Сны

Жизнь и сновидения - страницы одной и той же книги.
Шопенгауэр

I.

«… Пустыня. И в ней даже нет ни капли тени: ни одного укрытия, ни одного деревца. И песок такой горячий, что мои голые ноги уже стали красными как диск солнца. А я иду куда-то вперед, по узенькой тропинке. И ни облачка, а солнце, кажется, печет еще сильнее. Песчаная пыль на ощупь приятная как пенки от молока.  Может, и на вкус такая же? Насыпаю в ладошку и пробую сухими губами до нее дотронуться. Обман. Горячая масса. И позже в дороге понимаю, что обожженная кожа на губах облезла, и горячий ветер больно обдает их потоками воздуха.
Наконец, тропа под ногами стала темнеть и приобретать оттенок земли, черной и холодной. Я пошла немного быстрее. Через пару метров тропинка стала совсем черной, и ноги стали замерзать. Ошпаренные песком ступни оставляли за мной красные следы. Я вижу…
… железную ограду, построенную буквой «п», ее ржавые очертания мне что-то напоминали. Посередине этой площадки стояло сухое дерево. Голое. Совсем без коры и листьев. При виде этого творения природы становится не по себе. И цвет его ствола – светло серый – как и все окружающее пространство – только усугубляло положение. Немного дальше, ближе к углу ограды, стояла скамья, сделанная из того же металла, что и решетка. Доски, что раньше были прибиты к скамье, давно сгнили. Присесть я не решилась. Ее узоры гармонично сочетались с узорами на ограждении.
Словно змея ползала под рубашкой. Мерзко.
Рядом с деревом был колодец. Сухой и пустой. Каменные стенки его покрыты старой плесенью и оттуда заманчиво пахло сыростью. А воды нет…. Небо надо мной стало быстро темнеть, однородно-серое стало однородно-черным. Постепенно чернота съела сначала скамью, затем исчез колодец. Осталось дерево. Я схватилась за него и …»

Проснулась…

II.

«… Та же ограда. Только теперь вокруг сугробы снега. А дерево почернело. Скамья стала неопрятного темно-серого цвета. И прикасаться к ней не хочется. Жутко. Ветра нет. Медленно порхают снежинки. Только они летают снизу вверх, поднимаясь с земли к небу.
А куда идти? Вокруг меня только чистый белый снег. Все белое.
Мелькнул силуэт. Иду за ним.
Теперь передо мной появилось продолжение ограды. С двух сторон. Два черных дерева. И две скамьи по обе стороны железных ограждений. На одной из них лежит записка на испанском. Я не поняла ни слова и положила ее на место.
Снова мелькнул силуэт. И я снова спешу за ним.
На этот раз возник угол ограды. Ее зловещие узоры только предостерегают, но я не остановилась. На скамье вдоль ограды лежит роза. Черная и совершенно замерзшая. Я хотела взять ее в руки, да только она рассыпалась, едва я к ней прикоснулась. И вдруг откуда-то за оградой появился фонарь и зажегся противным желтым светом. Я поспешила уйти оттуда.
Теперь я иду по сугробам вдоль железного ограждения. Снежинки все больше и больше стали подниматься вверх. Сначала они поднимались медленно, теперь это происходило быстро, хлопьями. Не заметила, как ограда исчезла позади, и черный силуэт бежал за мной. Я ускорила шаг. Он приближался все быстрее. Я перешла на бег. Вдруг передо мной начали из пустоты появляться фонари и зажигаться. От их света резало глаза. Но я не останавливалась.
Снег под ногами начал пропадать. Он практически весь поднялся вверх. А вместо него на земле проявлялась чернота. Аллея из фонарей кончалась уже не так далеко. Еще буквально 5-6. Человек за спиной уже почти догнал меня. И чем быстрее я бежала, тем скорее он догонял меня. Стоп.
Он тоже остановился и стал медленно подходить. Я начала слышать за собой плачь ребенка. Все сильнее и сильнее. Внутри словно грызли кошки.
Под ногами не осталось снега совсем, лишь редкие снежинки. Он подходил все ближе. Фонари погасли, и стало совсем темно. Крик ребенка раздирал меня изнутри. Душу выворачивало наизнанку. Он дотронулся до моего плеча. Крик прекратился.
Последняя снежинка поднялась вверх, его рука отпустила мое плечо и я провалилась вниз…»

III.

