика цеха, сможет ли он выполнить эту работу и сколько для этого нужно денег. Он ответил, что может, что нужна будет помощь УКСа  комплектующими, а денег ему надо 3000 рублей. УКС заявил, что за нагрев колонн и их затяжку он заплатит сам. Механик цеха тоже запросил 3000 руб. и сказал, что его люди будут помогать монтажникам. Составили жесткий график работ. График работ утвердил у Гл. инженера, и в тот же день приступили. На каждый пресс отводилось 2-3 дня очень плотной работы слесарей, электриков и ИТР. Собирались в конце каждой недели, особых срывов не было, т.к. с моей стороны контроль был ежедневный, да и деньги делали свое дело. После этого я занялся перевозкой штампов из цеха 28. В эти же дни организовал участок по ремонту штампов (РИМ - ремонтно-инструментальная мастерская).

Старшим мастером  РИМа  перетащил из цеха 28 Евдокимова, а главное - в цехе 330 уже трудился  Н. Скворцов, которого я перевел в цех 330 за полгода до своего перехода. Это был большой специалист по штампам и, вообще, мастер «золотые руки». Один был
недостаток - пил.
Одновременно со мной из цеха 28 пришли 2 наладчика штампов - один из них –Катцендорн В. - впоследствии зам. начальника цеха 330. В ОГТ заказал ведомость штампов по 3, 4 и 5 производствам. На РИМ выделили токарный, сверлильный, плоскошлифовальный станок. В общем, очень быстро организовали все необходимое для нормальной работы штамповочного участка. В ОК (отдел кадров) заказал штамповщиков, с ОТО (отдел технического обучения) договорился об их обучении. Несколько раз в цех наведывался Кантиев - я его подводил к каждому прессу и подробно докладывал состояние дел. Он был доволен.

Ровно через месяц участок начал работать. Какие-то пресса начали работать и раньше, но через месяц уже работал весь участок. Любченко вышел на работу незадолго до пуска участка, и по рассказам учинил Кантиеву и ОК грандиозный скандал и хотел даже отменить приказ о моем переходе в цех 330. Он собрал совещание и там Кантиев, Орлакис, Бородатов, Свириденко и Рохлин (Гл. технолог завода) убедили его оставить все как есть. А больше всего его убедило то, что некоторые пресса уже работали, остальные были близки к этому. Он пришел в цех 330, и я ему все показал. Кроме того, я сказал ему, что выполнил его просьбу научить Бородатова, Медвинского и Беркутова всему, что сам умел в 28 цехе. Я сказал, что они уже могут работать самостоятельно, и я им просто не нужен. Я им больше нужен в цехе 330 и здесь я окажу им помощь, разгрузив штамповочные участки в цехе 28. Он успокоился. К моменту запуска прессов, большинство штампов уже находилось в цехе 330, причем было организовано их хранение таким образом, что на поиск нужного штампа уходило 2-3 мин (а в 28 иногда искали часами). Заработали станки на РИМе. Появились штамповщики, мастера. Нашел я и планировщицу на участок: распред Тамара Иванова.  Учиться ее послал в цех  28 к планировщице 2-го участка    Валентине Ниловне Власовой. Начали штамповать детали по танкам, насосам. Каждое утро нач. цеха Свириденко в 9:00 проводил оперативку.  Главный  вопрос был - нет заготовок, т.к. нет металла: листового,  круглого проката, поковок и пр. Стал вникать в эти вопросы, после оперативок встречался с планировщицами, пытал их с пристрастием.

 Выяснилось, что в цехе снабжением никто не занимался. Взял этот вопрос на себя. В ПДБ создал группу из 3 человек, которые занимались снабжением. Подобрались боевые, грамотные девчонки. Свириденко не возражал, а наоборот обрадовался. Пошел в отдел металлов к Комарову. Поговорили. Он сказал, что поручит одному из своих замов заниматься 3, 4, 5 производствами. Назначил Толю Абрамова. Я вооружил его дефицитом и регулярно теребил его. В то время вся беда была в том, что по законам транзитная норма была 20 тон, а нам пока требовались килограммы. Надо было проявить инициативу и самим искать замену. Действовал через подкат в лопаточном цехе, заказывал поковки для механических участков, а примерно через год открыл заказ в прокатном цехе через отдел металлов, и нам прокатали полосы 200 мм. шириной нужных толщин от 5 до 10 мм. (марки были ст40, 45, 40Х, 20, 25, и т.д.) В тракторном производстве такие марки не применялись. На тонкие листы до 5 мм. уговорил конструкторов выпустить ведомость замены, разрешить использовать марки, применяемые в тракторном производстве. В сварочном цехе договорился резать на полосы толстые листы, которые не могли прокатать в прокатке. Месяца через 3 после моего перехода позвонил Орлакис и напомнил, что я обещал оказать помощь цеху 28, особенно по 250 т. прессам. Я ему отвечаю: -   В. А., пусть цех 28 подготовит перечень деталей и приглашает на совещание вместе с ОГТ. Я обязательно помогу.
Бородатов собрал совещание. Перечень был большой около 30 наименований, 60 штампоопераций, а металл нужен был толщиной 1,0 мм.; 2,0; 2,5; 3. Я говорю Бородатову:
   -   У меня есть другое предложение - я забираю у вас все детали на кассеты к воздухоочистителям трактора. По объему  штамповка этих деталей требовала двух 250 т. прессов круглосуточно. Бородатов, Медвинский, Мара были в изумлении, но быстро согласились. Я же потребовал, чтобы ОГТ изменила на эти детали маршрутные ведомости на цех 330 и, таким образом, я бы получал металл со склада самостоятельно.
Подписали протокол, утвердили у Гл. инженера. Орлакис вечером звонил и сказал:
- Ты опять нас всех удивил, но поступил мудро.

Не ожидая изменения маршрута по измененному протоколу, отдел металла выдал цеху 330 металл на эти детали. И штамповка в цехе 330 заработала довольно интенсивно. По танкам программа была мизерной, основная работа на штамповочном участке шла по трактору и насосному производству. И очень незначительно по турбинному производству. По тракторному производству каждый месяц выделяли дополнительно премирование из-за неритмичного обеспечения металлом, комплектующими и другими материалами. Кто-то метко окрестил эту премию - «сапоги» - имея в виду, что это компенсация за изношенную обувь при ненормированном рабочем дне. Кантиев и Орлакис стали и цеху 330 выделять дополнительное премирование. Причем, Кантиев дал команду, что этой премией, т.е. определенной суммой, мог распоряжаться только я. Сложилось парадоксальное положение, когда начальник цеха обращался ко мне с просьбой поддержать деньгами тот или иной механический участок. И я иногда помогал ему, несмотря на запрет Кантиева. Но это было не часто. В 1972 году ушел с завода Любченко. Вернее его ушли. Было очень жалко и его и нас. Но от нас ничего не зависело. Новым директором был назначен Улыбин Василий Иванович, работавший до этого директором Тульского машиностроительного завода. Это было для него большим повышением. Кировский завод был одним из крупнейших, и руководить таким огромным коллективом было почетно и престижно. Ну и поменять Тулу на Ленинград тоже очень не плохо. Хотя В.И. и говорил, что он в Ленинград не рвался. Ему было хорошо и в Туле.
Василий Иванович был руководитель крутой, жесткий и властный, не терпел возражений, требовал жесткой дисциплины и исполнительности. Особым его коньком -была культура производства. На заводе была создана целая система показателей по культуре производства и создано бюро по КП. Каждый цех должен был поддерживать порядок не только внутри, но и на внешней территории. Сначала это было непривычно, но потом стало нормой и в цехах и на территории завода стало чище и больше порядка. А мне пришлось, лично, выполнять задание Генерального директора Улыбина В.И.

 Дело  было так. В начале января 1973 года меня разыскала в цехе секретарь начальника цеха и говорит: Роман Самуилович, Вам надо быть у Генерального в 16:00. Я спрашиваю:
- По какому вопросу?
- Не знаю. Звонила секретарь Генерального.
Я был удивлен, так как заместителей начальников цехов крайне редко вызывали к первому лицу на заводе. Только в случае какого-то ЧП. Сижу в кабинете и думаю: что же я натворил, что вызывает Генеральный. Никаких грехов я за собой не чувствовал, но спокойней от этого не стало.
К 16:00 прихожу в приемную: Лена - секретарь - сразу пригласила пройти. Прохожу, поздоровался, сажусь на первый стул у стола Генерального. Василий Иванович говорит:
- В механических цехах завода очень плохие полы, проезды, проходы. Чтобы это
исправить надо, начиная с февраля, штамповать каждый месяц 100 000 (сто
тысяч) половых плиток. И без перехода:
- Не выполнишь - выгоню с завода.
Я психанул здорово, но сдержался и отвечаю: - Василий Иванович! Выгнать с завода можете хоть сейчас! Но если Вы передо мной ставите такую сложную задачу, я завтра Вам на стол положу перечень мероприятий, которые позволят решить эту проблему. Василий Иванович сразу спокойно согласился и рассказал, что он договорился со строителями - каждый месяц они будут делать приблизительно 10 000м. кв. полов и эта программа рассчитана на 6 месяцев. Это 600 000 плиток. С этим я встал, но Василий Иванович поднялся, протянул руку и говорит: - Ты не обижайся на  «выгоню с завода». Это у меня прием такой - ошеломить, но ты вроде бы не испугался. Жду завтра в 16:00.

Прихожу в цех, все нервничают, ждут меня. Никто же не знал, зачем меня вызвал Генеральный. Всех успокоил, что все нормально, и пошел к Свириденко А.Ф. -начальнику цеха. Он всех предупредил, что, как появлюсь, срочно к нему. Рассказал ему. Он даже побледнел, а надо сказать, что от природы у него лицо всегда красное, как после парной. Я ему объясняю, что задача конечно сложная, но, наверное, выполнима. Я сейчас сделаю расчеты: сколько надо металла, сколько комплектов штампов, сколько будет занято людей и прессов. И ушел к себе. Металла в месяц надо было 300т. Это 5 вагонов. Штампов  надо было 4 комплекта. Штамповщиков надо было добавить 10 человек. А с половой плиткой я уже был знаком.

В декабре 72 г. мы получили комплект штампов и испытали их. Штампы были годные. Я позвонил начальнику отдела металлов Комарову и рассказываю, какую задачу поставил Генеральный. Он взвыл, закряхтел, но потом сказал, что будет думать. Позвонил в цех штампов и приспособлений - ШИП - Рейсу Михаилу Каземировичу. Он мне сказал, что второй комплект штампов он через неделю отдаст мне, и договорились, что он запустит в производство еще один комплект. Я изложил все мероприятия на бумаге, утром секретарь отпечатала. Денег я попросил немного, только для ИТР - мастера, старшие мастера, ну, конечно, не забыл себя, Свириденко, Комарова и Рейса.
В 9:00 меня вызвал директор танкового производства Попенков Валерий Александрович. Был и Свириденко.  Попенков выслушал меня и начал возмущаться, как это так, через голову директора производства, минуя начальника цеха, - Генеральный дает задание заместителю. Так он шумел минут 10-20. Я сижу, молчу, лучше не перебивать. Он наконец-то выговорился и обращается ко мне:
- Ну что ты молчишь? Я отвечаю:
- В. А. конечно, Вы правы, я и сам удивляюсь, почему вызвал меня, а не Вас. Но я думаю, что меня кто-то подставил, т.е. назвал мою фамилию. И я догадываюсь, кто это сделал - зам. Генерального по капитальному строительству - Мерков Всеволод Львович.
Я добавил: - Генеральный  меня ждет в 16:00, - и предложил, - пойдемте вместе.
После этого Попенков меня отпустил. К 16:00 прихожу в приемную Генерального. Лена сразу же пригласила пройти к  Генеральному. В.И. встал, подал руку, пригласил присесть. Я ему докладываю и подаю документы:
1. План мероприятий.
2. График штамповки в феврале.
3. Ведомость премирования.               
Так как все это было поручено мне, я внизу сделал свою подпись, а в правом верхнем «Утверждаю» Генеральный директор. План мероприятий В.И. сразу утвердил. График тоже. Ведомость на премирование - я просто перечислил фамилии руководителей и сумму на цех для ИТР. В. И со всем согласился, но, говорит, нехорошо только для ИТР, надо определить ежемесячную сумму для рабочих. Договорились, что по окончании каждого месяца я представляю рапорт о выполнении и ведомость на премию. Причем В.И. сказал, что ему подтверждение о месячном выполнении ни от кого не надо:
- Я тебе доверяю.

Уже в январе я получил металл (молодец Комаров!), и в первый день февраля начал штамповку. Деталь по технологии штамповалась в три операции, но мы быстро поняли, что одна операция лишняя, подали рационализаторское предложение и штамповали в 2 операции. 100000 это огромное количество и к концу месяца весь цех 330 был уставлен ящиками с плиткой, так, что ходить стало опасно, а ездить на электрокарах невозможно. Я позвонил в УКС, строителям. Реакции никакой. Пришлось звонить Улыбину. Дозвонился:
- Василий Иванович, Вы давно не были в цехе 330. В цех не войти, а если войдете, то не выйдете - все завалено плиткой, а с УКСом и строителями я не смог справиться.
- Помогу! На следующий день В.И. пришел в цех, я ему все показал. Он спрашивает:
- Сколько здесь?
- 90 000, и я штамповку остановил - некуда складировать. Он был доволен, говорит:       
- Приходи с ведомостью, а этих  б….. я сейчас воспитаю.
Через час в цехе были начальник УКСа и зам. начальника СУ-250. Увидев горы плитки - они схватились за голову. Махнин (УКС) говорит: - Я не думал, что ты так быстро развернешься. Но со следующего дня плитку начали вывозить. Такая картина повторялась каждый месяц. В июле мы закончили штамповать плитку.

Эпизод 12.
1975 г. Тихвин.

Этот эпизод к цеху 330 прямого отношения не имеет, но командировка в Тихвин пришлась на тот период, когда я работал в цехе 330. Надо сказать, что к 1975г. цех 330 стал крупным заготовительным цехом завода, без которого не могли обходиться все производства завода (3 - танковое, 4 - турбинное, 5 - насосное, тракторное, нестандартного оборудования, ТНП и пр.) А по металлоемкости и маркопрофилям по металлу и неметаллическим материалам это был уникальный цех на заводе. Без преувеличения могу сказать, что в нашем цехе можно было найти любой металл, в том числе экзотические: биметалл, бронелисты для танка и ПСР-45 (листовой припой на 45% состоящий из серебра), титановые сплавы. А с учетом поковок и такие марки, которые содержали чуть не весь алфавит (например, СТ45ХФНМА - для танков), нержавейка 12Х18Н10Т толщиной 0,4 - 2 мм., сплавы АМГ и многое другое. Листы, круглый и профильный прокат, трубы -280 наименований, медные и латунные ленты, картон, поранит, фибра, текстолит - вот далеко не полный перечень. Наш участок всегда показывали руководству Министерства с гордостью, и его не стыдно было показывать.  На участке работали знающие свое дело мастера: Орлов, Кондратьев.
Сивков, планировщица Тамара Ивановна, на РИМе - Евдокимов и Скворцов. Я мог спокойно ехать в командировку.

В начале июля 1975г. я в цехе встретил  Генерального директора Поясника Олега Николаевича. Он встречался нам в эпизоде 3. Улыбин к тому времени уже не работал (заболел и получил инвалидность). О. Н. мне говорит:
- В Тихвине на штамповке завал. Когда ты сможешь выехать туда в командировку
и помочь им?  Отвечаю: -10 июля заканчиваю курс лечения - болели почки - и можно ехать.   -Значит, 11 июля будешь в Тихвине.

