Гл. 2. А когда-то здесь жили...

А когда-то здесь жили...

«Вольготно раскинувшийся по склонам пологих оврагов немаленький, тихо пустеющий хутор, затерялся среди полей и садов, в стороне от железных и шоссейных дорог.
Широко поставленный, приземистый и крепкий дом деда Кузьмы, построенный ещё в начале века (разумеется, века 20-го – примечание 20.01.2008г. А.Б.), стоял в глубине обширного двора-сада, второго со стороны идущей в хутор дороги. Сквозь густую зелень фруктовых деревьев едва проглядывались крыши сараев и дома, покрытые красной черепицей. Яблони, груши, вишни, сливы и абрикосы начинались от калитки, подступали к тропинке, ведущей к дому, покрывая её в солнечные дни прохладной тенью, огибали с двух сторон дом и образовывали за ним, вместе с колючими кустами крыжовника, словно бы маленькие труднопроходимые джунгли. Переднюю стену дома укрывала тенью естественная веранда из буйно разросшегося винограда. 
Дед Кузьма стоял в малиннике, собирая в эмалированное ведро спелую, обильно уродившую в тот год ягоду.
Был это высокий, мощный старик, крупнолицый, седоволосый, с небольшой залысиной впереди, ещё сильнее подчёркивающей его и без того мощный, красивый лоб.
Встретил он нас с таким радушием, любовью и лаской, что сразу меня покорил.
Щуря добрые, сохранившие былую голубизну глаза, он крепко расцеловался с Лией, своей любимой внучкой, а потом, столь же свободно и просто и со мной.
-  Это вы молодцы, что приехали! – улыбчиво оглядывая гостей, говорил радостно дед Кузьма. – А я вот хотел вам малинки свежей нарвать и отвезти. Пойдёмте-ка в дом, там попрохладнее будет.
В доме и в самом деле стояла приятная прохлада. По стародавнему низкий, чисто выбеленный потолок, стол, застеленный старенькой, но чистой клеёнкой, холостяцкая узкая кровать, крепкие самодельные скамьи и табуретки, домотканые половики на земляном полу. В углу на специальной подставке, укрытой чистым вышитым рушником, образ Николы-угодника. 
А когда-то здесь вместе с маленькой Лией несколько лет жили со стариками её, тогда ещё молодые родители. Куры, кроли, голуби, свинья, корова, огород, пасека, сад – всё требовало забот, труда и времени. Мария Петровна после работы в шахтёрском здравпункте спешила домой к большому хозяйству. Приходил с шахты Кирилл Кузьмич и, весело поиграв с дочкой, перекусив, тоже находил себе работу то ли в саду, то ли в огороде или мастерил, подправлял что-то с трудолюбивым, по-славянски светлым ликом и душой, богатырски сложенным отцом.
Хорошо, светло и радостно было в такие дни во дворе и в доме. Звонким, красивым голосом напевала что-нибудь улыбающаяся Мария Петровна, и любое дело спорилось в её сноровистых, умелых руках. Шутил, всегда находил интересное занятие для малышки Лии озорной, неистощимый на выдумку дед Кузьма. Смеялся Кирилл Кузьмич. А смышленая Лия, серьёзно выполнявшая свою увлекательную работу, то и дело, не выдержав, заливалась чистым звонким колокольчиком. Ласково улыбалась и журила деда тихая, заботливая баба Хивря. И, отложив на минуту дела, смотрела на них, счастливо улыбаясь, Мария Петровна.
…Давно построили собственный дом и живут в городе Кирилл Кузьмич и Мария Петровна. Там родилась их младшая дочь Людмила. Шестнадцатый год пошёл со времени смерти бабы Хиври, второй жены деда Кузьмы (первую жену Таисию, мать всех его детей, повесили в войну немцы). И вот в одиночестве живёт все  последние полтора десятка лет в этом старом доме крепкий, работящий старик с ласковым прищуром голубоватых глаз…
И никто сейчас не подозревает, что через полгода с небольшим, в последний месяц зимы, свалит его беспощадным ударом страшный рак печени. Умирал он в течении нескольких недель. Умирал в страданиях, но тихо, с молитвами на устах. Вначале больной лежал в доме Лииных родителей, а потом его забрала  к себе старшая дочь деда Кузьмы, - Варвара. У неё в доме дед Кузьма и умер.
И в весеннюю распутицу был он похоронен на хуторском кладбище, рядом со своей первой женой Таисией, которую повесили в войну немцы».

Продолжение следует.