«… А сегодня что-то из сладкого сновидения ребенка.
Берег моря. Тихо волны бьют по крутому берегу, медленно исчезая в шипении воды. Цвет морской бездны так и манил прилечь на песок и наслаждаться представленным видом.
Берег покрывала зелень, такая сочная и приятная на ощупь, что даже не хотелось на нее вставать. Я решила не поддаваться чарам этого места и пошла прогуляться. Обернувшись, увидела свою самую заветную мечту детства.
Прямо за моей спиной росло высокое дерево. Его крона была настолько большая, что под ней могло разместиться человек сто. И листья его были на ощупь, словно бархат. На самой нижней ветке висела веревка, а к ней была приделана доска – самодельные детские качели. Я всегда мечтала в детстве иметь качели.
Я подошла к ним. Села. И где-то впереди услышала смех. Детский смех. Господи, да так красиво смеялся этот ребенок, что самой захотелось расхохотаться.
Радость беззаботного детского смеха так развеселила меня, что не хотелось останавливаться.
Уже закат. А я сижу под этим деревом. Качели, как будто в такт какому-то ритму, качались на ветке. Так и хотелось напеть какую-нибудь песню из детства. А губы молчали и наслаждались громким молчанием волн.
И так получилось, что я уснула во сне…»



IV.

« … Тихие шаги украшают тишину осеней пожухлой травы. Босые ноги все изрезаны лезвиями сухой осоки. Ни на шаг не останавливаться!
Небо красное. Облака создают воронку над головой. Красные листья памяти с каждым шагом пролетают все реже и реже. Скала становится все выше и уже.
А в израненных временем руках тихо бьется мое сердце, сухое и глухо-красное. Удары тяжелые, эхо отдается в каждом забытом уголке тела. Сосудов не видно под пеленой пережитого. Все пальцы в красной жиже, которая была когда-то кровью.
Сухие губы ничего не говорили, а лишь хрипели какие-то несвязные слова.
Ладони уже давно не согревали этого сердца. Уши не слышали его ударов. А слепые белые глаза не видели его, кажется, тысячу лет.
И кому-то это уродство еще нужно, кому-то я еще несу это сердце.
Скала кончилась.
И я пошла по воздуху, только шаги стали еще больнее. Словно по острию лезвия скользили уставшие ноги. Наконец, и волосы мои поседели. А ресницы стали царапать лоб в кровь.
Вдруг на видимом лишь Богу пути появилась девушка, молодая и свежая, как капля росы летним ранним утром. Она стояла впереди меня, и за ее спиной было солнце.
А за моей спиной была луна.
Она была так молода, что ветер играл ее волосами. Мои же седые локоны грубо кидал из стороны в сторону.
Мы встретились. Она ласково протянула руки и забрала сердце, чьи удары с каждым мгновением становились все тише. Затем, молча, поблагодарила кивком головы и ушла в сторону яркого солнца.
Мои руки без сердца в ту же минуту упали вниз. Ветхая одежда стала пропадать в воздухе, а каждый мой волос разлетался белой птицей в стороны. Наконец, я узнала в ней себя. Молодую. *** лет назад.
И я исчезла без своего алмаза в груди, растворилась в восходе нового события.
А ведь я в молодости и впрямь решила сохранить его…»

V.