Честно говоря, мне не очень хотелось ехать в Тихвин. В Тихвине находился филиал Кировского завода, где делали рамы трактора, воздухоочистители I и II ступени, котел обогрева и пр. Я слышал, что в январе 1975 г. в автокатастрофе погиб нач. цеха холодной штамповки Ямпольский. Я с ним не был знаком, но слышал, что это был хороший специалист. С его смертью штамповка в Тихвине рухнула, т.к. он - начальник цеха, держал все в своих руках и не давал никакой самостоятельности своим заместителям. Я позвонил заместителю Генерального по производству Евстигнееву (он встречался в эпизодах 1, 5, 7) и говорю, что готов ехать в Тихвин. Он мне рассказывает. Что там ситуация сложилась тяжелейшая. Директор филиала Сотников Вениамин Константинович организовал две бригады наладчиков, которые работали по 12 часов, штамповщики в три смены, штампуют каждые сутки - сто комплектов деталей - в результате отставание 5-10 суток, план июня и полугодия не выполнен. В июле надо наверстать все - иначе Сотникова снимут с должности - такое решение принял Горком партии Тихвина. Дальше Евсигнеев говорит:
- Поедем вместе, на «Волге».
11.07 выехали после обеда, часов в 15. Приехали около 18 часов - сразу на «Виллу». «Вилла» - это двухэтажный дом, гостиница рядом с пионерлагерем, на берегу озера Царицыно, в 20 км от филиала. Расположились в наших комнатах, умылись с дороги. Евсигнеев говорит: - Идем на 2 этаж поужинаем. Там приехали Козко В. А. - зам.Главного инженера, Толпегин А. Н. - зам. гл. металлурга, Поликашев И. А. - зам. Главного контролера завода. Все приехали по своим делам, к штамповке и плану они
отношения не имели. Поднялись. За столом сидят названные специалисты, а во главе стола, на правах хозяина - Писаренко Г.Ф. - Гл. инженер филиала, его я видел первый раз. Нас бурно приветствовали, налили. И разговор пошел вокруг штамповки и нашей миссии. Толпегин прямо обратился ко мне: Р. С. тебе надо здесь полгода поработать, навести тут порядок. Его все поддержали, в том числе Писаренко. Я отвечаю:
- Мы приехали сюда с заданием выполнить план июля и восполнить допущенное отставание за полугодие.
Воцарилась тишина. Потом Писаренко так осторожно спрашивает:
- Ты считаешь это возможным?
- Я отвечаю:
- Считаю это возможным, хотя я еще ничего не видел. Завтра скажу точно, а если это сделать через полгода, то нас никого уже на заводе не будет.
Все рассмеялись. Писаренко говорит:
- Я твой первый помощник. Отвечаю:
- Не только Вы, но и директор Сотников. Без Вас я ничего не смогу, а что Вам надо делать скажу завтра.               
Опять все рассмеялись, что я уже командую директором и гл. инженером. Разошлись поздно, отяжелевшие от выпитого, еды и разговоров. Внизу Евстигнеев говорит: - В 9:00 идем к Сотникову, а потом в цех. А из цеха опять к Сотникову и тогда ты уже доложишь, что надо делать. Утром приехали к Сотникову. Он нас встретил хорошо, расцеловал, сказал, что очень рад моему приезду. Он нам кратко рассказал ситуацию, и мы поехали в цех. Огромный цех - пролет 100 метров  длиной, ширина 24 метра - отличные пресса 315, 500, 800 т. и все это похоже на большую свалку. Обезличенные заготовки, заготовки прошедшие одну-две операции, готовые детали и, главное люди - растерянные мастера, старшие мастера, начальник цеха, замы. Удручающая картина. Сюда следует добавить какой-то ужасающий вид пустых сборочно-сварочных участков. Ежедневно штампуемых 100 комплектов заготовок им хватало на половину смены. Люди сидели на простое и без зарплаты. Поговорили с замом, начальником цеха, старшим мастером. Наиболее толковые ответы получили от планировщицы Аллы, фамилии не помню. После осмотра цеха у меня сложился план действий, причем, я считал это единственным выходом из положения:

1. Штамповать месячный план с одной наладки штампов (минимум полумесячный план на крупных деталях, требовавших четыре и больше операций).
2. За два дня разобрать на заготовительном участке обезличенный металл. То, что удастся определить - сложить и надписать верхнюю заготовку (номер чертежа). Что не определить - в шихту, а то переломаем штампы и пресса.
3. Из нового металла нарезать недостающие заготовки по срокам планировщицы Аллы. Сроки я подскажу в процессе работы. Определить перечень недостающего металла и его количество. Обеспечить металлом.
4. Ежедневно обеспечивать цех:
- тарой для складирования отштампованных заготовок - 100 штук.
- тарой для отходов - 50 штук
- длинными тросами для установки и наладки штампов.

5. Ежедневно вывозить с участка готовые детали и отходы.
6. Обеспечить необходимый ремонт штампов и прессов (по необходимости).
7. Беспрекословное выполнение моих распоряжений линейным персоналом цеха (от начальника до мастера).
По дороге к Сотникову в машине мы с Евстигнеевым обсудили этот план, он согласился сразу, заметив, что по пункту 1 будет трудно убедить Сотникова и Поясника. Вошли к Сотникову, у него шло совещание, но он прервал его и пригласил нас в хорошо обставленный кабинет для отдыха. Сели и я сразу доложил наш план. Сотников вскочил по пункту 1: Конвейер будет стоять, нас никто не поймет.
- Я твердо сказал:
- В. К.! Другого пути я не вижу. А по этому плану я гарантирую вам, что с 20 июля произойдет перелом ситуации, и мы выполним план июля с восполнением недодела за полугодие. А если конвейер и постоит день два, то потом будут узлы и детали, которые дадут возможность конвейеру догнать отставание. Кроме того
- это теоретически возможен простой. К этой мысли надо привыкнуть и не
делать трагедии. Фактически, простоя мы не допустим, кроме того, мы
предлагаем вызвать на соревнование Головной завод и взять на себя
обязательство на сутки раньше выполнить план. Сотников уставился на меня не понимающим взглядом: Ты шутишь! Нет, я на полном серьезе - я хочу, чтобы вы все отбросили сомнения и поверили, что  еще не все потеряно, что план выполним. В прошлом в цехе 28 бывали ситуации хуже вашей. Моя уверенность в том, что план еще можно выполнить основывалась на простом расчете, который я произвел при беседе с планировщицей Аллой. В повседневной практике для расчетов мы всегда применяли производительность пресса в «ударах» (рабочий ход ползуна пресса вниз - удар - и возврат ползуна в верхнюю точку). Алла мне посчитала количество штампоопераций на комплект, т. е. «ударов» - эту цифру умножил на месячный план в комплектах (приблизительно 1 500 комплектов) с учетом оставшихся до конца месяца дней. Потом посчитал возможное количество ударов всех прессов при 3-х сменной работе, на 15% уменьшил это число на ремонты, вынужденные простои и т.д. Получилось, что возможное количество ударов всех прессов превышает количество ударов для месячного плана. Поэтому, я и вел себя так уверенно, и старался убедить всех, в том числе и директора филиала, поверить в возможность выполнить план. Все это мы обсудили с Евстигнеевым по дороге к Сотникову - даже пришлось остановиться минут на 10. В. К. все одобрил. Надо сказать, что мы с В.К. понимали друг друга с полуслова. Когда работали в 28 цехе, это была очень дружная работа при полном доверии  друг другу.  Но это все по пункту 1. А по остальным мероприятиям? Я без вашей помощи не справлюсь. Сотников, уже довольно бодро:

- Роман, я твой первый помощник. Командуй.    Я отвечаю:
- Ну, командовать будете Вы и В. К., а я буду просить сделать то-то и то-то. Ну, например: сегодня прошу Вас издать приказ о назначении меня, не знаю кем, и утвердить данные мероприятия с конкретными поручениями исполнителям.

И все завертелось, да в таком темпе, что сейчас я удивляюсь, как мы с Евстигнеевым это выдержали. А режим был такой. В 7 - подъем, в 8 - в цехе разбор суточного задания и задание на текущие сутки, в 9 - я встречал в цехе  «Три каски» - Сотникова, Писаренко и Ефимова - секретаря парткома филиала - докладывал о суточном плане и излагал, чем надо помочь на текущие сутки. («Каски» - они по цеху ходили в касках, причем Сотников в белой, а двое в оранжевых). С 10 до 11 работал со старшим мастером и планировщицей, с начальником цеха и его замом утрясали суточное задание, с 14 до 14:30 - обедал в столовой для ИТР. После обеда обход цеха и корректировка задания на сутки. Работа с технологом Алексеем Большаковым из ОГТ. Приходилось принимать неординарные решения для разгрузки 315 прессов - они оказались узким местом. Оказалось, что ряд штампов с усилием штамповки до 100 т запроектированы на 315 т. пресс. По моему заданию Алексей нарисовал переделку крепления штампов, и ряд штампов мы перевели на 100 т. пресс. Конечно, это было нарушением технологии, но приходилось рисковать. Уезжали с Евстигнеевым из цеха в 22-23 часа. Он купался в озере, я - нет (из-за почек), потом шли ужинать. До 2-х. часов ночи писали различные инструкции для персонала штамповочного цеха. В 7:00 опять подъем и т.д. Твердый план действий, доведенный до всех исполнителей, начал давать свои результаты; уже через 4 дня заработали на полную мощь сварочно-сборочные участки, получившие заготовки на весь месяц, заработал окрасочный участок, штамповка набирала темп и через неделю твердо выполняла суточные задания. Немаловажную роль сыграло присутствие Евстигнеева - зам. Генерального директора, который практически не вылезал из цеха. Это поражало ИТР цеха и рабочих и вдохновляло их. А мы с Евстигнеевым появлялись иногда и ночью в цехе - в 2-3 часа ночи, когда штамповались особо важные детали. Сотников и Писаренко четко обеспечивали цех тросами, тарой, металлом, ремонтом и пр. Работали очень дружно с энтузиазмом и самоотверженно. Мы с Евстигнеевым работали внешне спокойно, не повышая голоса и без мата. Это производило на всех удивительное впечатление, и все выполнялось быстро и точно. В Тихвине все делалось шумно, с руганью, матом, стучанием кулаком по столу и т.д. А тут двое с Головного завода, спокойно без мата и очень уверенно делали свое дело. Такой разительный контраст не остался не замеченным, как в цехе, так и в верхних эшелонах. Однажды я встретился на территории завода с Ефимовым, секретарем парткома филиала. Он говорил о том, что рад видеть меня и Евстигнеева в Тихвине, что такого стиля руководства он еще не видел и просто потрясен, что люди нас понимают с полуслова и поверили нам, что план можно выполнить и в этом уже никто не сомневается. Что он призывает руководство филиала брать пример с нас и т.д. Было приятно, что люди замечают все, одобряют наше поведение.
Забыл сказать, что в помощь мне из цеха 28 приехали два старших мастера по штамповке - Горбачев Г.Н. и Федчишин В.  Горбачев, правда, через 3 дня уехал -заболел, а Федчишин оказался очень полезным, не гнушался никакой работы: был стропалем и карщиком, подменял мастеров, мог подменить и не раз подменял старшего мастера. Он мне очень помог.

В первые дни работы в Тихвине я рассказал Евстигнееву, что дома затеял ремонт, ободрал обои во всей квартире. Потом я забыл об этом разговоре. Через несколько дней, в разговоре с женой по телефону, узнаю, что приехала из Тихвина бригада из 3-х человек и начала ремонт квартиры. Это Евстигнеев рассказал Сотникову, и он, не раздумывая, послал людей и выделил все необходимые материалы. Через неделю ремонт в квартире был закончен. Я был благодарен Сотникову, такого я не ожидал.
Июль шел к концу и вечером на селекторной связи Поясник благодарил Евстигнеева и меня и жаловался, что трудности возникли на Головном заводе в цехе 28, МХ-3. Евстигнеев спрашивает: - О. Н. может нам вернуться, помочь на Головной площадке?   О. Н. расхохотался, сказал, что справится сам. Мы с Евстигнеевым чертовски устали и решили, что 30 июля сделаем себе выходной в первой половине дня и съездим по грибы. Поставили в известность Сотникова, обещали вернуться к 13 часам. Поехали на машине Евстигнеева. Отъехали от Тихвина не далеко - 10 км. Вошли в лес и обалдели - лес был огненно-желтый от лисичек. Это было какое-то буйство желтой краски, такого количества лисичек ни до этого, ни после этого я никогда не видел. За 15 минут мы набрали наши мешки полностью и начали выходить из леса. Через полчаса мы поняли, что заблудились. Прошли три болота, вымокли, измазались в грязи и, наконец, с трудом вышли на шоссе, где оставили машину, но... в 3 км от нее. Обессиленные,  дотащились  до машины и с трудом разбудили спящего водителя. Сели в  машину, поехали. Евстигнеев говорит: - Сейчас бы стакан водки. Стали шарить по карманам, и тут нам повезло - я в кармашке рубашки нашел смятую пятерку. Заехали в деревню, в магазин, купили водку и банку частика в томате. Приехали на «Виллу», умылись, переоделись, только разлили водку - телефон. Это Сотников в панике - куда вы пропали, я послал вас искать. Время было 16:00. Мы обещали через 30 мин. быть у него. Выпили по стакану, успокоились и поехали к Сотникову. Он нас обнял, расцеловал, усадил обедать в комнате отдыха. Он переживал, что отпустил нас без местного проводника. Я договорился с ними, что на выходные еду в Ленинград - с 11 июля до 31 я никуда не уезжал, а потом вернусь и до 10 августа поработаю в Тихвине, чтобы помочь начать месяц. Пожалуй, на этом можно поставить точку на этой истории. Добавлю только, что встретил в заводоуправлении В. А. Козко и А. Н. Толпегина. Они долго жали мою руку, поздравляли и говорили, что я совершил чудо, никто не верил, что план можно выполнить. Я им говорю, что это сделали Евстигнеев и я. Один я не смог бы. Они мне говорят, что Евстигнеев сказал - это все Роман. Удивительная скромность.

Приказом по заводу объявили мне благодарность. Получил премию 80 руб.
 Учитывая ремонт квартиры, премия получилась значительная. Ну и волна славы прокатилась по заводу, чему способствовало заводское радио и газета «Кировец». Некоторых это очень раздражало. Особенно директора 3-го производства Попенкова В. А. При встрече со мной он говорит:  - В заводоуправлении только и говорят о тебе, что ты совершил какое-то чудо. Я этого не понимаю.
В. А. я не всегда понимал. Когда надо было решить какую-то сложную задачу в производстве, он всегда приглашал меня и поручал это мне (конечно в рамках ц. 330), в другое время мог и накричать, и унизить. В то же время наградил меня медалью «50 лет танковой отрасли». Никогда не знал, чего от него ожидать.

Эпизод 13.
Цех 330. Нежлукто В. Я.

Танковое производство находилось в стадии становления. Этот процесс проходил трудно и болезненно. Подбирались кадры специалистов: рабочие, мастера, технологи. Испытывались новые инструменты, стенды, приспособления, штампы. Большинство участков находились в состоянии строительства и монтажа оборудования. Большие трудности производство испытывало от плохого обеспечения металлом, материалами, комплектующими. И хотя план по танкам был не очень большой, к концу года накапливалось отставание. Начинался аврал! Из Москвы приезжал начальник 7 Главка Валентин Яковлевич Нежлукто с помощниками и мешком денег. И начиналась напряженная работа. Так было практически каждый декабрь, начиная с 1973 г. Начальник цеха Свириденко А. Ф. уходил на совещание к Нежлукто В. Я. к 18 час. Мы - заместители, я и Богомолов А. С. оставались на своих местах в цехе, готовые в любую минуту оказать помощь начальнику. Однажды и меня пригласили, этак часов в 20. На совещании присутствовали: заместитель Генерального по производству, Генеральный конструктор со свитой, директор производства, главные инженеры КБ-3 и производства, все начальники цехов, работники Главка, производства, отделы металлов, снабжения, кооперации. Меня пригласили по вопросу - «Чем паять трубопроводы?». На танке большая номенклатура трубопроводов из нержавеющей стали, арматура к которым паялась припоем ПСР-45 (45% серебра). Это был дефицитный и строго лимитированный материал, норматив на который конструктора и технологи защищали и утверждали в Министерстве. Требования к качеству швов на трубопроводах были жесткими, и швы проверялись в рентгеновской лаборатории (ЦЗЛ). Технология была слабенькая, работа выполнялась вручную, и брак составлял 20-40%. Все присутствующие смотрят на меня, кто с интересом, кто со злорадством - «Ну сейчас тебе достанется!». Я спокойно отвечаю:- В. Я.! В этом году я выдал на эти злосчастные трубопроводы две годовые нормы ПСР-45. Ни одного акта на брак я не получил. Я письменно и неоднократно
обращался к технологам и конструкторам: «Если Вы не можете обеспечить
качество пайки, то увеличьте нормы расхода ПСР-45, иначе производство
остановится. Вот сегодня и остановилось!

