Там, где начинается Россия. Наша граница

В мае 2007 года начальник Пограничного управления ФСБ России по Республике Бурятия и Читинской области, генерал-лейтенант В. У. Волков подарил мне увесистый фотоальбом, на зеленой обложке которого золотое тиснение – «Забайкальская граница». Отборные цветные фотографии пограничников, моменты службы, отдыха, быта, забайкальская природа. От Могочи до Наушки. Молодые и симпатичные люди с автоматами в руках, рвущиеся на поводках овчарки, вертолеты, катера. Много фотографий. Хороший фотоальбом. Все современное, лучшего качества. Более двухсот страниц отличной глянцевой бумаги. И благодарность за помощь в издании – трем губернаторам, двум мэрам, одному председателю Думы и трем крупным предпринимателям. Сколько же стоит издание этого фотоальбома, и сколько полезной исторической информации для народа можно опубликовать и издать?

Я рассматриваю цветные фотографии, и за ними встает иная жизнь края – этой предельной линии, границы. Мы – люди границы. Так определено нашей судьбой, нашим жизненным местопребыванием. И память наша обязана хранить свою историю. А это, прежде всего, освоение края и казачество, где корнем является монгольское слово – зах. Современные лингвисты производят слово казак от монгольского языка – ко (броня, защита), зах (край, граница). В период Золотой Орды на Руси это слово уже существовало, а потом окончательно утвердилось, означая человека, охраняющего границы и государственные устои…

В середине XVII русские землепроходцы уже исследовали Амур.
Стратегическое положение этой реки хорошо понимали и на Руси, и в Китае, который в любой момент мог послать многотысячные войска против нескольких десятков или сотен казаков и местных кочевников.
Наверное, тогда и решил государь: что ж, Амур может и подождать. Сначала надо укрепиться в Забайкалье.

«1655 г. Августа 20. Грамота Енисейскому воеводе Ивану Акинфову о снабжении посланных в Даурию ратных людей судами, порохом и свинцом, и о выдаче им денежного и хлебного жалованья.
От Государя Царевича и Великого Князя Алексея Алексеевича, в Сибирь Енисейский острог, стольнику нашему и воеводе Ивану Павловичу Акинфову. По указу отца нашего Великого Государя Царя и Великого Князя Алексея Михайловича, Всея Великая и Малыя Русии Самодержца велено Афанасию Пашкову быть на нашей службе в Даурской земле, да с ним сыну его Еремею, да сибирским служилым людям, разных городов стрельцам и казакам, тремстам человекам а для тое Даурския службы велено дати ему, Афанасию и сыну его Еремею наше денежное жалованье, по окладам их из енисейских доходов, да с Афанасьем же Пашковым велено послать в Даур-скую землю тобольские присылки пятьдесят пуд пороху, сто пуд свинцу сто ведер вина горячего, да из енисейская пахоты восемьдесят четей муки ржаной, десять четей круп, толокна тож, да для сбору таможенных пошлин с Енисейских таможенных книг, почему в Даурской земле со всяких товаров против Енисейского со всяких людей сбирати таможенные пошлины, выпис-ку, а к трем церквам антимине и двух попов, и дьякона велено послать из Тобольска богомольцу нашему Семеону Архиепископу Сибирскому и Тобольскому и о том от нас к нему писано, а церковныя всякия потребы пришлют к нему Афанасию с Москвы. А почему ему Афанасию быти на нашей службе в Даурской земле и наши дела делати и о том послан к нему наш наказ за дьячею приписью.
И как к тебе сея грамота придет, а Афанасий Пашков отдаст тебе нашу печать Енисейскаго острогу и нашу денежную и соболиную и зелейную и всякую казну и хлебные и всякие запасы и дела, и что на него по счету взочтено будет, то все в нашу казну заплатить и во всем с тобою роспишется и ты б дал ему Афанасию для нашия Даурския службы и сыну его Еремею наше денежное жалованье из енисейских доходов по складам их, да из таможенных Енисейских книг всяк им таможенным пошлинам выписку из Тобольския присылки пятьдесят пуд пороху, сто ведер вина горячего да из енисейской пахоты восемьдесят четей муки ржаной и десять четей круп, толокна тож и под него Афанасия и под служилых людей суды, которые готовлены для Даурския службы, в чем им со всеми запасы подняться мочно и отпустил бы их из Енисейского острогу в Илимский острог во 164 (?) году по весне безо всякаго задержанья, не описываясь к нам о том, а до каторого числа Афанасья Пашкова со всеми служилыми людьми из Енисейского острогу в Даурскую землю отпустить и ты б о том отписал к нам к Москве, а отписку велел подати в Сибирском приказе боярину нашему князю Алексею Никитичу Трубецкому, да дьяку нашему, Григорью Протопопову.
Писан на Москве. На подлиной Грамоте шлет дьяк Григорий Протопо-пов».