«Летним утром выхожу на балкон комнаты, с которого открывался шикарный вид на лес. Молодые деревья манили своей свежестью, а зелень резала глаза.
Я прямо в ночной рубашке иду прогуляться.
Встречаю под осиной девочку, которая шепчет:
- Просто, нескромно, не знаю, с чего все это начать…
Попробую…
Просто временами скучно, хочется подумать в свои шестнадцать лет о жизни, хотя это глупо… Какая жизнь в 16! Прожито немного, а уже задумываешься! Надо начинать задумываться!
Сидишь… Лето… Жара…. На старом крыльце, вокруг комары, слепни, мухи. Временами они портят всю атмосферу красоты природы родного уголка. Чем старше становишься, тем отчетливее понимаешь, что все это: леса у чудным ароматом еловой хвои и сладости березовых почек, поля  с дурманящим сознание запахом скошенной травы, реки с манящей свежестью ледяной воды – это чудо. Просо мы его не ценим, не бережем, а порой и просто не замечаем. Природа родной деревни всегда мне казалась обычной, незаметной. Так на самом деле и есть, просто ты не замечаешь элементарного – утренней росы под ногами, лучика солнца в окне, крапивы. Почему крапива? Всегда казалась мне противной, но где я еще могу ее найти? Сам факт ее существования меня всегда приводил в некую агрессию, а сейчас я просто горжусь тем, что когда-то я об нее обжигалась. Глупо, конечно, такое говорить, но все-таки. Сама сейчас смеюсь. Правда, смешно. Сейчас понимаю, как мало мне нужно для счастья – просто рано утром, в ночной сорочке, выйти на улицу. Очень рано, когда петухи еще не пропели, когда солнце еще только начинает показываться из-за сонного леса, когда еще вся моя родная деревня спит крепким сном, таким вялым, ленивым. Выйти на траву, такую мягкую, мокрую, ноги не привыкли к этим ощущениям, новым, хорошо забытым ощущениям детства. Все это было; давно и ушло невозвратно. Хочется их вспомнить, все-все, но никак. В детстве ты этого не замечаешь, нет. Пролетает и забывается, быстро. А хочется помнить, хочется. Что мешает? Жизнь мешает с ее бешеным потоком и скоростью, где, порой, ты не замечаешь, как незаметно проходит день. Затем неделя, затем месяц, год, года.… И все.
Что вспомнится? …
Она не заметила моего присутствия и продолжила размышления, но я их уже не слышу и иду дальше.
Действительно, прекрасные виды…
Я просто гуляю по этому лесу и дышу холодным утренним воздухом, который жжет легкие.…
Странный этот сон какой-то…»

VI.

«Коридор. Все классы стоят по линии, только один выделяется из всех. Как всегда.
- Эй, Алена, привет!
- Привет! Как выходные?
- Ну…как тебе сказать…
И обе тихо засмеялись.
Голос говорящего стал громче и  посмотрел в их сторону:
- … И не мне вам напоминать про правила этикета. Кому не интересно, может уйти.
Они притихли. Но ненадолго. Снова разговор.
- Уроки все выучила?
- Нет, немецкий не перевела.
- А-а-а, ясно.
- А ты перевела?
- Да
- Дашь списать?
- Хорошо.