В. Я. смотрит на Попенкова, Свириденко, они подтверждают мои слова. Начинают оправдываться технологи, конструктора. Минут 30 идет бурная дискуссия. Потом В. Я. вспоминает обо мне и дает задание конструкторам и технологам подготовить новый норматив и завтра выехать в Москву для согласования. Это первое поручение. Второе - начальнику производства Главка - «созвониться с Министерством и получить разрешение на разовое получение 5 кг ПСР-45 прямо с завода». В. Я. спрашивает:
- Найдешь человека в командировку?
- Да.
В. Я. спрашивает: Ну, а как быть сегодня? Ты выдал две нормы, может, выдашь еще. И, вообще, расскажи всем, как ты умудряешься выкручиваться с таким, строгой отчетности, материалом. - В. Я., я могу это рассказать только вам лично.
Мы выходим в соседнюю комнату, и я ему рассказываю:
- Когда я уходил из цеха 28 в цех 330, Фаина Моисеевна Эльман передала мне в
общей сложности 50 кг разных дефицитных материалов по танку, в том числе и
ПСР-45 - 8 кг. За счет этого мы и жили последние два года.

Он поблагодарил меня и отпустил. Нежлукто до Москвы работал заместителем Главного инженера завода по турбинному производству. Он хорошо знал меня и неплохо ко мне относился. Я вернулся в цех и вызвал старшего мастера трубогибочного участка Фираго Виктора Дмитриевича. Открываю сейф и выдаю ему 400 г ПСР-45. Рассказал ему и Богомолову о состоявшемся разговоре у Нежлукто. Он был доволен, что досталось технологам и конструкторам, и выразил надежду, что может  быть они повернутся лицом к производству и придумают, как качественно паять трубопроводы. Через день начальник производства Главка сказал мне, что можно посылать человека в Москву за ПСР-45 и дал мне адрес завода. Но оказалось, что не все так просто. Рассказывает Сивков Ю. К.: «Директор завода сказал, что без звонка из Министерства он ничего не получит». Ему пришлось ехать в МОБ и, проявив настойчивость и нахальство, пробиться к первому зам. Министра Маресеву. Тот выслушал его и сказал: «Поезжай на завод». Пока Сивков шел по огромному кабинету, он услышал, как директор завода получил команду: «Выдай...». Но и тут все вышло не просто. Директор сказал ему: «Возвращайся в Ленинград, ПСР-45 будет на заводе раньше, чем ты приедешь». На следующий день Сивков звонит мне из дома:
- Р. С., я припой не привез, боюсь идти на завод.
- Я говорю ему:
- Ты свое дело сделал. Припой на заводе, все нормально, приходи.
После команды Нежлукто прошла неделя, и припой лежал у меня в сейфе. Почему в сейфе? За это время я оформил акт списания на 10 кг. И конструктора и технологи акт подписали, а Главный инженер утвердил. Кроме того, нам увеличили норматив на 30%, а технологи-сварщики разработали мероприятия по улучшению качества пайки трубопроводов. Я с Фираго договорился - он получил свои 5 кг,  а  другие 5кг положили ко мне в сейф. Так мы сделали задел на будущее. И это нас не раз выручало.
После этих событий я спросил Свириденко: Почему ты сам не доложил состояние дел по ПСР-45?  Он отвечает:
- Попенков запретил ему об этом говорить и сказал назвать меня. Пусть Гуревич отчитывается. Зачем меня подставили? До сих пор не знаю ответа.
Однажды директор производства Попенков пригласил нас всех на совещание. Он рассказал, что к концу года надо собрать такое-то количество танков. Но по расчетам начальника цеха и производственного отдела мы не в силах выполнить механопередел на своих участках, даже если сумеем организовать работу в 3 смены, что не реально. Негде взять опытных токарей, фрезеровщиков, расточников и др. Попенков попросил всех высказать свои предложения. Долго все высказывались, но результат был нулевой. Я попросил Попенкова отпустить старших мастеров, т.к. уже 2 часа участки без присмотра, а у меня есть предложение. Валерий Александрович отпустил старших мастеров и говорит мне: Слушаю тебя. Я говорю:  Предложение такое. Вы должны обратиться к руководству завода за помощью - выполнить эту работу в цехах вспомогательного производства. Мы подготовим заготовки, выдадим их цехам, которым поручат это дело. Помногу не давать -20-30 наименований, подключить ОТК, наше ПДБ, ваш отдел и таким образом за 25-40 дней эту задачу можно решить. У меня такой опыт в цехе 28 был. Попенков выразил сомнение, что руководство пойдет на это, и тут же отметил: Наверное, Гуревич прав, другого выхода я не вижу. Через три дня вышел приказ Гнерального о подключении нам в помощь нескольких цехов вспомогательного производства. Тут уже мне, Сивкову и Агаповой (планировщице заготовительного участка) пришлось крутиться, чтобы за 3 дня выдать всем заготовки. Я поручил Сивкову своими силами ночью построить из металла склад заготовок со стеллажами, откуда цеха-помощники получали заготовки. Эту часть задачи я взял на себя, а начальника цеха просил организовать прием готовых деталей, чтобы избежать потерь. За один месяц эта задача была выполнена. Конечно, все было не так просто, как это выглядит в моем изложении. Были и брак, и потеря заготовок, трудности с инструментом, с приемкой ОТК, но эти вопросы решались оперативно. В итоге план года был обеспечен и создан небольшой задел на следующий год.

Работа цеха 330 к 1975 г. стабилизировалась, я имею в виду участки механообработки и сварочно-сборочные. К этому времени набрал опыт, знания и стал хорошим руководителем Свириденко А. Ф., сложился коллектив мастеров, рабочих-специалистов, технологов. Стабильно работал заготовительно-штамповочный комплекс.
Главной головной болью оставалось снабжение - обеспечение цеха металлом, различными материалами, красками и т.д. В это время в отделе металлов появился заместитель - Кветный Михаил Петрович, которому и поручили обеспечивать 3, 4, 5 производства. Я с ним встречался очень часто - один раз в неделю по дефициту. Он довольно быстро вошел в курс дела, и обеспечение металлом стало
улучшаться. Затем его назначили начальником отдела металлов.  В 1974 неожиданная командировка нарушила привычный ритм жизни и работы. Командировка случилась в колонию строгого режима в п. Крюки, Псковской области. В этой колонии Кировский завод организовал участки по производству тракторных радиаторов, отопителей и другой номенклатуры с хорошим штамповочным участком и окраской. Это началось еще, когда я работал в цехе 28. А в 1974 г. это уже было большое производство.

По времени командировка случилась в конце года, зимой. Перед заводом стояла задача в 1975 г. перейти на изготовление трактора К-701 и за два года довести выпуск до 25000 тракторов в год. Меня просил выехать туда заместитель Главного инженера Козко Владислав Анатольевич. Задание было такое: посмотреть все на месте и подготовить мероприятия (для включения в приказ по заводу по развитию мощностей участка радиаторов с окраской и уч-ка штамповки). Директор производства Попенков дал команду, и я выехал туда, взяв с собой наладчика штампов Назаренко Георгия (все звали его Жора).
Выехали поездом в среду, днем. Как раз ударили сильные морозы, до 30°, и мы
чуть не околели. Приехали вечером в г. Остров. Устроились в гостинице, и пошли в ресторан поужинать, где кроме водки и отвратительной яичницы ничего больше не было. Утром пошли искать автобус на Пушгоры, чтобы добраться до п. Крюки (это 20 км). Опять замерзли, пока добирались. Пришли к директору производства, майору внутренних войск Плотникову (как зовут, не помню). Он меня знал, как-то встречались на заводе. Он дал разрешение оформить нам допуск в зону. Процедура прохода в зону мне очень не понравилась - это унизительно и отвратительно. Перед походом в зону зашли к технологам, там находились и технологи с завода (4 человека). Один из них, Николаев - штамповщик, вызвался нас проводить и показать участки. Прошли по участкам, бегло все посмотрели и ушли на обед. После обеда я зашел к Главному инженеру, капитану Иванову Ивану Ивановичу («И» в кубе). Познакомились. Я его спрашиваю:
- Какие есть проблемы, вопросы, пожелания?
- Он отвечает:
- Это   меня  не  касается.  Завод  заинтересован  в  эффективной  работе  наших участков. Вы специалисты, вот и делайте все как надо.
Я понял, что рассчитывать не на кого, так как технолог Николаев мне тоже ничего толком не мог рассказать. После беседы с Главным инженером мы с Жорой опять пошли в зону, опять через унизительную процедуру поверки документов. У меня была еще одна задача в колонии - внедрить и сдать по акту штампы на закладные детали для АКСов (амортизаторы для установки двигателя). Штампы на эти детали уже шесть месяцев находились в колонии, но нам все время говорили, что штампы негодные. Для этой цели я и взял с собой Жору. Когда до обеда мы ходили по участкам, то наткнулись на пресс, на котором стоял штамп для одной из деталей АКСов. Всего надо было внедрить шесть штампов на четыре детали. Жоре я поручил заняться штамповкой с получением аттестатов обмера деталей, а я пошел опять по участкам один. Радиаторы и отопители когда-то изготавливались в цехе 28, и для меня все было знакомо. Находиться в зоне мы могли до 17 часов. Я внимательно посмотрел все участки, сделал кое-какие прикидочные расчеты. Главный принцип был такой: представь, что ты это делаешь для себя, что мне придется руководить этим производством.

В 16.30 я зашел за Жорой, и мы ушли из зоны. По дороге он мне рассказал, что удалось опробовать все штампы, детали все годные, находятся в измерительной лаборатории, а аттестаты обмера он отдал мне. Сели в автобус, приехали в Остров. Решили зайти в магазин, купить себе что-нибудь на ужин. Кроме пустых прилавков ничего не нашли. В гостинице я сел писать мероприятия и подробнейшим образом по каждому участку расписал, что надо сделать. Набралось около 80 пунктов. После этого мы с Жорой выпили по маленькой, закусили горбушей (прихватил из дома) и легли спать. В номере было очень холодно, около 13°. Козко должен был приехать в субботу к 14 часам, на 15 было назначено совещание у Плотникова. В субботу мы приехали к 9 ч. и собрались все у Главного технолога. Главный технолог, капитан (фамилии не помню) попросил меня рассказать, что я предлагаю внести в приказ. Я дал ему мои мероприятия - он полистал их и спрашивает: - Когда же ты успел это все написать? У нас тут работает бригада технологов с Головного завода уже неделю, они не написали ни строчки!
Я ему отвечаю: - Вы пока почитайте, если будут вопросы или добавления, потом поговорим. В это время зашел Главный инженер, Иван Иванович, сообщил, что на улице -35° и предложил скинуться и выпить, иначе мы тут все замерзнем. Тут появился Гронский Александр Александрович (бывший начальник цеха 28). Он работал в ПКУ, начальником бюро по филиалам и подготовка проекта приказа лежала на нем.
Главный технолог прочел мои мероприятия и все одобрил. Я передал их Гронскому.  Он предлагает: Садись рядом, будем приказ писать вместе.
- Я отвечаю:
- А. А., извини, мне поручили подготовить мероприятия, а приказ писать это твоя епархия. Тем более что я расписал все очень подробно и довольно аккуратно.
К этому моменту Жора собрал деньги, и мы пошли в магазин, больше никто не хотел выходить на мороз. В магазине была водка, частик в томате, хлеб, мыло, спички, соль. Все!!! До обещанного в 1980 г. коммунизма оставалось 5 лет. Вернулись из магазина, накрыли стол - получилось очень скудно. Позвали «И» в кубе и выпили по первой. «И» в кубе говорит: - Сейчас подъедет из бани начальник колонии полковник(фамилии не помню). Входит полковник (мужчина под два метра), поздоровался, поинтересовался, как идут дела. Главный технолог ему докладывает, а я в это время подношу ему стакан и бутерброд с частиком. Он стал отнекиваться, мол, неудобно вас обделять. Я говорю:
-Товарищ полковник, вы можете нас не уважать, но не уважать Суворова, да еще после бани - это недопустимо! Все рассмеялись, и полковник лихо опрокинул в себя стакан. После этого он откланялся и уехал. Когда выпивка закончилась, я обращаюсь к Гл. технологу: - Вот аттестаты обмера на все детали АКСов. Все штампы и детали годные. Давайте подпишем акты внедрения штампов.

Он страшно удивился: Как же так, мне полгода говорят - штампы не годные.
- Я отвечаю: У вас наладчики недобросовестные, а штампы все годные.
Он побежал докладывать Гл. инженеру. Зовут меня. «И» в кубе спрашивает:
- Объясни, почему наши наладчики не правы?
- Я объяснил. Он говорит Гл. технологу:
- Подпиши! А ты останься.
Я сажусь, он откуда-то достает бутылку, разливает по стакану (оказывается у них норма такая) и говорит:
- Ты мне понравился. Давно надо было тебя прислать, а не технологов.
Выпили, он ставит банку тушенки на закуску. Тушенка была очень вкусная. Я
ушел к технологам, включился в общий разговор. Что-то меня спросил Гронский по мероприятиям. Я ему объясняю, приходит «И» в кубе, опять меня зовет. Иду. У него сидят два мужика в тулупах. Он знакомит нас. Один - директор местного совхоза, другой - председатель района. Они привезли водку, тушенку. Выпили по стакану, закусили одной ложкой из одной банки, поговорили. Я рассказал пару последних анекдотов, понравились, посмеялись. Еще по стакану налили. Я хотел сбежать. Куда там! Поймали, усадили. Выпили. Мужики уехали. Я говорю:
- Иван  Иванович!  Сейчас приедет Козко, у меня будут неприятности. Давай попьем чайку и поедим что-нибудь.

- Ты прав.
Он включил чайник, заварил крепкий чай, достал еще одну банку тушенки, еще теплый деревенский хлеб с хрустящей корочкой, который привезли мужики, и мы с ним выпили по две кружки чая, покушали тушенки с хлебом. Чувствую - прихожу в норму. Тут и Козко приехал. Через полчаса все собрались у Плотникова. Совещание вел Козко. Начал он с меня:
- Р. С., доложи! Меня опередил Гронский:
- Владислав Анатольевич! Р. С. подготовил очень подробные мероприятия. К нему вопросов нет. Нет  вопросов и к технологам, т.к. Р. С.  Охватил  все  вопросы:  сварка, пайка, сборка, окраска, штамповка, площади - весь комплекс. Козко спрашивает Плотникова и Иванова: Вас все устраивает? Они
- в один голос:
- Все!
Козко поблагодарил меня, и дальше они стали обсуждать общие вопросы колонии, которые меня не интересовали. Я вышел покурить, за мной следом Иван Иванович:
- Пошли ко мне.
Опять по стакану. Я спрашиваю:
- И. И., время уже 19 часов, автобусы не ходят, как нам с Жорой попасть в
Остров?
Он отвечает:
- Я отвезу.
- В таком состоянии сядешь за руль?
- Какое такое состояние? Все нормально.
В 20 часов совещание кончилось, все уехали, а мы с Жорой стоим на морозе, ждем  И. И. .  Выходит Плотников, говорит:
- Ждите. Он звонил, сейчас подъедет. Машина не заводилась.
Прождали еще минут десять. Подъезжает раздолбанный москвич 412, заднее сидение отсутствует. Жора устроился сзади на мешке с сеном, я спереди. Поехали. Ехали долго, минут 40, но доехали. Причем И. И. в своем репертуаре подъехал к ресторану.
- Пошли!
В ресторане свадьба, перед рестораном толпа желающих. И. И. всех растолкал, достучался, дверь открыли и нас провели в маленькую комнатку, буквально 5 м кв. Принесли вкусное мясо, овощи, салат какой-то и, конечно, водку. Я набросился на еду, пить не хотелось, но от «И» в кубе просто так не отделаешься. Минут через 40 мы вышли, подъехали к гостинице, распрощались. Мы с Жорой поднялись в номер на 3 этаж. Что-то меня беспокоило, и я выглянул в окно.

