Шесть миллиардов частиц

Путник не спеша поднимался в гору. Шел уже третий день его восхождения и вскоре он надеялся оказаться на вершине. Надеялся – потому, что еще не смог понять высоту горы, на которую поднимался. Для своих лет он выглядел странно бодро и молодо, и только взгляд его был мудрым. Хотя «мудрости» как таковой еще и не существовало. К вечеру, как он и чувствовал – показалась вершина. Солнце только начало садиться за первозданный горизонт, а он уже стоял на пике самой высокой горы хребта, и смотрел на то, что словно на ладони расстилалось перед ним. Его взору открылись и витиеватые реки, и огромные зеленые долины, и цепи гор высотой до небес. Стоя на ветру он чувствовал аромат травы и цветов, слышал шелест деревьев, журчание родника, что бил поблизости. Путнику захотелось напиться горной воды. Он спустился к ледяному источнику и зачерпнул полные пригоршни. С ладоней звонко падали радужные капли, разбивались о воду или капли и будто бы продолжали звенеть, уже разбившись.

Ему захотелось проводить уходящий день именно здесь – на этой вершине. Долгое время он сидел и смотрел на огромное оранжево – золотое солнце, которое словно подчиняясь чьему-то желанию не спешило и очень медленно садилось за горизонт. И в этой тишине у странника понеслись мысли. «Заложники веры. Они станут именно такими. Каждый будет говорить, что обладает истинным знанием. И они придумают тысячи обычаев, череду нескончаемых праздников, которые будут услаждать их эго, их алчность, их жажду власти. Кто-то будет верить им, и тех они будут пользовать на свое усмотрение, кто-то объявят им войну и в итоге окажется раздавлен собственными доводами, кто-то создаст лжеучение, те, кто захотят покоя – уйдут из мирской суеты. И каждый получит свое. И все всю свою жизнь будут молить о спасении от того, что они сами для себя придумают и во что поверят. Я не хочу, чтобы они были.»

Путник поднялся и развернулся в другую сторону. Солнечный диск оказался за его спиной. «Но те двое. Он будет приносить ей кофе в постель каждое утро, когда они просыпаются вместе, он будет охранять её сон. А она будет нежно любить его всю свою жизнь, будет расспрашивать о его работе, о машине, о учебе, о книгах и фильмах. Те двое будут смотреть в одну сторону, дышать одним воздухом. Вместе встречать рассветы, провожать закаты. И они назовут это любовью. Я хочу, чтобы они были.»

Он снова развернулся и на этот раз солнце оказалось по правую руку. «Но в голове постоянно будут сидеть другие люди. Из прошлого, настоящего и будущего. И они будут делить то небольшое пространство, что им отведено. Их амбиции не позволят им жить в мире. А другое полчище займется благотворительностью, будет творить свою Актуальность и в ней на короткий срок станет героем. И все будут ждать мессию, который придет, пожертвует собой и решит их проблемы. А в итоге все провалятся под землю, а чтобы было интереснее падать придумают какой – нибудь ад. И самыми прибыльными занятиями будут продажа нефти, кокаина и презервативов. Нет, я не хочу смотреть на это и сходить с ума.»
Странник запрокинул голову назад, провел рукой по волосам и снова развернулся. Свет стал по левую руку. «А как же тот ребенок? То дитя с огромными доверчивыми глазами. И его мать, нежно качающая его на руках, и отец, мастерящий колыбельку. Разве они не достойны того, чтобы жить?»

Небо подернулось розовой дымкой, верхний край солнца в струящихся потоках воздуха погрузился за линию горизонта. Показались звезды. Бесчисленное множество мерцающих точек, ярче и темнее, больше и меньше, одни падали, оставляя за собой светящийся хвост, а другие загорались вновь.
 
Он принял решение. «Весь этот мир должен принадлежать тем, кто способен понять, как он прекрасен, тем, кто способен носить его частицу в себе всю свою жизнь. Я хочу, чтобы было так».