Сиреневый март

Я хочу сиреневый март.

Зачем?

Тогда у меня была сиреневая жизнь и сиреневая мечта.

Она сбылась?

Сбылась ли? Я не хотел тогда ее осуществлять, я предпочел оставить ее мечтой.

Тогда почему же сиреневое время ушло?

Потому что все кончается.

Расскажи мне о своей сиреневой мечте.

Хорошо, я поделюсь с тобой, но это тайна. Я делюсь, потому что доверяю тебе.

Она промолчала в ответ, кивком головы выразив готовность слушать. Он начал.
Ровно пять лет назад, в этом самом месяце, но совсем далеко отсюда, в другом городе, я встретил человека, который заставил меня вспомнить о том, что я живу. Это была девушка. Она носила в то время сиреневый платок, аккуратно обмотанный вокруг шеи, поэтому и март – сиреневый.

Он улыбнулся и на несколько секунд замолчал, скорее всего, представив себе ту самую девушку, в честь которой назван целый месяц его жизни. За окном вихреобразными потоками, периодически создавая белую холодную стену, кружил снег. Вдруг ветер подул настолько сильно, что едва приоткрытое окно распахнулось – и мельчайшие, но острые ледяные снежинки влетели в помещение.

Собеседница закрыла окно. Он молча посмотрел на нее и, вновь отведя взгляд к окну, продолжил.

Сиреневый март. Я ведь не понимал тогда, к чему он мне? Но было хорошо, спокойно, впервые за несколько лет я ощутил свободу, хотя на самом деле был привязан к единственному человеку – к ней. Мы не то чтобы проводили много времени вместе, но периодически встречались, разговаривали – обо всем и ни о чем одновременно. Это было беззаботное время, я не подпускал ее ближе, но и старался не отдалять от себя. Мне не были понятны мои собственные желания, поступки, мысли, но это было настолько загадочно, что временами даже хотелось прекратить наше общение, уехать, бежать дальше от нее, потому как она, словно большой магнит, притягивала меня, но в то же время и существовала между нами какая-то непреодолимая преграда, препятствие, расстояние – поэтому я и не уезжал: мне хотелось быть ближе к ней. Что это было за чувство, так близко граничащее с любовью, но так далеко от нее отстоящее, я не понимал. Потому что не понимал себя, ее и мир вокруг нас. И мне чертовски нравилось это состояние подвешенной неопределенности, когда не знаешь совершенно, чего ожидать от следующего дня, когда этот день может и огорчить, и удивить, и обрадовать – все зависело от нее. Это и была моя сиреневая мечта.

Или наказание, - добавила собеседница.

Или наказание. Но наказание в меньшей степени: все говорило тогда о какой-то душевной свободе. Но прервалось внезапно, быстро, больно. Мне пришлось уехать в другой город, а я не предпринял никакого шага вперед по отношению к той девушке и сейчас жалею об этом больше всего. Сейчас нет той радости, что была тогда. Сейчас март далеко не сиреневый, нет, он жгучий, палящий,  несмотря на холод на улице. Он красный. Нынешний март изжигает душу, заставляет не жить, закрепощает в себе…

Хочешь, я освобожу тебя? - она прервала рассказ.

А ты можешь?

Могу, только я начну не сегодня.

Я хочу, ведь я тебе доверяю. Он посмотрел ей в глаза с надеждой.

На следующий день она пришла в сиреневом платке, аккуратно повязанном вокруг шеи. Увидев ее, он осторожно улыбнулся, прищурив глаза. Она наклонила голову и засмеялась. Вновь взошедшее над горизонтом солнце возвестило о начале сиреневого марта – но не того, что безрезультатно отправляет в мечты, а того, что заставляет воплощать мечты в реальность любой ценой.