- Жора! Машина И. И. стоит около гостиницы. Идем, посмотрим.
Спустились вниз, смотрим, И. И. спит. На улице -35. Пытались разбудить,
увести спать к нам в номер. Бесполезно. Он вцепился в руль и только мычал. Мы уже начали замерзать, и ушли собираться, т.к. к 23.30 надо было идти на автобус до Ленинграда. Когда мы вышли из гостиницы, машины уже не было. На душе было неспокойно.
Утром, в 6.00, мы уже были на Московском проспекте, у метро «Московская». Я вышел на  работу к 12, и сразу побежал в тракторный отдел к начальнику бюро по филиалам  Диденко П. В.  Прошу его соединить с Плотниковым, у него прямая линия с колонией. Дозвонились, спрашиваю, как И. И. Он смеется - все в порядке, уже похмелился. Больше я с И. И. не встречался. Может оно и лучше! Для здоровья. Через полгода слышал от Диденко, что И. И. перевели в соседнюю колонию начальником.
Второй эпизод носил более серьезный характер и был связан с закладными деталями для АКСов. Уже более года цех 330 штамповал эти закладные и отправлял их на обрезинивание в Одессу (на завод резинотехнических изделий - РТИ). План по ним был очень большой - значительно превышал потребности конвейера и запасных частей.
Случилось это в сентябре 1975 г., а может и позже - сути это не меняет. Из Одессы сообщили: большая партия АКСов забракована, под угрозой план завода. Я связался  с  начальником  отдела  РТИ  завода. Рассказов  Владимир  Владимирович   толком еще ничего не знал.
- Знаю что брак и все!
Доложил Свириденко А. Ф. и тут же предложил послать туда старшего мастера

штамповочного участка Кондратьева М. С. Предложение было принято. Я просил его попытаться организовать, если возможно, исправление на месте и сразу позвонить. На следующий день он позвонил и докладывает:
- Причина - повышенный скол (дефект при штамповке), детали не лезут в пресс-
форму. Договорился, что рабочие на этот месяц зачистят нужное количество на
наждачном точиле, а дальше надо думать.

Рабочим он обещал 500 рублей. Связь была очень плохой, несколько раз прерывалась, и все это он рассказывал в течение нескольких часов. На заводе уже шумел Орлакис В. А.
- Возвращайте все на завод и исправляйте.
Я опять пошел к Рассказову. Он созвонился с директором завода Федуловым (точно фамилии не помню). Тот сразу сказал, что возвращать детали железной дорогой или автотранспортом неразумно. Детали столько не стоят, и он нехотя дал согласие организовать исправление на месте силами его рабочих, но в неурочное время и попросил привезти новое наждачное точило.

От Рассказова я пошел прямо к зам. Генерального директора Хаустовой Антонине Николаевне. Не сразу, но попал к ней на прием. Рассказал ситуацию. Она одобрила предложение Федулова и разрешила оформить рабочих завода РТИ к нам в цех по совместительству и заплатить уже обещанные 500 рублей.
От нее пошел к Гл. механику и в УКС - просить наждачное точило. И Гл. механик Лазарев Р. В. и начальник УКСа  Махнин Б. И. обещали выделить наждачное точило при первом поступлении. Вернулся в цех, доложил Свириденко и Попенкову и предложил временно снять с трубогибочного участка (с Фираго я уже договорился) наждачное точило, и еще раз послать в Одессу Кондратьева. Он должен там организовать установку точила, договориться с рабочими и привезти от них заявления о приеме их на работу в цех 330 по совместительству. Все было одобрено, и я по телефону доложил обстановку Орлакису и Рассказову. Погрузили точило на машину, которая  везла груз в Одессу, а  Кондратьев вылетел самолетом.

Через три дня Кондратьев вернулся и рассказал, что точило подключили и рабочие с удовольствием согласились работать, но со стороны руководства завода отношение было прохладное. Через две недели звонит Рассказов и говорит:
- Собирайся в командировку, летим в Одессу уговаривать директора завода. Бери побольше   денег на ресторан.

Доложил Свириденко, Попенкову. Они одобрили, выписали премию 200 рублей и мы  полетели. В самолете Рассказов познакомил с Неллей - экономистом его отдела и рассказал такую историю:
- Отношения с Одесским РТИ были очень хорошие. Но как-то у них случилась
авария на заводе, и начались временные перебои с поставкой нам АКСов.
Руководство нашего завода, не посоветовавшись с зам.Генерального Буковским
и Рассказовым, послало в Одессу Героя-толкача.
Я об этом как-то слышал на заводе, но пропустил мимо ушей. Рассказов продолжает:
- В данном случае это был Герой Социалистического труда Воробьев Борис
Михайлович. Он прилетел в Одессу и, не заходя на завод (чего мелочиться),
пошел в Обком партии. Не знаю, что он там наговорил, но директор РТИ
получил жуткую головомойку (незаслуженно), его чуть не сняли с должности. С тех пор отношения с Одессой резко осложнились.
Пока он рассказывал эту историю, самолет пошел на посадку.
Приехали, устроились в гостиницу «Интурист» - мы с Рассказовым в одном номере. Утром поехали на завод. Приняли нас не сразу и переговоры были тягучими и трудными. В перерыве я говорю Расказову:
- Наверное, надо продолжить тебе одному, мы с Нелей мешаем.

Примерно час он вел переговоры один. После этого мы еще раз сходили на участок, где чистили наши АКСы. Договорились с рабочими, что к Новому году привезем деньги, а они обещали нам работать без выходных и сделать необходимое количество. После этого поехали в гостиницу обедать. В дороге Рассказов сообщил, что они с директором обо всем договорились, и на вечер назначена встреча в гостинице, в нашем номере. После обеда мы подошли к метрдотелю и попросили вечером накрыть стол на 5 человек в номере. Он ответил, что это категорически запрещено, но... В общем, мы сторговались и согласовали очень приличное меню. Все прошло хорошо, контакты были восстановлены, обо всем договорились и весело провели вечер.
От директора я узнал, почему мы должны поставлять такое огромное количество АКСов. При подготовке производства по выпуску тракторов К-700 завод выбрал АКСы, которые использовались в нашем турбинном производстве и в Морском флоте страны. Межведомственная комиссия навязала заводу поставку АКСов для Морфлота. Тогда, в 1963 г. это было немного, а в 1975 на годовую программу трактора требовалось с запасными частями 160 000 АКСов и плюс столько же для Морфлота. Завод никак не мог избавиться от этой кабалы.

На следующий день мы утром убедились в отправке в Ленинград двух большегрузных машин и вечером вернулись в Ленинград. Дальше все шло хорошо, но в конце декабря тракторное производство, в качестве подстраховки, настояло в моей поездке в Одессу. Командировка была абсолютно не нужна, но ни я, ни Расказов, не смогли ее отменить. Я получил деньги для рабочих и 25 декабря улетел.
Устроился в гостинице и поехал на завод. Сел в трамвай, купил билет и невольно расхохотался - весь вагон был оклеен листовками такого содержания: «Чтоб ты так доехал, как купил билет». Пассажиров в трамвае было много и, стоявшие рядом, общительные одесситы, стали интересоваться над, чем я смеюсь. Я показал на листовку, и они с удовольствием тоже посмеялись.
На заводе я сразу попал к Главному инженеру, он по внутренней связи переговорил с отделом сбыта. Оказалось, что утром в Ленинград отправили 5 большегрузных машин, что закрывало план года и январь следующего года. Рабочие и дирекция свое слово сдержали.
Я пригласил  Гл. инженера на обед. Он сказал, что будет готов через 20 минут. Я сходил к рабочим, выдал им деньги, поблагодарил. Они с сожалением отметили, что бракованные детали кончились... Мы вместе посмеялись, и я пошел к Главному инженеру.
После обеда я бегом в авиакассу. Конечно, билетов до конца года не было. Позвонил Главному, он назвал фамилию, к кому обратиться. Нашел эту даму и сразу выложил все виды сувениров, которые выпускал Кировский завод. Она с трудом, через два часа, сделала билет на 28.12. Пришлось еще два дня бродить по Одессе. Тогда-то я и побывал на Дерибассовской, нашел пивной подвальчик «Гамбринус», выпил там кружку пива. Потом пошел к Дюку, посмотрел знаменитую лестницу. Сходил к оперному театру, полюбовался красивым зданием, но на спектакль не попал - не было билетов. Да! Еще сходил на «Привоз», было очень интересно послушать торгующихся и жаль, что тогда ничего не записал. А сейчас из недр памяти ничего не извлечь. На этом одесская эпопея кончилась.

А через год после этих событий скончался Володя Рассказов от сердечного приступа. Это был талантливый руководитель, умница и доброй души человек.
С первых дней работы в цехе 330 ко мне регулярно наведывались начальники производств: турбинного№4 - Гугин Александр Николаевич и насосного №5 -Недошивин Александр Яковлевич. Они приходили ко мне и в 28 цехе, но там это всегда были скандалы и разговор на повышенных тонах, т.к. втиснуться со штамповкой деталей этих производств было невозможно без ущерба для трактора. Особенно тяжело было со штамповкой статорных листов - это массовые детали для насосов. А в цехе 330 я мог планировать эти работы, и в начале месяца мы с ними расписывали изготовление деталей по дням.

В течения месяца ко мне ходили планировщицы от этих производств. Как правило, мы выдерживали сроки, но иногда случались и сбои: то штамп сломали, то какого-то металла не было, то пресс занят трактором.
Позднее ко мне стал ходить и начальник вновь созданного производства товаров народного потребления (ТНП) Богданов Евгений Александрович.
Отношения с Гугиным и Недошивиным были хорошие, и они регулярно выделяли не очень большие премии. А однажды они оказали мне неожиданную поддержку, когда в их присутствии я просил Кантиева отпустить меня в запланированный отпуск. Это было еще в цехе 28, после того, как меня досрочно выписали из больницы. По графику мне был положен отпуск в июле, и я пришел к Николаю Михайловичу завизировать приказ. У него шло совещание с начальниками производств завода, но Николай Михайлович заметил меня в приемной и пригласил войти. Он сказал:
- В   отпуск   не   отпущу,   т.к.   не   согласен   оставлять   в   цехе   Усачева   (мой
заместитель).
Я объясняю, что чувствую себя очень плохо и лучше дать мне отдохнуть, чем попасть в больницу. Гугин и Недошивин в один голос говорят:
- Н. М. - подпиши, посмотри, как он плохо выглядит. Н.М  говорит:
- Если плохо себя чувствуешь, иди к врачу.
Честно говоря, я от Кантиева такого не ожидал. Выхожу от него, справа поликлиника. Ноги сами понесли к врачу. Заказал карточку, захожу к цеховому врачу, сажусь. Не успел ничего сказать - у меня кровь фонтаном из носа. Залил ей весь стол, белоснежный халат. Она быстро вставила в нос тампон, меня за руку и к ЛОРу. Та долго не могла прижечь лопнувший сосуд. Мне выписали лекарство от давления и больничный на неделю. Зашел в цех, написал приказ на Усачева, позвонил Кантиеву. Он говорит:
- Я все знаю. Лечись.
Оказывается, он сидел у  Любченко, когда позвонила врач и ругала их. Она предложила меня  срочно госпитализировать. Звали её Бердичевская Ася.

***
В 1976 г. на заводе был создан производственный отдел (ПО) по выпуску товаров народного потребления (ТНП) со своим конструкторским отделом и цехом, который пока ничего не выпускал. Начальником ПО назначили Богданова Е. А. Раньше он работал председателем профкома завода, зам. Генерального по транспорту. Я познакомился с ним, на заседании профкома, посвященного вопросу травматизма. После тяжелой травмы в цехе 28 мне пришлось докладывать на профкоме впервые, и я очень волновался. Это было в 1966г.
Вообще-то на профкоме должен был докладывать начальник цеха - Гронский, но он предпочитал давать слово молодым. Выступил Главный инженер завода Александров. Он считал причиной травмы плохую организацию работы в цехе, т.е. виноват начальник и его заместители. После моего сообщения, Богданов спросил меня:
Кого или что ты считаешь виновным в высоком травматизме в цехе?
Я ответил прямо:
ОГТ, ТО - службы Главного инженера.
Я пояснил: -   В проекте цеха на реконструкцию для выпуска тракторов не предусмотрен склад штампов. Вот все штампы, а их в цехе около 3000 штук, хранятся тут же, между прессами. Большие, средние и малые установлены один на другой в 3-4 яруса. И я вам должен сказать, рассматриваемая сегодня травма не последняя. В зале установилась напряженная тишина. Ни Главный инженер, ни ОГТ не смогли   ответить,   почему   в   проекте   цеха   не   предусмотрен   склад   штампов.   В постановлении   профкома,   по   предложению   Богданова   записали:   «...   Главному инженеру ... построить склад штампов цеха 28. Срок - один год». Самое удивительное, что через год здание склада штампов площадью 1500 кв. м было построено. Одно неудобство - это было отдельно стоящее здание в 100 м. от здания основного цеха. Но это было спасением для штамповочных участков № 1 и 2.
Вот в 1976 году, вышеназванный  Богданов, зачастил ко мне в цех 330. Мы только начали получать штампы для ТНП, испытывать их и знакомиться с технологией. Номенклатура была такая: поддон зашиты картера двигателя авто ВАЗ, декоративный колпак колеса, секретный замок крепления колпака, оконная завертка (ручка) - все! Руководство завода не было заинтересовано в сложной номенклатуре, поэтому такой незатейливый набор. К этому времени крупные пресса цеха 330 были загружены до предела. А план ТНП проектировался очень большой.
Эпизод 14.

Цех 500. ТНП

В конце 1976 г. Богданов сделал мне предложение - возглавить цех ТНП. Я ответил: «Подумаю». Взял неделю на раздумья. Думал я вот над чем.
В 330 цехе я уже работал 5 лет. Все что нужно было сделать в этом цехе, я сделал, задачи, которые ставил перед собой, были реализованы. Создан мощный холодноштамповочный заготовительный комплекс, работающий стабильно и уверенно. Появилось какое-то однообразие в работе. С другой стороны цех ТНП - это не ведущий цех на заводе, и надолго ли вообще это ТНП? Мне казалось, что ТНП это очередная пропагандистская кампания.
Но в то же время... Представлялось интересным организовать новый цех со своей штамповкой, БИХом, БТПП, ПДБ, РИМ. Численность цеха должна была составить 400-500 человек. Когда Богданов сделал мне предложение, в цехе было 100 человек, и он не выпускал никакой продукции. Организовать новый крупный цех было очень заманчиво, и это пересилило все сомнения.
Я спросил Богданова: «Как относится к этому Генеральный директор О. Н. Поясник?». Богданов сказал, что Олег Николаевич дал ему добро на мое назначение. Надо было решить вопрос со Свириденко. Он, конечно, был против моего ухода и уговаривал меня остаться в цехе. Я ему ответил: «Теперь решает Генеральный. Подпишет приказ - уйду. Нет - так нет».
Приказ подписали в феврале 1977 г. Богданов меня представил новому коллективу. Многие меня знали. Неделю я все внимательно смотрел, беседовал с людьми, ст. мастерами, заместителями. Потом собрал оперативку и предложил обширный план мероприятий с очень жесткими сроками. Главное в плане было: через месяц начать выпуск продукции, почти по всей номенклатуре. Через 4 месяца перейти на хозрасчет. Через год организовать штамповочный участок, организовать БИХ, РИМ, участки энергетика, механика. Договорились, что в течении месяца никаких кадровых перестановок я не предпринимаю. Через месяц, кто не выдержит предложенного темпа, сам обратится ко мне с заявлением об уходе или о перемещении на подходящую должность. Все это изложил в виде плана мероприятий, подписали с Богдановым и
утвердили у Генерального, согласовав предварительно со службами завода. И все завертелось.
Самый сложный вопрос - поиск площадей для штамповочного участка. Требовалось около 1000 кв. м. Прессовое оборудование на складе УКСа было по всей необходимой номенклатуре. ПКУ уже приступил к разработке планировки цеха. Как-то мы с Богдановым зашли к зам. Генерального по капитальному строительству Меркову В. Л. Он нам сказал: «Я не против отдать вам под штамповку два пролета в цехе УКСа, где изготавливают бетонные плиты и столярку. Это как раз 1000 кв. м. Только нигде моей фамилии не называть».

