Дедушкина внучка

    Не всегда у нас запарка, не всегда. Прибираем территорию, доделываем недоделки, свозим и складируем остатки труб, кирпич, ремонтируем инструменты. Моя задача смотреть, чтобы не перепились и думать, где взять деньги на зарплату. Приехал начальник участка:
    – Дурью маетесь?
    – Ага!
    – Ты в лес сходи, воздухом подыши. – Мы работаем рядом с лесопосадками.
    – Я не «Красная шапочка», чтобы по лесам шастать.
    – Видишь тропинку, иди по ней, там Вторая Областная больница.
    – Я тут работаю не один год, не знала, что в лесу есть больница.
    – Не положено, вот и не знала. Это скорее санаторий для коммунистической верхушки, чем больница. Объект денежный, спланирован на будущий год, но зарплату надо платить сейчас. Имеется договоренность. Зайдёшь к заместителю главврача по хозчасти Виктору Афанасьевичу, он предоставит необходимую документацию.

                ***
               
                Если долго по дорожке
                Топать, ехать и бежать -
                То, пожалуй, то, конечно,
                То, наверно-верно-верно,
                То возможно-можно-можно
                Можно в Африку прийти!

    Передо мной не Африка, а высокий бетонный забор. За забором дворец с балкончиками. У входа в дозоре тяжеловес в костюме с бабочкой. После допроса меня впустили. В вестибюле зимний сад, добротная дубовая мебель. За нарисованной изгородью с иностранной надписью «Reception» «Алёнушка» с искусственной косой указала мне кабинет зам. главврача по хозчасти. Виктор Афанасьевич крупный мужчина с большими залысинами, не предложив мне сесть, протянул папку с документацией.
    Я вышла во внутренний двор определиться по месту. Что за чёрт? На плане существует какое-то сооружение, трасса водопровода должна обойти его. В натуре сооружения нет. Надо выпрямить трассу. Уточню у Виктора Афанасьевича. Слышу шум. Бульдозер крутится на месте, гусеницами ломая керамическую плитку необыкновенной красоты. Взяла одну, на сиреневом фоне букетик золотистых ландышей.
    – Положи на место, – высунулся из распахнутой двери бульдозера коротко стриженый парень. – Кто ты? Что тут делаешь?
    – Мастер Водоканала, буду водопровод вести. Что ты такую красоту под гусеницы? Варвар. – Машинист заглушил двигатель, спрыгнул на землю:
    – Эдик! – Протянул руку для рукопожатия. Ладонь узкая, тёплая, пахнет соляркой. – У самого сердце кровью обливается. Домой не возьмёшь, уволят или, того хуже, посадят. – Наклонившись, поднял поломанную плитку, перевернул. – Видишь, следы раствора. Полгода не прослужила. Всё они, вожди… – Машинист погрозил неизвестно кому пальцем. – Эта плитка из апартаментов самого… Осенью после дачного периода в апартаментах отдыхает его мамуля; в период авитаминоза, то есть весной, жена. Жёнушка любит сиреневый цвет, мамаша розовый. Сейчас мы готовимся к приезду мамули, меняем в ванной комнате сиреневую плитку на розовую. Мне приказали эту красоту уничтожить, чтобы никто ничего не знал.
    – Эдик, ты не знаешь? На плане вон там сооружение, в натуре его нет.
    – Склад был старенький, деревянный. Снесли, у забора новый поставили, бетонный.
Мы попрощались, Эдик продолжил начатое дело, я направилась к завхозу.

                ***

    Виктор Афанасьевич сидит на ворсистом кресле, увлечённо беседуя с посетителем.
    – Извините, Лариса Исааковна, я занят. – Обернувшись к посетителю, сморщенному дедку, подобострастно сообщил, – мастер Водоканала, будет водопровод прокладывать.
    – Мы не станем, уважаемый Виктор Афанасьевич, даму в вестибюле держать. Тем более всё обсудили. – Властно возразил дедок. Завхоз вскочил, попросил меня пройти, галантно подставил стул, озираясь на посетителя. «Наверно отец самого главного. Или самого, самого…» Я развернула чертежи, указала на несуществующий склад, посоветовала трассу выпрямить, дешевле окажется. Подмышкой возник посетитель:
    – Дай глянуть. – Прижав руку к туловищу, я чуть не придушила его. Он выскользнул, сделал пару шагов, уставился на чертёж. Я прикрыла собой чертёж. «Скучно деду, лезет куда не просят».
    – Шли бы Вы, дедуля, в палату, лечились на здоровье, не мешали работать. – Завхоз помертвел, открыл рот тормознуть меня, но посетитель не дал ему слово молвить:
    – Лариса Исааковна права, сеть стоит выпрямить. – Старичок с улыбкой обернулся ко мне. – Оформляй рацпредложение, внученька, небось лишние тридцать рублей твоей семье не лишние. В понедельник ко мне, подпишу.
    – Вы кто, дедушка? – Удивилась я.
    – Григорий Борисович, главный инженер управления капстроительства Челябинского облисполкома, – выдохнул Виктор Афанасьевич.
    – Не может быть! – Вырвалось у меня.
    – Может! – Засмеялся Григорий Борисович и повернулся к завхозу, – не угостишь ли ты нас с внучкой чайком. – Пока завхоз ушёл заказать чай, я пришла в себя:
    – Легче в гарем к султану попасть, чем к Вам на приём.
    – Ты скажи, внучка пришла, тебя пропустят.
Улыбчивая буфетчица накрыла стол. Я такое богатство никогда не видела: ароматный чай, воздушные булочки с икрой, незнакомое печенье, конфеты – мечта детей и женщин, апельсины... Я чуть слюной не захлебнулась.
    – Что не ешь, внучка?
    – Можно я что-нибудь дочке домой возьму?
    – Сделаем по-другому: ешь волованы, а Виктор Афанасьевич сообразит для твоей дочери посылочку. – Он обернулся к завхозу. – За мой счёт.
    – Это волованы!? – Я откусила кусок. – Вкусно! Мне бабушка про них рассказывала, она их пробовала во времена Нэпа.
    – Витюша, пока Лариса тут работает, обеспечь ей свободный доступ в буфет…

                ***

    Объект мы сдали быстро. Год я делала торты с кремом из сгущёнки, что купила в буфете Второй Областной больницы. «Родственным» блатом пользовалась недолго, «дедушка» ушёл на пенсию.