А вот и более современный документ, написанный историком А. П. Васильевым: ««Возникли, Нерчинский острог и его даурские казаки. Они и были предками забайкальских казаков, давших России выход в Великий океан». Афанасий Пашков выступил из Енисейска 18 июля 1658 года, под его началом было триста человек. Им были поставлены Иргенский, Нерчинский и Телембинский остроги. К Нерчинскому был приписан весь Амур. На будущее… От Пашкова 12 мая 1662 года эти острога принял приказчик Илларион Толбузин. Он прожил в наших краях пять трудных лет: новые владения надо было обживать и оборонять. Но как?
Вы только представьте непроходимую тайгу и необозримые степи, где живет чуть более сотни казаков, которых постоянно тревожат набегами монголы и местные кочевники. А в Москве, видимо, совсем забыли о них. Ведь так было всегда: как только ослабеет интерес к месту, где не видна перспектива, так тут же забывают о людях. На Амуре утвердиться невозможно, значит, и даурская землица ни к чему. Так проживём. Десять лет, с 1658 по 1669 год, казаки не получают жалованья и продовольствия. Живут сами по себе. Толбузин пишет челобитную за челобитной. Тишина. Некоторые казаки на страх и риск покидают остроги, уходят неведомо куда, вплоть до Амура.

Все же, видимо, сильны были пришлые люди, если местное население просит защитить их от набегов монголов. А в даурские земли из Сибири и Руси все идут и идут люди. В 1665 году в острогах насчитывалось почти 200 человек. Так медленно, год за годом, крепла в Забайкалье власть русского царя. Монголия в это время разваливалась под ударами маньчжуров, которые, видимо, нацеливались до Байкала и Лены.
Историк А. П. Васильев пишет: «Опоздай эти казаки на полвека, и не видать бы нам Забайкалья».
Существование острогов и положило начало границе, линии, определяющей пределы государственной территории. Но линии этой пока еще не было, и до регулярных войск было далеко, ибо и территория-то еще не определилась. Но были люди – русские землепроходцы, буряты и  хамниганы, которые начинали объединяться на основе общих и даже родственных интересов.

А когда в 1727 году на границу прибыл чрезвычайный посол России Савва Лукич Рагузинский-Владиславович, все было готово для проведения такой линии. Прежде всего, надо определить положение и направление по соглашению с сопредельными государствами, зафиксировать в договоре и графически изобразить на прилагаемых к договору картах, все это называется мудреным латинским словом делимитация границы.
20 августа 1727 года Рагузинский заключил с Китаем Буринский договор, тем самым была установлена Российско-монгольская граница. 21 октября 1727 года был заключен Кяхтинский договор, который установил российско-китайскую границу, а также условия торговли и мирного разрешения пограничных споров. После этого и приступили к демаркации – непосредственному начертанию линии и установлению особых знаков. Знаками стали по-граничные пирамидальные маяки из местного камня. Границу провели вместе – русские, буряты, хамниганы. Охрану же поначалу несли буряты и хамниганы, русские служилые люди несли надзорную службу. А 1 августа 1728 года открылась торговля через Кяхту, что означало установление серьезных отношений между двумя большими государствами.
Надо полагать, что Савва Лукич, которого очень уважали буряты и называли Гун Савва, был выдающимся политиком. Он был дружен с бурятскими тайшами того времени, бурятские воины сопровождали его на всем пути следования. Он родился около 1670 года, прожил до 1738 года, приставка к фамилии Рагузинский означает, что он из Рагузы, это латинское название древнего города и культурного центра Дубровники на берегу Адриатического моря. По происхождению серб, он выполнял поручения российского правительства в Турции и Китае. Разговаривал с самыми несговорчивыми соседями и умел их убедить. От Адриатического моря до забайкальской границы – таков славный путь Саввы Лукича Рагузинского-Владиславовича.

Жители побережий Онона и Аргуни, а также пограничники и таможенники Забайкалья, обязаны чтить память этого человека, ведь именно, благодаря его уму и воле, в 1727 году была проведена сухопутная граница и установлены пограничные караулы, которые впоследствии разрослись в станицы и села. Он написал первые инструкции для пограничных комиссаров, где отразил также интересы приграничного населения: «… никому никаких обид, разорения и притиснения и огорчения не чинить, взяткам и подаркам ни на одну копейку ни за что некасатца». Слова эти были вписаны даже в «Инструкции казакам Забайкальского казачьего войска по охране границы», изданной в 1857 году, вероятно, они действовали вплоть до революции. Не  худо бы напомнить их сегодня современным таможенникам и пограничникам.