УКСом руководил Сотников В. К. (бывший директор тихвинского филиала). Я не мог что-либо предпринимать против Сотникова. К тому же это был не мой уровень выходить на Гнерального. После тщательного обсуждения, учитывая, что из заявления Меркова было понятно, что производство бетонных плит и столярки не имеют для завода особой ценности, Богданов пошел к Генеральному. Получилось все так, как будто это исходило от Генерального и эти два пролета со скандалом (Сотников не хотел освобождать) передали нам. Сотников перестал с нами здороваться.
Было очень неприятно, но как исправить ситуацию я не знал. Хотелось пойти и рассказать ему, что предал его не я и не Богданов, а его непосредственный начальник. Обсудили  эту проблему и решили ничего никому не говорить. Сотникова вскоре назначили Генеральным директором вагоностроительного завода в Нижнем Тагиле. Так назывался завод по производству танков. Сотников звонил мне из Н. Тагила, предлагал работать у него начальником производства, но я сразу отказался. Жена была категорически против, а я за должностями не гонялся.
Через месяц УКС освободил площади. ПКУ (начальник - Яфет Григорий Михайлович) быстро выпустил планировку. Я с этой планировкой пошел к зам. Главного инженера Кротову Владимиру Сергеевичу. Он был в курсе проблем ТНП. Он внимательно посмотрел планировку, я доложил, что все оборудование есть на складе УКСа, и уже есть решение ОГТ и гл. инженера передать это оборудование цеху 420 (через год цех переименовали в ц. 500, в дальнейшем цех 500). Кротов отметил, что получается очень хороший штамповочный участок, и предложил подготовить проект приказа и план мероприятий к нему.
- Справишься?
- Не первый раз.
- Для согласования соберу свои службы у себя, и подпишем.
Я доложил Богданову о встрече с Кротовым, и он удивился, что все так быстро решается. В итоге, через полгода мы имели работающий штамповочный участок. Мы забрали нашу номенклатуру из цеха 330, и теперь все зависело от нас самих.
Нет не все. Было еще одно «узкое» место - гальванический цех. Детали ручки, сидения для ванны и другие  мы отправляли на покрытие в гальванический цех 240. Особенно тяжелое положение было с хромированием ручки. В ц. 240 не хватало мощностей. Тем не менее, летом 1977г. мы перешли на планирование по собственным показателям. Начались ежемесячные битвы за план. План давался трудно - количества были большие.

Дело осложнялось тем, что участки цеха размещались по территории всего завода. Литейный участок и администрация цеха находились в корпусе лопаточного цеха. Механический и литья из пластмассы размешались в корпусе цеха термический 2. Штамповочный участок размещался в районе тракторосдаточного цеха. Участок сборки сидений для ванны находился в корпусе гальванического цеха. Пришлось создать надежную телефонную и селекторную связь для решения проблемы управляемости цехом.
План ежемесячно увеличивался и очень скоро сравнялся с возможностями оборудования. Участки работали в две смены, а штамповка в 3 смены. Но больше всего               
мы страдали от гальванического цеха. Приходилось заканчивать сборку и план в следующем месяце, прихватывая 2-3 дня.
Очень скоро захлебнулся цех консервации. Они официально просили нас 50% месячного плана хранить на нашей территории. Объяснялось это тем, что наша продукция не пользовалась спросом. В данной ситуации руководство выделило нам площадь в Горелово (площадка №2) под склад готовой продукции. Я настаивал на том, что это должен быть склад цеха консервации. Меня не слышали. Фактически дело обстояло так: цех 500 делал план, цех консервации подписывал накладные, мы им выдавали расписку, что 50% хранится у нас, и вывозили эту продукцию на хранение в Горелово.
Так прошел 1987 год. В этом же году руководство завода совершило еще одну ошибку или несправедливость в отношении цеха 500. Оконную ручку перевели на хромирование в Тихвин, где построили гальванический цех. Это само по себе была половина беды. Вторая половина заключалась в том, что Тихвину тоже разрешили выпускать ручку в торговлю. Цех 500 отливал ручку и отправлял ее на хромирование в Тихвин, получал с покрытия только 50%, а то и меньше. Ни Лебедев, ни Муранов с этой проблемой справиться не могли (в 1986 г. Генеральным директором назначили Муранова Бориса Александровича, Поясник О. Н. перешел работать в турбинное производство).
Очень быстро долг Тихвина по ручке составил 800 000 штук. В общем, это была уже не работа, а делание плана из воздуха. Фикция. Я сказал Муранову на одной из посиделок по выполнению плана, что ищу другую работу, на что он ответил: «В заводе перевод не разрешу».
Богданов в этой ситуации просто запил. Я понимал, что решить эту ситуацию не по плечу ни Лебедеву, ни Муранову. С проблемой мог справиться только Соболев -Главный инженер завода. У него хватило бы и воли и силы заставить Тихвин работать нормально. Но он не стал вмешиваться и с ехидством отправил меня к «секретарю райкома» Муранову. Круг замкнулся.
Мы с Богдановым понимали, что все это кончится для нас плохо, я уговорил его выехать в Тихвин и попытаться изменить ситуацию. Он поехал с технологами, на словах ему обещали исправить положение. Но все осталось по-прежнему.
Следует отметить, что мне удалось подобрать в цехе хорошую и очень дружную команду специалистов: Юра Сивков - начальник ПДБ,  Трелин Л. И. - зам. начальника по подготовке производства,  Чебаев А. А. - зам по производству,  Глаздунова Н. - пом. по кадрам,  Рудакова Галина - экономист,  Потеенко Людмила - гл. бухгалтер, Тюрина Раиса - ст. мастер, Киселев Н. И. - зам по реконструкции, Шапорев Дима - ст. диспетчер, Тихонов Евгений - нач. БИХа, Евдокимов (Сосунов) Н. Г. - ст. мастер РИМа, Манухин - механик и др. Я собрал их всех, объяснил ситуацию. Конечно, ничего мы  решить не могли.
В конце лета 1979 г. вышел приказ Генерального о создании дирекции ТНП. Директором  назначили  Ильина Л. И.   Я  его  помнил,  как начальника цеха мостов, я в то время работал начальником цеха 28. Он с Богдановым пришел ко мне в цех, и я ему, ничего не скрывая, рассказал все как есть. Он спрашивает:
- Если Тихвин завтра отдаст все ручки (800 000), сколько понадобится времени на
сборку и упаковку и есть ли все остальные комплектующие?
Я отвечаю:
Все есть, а на упаковку понадобится два месяца круглосуточной работы. Тогда он спрашивает: «А что делается в торговле? Есть ли наша ручка в продаже, в магазинах города?»  Богданов отвечает: » Ручка в магазинах есть, спрос на нее плохой и у нас на складе в Горелово хранится  500 000 штук (это ручки цеха консервации).

Он впервые услышал о складе в Горелово. После этого Ильин ушел. Богданов говорит:
Зря ты ему сразу все выложил. Надо было постепенно. Я ему отвечаю:
Е. А., Вы думаете, что он ничего не знал? По крупному, он все знал при назначении. Детали узнал сейчас. А задача у него одна - вывести из-под удара Генерального.  Значит козлами  отпущения  будем мы с вами. И очень скоро. Ильин выехал в командировку в Тихвин. Насколько я понял, он там ничего не решил. Учинил там скандал. Характер у него был крутой.

Вот тут я в душе и пожалел, что бросил отлаженное хозяйство в цехе 330 и ушел создавать цех ТНП. Ну, создал хороший цех, численность перевалила за 400 человек, объем продукции составлял почти один миллион рублей в месяц, решил кучу технических и организационных вопросов. А удовлетворения никакого! Понятно, что стрелочниками будем: я, Богданов, Дубровин - нач. отдела реализации и Скоков -начальник цеха консервации.
Ильин доложил Главному бухгалтеру завода (с ведома Генерального, конечно) Сибгатулину, тот доложил в Главк. Приехала комиссия во главе с Попенковым и Главным бухгалтером Министерства Чекулаевым. Они собрались в кабинете Лебедева и пригласили меня с Чебаевым, Сивковым и Богданова. Чекулаев задал всем вопрос:
- У кого есть новые «Жигули»?
Машин ни у кого не было. Тогда он спрашивает:
Скажите честно, сколько вы на приписках заработали? Я рассмеялся и отвечаю:
Нам приписки были не нужны. Нас заставили это делать и ничего мы на этом не заработали.
Тогда он спрашивает:
- Может быть, вы подскажите, как это можно быстро проверить?
- Я говорю:
- Уважаемая комиссия! Я вам скажу, как это можно быстро проверить. Но у меня к вам тоже есть просьба. Больше нас не приглашать и расследование на этом прекратить. Проверить это очень просто. Сравнить по бухгалтерским документам фактически выплаченную рабочим зарплату с той, которая должна была быть начислена на оформленную продукцию, и Вам будет ясно, что приписки были только по объему продукции.
Чекулаев и Сибгатулин даже нас поблагодарили за подсказку. Сибгатулин сказал, что ему потребуется на проверку два дня. На этом нас отпустили. Состоялся партком. Решили: Богданова, Скокова, Гуревича освободить от занимаемых должностей и объявить по строгому выговору. Дубровину - строгий выговор.

Выходим с Богдановым из парткома - встречаем Сивкова, Трелина, Шапорева. Вопросы, ответы, опять вопросы. Сивков говорит: «Пошли ко мне - это дело надо отметить». Зашли в магазин, взяли, что необходимо в таких случаях и пошли к Сивкову. После разговоров, обсуждения всех ньюансов, предшествующих парткому на душе стало легче. Этот нарыв надо было вскрывать давно.
На другой день пошли с Богдановым в ОК, к Лопаткину - искать работу. Виктор Васильевич говорит: «Я все знаю, буду вам что-нибудь подбирать, но сейчас пока не готов». Зашли в заводоуправление, встретили директора тракторного производства Пинчука Леонида Петровича. Он нам посочувствовал, пожаловался, что его ждет то же самое и вдруг говорит мне:
- В трубогибочный цех 260 нужен начальник пускового комплекса по
строительству корпуса на площадке №2 в Горелово. Пойдешь?
Я говорю:
- Согласен.
   - Иди к начальнику цеха Патешину А. А. Я ему позвоню.
Тут Богданов говорит, что его пригласил в ПКУ Яфет Г. М. - начальником бюро. Так состоялось наше трудоустройство. Утром пошел к Патешину. Побеседовали, и пошел в ОК оформляться. В ОК мне говорят:
- Вас просил зайти Ильин Л. И.
Иду к нему и думаю: «Зачем я ему понадобился?» Захожу, сел. Он говорит:
- Главный бухгалтер просит подписать задним числом сохранную расписку на 180
000 рублей.
Я чуть не задохнулся от гнева. Но сдержался и спокойно (внутри у меня все клокотало) говорю, что ничего подписывать не буду и ни кому не советую этого делать. Он говорит:
- Я думал тебе все равно, столько наподписывал.
- Я ему отвечаю:
- Мне никогда не было все равно. Я это делал под давлением Генерального, и в том, что случилось, виноват только он. Я никогда никуда не писал, но если узнаю, что приписки на заводе продолжаются - напишу!»
И ушел. Позвонил в цех 500, рассказал о разговоре с Ильиным и предупредил, чтобы ничего не подписывали. После меня, почти сразу, ушли из цеха 500 многие ключевые работники из моей команды: Трелин, Сивков, Глаздунова, Рудакова, Киселев, Тихонов, Евдокимов и др. Так завершился еще один этап моей долгой работы на Кировском заводе.
Эпизод 15.

Цех 260. Горелово

В 1973 г. трубогибочный участок цеха 28 был переведен в корпус цеха 330 и размещался в первом пролете. Через некоторое время его выделили в самостоятельный цех. Первым начальником был Соловьев Н. И., потом командовал  Лапин Б. Д.  К описываемому   времени начальником цеха был Патешин Анатолий Александрович. Вот к нему я и пришел устраиваться на работу.
Он выразил нам с Богдановым сочувствие и отметил, что, в принципе в таком положении находятся все начальники цехов и производств. Еще он сказал, что знает меня давно, хотя мы не были знакомы. И действительно он был хорошо информирован о моей работе на заводе и знал о моих «подвигах». Сказал, что доволен моим назначением к нему в цех, потому что я знаю это производство и все его узкие места. От него я пошел в отдел кадров и оформил  переводную в цех 260.
В мои обязанности входило: контролировать ход строительства по срокам и качеству, решать возникающие технические вопросы со службами завода и строителями, при необходимости обращаться к проектанту (институт ГСПИ-8), докладывать на совещании у Генерального о ходе строительства и др.

В цехе взял планировку  и Генеральный план площадки 2. Капитальное строительство не было для меня новостью. В цехе 28 я пережил пять реконструкций за девять лет. Это сложная работа со строителями, проектантами, службами завода и непосредственно с рабочими. Опыт работы со строителями у меня был, ну и технически я был подготовлен. Разбирался в строительных чертежах, проектных записках, экономических обоснованиях и т.д.
К этому моменту «коробка» цеха была почти готова, начинался этап строительства отдельных участков внутри цеха (травильное отделение, участок сжатого воздуха, столовая и т.д.), косметические работы, установка нового оборудования. Через неделю проявились главные вопросы, требовавшие безотлагательного решения:
1. отсутствуют конторские помещения для размещения служб цеха;
2. южная  стена  цеха -  сплошное  стекло  (от отметки   1   метр до   15  метров)
выполнено в один ряд. Проверил по нормам, должно быть два ряда при расчете на температуру -28 зимой;
3. в проекте нет решения по разгрузке труб (пакеты по 3-5тонн);
4. нет   склада   для   приемки   и   хранения   труб   (двух   недельный   запас   по технологическим нормам);
5. кран-балка в заготовительном отделении запроектирована грузоподъемностью одна тонна. Надо 3,5 т. Минимум.
6. отсутствует установка по производству сжатого воздуха (100% трубогибочных станков работают от сжатого воздуха);
7. не заказаны окрасочные тупиковые камеры (2 штуки) и сушила к ним.
И еще десяток более мелких вопросов. Это были главные вопросы, которые мне предстояло решить с ПКУ, технологами, УКСом, проектным институтом и службами завода. Без решения этих вопросов перебазирование цеха в новый корпус было невозможно.

По вторникам, в 16 часов, у Генерального  проводилось еженедельное совещание, на котором я озвучил эти вопросы. Были записаны в протокол поручения соответствующим руководителям служб. После совещания мы пошли к Главному инженеру тракторного производства Хазову Вячеславу Григорьевичу. Я получил от него устный выговор. Оказывается, прежде чем выносить вопросы на уровень Генерального, я должен был обсудить их с Хазовым. Мы договорились, что в дальнейшем так и будет. Тут же он и похвалил, что всего за неделю работы я вытащил такие важные вопросы.
Дальше я должен был работать с заместителем Хазова по капитальному строительству - Медведевым Алексеем Афанасьевичем. Это был опытный и талантливый инженер, прошедший хорошую школу в механических цехах завода. В дальнейшем он работал Главным механиком и Главным технологом завода. И очень хорошо работал! Вот он и научил меня готовить приказы по заводу. Различные мероприятия, графики, небольшие приказы и другие документы я готовил не раз, а вот большой приказ по заводу о перебазировании действующего цеха в новый корпус, не останавливая производство, пришлось готовить впервые. Медведев показал мне общие принципы построения приказа и дальше я работал над ним в Горелово.