Звонок на урок. Выступавшему даже не дали договорить, дети побежали в классы. А я стояла на месте, сквозь меня проходили люди. Мне немного кололо грудь, а они словно не замечали препятствия на пути.
Все ушли.
А мне куда?
Пойду за этими девчонками…
Знакомый коридор. Вот сцена. Дверь со стеклянными вставками. Слева от лестницы библиотека. Жаль, что закрыта. Лестница. Лаборантская кабинета физики по правую руку. Снова двойная дверь. Коридор верхнего этажа. Налево. Иду до конца. 5 кабинет, кабинет математики. Мой кабинет. Пытаюсь открыть дверь, да только ничего не выходит – не могу взяться за ручку. Вышла девушка и оставила  небольшой проход. Я успеваю проскользнуть.
Зашла.
В кабинете никого. Темно, будто бы уже ночь на дворе. Через решетчатые окна проходит желтый противный свет и освещает кабинет. С доски не убрано. Кругом хаос. Шкаф опрокинут, кругом валяются геометрические фигуры из дерева и металла, бумаги и стекло. Я прохожу мимо разбросанных парт и стульев.
«Тот, кого ты ищешь, уже ушел» - написано мелом. Жаль, что не написано, куда ушел и имя того, кого я ищу.
Тихий смех.
В коридоре.
Я иду на смех.
Выхожу из класса и иду до площадки.
За углом снова день и бегают дети, и … капает вода…
Странно, причем тут вода?
Вижу девочку, которая, в отличие от всех остальных, словно видит меня. Она идет ко мне. Уверенно и быстро.
- Привет, я тебя жду.
- Меня? А зачем?
- Ты же скучаешь?
- Да… эмм… не думала на эту тему.
- А вот они скучают.
- Кто?
Она дала мне в руки ключ и указала на кабинет биологии  - № 10. В другие попросила не заходить.
Я ее не послушала. Я слишком давно здесь не была. Рука тянется к первой попавшейся ручке. Громко скрипнула дверь.
Снова противный желтый свет сквозь большие окна. Перевернуты парты, разбросаны стулья, разбитое стекло….
№10. Открываю кабинет ключом, что дала мне девочка.
Открываю дверь, и отчего-то сильно волнуюсь, что даже ладошки стали мокрые.
Знакомые голоса… Снова они… Трепет в груди… И улыбка…
Я зашла…
- А мы уже заждались.
Все, все 22 снова вместе. Повзрослевшие. Как прекрасно.… Даже словами сложно описать.

Какая она стала красивая, и волосы все также носит длинные…
А она уже с кольцом на безымянном пальце…
Хм, никогда бы не подумала, что ему пойдет борода, хотя усы он и в школе носил…
Очки. Как нелепо они смотрятся на его чересчур мужском лице…
Бизнесмен, а в классе 8 был обычным двоечником…
Хм, они же всегда ходили вместе…
А он еще в школе увлекался музыкой. Эта папка в руках с нотами?

- Иди же к нам, - позвал меня до боли знакомый повзрослевший женский голос.
Я обернулась и слезы нахлынули к горлу.
Все 22 смотрели на меня так мило и звали к себе, чтобы обнять и задать целый вагон вопросов.
Я побежала к ним, обняла ее первую крепко-крепко и все исчезло.
Желтый свет из ночного окна, стулья на полу и мел на доске.
А я тихо сижу на парте и плачу от счастья, держа в руках фото с надписью « С любовью, 11 класс »…»

VII.