Я родился и вырос возле самой монгольской границы, в районе, где родились Чингисхан и атаман Семенов, где все старинные русские села назывались караулами. С детства только и слышал – харул. Русское слово караул произошло от монгольского харул – охрана. С молодых лет мой отец дружил с пограничниками. Даже школа, где я учился, была построена из бревен бывшей заставы. Караулы обычно находились недалеко от границы и охраняли предписанные им версты. Одна верста почти одна миля – 1 километр 668 метров. Более трехсот километров охраняли только на территории родного мне Ононского района. Это предки жителей и ныне существующих караулов – Кулусутаевского, Чиндантского, Кубухайского, Дурулгуевского…
Тункинская, Харацайская, Троицкосавская, Кударинская, Акшинская, Чиндант-Турукаевская, Цурухайтуевская и Горбинская крепости были построены  за один год – с 1772 по 1773. Акшу строили около двухсот солдат.
В середине XIX века забайкальская граница имела длину в 2673 версты, где располагались 75 караулов. От Тунки до Горбиченской. Восемь участков границы охраняли русские и бурятские казаки. Численность их, относительно, равная. Например в Троицкосавской крепости стояли 150 русских и 160 бурятских казаков. Расстояние каждого участка – от 160 до 550 километров. Казаки восточного Забайкалья охраняли линию длиной в 1815 верст, которые были разделены на 4 участка: Цурухайтуевскую, Чиндантскую, Акшинскую и Горбиченскую. Любой забайкалец определит, что от Акши – начинается среднее течение Онона, Чиндант – полноводное среднее течение Онона, а Цурухайтуй – среднее течение Аргуни, отсюда прямое направление на Цицикар.
В непроходимых местах, а они и сегодня непроходимые, ставили пикеты. Обычно по два казака. Названия селений знакомые: Олочинская, Дамасовская, Илинская, Жоктинская, Батуровская, Марьинская, Кочеингская, Урюмканская, Урюпинская. Всего 340 верст.

Жизнь на границе во все времена была напряженной. Караулы и крепости строились правителями исходя из политической ситуации, отношения с местным населением также диктовались такой обстановкой. Но простой народ живет своей жизнью, люди пускают корни, перестают враждовать, любят, ссорятся, роднятся, и уже ничто не может остановить эту жизнь и изменить её течение.

Бурятские казачьи полки появились также, исходя из политических соображений правителей. 19 октября 1764 года Екатерина II издала Указ об усилении Нерчинской и Селенгинской участков границ. Так и написано: «…дабы тем китайцев в лучшем решпекте содержать и на всякий случай быть готовым». Для этого уже к 4 ноябрю 1764 года и были сформированы четыре бурятских казачьих полка. От китайцев это скрывали. Забайкальскую границу во времена охраняли всем миром – русские, буряты, хамниганы. А в 1837 году хоринские буряты получили от царя семь красных и семь синих знамен…

В 1768 году нерчинскими и селенгинскими казаками была заселена Акшинская дистанция, в 1772 году эти казаки заселили – в мае Цурухайтуевскую, в ноябре – Тункинскую, Харацайскую, Троицкосавскую, Кударинскую и Чиндант-Турукаевскую дистанции. Как же были обустроены караулы или крепости тех времен? Вот документ 1806 года: «Занимаются  дома крепости Чиндант-Турукаевской – подполковником, четырьмя обер-офицерами, 65 нижними чинами, гауптвахтой, батальонной канцелярией, лазаретом с двумя покоями, мастерской, слесарней, баней, расположенными по квартирам солдатами и казаками нижних чинов до 30 человек». В крепости было 2 бронзовые пушки, на полевых лафетах, но без передков.

Какими же все-таки были наши казаки? Вот характеристика, данная царским офицером Дмитрием Аничковым, знавшим забайкальских казаков и в бою, и на службе: «Казака нельзя сравнивать с солдатом. Дисциплина у забайкальских казаков была не слабее, чем в пехоте или у драгун, но, пожалуй, даже и сильнее. Но только дисциплина там иная, своя, казачья, непонятная для чужака.
Казак не тянется перед офицером, иной раз разговаривает с ним довольно свободно, «рассуждает», он не вымуштрован по-солдатски, на лице у него – осмысленность, а не деревянное выражение, остающееся у большинства солдат во все времена службы, как результат запуганности в бытность новобранцем. Казак не выкручивает ответ по-солдатски, а свободно отвечает на предложенный ему офицером вопрос. Об офицерах в третьем лице он зачастую вместо традиционного «их высокоблагородие есаул такой-то» просто говорит или «есаул такой-то», или же «Иван Сидорыч». Это последнее особенно поражает несведущих в быте казаков... Дисциплина у казаков «осмысленная», а не деревянная».
Историк Забайкальского казачьего войска А. П. Васильев писал об этом периоде: «Боевая служба отошла в область преданий. Начинается мирная полицейская служба. Первый период службы забайкальских казаков закончился утверждением за Россиею Забайкалья...».

Я снова рассматриваю подаренный мне фотоальбом. Какой великий и трудный путь был проделан нашими предками до современной границы!

2009 год. Маньчжурия - Даурия.