По ходу строительства пришлось решать много технических и организационных вопросов. Часто приходилось бывать у Григория Михайловича Яфета - начальника ПКУ, Сергея Владимировича Гофмана - начальника бюро в ПКУ (бывший главный архитектор завода), у его заместителя Юрия Пинуса. Сложные вопросы выносились к зам. Генерального Меркову В. Л., зам. Гл. инженера Кротову В. С. Хорошие деловые отношения сложились с руководством СУ-30 (Генеральный подрядчик) - Давыдиком Иваном Ивановичем - начальник СУ-30, Кольчинским Яковом Михайловичем - Главный инженер СУ-30. С Кольчинским потом много лет общались и поддерживали дружеские отношения. А обсуждение проекта приказа и визирование проходило на совещании у Главного инженера завода Соболева Юрия Алексеевича. Часто приходилось общаться с  Гл. энергетиком завода Цукановым, Гл. механиком Лазаревым Р. В., начальником УКСа Махниным Б. И. и многими другими работниками завода. Все они были ассами в своем деле, и я у них многому научился.
Вспомнился эпизод сдачи корпуса в эксплуатацию в декабре 1980г. В июне мы с Яфетом обсуждали вопрос сдачи цеха Госкомиссии. Мы пришли к единому мнению, что поскольку будет переезжать действующий цех, то комиссии надо предъявлять корпус без оборудования, за исключением нескольких единиц нового оборудования. Договорились, что Яфет подготовит такой документ и утвердит у Министра оборонной промышленности (по-моему,  тогда был  Финогенов). Через две или три недели я получил утвержденный документ. Доложил об этом Медведеву и пока забыл о нем.

В декабре позвонил Мерков Всеволод Львович и поручил собрать госкомиссию на 25 декабря. Собственно говоря, надо было собрать шесть человек: Председателя профсоюза Машиностроения по Ленинграду (фамилии не помню), Генерального директора Муранова, зам. Генерального Меркова, начальника треста 47 (Кировстрой) Кучму Г. Н. - это члены комиссии. Еше я и Кольчинский.
Я разослал всем телефонограммы, доложил Меркову и Медведеву и стал готовить документы: Генеральный план, планировка цеха, акт рабочей комиссии, пояснительная записка к проекту и др. Комиссия собралась в цехе вечером, в 17 часов. Конечно, мы с Кольчинским вылизали корпус до блеска. Главная задача была получить подпись Председателя профсоюза Машиностроения. Мерков и Кучма доложили, что общестроительные работы завершены и т.д. Все очень понравилось: столовая, бытовые помещения, чистота, но... Председатель профсоюза говорит, что он не может подписать акт без оборудования - это не положено. Муранов, Кучма и Мерков начали горячо убеждать его, что переезжает действующий цех и т.д. Я отошел в сторону, чтобы раскрыть папку с документами на нужной странице с утвержденным Министром документом. Подхожу и прошу слова. Мерков в огорчении говорит:
- Ну, ты-то, что можешь сказать?
- Я     хочу  показать документ, утвержденный Министром  на сдачу цеха без оборудования.
Немая сцена. Председатель профсоюза прочел документ и говорит:
- Почему Вы сразу не предъявили его. Давайте акт - я подпишу. Пока подписывали, Муранов меня спрашивает:
- Ты не хотел показывать документ? Почему?
- Я отвечаю:
- А почему вы не защитили меня в цехе 500? Не только не защитили, а сделали козлом отпущения.
Муранов развел руками и говорит:
- Акт подписан, к тебе претензий нет.
Мерков тоже пытался мне что-то сказать, но Кучма взял его под руку и говорит:
- Роман Самуилович сделал все правильно, а мы с тобой мудаки, потому что
пришли неподготовленными.

На этом все закончилось. Утром позвонил мне Медведев и долго смеялся, обсуждая эту ситуацию, а потом сказал, что узнал обо всем от Муранова. Не подписание этого акта означало невыполнение заводом плана по капитальному строительству.
Летом 1980 Муранов стал проводить по вторникам строительное совещание в Горелово в моем кабинете, подчеркивая тем самым важность этого объекта. Докладывал о ходе строительства и нерешенных вопросах я. Как-то после бурного совещания задержались Муранов, Чернов - секретарь парткома, Мерков, Давыдик, Герасимов - начальник треста 23 по капитальному ремонту завода. Я обращаюсь к Муранову:
- Б. А., когда Горелово станет нормальным заводом? Нет ограждения, нет
проходной, нет охраны. По территории ходят посторонние люди, в цехах и у
строителей бесконечные кражи. В обед рабочие ездят на карах за 1,5 км в совхоз
за водкой. И главное - на площадке сдаточный танковый цех и пробеговые
трассы, вдоль которых летом ходят грибники и все кому не лень поглазеть на
нашу технику. На головной площадке полная секретность, танки возят под
брезентом с охраной,  только ночью, а тут все как на ладони.
Муранов с Черновым переглянулись и взяли в оборот Меркова. Тут же решили в течение трех месяцев построить ограждение, две проходные и взять площадку под охрану. Муранов говорит мне: «Запиши это в протокол, каждый вторник будем проверять выполнение».
Через три  месяца,  конечно,  не получилось,  а через восемь  появились две
проходные, ограждение с колючей проволокой по верху и даже тропа для служебных собак.
Если мне память не изменяет, то в мае 1981 состоялось перебазирование цеха в Горелово. Перевезли цех очень быстро, за два дня. Подключение оборудования (электроэнергия, сжатый воздух, вода, углекислый газ и кислород) длилось три дня. Работали мои бригады и одна от СУ-30. Предварительно на полу мы произвели разметку и написали номера станков, согласно планировке цеха. Все прошло организовано и серьезных  сбоев  не было. А дальше начались будни производства.
Возникали новые вопросы: по вентиляции, по доставке заготовок и готовой продукции на второй этаж и вниз, по разгрузке машин с трубами, плохо работали кислородная и углекислотная рампы и т.д. Наладочный период длился не долго - около месяца. Но люди были довольны. Трубогибочный участок всегда ютился в жутких условиях, особенно в цехе 28, а тут целый дворец -  7000 кв. м.
Федор Тимофеевич Кичев - первый старший мастер этого участка еще в цехе 28 - был очень доволен. Ему было уже под 70, но он работал старшим мастером окрасочного участка, был бодр и полон сил. Я проработал в этом цехе до января 1982 г. И необходимость в моей должности отпала.
На одном из совещаний по строительству я встретил начальника цеха 630 (цех нестандартного оборудования) Голубева Н. А. Он предложил мне такую же должность. Цех 630 тоже должен был переехать в новый корпус на площадке №2, недалеко от цеха 260. Никто не возражал в моем переходе в цех 630. Этот цех подчинялся Управлению Главного конструктора нестандартного оборудования, которое возглавлял Цыбульский Александр Тимофеевич. Мы давно знали друг друга, и он приветствовал мой переход в цех 630.
В цехе 630 я проработал всего семь месяцев. За это время я успел подготовить проект приказа о перебазировании и выдал задания строителям на устройство фундаментов под крупные и средние станки. Работали очень дружно с Голубевым и его заместителем Андреевым Александр Николаевичем.

Эпизод 16. Цех 560

Однажды в профкоме я встретил Ромашкина Владимира Георгиевича и Богданова Е. А. Стояли, обсуждали заводские новости, последние анекдоты и пр. Ромашкин говорит Богданову:
Ищу начальника в цех благоустройства. Может быть, порекомендуешь кого-нибудь? Богданов показывает на меня и говорит:
Вот стоит рядом с тобой начальник цеха, лучше не найдешь. Ромашкин говорит:
И, правда, а я почему-то о тебе не подумал. Пойдешь? Я отвечаю:
Расскажи что за цех, какая предстоит работа?
Пошли к нему в кабинет. Он мне все подробно рассказал и активно агитировал: «Соглашайся».
Несколько слов о Ромашкине. Когда я пришел работать в цех 28, Ромашкин был там председателем цехкома профсоюза. Потом он перешел работать в профком завода заместителем председателя, и проработал в этой должности более 20 лет. Удивительное долголетие для общественной работы. В 1981 он был назначен Помощником Главного инженера по культуре производства (после Николаева В. Б. - умер в том же году). В его подчинении находился цех благоустройства 560. Вот он и предложил мне должность начальника цеха 560.
Конечно это вспомогательный цех, но он все время находился в поле зрения Генерального директора и Главного инженера, т.к. содержание дорог - своеобразных артерий завода, требовало немалых усилий, большого количества дорожной техники и
изрядного финансирования.

Транспортные потоки на заводе выглядели так: автотранспортный цех 790 насчитывал около 800 единиц автотранспорта. В цехах завода работало несколько сот электрокар и погрузчиков плюс транспорт строительных организаций, которые вели работы на территории завода, плюс транспорт внешних поставщиков и покупателей, и вам уже все понятно - огромный, современный завод не может существовать без хороших дорог. Кроме того, существовала огромная территория зеленых зон завода - тысячи деревьев, десятки тысяч кустарников, газоны, клумбы и пр. Плюс пешеходные дорожки, тротуары, переходы. Вот с чем мне предстояло работать.
Других предложений не было, и через неделю я дал согласие. Назначению на эту должность предшествовало собеседование у Генерального директора Муранова. Присутствовали: зам. по кадрам Сергеев В. И., зам. по кап. строительству Мерков В. Л., зам. Гл. инженера Кротов В. С. и Ромашкин.
В самом начале Муранов говорит:
- Мне сказали, что Гуревич стал ленив.
- Я спрашиваю:
- Б. А., это ваше личное мнение или кто-то нашептал? Последние два года мы с Вами встречались еженедельно по строительству цеха 260 - у вас появились какие-то претензии?
- Нет.
Тут меня неожиданно поддержали Мерков и Кротов. Мерков оценил мою работу в цехе 260 на «отлично», а Кротов сказал, что со мной легко работать: «Это надежный и думающий исполнитель». На этом все и закончилось, и Муранов при мне подписал приказ о назначении. Мне показалось, что этим был недоволен Сергеев, но его мнения никто не спросил.

С 23.08.82г. я приступил к работе. Через несколько дней меня пригласил Главный инженер Соболев Юрий Алексеевич. Он меня знал по работе в цехах 330, 500, 260. В цех 260 он приезжал ко мне несколько раз и подробно расспрашивал о делах, главных нерешенных  вопросах. Кроме того, он часто замещал Генерального и проводил декадные совещания и строительные вторники. Он сразу сказал, что недоволен работой Войтова (зам. нач. цеха 560, исполнял обязанности начальника цеха):
- Я тебе приказывать не могу, но ты приглядись и решай. По-моему его надо
убирать. Второе - с ним вместе надо убирать и Худееву (пред. цехкома). У нас с
Генеральным большие планы на этот цех. Подбирай свою, надежную команду.
Желаю тебе удачи, я во всем тебя поддержу.
Я был удивлен его осведомленностью и заинтересованностью в работе этого цеха. Я обсудил это с Ромашкиным. Он говорит:
- Ты не торопись. На Войтове лежит ответственность за получение асфальта,
щебня, песка. Тут какой-то сложный механизм, я за год не смог разобраться в
схеме получения этих материалов.
В этом и присущая Ромашкину осторожность, и переживание за дело. Я ответил, что тянуть особо не буду, разберусь с материалами, предложу Войтову войти в мою команду, а потом буду принимать решение.
В цехе 560 я знал механика Лебецкого Валентина Леонидовича, Шапорева Диму. Знал я и бывшего начальника - Иванова Петра Александровича, который за год до этого умер от сердечной недостаточности.

Период знакомства с цехом закончился быстро. Техники оказалось не так много, как казалось. На балансе цеха было всего в денежном выражении 800 000 руб. Вся техника, кроме «Кировцев», была изношена до предела. Поливомоечные, подметальные машины и КАМАЗы самосвалы мы заказывали в ц. 790 - автотранспортный цех. Выделение этой техники всегда оборачивалось скандалами. Техника тоже была изношена,   а   отношение   к   ней   руководства   цеха   790   было,   по   меньшей   мере, пренебрежительным. Ясно было одно - надо приобретать новую технику, чем быстрее, тем лучше для всех.

Собрал специалистов цеха, написали групповую технологию работ, просчитали минимально необходимый набор техники и увеличили это количество на 30% с учетом стихийных бедствий, удаленности объектов, аварийных ситуаций на заводе. Напросился к Генеральному на прием и вместе с Ромашкиным доложили состояние дел Присутствовал и Соболев.
Б. А. сказал, что вопрос очень сложный, но он поручит начальнику транспортного отдела Шмидту Герману Арвидовичу для начала заказать технику в Министерстве:
-    Работайте с моим замом Быковским В. Л.
Я попросил внутри завода выделить нам четыре К-701. Обещал помочь, но не сразу. Побывали у Быковского - ничего не обещал. Пошли к Шмидту. Он нас встретил с пониманием, заверил  нас,  что заявки оформит быстро, но когда начнем получать - это и в Министерстве никто сказать не сможет. Мы знали, что транспортную технику завод получал, и ездили за ней в Москву Быковский и Шеенков. И ездили не с пустыми руками.
Получение техники - это была главная задача. И я методично на всех уровнях требовал, просил, напоминал, умолял и т.д. Не сразу, но кое-что мы начали получать. Получили обещанные «Кировцы», 5 прицепов грузоподъемностью 10 т., работающих в паре с «Кировцами» и другую технику.

Через год на балансе цеха было только транспортной и дорожной техники на сумму 6 миллионов рублей. Любое поручение Генерального и Главного выполнялись очень быстро, и они это ценили, и помогали нам техникой и деньгами. Особенно улучшилось дело, когда Генеральным стал Чернов Станислав Павлович.

А я немного забежал вперед. Вернемся в год 1982. Войтова действительно пришлось убирать. Он не привык организовывать работу так, чтобы выполнить задание в срок. Вечно находились какие-то отговорки и объективные причины. В мою команду он явно не вписывался и не стремился к этому. Я с ним дважды поговорил, и он перешел работать в автотранспортный цех. Худеева доработала до пенсии и тоже ушла в цех 790. Без Войтова ей у нас было неинтересно работать.
Все дела наши невозможно описать, наверное, это и не нужно. Расскажу несколько ярких эпизодов.

Как-то позвонил Кротов Владимир Сергеевич, попросил зайти. Зашел. Он рассказывает, что на заводе всем очень нравится, как работает погрузчик К-702 на погрузке снега, песка и др. материалов. Есть возможность переоборудовать 4 «Кировца» К-701. Схема такая: завод дает 4 К-701. Заключаем договор с заводом «Земстроймаш» в поселке Сосново (90 км. от Ленинграда). Один погрузчик цеху 560, один - ц. 760 - ремонтно-строительный, один в Тихвин и один в КБ-3 (это они договорились в Сосново). Условие одно - я берусь оформить договор и курировать весь процесс.
Конечно, я с удовольствием взялся за это дело. Поехали с Лебецким в Сосново. Познакомились с руководством, посмотрели производственный участок, получили проект договора. Завод «Земстроймаш» изготавливал навесное оборудование и производил монтаж на трактор. Они попросили помочь металлом и комплектующими и поставили условие - при монтаже навесного оборудования должен присутствовать и принимать участие в сборке наш специалист. Я согласился на все их условия. Подписал договор у Кротова, в ПЭО, собрав необходимые визы. Получил для « Земстроймаш»  металл и комплектующие, и  отвез на своем транспорте.