«  Сижу в машине. Тишина. Нас было трое, и все почему-то молчат, а надо веселиться. Наконец-то это свершится и все останутся счастливы! Ура! Да почему все молчат?
- Фэйк, почему молчишь? Скажи хоть что-то! Какая прекрасная погода, посмотри!
- На улице дождь, Ася. И к чему слова сейчас? Это же не праздник…
- Как не праздник, как нет? Радоваться надо, а ну-ка улыбнитесь, вас снимает скрытая камера, ха-ха!
Резкий звук тормозов. Все обернулись в мою сторону. Лица были настолько убитые и пустые, что мне стало жутко.
- Что? Что не так?
- Ась, успокойся…. Прошу хотя бы ради меня… Мы итак все на взводе…
- Хорошо, - с улыбкой ответила я.
Все побледнели и повернули лица к дороге.
Через 10 минут машина остановилась на поле.
Осенняя мокрая трава превратилась в однородную кашу, и шагать по ней было противно.
- Как же тут грязно, так и знала, что испачкаюсь.
Фэйк повернулась в мою сторону и с глазами, полными слез, сказала:
- И ты еще умудряешься шутить… Глупая…
Я ничего ей не ответила и пошла дальше.
Киф, шедший сзади, тихо пробормотал: «Только бы они не приехали…»
Я обернулась и резко ответила ему: «Тогда я найду кого-нибудь другого…»
Мы встали посреди самой сухой площадки и стали дождаться заветной минуты. Я этого ждала словно подарка, а друзья стояли с бледными лицами. На глазах Фэйк застыли слезы, будто бы она ждала конца света, Киф нервно курил уже 4 сигарету, только Амат молча вглядывался в даль.
Именно на его лице я не нашла ни горя, ни предчувствия чего-то страшного, никаких жутких эмоций. Он как будто уже пережил это.
Наконец, вдали показался черный Lexus с тонированными стеклами.
На моих губах показалась улыбка и радость.
Ко мне быстро подошла Фэйк умоляющим голосом сказала:
- Одумайся, прошу! Ты же прекрасно сама знаешь, что это утопия! Зачем заниматься этими глупостями!!! АСЯ!!! В последний раз подумай!
Я обернулась к ней и ласково сказала:
- Это не утопия, Фея моя, я же верю, и ты верь. Ты же моя подруга, и должна мне во всем доверять. Мы же меня понимаешь, правда?
Она снова взяла уже привычную низкую ноту в голосе и ответила:
- Конечно, родная моя, конечно…
Она отошла назад и упала на плечо Кифа. Он не выдержал и нервно закричал мне:
- Неужели ты веришь в эту глупость, в легенду, что тебя заберет Усир? Я не хочу тебя обижать, но ты со своей идеей похожа на …
- …на человека, которому нужны доказательства, - подхватил Амат.
- Да что в этом такого страшного? Это всего лишь трюк! Это же не смертельно, в конце концов! Друзья, будьте спокойны!
Lexus остановился в 20 метрах от меня, из него вышел мужчина лет сорока в белом плаще.
Он обратился ко мне:
- Ты готова? Веришь ли?
- Верю.
- Хорошо.
Он зашагал в противоположную сторону, отсчитывая каждый шаг.
Я молча встала на месте, думая все больше о том, чего жаждала так давно.
Мужчина остановился, развернулся на 180 градусов и достал из-под плаща револьвер.
Фэйк, которую держал Киф, вырвалась из его объятий и бросилась ко мне. Но ее остановил Амат. У нее началась истерика, она плачущим криком звала:
- Остановите ее! Она не понимает, что делает! Она же не выживет! Ася!
Амат тихо шептал ей: « Она уже все решила. Ася дойдет до конца, я верю».
Я закрыла глаза и ждала.

Выстрел.

Ммм, холодно. Щиплет. Кружится голова.
Почему Фэйк кричит и держится за живот? Что? Что она говорит, не слышу… Скорая? Зачем? Я же в … в … в порядке…
Киф, дружище, спасибо…. Как за что? За то, что поддержали меня. Ах, да, вы же мои лучшие друзья. Я дурочка? Ха-ха, возможно и так, но вы же любите меня такую…
Киф, зачем ты несешь меня к машине? Зачем ты кричишь на меня? Да кричи, сколько хочешь, я все равно не слышу…
Ой, как режет грудь…
Что? Что сказала моя Фея? Куда попал? Да не плачь ты, скажи четко… В живот? … Как? Он же должен был стрелять в ногу… Зачем?
Не … не …не хочу…
« Ася, Ася, ты слышишь меня? Ты только держись, мы уже едем в больницу! Главное, не … » Последних слов я уже не слышала… А вдруг мое сердце уже не хочет биться, независимо от моего желания…
Ее лицо и потолок машины… Темнее… Она плачет…
Не плачь, мне не больно… не … не больно… не больно…»

Вдох. Выдох… Вдох. Выдох…. Вдох.…Выдох.
Ох, это был просто сон…

P. S.

В последнее время мне перестали сниться сны.
Все чаще в темное время суток я сижу на подоконнике с пачкой «Парламента» и думаю о том, что еще мне может присниться.
Я не хочу спать, потому что боюсь теперь своих снов.
Конечно, сначала интересно сидеть на подоконнике. Рассматриваешь, что делают жители в соседнем доме. Кто-то пьет чай, кто-то ругается, кто-то, как и я, не ищет сна в эти минуты.
Что может быть хуже своего самоубийства или прекраснее встречи одноклассников, пусть и во сне.
Сон, это же не просто абстракция…
Это не иллюзия…
А что, если это собственная жизнь в зазеркалье?...