Через четыре месяца мы получили два новых погрузчика. Почему два? КБ-3 отказался выделить специалиста, и я нахально оставил погрузчик у нас в цехе, предупредив Кротова. И правильно сделал.

Моя команда работала очень дружно и самоотверженно. Я мог поручить им любое дело, и  все четко выполнялось, без мелочной опеки с моей стороны.
Сейчас, через 15 лет, с благодарностью вспоминаю Лебецкого В. Л., Сивкова Ю. К., Шавкерова Н. П., Новичкова В. 3., Космотынского В., Роднова А. И., Шапорева Д. С. и многих других, всех не перечислить.

В 1984 г. Генеральным директором завода стал Чернов Станислав Павлович. Я его знал еще с тех времен, когда он работал начальником строящегося кузнечного цеха №2. Потом он работал Главным механиком завода, затем на партийной работе зам. секретаря парткома, первый секретарь парткома, первый секретарь Кировского райкома. Это был блестящий, талантливый директор. Мне пришлось на Кировском заводе работать при семи директорах - лучшие из них - Любченко и Чернов. Я не хочу никого обидеть, но это так. Так я понимаю через 15 лет после ухода с завода.

Чернов мне очень нравился. Работать с ним было и сложно, и легко, и приятно одновременно. Это притом, что он был очень требовательным и жестким руководителем. Говорил он очень убедительно, умел о сложнейших вопросах говорить просто и доходчиво. Период работы С. П. Генеральным директором был для меня лучшим и не только для меня. Завод при нем работал стабильно и выполнял план по всей сложной номенклатуре. При Муранове завод несколько лет не выполнял план. Я был рад за Чернова С. П., когда его назначили Первым заместителем Министра оборонной промышленности, и в тоже время было грустно, что он ушел с завода.
Вернемся в 1984 г. Станислав Павлович понимал и ценил работу нашего цеха. Особенно любил смотреть, как укладывается асфальт. Проезжая мимо, останавливал машину в стороне от работ и внимательно наблюдал. Я, заметив Генерального, хотел подойти и доложить, как и положено, в таких случаях, но он здоровался и сразу уезжал. И я понимал, что невольно мешал ему отвлечься от многочисленных проблем и забот хотя бы на 5 минут.
Он всегда помогал нам техникой и деньгами, но и задачи ставил грандиозные. Я понимал его с полуслова и почти всегда угадывал его желания при многочисленных объездах территории завода. И мы всегда делали значительно больше, чем было его указаний из окна автобуса, на котором объезжали завод. За это он нас и хвалил на декадных совещаниях: «Цех 560 работает впереди паровоза».
Многие нам завидовали, но особенно болезненно это воспринимал Лосев Р. С. -директор металлургического комплекса. После декады он всегда отлавливал меня: «Опять прогнулся». Я не обижался на него.
Не буду перечислять перечень работ, которые цех выполнил при нем. Расскажу только о двух эпизодах из того времени - это полигон «Ржевка» и приезд Генсека Горбачева на завод в 1985 г.

Как-то меня вызвал Кротов В. С. и повез меня на полигон «Ржевка», на котором наши танки проходили  ряд испытаний, в том числе и стрельба из пушки. Кротов представил меня начальнику полигона, Генерал-майору, Герою Советского Союза Селезнёву. Мне поставили задачу - обустроить площадку разгрузки танков в щебне и отремонтировать в щебне подъезд  к стрельбищу. Познакомили с майором, который оформлял нам пропуска и начальником полевого отдела - полковником Поляковым.

Мы быстро выполнили эту задачу. Доложил Кротову. Он говорит, что Генерал просит теперь заасфальтировать площадку разгрузки, но мы этого делать не будем.
За несколько дней до конца месяца мне позвонил начальник сдаточного цеха танков 360 Гандурин Станислав Павлович и сказал, что танки не принимают на полигон и бросил трубку. Я сначала не понял, почему он звонит мне, а потом вспомнил разговор у Кротова. Я позвонил Кротову – он в Тихвине, вернётся утром. Позвонил Генеральному - в Москве. Принимаю решение - класть асфальт.

Вызвал Сивкова и Лебецкого, ставлю задачу - завтра с утра кладем асфальт на полигоне. Утром Сивков с людьми и техникой уезжает на полигон, Лебецкий посылает трактора с прицепами за асфальтом, я сижу на месте, на связи.
 Рассказывает Сивков: «Первый трактор с асфальтом пришел в 11 часов, второй в 12. Мы работали полным ходом, когда в 13 часов подъехали две черные «Волги». Выходят Чернов и Кротов, Генерал с Поляковым. Я подхожу к Чернову, представляюсь. Чернов спрашивает:
- Кто тебя прислал сюда?
- Гуревич.
Тогда Чернов говорит Генералу:
- Как тебе не стыдно. Танки на полигон не пускаешь, говоришь, что на полигоне
никто не работает.
Генерал отвечает:
- Стыдно. Я со своими  разберусь.»
Чернов возвращается на завод и звонит мне:
- Спасибо! Подготовь списки на премию на всех кто там работает и кто их
обеспечивает. Себе поставь оклад. Денег не жалей. Все!
Через полчаса звонит Кротов:
- Ну, Роман, ты сегодня прогнулся! Как ты решился без команды класть асфальт? Ну, да сейчас это не важно. Чернов очень доволен, что Генералу утерли нос. Через несколько дней опять вызывает Кротов:
- Генерал и Чернов договорились, что завод построит дорогу от площадки разгрузки до стрельбища в бетоне. Это примерно один километр. У тебя есть хорошие подрядчики, которые возьмутся за эту работу?
- Есть, но я должен предварительно с ними поговорить. Кто будет платить?
- Платить будет завод, но с тобой к Генералу едет Цилевич Г. Г. - помощник Генерального. Он получил задание пробить в Москве финансирование для Генерала, а потом Генерал вернет деньги заводу.
Я поехал к управляющему треста «Лендорстрой - 2» Владимиру Брандту.                Мы его называли Вилли Брандт. Он говорит, что с удовольствием возьмется за эту работу и предлагает выполнить дорогу в аэродромных плитах (плиты повышенной прочности):
- Вот тебе телефон начальника СУ-5, свези его туда, покажи планировку и натуру, а он подготовит смету. Если смету одобрите - подпишем договор и вперед.
На следующий день еду с Цилевичем к Генералу. Предварительно я созвонился, и Генерал назначил время. Собрались у Генерала. Генерал рассказывает историю вопроса. Между Кировским заводом и полигоном уже 10 лет существует договор, по которому завод обязан был построить эту дорогу 10 лет тому назад. Генерал говорит:
- Завод все это время расплачивался квартирами, машинами, телефонами,
гаражами. Мы «терпели», а теперь хотим получить дорогу.
Финансист Генерала называет сумму, которую надо получить в Москве, Генерал подписывает письмо и вручает Цилевичу. Цилевич говорит:
- Я вас объективно заверяю - деньги будут.
- Генерал смеется:
- Никогда не думал, что два еврея решат эту проблему.
Я докладываю Генералу, что завтра привезу исполнителя, начальника СУ-5. Надо подготовить выкопировку из Генплана и показать на местности объем работ. В начале следующего месяца он приступит к работе, если устроят аэродромные плиты. Генерал одобрил плиты и на том мы расстались.

Руководство завода решило не ждать, когда Москва, т.е. Цилевич, решит проблему финансирования. Я привез Кротову договор от СУ-5, и завод его подписал с условием, что я и дальше курирую этот заказ и ставлю свою визу на процентовках СУ-5. Это была большая работа и по объему, и по сумме - 1,5 миллиона рублей. Для середины 80-х годов это были большие деньги.
После окончания работ я с Лебецким и Сивковым ездили на полигон специально посмотреть дорогу. Дорога получилась впечатляющая. На обратном пути, сопровождающий нас майор, предложил зайти в холодильник, где испытывались на холод наши танки. Зашли. В огромном помещении стояло несколько танков, покрытых толстым слоем инея - мороз был -40! Мы не выдержали и двух минут.
Как всегда Станислав Павлович хвалил нас на декаде и объявил мне благодарность. Недели через две меня пригласил к себе Мерков В. Л. и говорит:
- Я слышал, ты построил дорогу на полигоне из аэродромных плит. Узнай, не
возьмутся ли они построить дорогу на площадке 2, в Горелово, от цеха 360 до
пробеговых трасс - это почти километр.
Я отвечаю, что, конечно, возьмутся и плиты у них есть, надо только уточнить, когда они смогут приступить. Вечером позвонил Мерков и сказал, что узнавать ничего не надо - трест 47 сам выполнит эту работу. Не будем отдавать деньги на сторону. И действительно построили эту дорогу месяца за четыре. Дорога эта продержалась года два. Потом ее танки опять разбили. А на полигоне, я думаю, дорога служит до сих пор.  Вернемся в цех 560. Дорожной и транспортной техники стало много, и возникла проблема, где ремонтировать и куда ставить на ночь, особенно зимой. Лебецкий вспомнил, что бывший начальник цеха Иванов получил от ПКУ проект пристройки к цеху. Нашли чертежи, и я договорился с Кротовым, что будем строить хозспособом, но главное, он открыл заводской заказ, и мы могли закупить материалы для строительства.
Первое препятствие: требовалось согласование нашего соседа - цеха 790 -начальник цеха - Шеенков Г. Ф. Цех 790 должен был передвинуть моечную машину на два метра от красной линии пристройки. Я знал, что Шеенков просто так не согласует планировку. Поэтому я предложил ему сделку: он визирует планировку, а мы забираем у него поливомоечные машины - проект приказа на передачу оборудования с моей визой я положил ему на стол. Шеенков просто обалдел:
Я такого подарка не ожидал. Я ему говорю:
Есть противник передачи машин - начальник транспортного отдела Шмидт Г. Надеюсь, ты с ним справишься.
Шеенков подписал планировку и заверил, что подпишет приказ в ближайшие дни. Через, неделю приказ был подписан, и мы приняли машины без всяких претензий. Мы знали, что эта техника в плохом состоянии, но решили с Лебецким, что быстро приведем ее в порядок. Главное было в том, что кончатся бесконечные скандалы с цехом 790.
Цех 760 разметил площадку и быстро откопал траншею для укладки фундамента. Блоки мы завезли сами, песок у нас был свой, раствор завозил цех 760 по нашей заявке. За три дня мы выложили фундамент. В это время подошли вагоны с кирпичом, и цех 760 приступил к кладке стен. Осталось добыть плиты перекрытия. Кирпичная кладка шла не так быстро, как хотелось, но стены медленно, но росли.

Вернемся в 1984 год. Умер очередной Генеральный секретарь и новым Генеральным был назначен Горбачев Михаил Сергеевич. Начался странный период перестройки. Это сейчас я говорю - странный. Тогда нам казалось, что начнутся лучшие времена. Сейчас я понимаю, что это была мирная революция сверху (относительно - мирная). А революция, даже мирная, не приносит сразу никаких улучшений.

Весной 1985 г. стало известно, что Горбачев посетит Ленинград и Кировский завод. Как правило, новые руководители страны посещали Кировский завод - это уже давно стало традицией. Генеральный директор, Станислав Павлович, собрал большое совещание, на котором определили, что будем показывать и маршрут движения. На следующий день был назначен объезд завода по этому маршруту в моем автобусе. У меня был автобус КАВЗ (Курганского завода). Вот в него и сели: Генеральный, все директора производств, Мерков, Кротов, Ромашкин, я и Смирнов - помощник Ромашкина. Ездили часа три, очень подробно все смотрели и записали. Генеральный установил жесткие сроки и решил: раз в неделю, в таком же составе объезды продолжать.
После обеда ко мне пришел Смирнов - готовить мероприятия по заводу. План мероприятий получился большой - около 90 пунктов. Когда Смирнов ушел, я посмотрел свои записи - у меня было записано 150 пунктов — вот их я и должен был выполнить: то, что продиктовал Генеральный и плюс то, что увидел я. До приезда Генсека был целый месяц. Я провел совещание в цехе: всем выдал задания, создали четыре бригады с техникой, и началась очень напряженная работа. Денег, Генеральный сказал не жалеть. С мастером оранжереи - Валентиной мы обсудили вопрос по цветам и наметили, какие композиции подготовим Генеральному в кабинет, приемную и букет для встречи.
Кроме объездов, Генеральный собирал совещания у себя с проверкой выполнения мероприятий. Возникали вопросы, которые не попали в план, а решать их надо. Возник вопрос, куда вывозить отходы производства с заводской площадки сбора отходов. Обычно в день набиралось около двух вагонов и железнодорожный цех (начальник - Иванов Алексей Николаевич) вывозил их на станцию Фрезерная под Гатчиной, а тут потребовалось 6 вагонов в сутки. Учитывая, что завод только начал чиститься, следовало рассчитывать на 8-10 вагонов. Гатчинские власти прислали телефонограмму с запретом вывозить отходы на станцию Фрезерная. Меркову было поручено решить этот вопрос.

Возник конфликт с начальником копрового цеха 190 - Суворовым Александром Сергеевичем. У меня была с ним договоренность - отходы метала свозить к его цеху. На заводе мы обнаружили много бесхозного металла и отходов металла. Мы выясняли кому он принадлежит, и или получали добро на вывоз в цех 190, или заставляли убрать его с территории. В результате, через 10 дней мы обложили копровый со всех сторон так, что он потребовал больше не возить. Пришлось пригласить его на совещание к Генеральному, где ему дали деньги, сверхурочные и обязали все принимать и переработать. Сначала Генеральный не поверил, что столько метала мы собрали по заводу. Поехали смотреть в моем автобусе. Картина была впечатляющая!

Однажды на территории турбинных цехов Новичков обнаружил гору литья неизвестного происхождения. Пришлось звонить Раеву Николаю Борисовичу (директор турбинного производства). Оказалось, что эти отливки лежат на заводе со времен Путилова Николая Ивановича (владелец завода с 1868 года.) Его  имя завод носил до 1936 года. Все удивились такой находке, но дали добро вывезти все в копровый. Одну отливку я распорядился отвезти в музей завода.

Иногда директора производств и начальники цехов просили помочь с вывозкой накопившегося у них «добра». Напряженно шла работа по ремонту дорог, тротуаров, газонов. Высаживали кустарники и деревья.
Долго решался вопрос, что делать со зданием бывшей столовой, примыкавшей к печатному цеху 550 (начальник - Серговицкий Иван Фомич). Столовая уже несколько лет не работала, но решения, что с ней делать не было. За неделю до приезда Генсека, я позволил себе сказать Генеральному: «Если завтра столовую снесут, то я еще успею здесь сделать новый газон и асфальтовую дорожку». И тут Генеральный откинул всякие сомнения и дал Меркову задание: «Чтобы к утру здания не было и мусора тоже».
Утром звонит Мерков: «Р. С. здания нет - помоги вывезти мусор». Пришлось помочь. К концу недели мы сделали газон, на котором высадили 70 кустов сирени - любимые цветы Чернова. Сделали и дорожку.
В последний день, кто-то из наших рабочих предложил покрасить бордюрный
камень (поребрик) от проходной Газа до заводоуправления. Спросил Генерального:
- Делать?
Он сначала сказал:
- Неудобно, - потом махнул рукой, - делай.
Быстро получили белую краску и ночью покрасили. В выходные Лебецкий организовал ГАИ на разметку этой и других дорог на заводе. Вид получился нарядный.
Утром, в день приезда Генсека, загрузили в автобус цветы и композиции и повезли в кабинет Генерального. Были подготовлены две необычайно красивые композиции в красивых вазах из живых цветов. Тут Валентина постаралась. Когда мы с секретарем Леной это все расставляли - вышел из кабинета Станислав Павлович, поздоровался, осмотрел все, взял одну из композиций и сам унес к себе в кабинет. Ему понравилось! Все! На этом подготовка к встрече закончилась. Теперь осталось встретить, все показать по плану и потом узнать от Генерального итоги.
За день до приезда позвонил зам. Генерального по режиму Лысов Геннадий Федорович и приказал быть у него в 16 часов с Ромашкиным. Я взял дипломат и подъехал на автобусе. Как раз подошел Ромашкин. Вошли к Лысову - он был один. Спрашивает:
- Что в дипломате? Отвечаю:
- Водка.
Он рассмеялся и говорит:
- Тогда закрой дверь. На замок.
Перед стаканом он сказал нам, что мы включены в свиту Генерального для встречи и должны идти за ним, не отставая. Такая честь была оказана нам! Для завода, Генерального и для всех нас - это большая честь встречать первое лицо государства.
Накануне приезжала комиссия Обкома проверять подготовку к встрече. Геннадий Федорович сказал, что впервые у комиссии Обкома замечаний не было. Он выразил нам благодарность и сказал: «Подумайте, как завтра наладить вам связь с вашими замами, на случай если будут какие-нибудь внезапные команды».
Через 1,5 часа, наговорившись и выпив два литра водки, мы разошлись. После разговора с Лысовым Г. Ф. мы с замами решили по маршруту следования, в определенных местах, расставить погрузчики с рабочими и несколько поливомоечных машин, за заводоуправлением поставить наш автобус (для связи).

Визит Горбачева прошел успешно. Не было никаких ЧП, никаких непредвиденных ситуаций. Что больше всего поразило - это общение Генсека с народом. В плотной толпе люди задавали вопросы и получали на них ответы. Это было необычно и непривычно.
На ближайшей декаде Станислав Павлович поблагодарил всех за подготовку к визиту и все-таки выделил работу цеха 560, назвав ее «выше всяких похвал». После декады меня в коридоре перехватил Мерков и рассказал, что он присутствовал у Чернова при составлении списка на премирование ИТР: «Чернов читает список - дошли до вас - Ромашкин - 200 р., Гуревич - 180. Здесь Чернов говорит Меркову:
- Я считаю Гуревичу надо поставить оклад. Он сделал невозможное.
Мерков говорит, что все присутствующие поддержали. Рядом стоял Кротов и подтвердил, что все так и было. Мерков еще отметил:
- Я впервые увидел и понял, что цех 560 обладает такой мощной техникой и в
таком количестве. Ты создал мощное в техническом плане подразделение,
способное выполнять любые, даже строительные работы.
Было лестно слышать такую высокую оценку нашей скромной работы.
Перестройка принесла много нового. На заводе усиленно внедрялась бригадная форма оплаты труда (БФОТ) - фондом зарплаты распоряжалась сама бригада в соответствии с коэффициентом участия. Усиливались экономические методы управления производством. Начальники цехов получили больше самостоятельности,
больше возможности в разработке структуры управления цехом. Все это коснулось и нашего цеха.

Руководство цеха - я, Лебецкий, Сивков, Роднов (пред. цехкома), Шавкеров пришли к решению, что ряд должностей ИТР можно сократить, за счет этого поднять зарплату остальным. То же самое и среди рабочих - увеличить зону обслуживания бригад, дать возможность бригадирам сократить ненужных (лишних) рабочих и самостоятельно распоряжаться фондом зарплаты. Разработанная структурная схема управления цехом позволяла сократить пять должностей ИТР, а должности бухгалтера и экономиста объединить в одну. На бурном цеховом собрании это решении утвердили подавляющим большинством. Причем наибольшую активность проявили рабочие. Раньше они молчали на собраниях.

Новую структурную схему должны были подписать: зам. Генерального по экономическим вопросам - Хаустова Антонина Николаевна, нач. отдела труда и зарплаты - Ильин Иван Михайлович, Главный бухгалтер завода - Самоделов Анатолий Иванович, начальник цеха. Утвердить схему должен Генеральный директор.
Против  был только Главный бухгалтер. Я убеждал его два часа, потом Ильин - два часа. Разъяренный Ильин бросил трубку и говорит: -    Пошли к Хаустовой.
Хаустовой моя структурная схема очень понравилась. Она отметила, что это я удачно придумал объединить бухгалтера и экономиста - «На заводе около ста небольших подразделений, где есть и бухгалтер, и экономист. Их можно смело объединить!» Она полчаса по телефону уговаривала Самоделова. Бесполезно. В конце она послала его подальше, употребив очень крепкое слово. А мне сказала снять подпись Главного бухгалтера.

В переделанном виде, т.е. без подписи Самоделова, все остальные подписали, я положил структуру в почту Генерального. Утром звоню Лене - секретарю Генерального - она говорит: «Подписано». Поехал забрал и сразу в АХО, сделал копию. В это время в стране было принято решение - никто не имеет право отменить подписанное решение -ни партком, ни райком, ни обком и т.д.

Так получилось, что сокращали мы женщин, но другого выхода у нас не было. По деловым качествам они уступали мужчинам. Они, конечно, писали во все инстанции, вплоть до ЦК. Все осталось, как утвердили. Ромашкина даже вызывал секретарь райкома. Он взял у меня структуру цеха и пошел. Очень боялся этого вызова. Предъявил там структуру, и они развели руки. Правда партком завода настаивал, чтобы и я ушел из цеха.
В 1987 г. я перешел работать в цех 330. Через десять лет я вернулся в цех 330. И опять занял должность зам. начальника цеха по реконструкции.

Вернусь на время в 1985 год. В августе мне исполнилось 50 лет. Приказом по заводу объявлена благодарность и премия - оклад. 1985 год примечателен еще введением в стране сухого закона. Поэтому в цехе и на заводе я ничего не устраивал. Нельзя! В цехе меня поздравил коллектив, и целый день шли с поздравлениями начальники цехов, отделов и многие другие работники завода. Я был тронут таким вниманием к моей скромной персоне. Многие поздравляли по телефону.

К концу дня мы сидели с замами в кабинете. Было 15 часов. Вдруг медленно приоткрывается дверь и в щель заглядывает зам. Генерального по кадрам Сергеев Виктор Ильич. Посмотрел внимательно и вошел. Говорит, что шел к нам и боялся: «Вдруг у вас пьянка в разгаре! Я очень переживал и боялся. Слава богу, вы до этого не докатились». Потом он поздравил меня, вручил приказ по заводу и Всесоюзную медаль «Ветеран труда».
Вечером у меня дома собрались родственники, ближайшие соратники по цеху. Из Челябинска приехали отец, брат с женой и дочкой, сестра с мужем и дочкой. Погуляли весело!

               


               
               

               

                Дополнения

                К истории возникновения цеха Мх-28

Цех Мх-28 был сдан в эксплуатацию в 1951 году. В этом году отмечалось 150-летие завода. История цеха началась на заводе Мессершмидта, в Германии. Там был разобран сборочный цех самолётов, упакован и вывезен в СССР по программе репарации. В возмещение Германией ущерба нанесенного СССР в войне. На Кировском заводе подготовили фундамент, на котором собрали металлоконструкции немецкого цеха. Потом возвели стены и установили немецкую кровлю из стекла. В цехе установили немецкие пресса для холодной штамповки, механообрабатывающие станки и другое оборудование. Были созданы два участка холодной штамповки, заготовительный участок и оборудование для участков БИХа и механика. Цех начал изготавливать посуду из алюминия. Это были тарелки, миски, ложки, вилки, кружки, ножи (из нержавейки), вёдра, тазы и корыта. После войны в стране катастрофически не хватало всего, в том числе и посуды. В шестидесятые годы к цеху пристроили восточный и западный пролёты. В восточной части разместили заготовительный участок  и рядом участок крупных прессов(новые пресса поставки ГДР) для трактора К - 701.


С восточной стороны заводоуправления, между улицами Газа и Главной, ещё существовал в 1963году огромный яблоневый сад с устроенными дорожками и скамейками в уютных местах. Деревья уже были старые, но когда весной сад зацветал, красота была необыкновенная, а от густого аромата кружилась голова. Я очень любил этот сад. В середине 80-х годов этот сад вырубили под корень. Сделали это ночью, так что никто не успел возмутиться. Было грустно, что завод лишился такой достопримечательности.

                Ели.
 В начале своей деятельности на Кировском заводе, Любченко А.А. организовал посадку голубых елей у заводоуправления, у цеха 330, у сварочного цеха и у главного тракторного конвейера. Ели прижились и были главным украшением в благоустройстве завода и гордостью Любченко и всех кировцев. Нравились они и мне. А когда я работал в цехе благоустройства, они были всегда в центре моего внимания.

На заводе всё время, с момента перехода на выпуск тракторов К-700 шла реконструкция  инженерных сетей (водопровод, очистные сети, канализация). Она проводилась без остановки производства и доставляла массу хлопот заводским службам и строителям. Несколько раз мне пришлось спасать голубые ели от вырубки. Первый раз это случилось у сварочного цеха. Ели были высажены между стеной цеха и памятником Кирову. При ремонте очистных сетей вдоль линии голубых елей строителям (СМУ- 59) пришлось выкопать траншею для укладки нового трубопровода. После того, как траншея была выкопана, меня пригласили на совещание в УКС и предложили ели снести, так как они погибнут за время прокладки трубопровода. Я посмотрел Генплан, переносить траншею было некуда. Я договорился утром встретиться с главным инженером СМУ-59 Николаем Олиференко на месте, т.е. у елей. Дело было в начале лета. Я предложил Николаю вместе спасти такую красоту от сноса  и неожиданно он отнёсся с пониманием и согласился с моим планом. План был такой: Цех 560(благоустройства) организует дополнительный и ежедневный уход за елями. В случае ухудшения состояния елей будем принимать решение по каждому дереву. От СМУ – 59 я просил бережного отношения к елям, особенно при работе с механизмами в непосредственной близости к ним. Следует сказать, что Олиференко сдержал своё слово, а мы со своей стороны организовали дополнительный полив и внесение удобрений. Ели были спасены.

Второй эпизод с елями произошел у цеха 330 и протекал гораздо драматичнее. У цеха 330 надо было построить Водонасосную станцию и проложить трубопроводы к ней. Под снос попадало 17 елей и 4 лиственницы. Вышел приказ по заводу, в котором мне лично было предписано выполнить эту работу. Срок был очень жесткий. Меня пригласили на совещание в УКС. Начальник, Махнин Б.И. рассказал, как долго Генеральный директор Чернов С.П. не подписывал приказ из-за елей, но Мерков В.Л. и он, в конце концов, убедили его, что ситуация безвыходная. Махнин меня спрашивает: »Когда ты сможешь это выполнить?». И дать возможность приступить СМУ-59 к работе?» Я отвечаю: »Никогда! Можете меня снимать с должности, увольнять с завода, у меня рука не поднимется уничтожать то, чем гордится весь завод. Я уверен, что можно найти вариант – максимально сохранить деревья. Только вы себя утруждать не хотите, для вас проще срубить. Пока от меня что–то зависит, просто срубить не получится». Все начали шуметь,  что я срываю сроки строительства, что они доложат  Генеральному. Я встал и ушёл.

Положение с деревьями на территории завода было такое: высаживать деревья завод мог, сколько хотел, не спрашивая разрешения городских служб. Дальше на каждое дерево выписывался паспорт, который регистрировался в отделе благоустройства Кировского района. А вот срубить дерево - надо было получить разрешение в  районе с предоставлением технического обоснования. Конечно, при необходимости это можно было согласовать и не раз согласовывали. В данном случае, я это делать не хотел. Мерков и Махнин оказывали на меня жуткое давление, вызывая каждый день на свои совещания, но к директору не вызывали. Я пошёл к директору третьего производства, на территории которого строилась водонасосная станция, и заручился его поддержкой. Обошёл всех начальников ближайших цехов, они тоже обещали меня поддержать. Просил их довести ситуацию до народа.
Когда ситуация накалилась до предела, я решил напустить на строителей всю силу народного гнева. У меня в подчинении находилась художественная мастерская. В основном она работала на партком, но на табели они состояли у меня. Я пошёл к бригадиру Богданову и заказал большой щит такого содержания: »Объект-водонасосная станция. Работы ведёт СМУ-59, начальник-ЛЕБЕДЕВ Е., Главный инженер-ОЛИФЕРЕНКО Н. телефоны №………. На заводе ответственный - начальник УКСа  МАХНИН Б. телефон №…….Проект выполнен под руководством заместителя Генерального директора МЕРКОВА В.Л. телефон…» Закрепили этот щит на заборе, который был возведён вокруг места производства работ. После этого я выждал три дня. На совещания меня не вызывают, угрозы со стороны УКСа прекратились. Утром решил сам пойти к Генеральному. Пришёл, рассказал ему коротко ситуацию. Он говорит: » Мне твоя позиция нравится. Стой до последнего, но приказ отменять не будем». Мне стало легче.

На следующий день звоню Олиференко, предлагаю встретиться у цеха 330. Он сразу соглашается. Сработало!!! Встретились, ещё раз внимательно прошлись по Генплану и каждой ели. Договорились: ели не трогаем-сохраняем по технологии у сварочного цеха. А вот три лиственницы придётся рубить. Это была победа! Как-то потом, встретил Махнина, он рассказывает, что два дня, и он и Мерков работать не могли от шквала звонков. Мы, говорит, видели, что ты повесил этот щит, но такого эффекта не ожидали. Вся эта война длилась недели три.
 
ДИРЕКТОРА КИРОВСКОГО ЗАВОДА  С 1954 по 2002г.
1. ИСАЕВ ИВАН СЕРГЕЕВИЧ 1954 - 1964г.
2. ЛЮБЧЕНКО АЛЕКСАНДР АЛЕКСАНДРОВИЧ 1964-1972г.
3. УЛЫБИН ВАСИЛИЙ ИВАНОВИЧ 1972 - 1975г
4. Поясник ОЛЕГ НИКОЛАЕВИЧ 1975 - 1976г.
5. МУРАНОВ БОРИС АЛЕКСАНДРОВИЧ 1976 -1984г.
6. ЧЕРНОВ СТАНИСЛАВ ПАВЛОВИЧ 1984 - 1987г.
7. СЕМЕНЕНКО ПЕТР ГЕОРГИЕВИЧ С 1987 г.
ЗАЛЬЦМАН ИСААК МОИСЕЕВИЧ 1936-1941Г.

Сокращения:
 БИХ - Бюро инструментального хозяйства
РИМ - Ремонтно-инструментальная мастерская
БТПП - Бюро технологической подготовки производства
ПДБ - Планово -  диспетчерское бюро
ОГТ-Отдел Главного технолога
ОГС-Отдел Главного сварщика
КБ - Конструкторское бюро
УКС - Управление капитального строительства
ПКУ - Проектно - конструкторское Управление
СУ - Строительное Управление
МОБ - Министерство Оборонной Промышленности
ЧТД - Чертежно-техническая документация





Содержание «25 лет…»
Эпизод 1 . Нач . отдела кадров                стр.47
Эпизод 2. Цех Мх - 28                стр.48            
Эпизод 3 . Воздухоочистители                стр.50
Эпизод 4 . Цех Мх-28 .Уроки руководителя                стр.53
Эпизод 5 .Цех Мх-28 .Рама трактора                стр.54
 Эпизод 6 . Постамент                стр57
 Эпизод 7 . Цех Мх-28                стр.57               
Эпизод 8 .Цех Мх-28  Новый танк                стр.60
 Эпизод 9 .Цех Мх-28 Начальник цеха                стр.60
Эпизод10.Новая команда                стр.66
Эпизод11 .Цех330                стр.63
Эпизод 12 .1975 г . Тихвин                стр.71
Эпизод 13. Цех 330 . Нежлукто В . Я.                стр.75
Эпизод14. Цех500.ТНП                стр.85
Эпизод 15 . Цех 260  Горелово                стр.89
Эпизод 16 . Цех 560                стр.92
Дополнения                стр.101
Примечания: Рис 1 к стр 49, рис 2 к стр. 51, Рис 4 к стр 55

 
Рис.1 к с 49
а – неправильно
б-правильно
                Рисунки:




                рис 2 к стр.51
направляющая трубка с лопастями

               
          
               
 
 
               
                циклон из полиэтилена
               
 
 
несоосность +,- 1мм