Глава 16. Электросталь

На Курском вокзале встретились с Володей Комаровым и часа через полтора оказались в Электростали. Мы здесь были впервые, но от знакомого узнал, что завод расположен прямо у станции:
— Когда-то я бывал там довольно часто. Жуткая картина. Все в дыму. Пламя до небес. Ад, да и только. Одним словом, типичное металлургическое производство. Проехать, не заметив, нельзя, — рассказал тот накануне нашей поездки.
Увы, ни в первый приезд, ни в последующие годы мне так и не удалось увидеть живописную картину жизни гигантского завода. Он был мертв. Перестройка убила то предприятие, впрочем, как и множество других по всей нашей необъятной стране.
Мы подошли к пустой проходной, где нас встретили три дворняжки, с любопытством оглядевшие незнакомцев и на всякий случай подавшие голос — на работе все-таки.
На голос выглянул сторож:
— Вам кого?
— Нам директора или кого из начальства, — спросил его.
— Вы из Москвы? — догадался сторож, — Директора пока нет, а его заместитель вас ждет. Идите прямо по коридору. Найдете. Там больше никого нет, — проинструктировал он и пропустил через вертушку, не спросив документов. Зачем?
И мы пошли по длинному гулкому коридору пока ни заметили приоткрытую дверь. Заглянув в помещение, обнаружили, судя по всему, искомого заместителя. Он действительно ждал нас по поручению директора. Выслушав мои пояснения, был явно разочарован:
— Я думал, будем возрождать производство, а это так, игрушки. Ну, задействуете пару цехов. А остальное?
— Остальное пока вне нашей компетенции, — ответил ему.
— Знаю. Но обидно. Такой завод загубить, — огорченно махнул рукой, — Вы на машине?
— Нет.
— Неужели электричкой приехали? — удивился заместитель.
— Электричкой.
— Надо же. А где же ваш «Роллс Ройс»?
— В чьем-то гараже, — ответил ему.
— Понятно, — окончательно потерял к нам интерес заместитель директора, — Придется ехать на директорской машине, — решил он, — Пойдемте.
Мы вышли из административного здания и подошли к белой «Тойоте».
— Прошу, — пригласил нас заместитель, — Не «Роллс Ройс», конечно, но бегает борзо.
Мы уселись в автомобиль и помчались по территории огромного завода. То была первая иномарка, на которой довелось прокатиться.
Минут через десять стремительной езды остановились у солидных размеров цеха.
— Смотрите, — предложил заместитель.
Смотреть было не на что. Цех как цех. Упаковочная коробка, из которой вынули содержимое. Оказалось, не совсем еще и вынули. Кое-где торчали остовы плавильных печей и каких-то агрегатов со следами автогенной резки для сдачи всего этого добра в металлолом. Да еще гигантская куча шлака и еще чего-то землистого, которую не вывезти и за месяц, даже при круглосуточной работе десятка самосвалов. Одним словом, хаос запустения.
— Ну, как? — спросил заместитель. Я неопределенно пожал плечами, — Ладно, здесь действительно смотреть не на что. Поехали дальше.
Второй объект понравился. Перед цехом была большая площадка, обслуживаемая мощным краном. Да и цех уже очистили от оборудования.
— Вот это то, что надо, — сообщил заместителю.
— Я тоже так думаю, — улыбнулся он, наконец.
Мы сели в директорскую «Тойоту» и минут через десять прибыли в исходную точку нашего путешествия по заводу. Директора все еще не было. Подождав с полчаса, решили, что заместитель доложит ему наше мнение, и распрощались.
Больше на том заводе побывать не довелось. Года на два мы покинули город Электросталь с тем, чтобы вернуться сюда на очередном витке спирали нашего развития.

На следующий день прямо с утра направился в «Мосбизнесбанк».
— Что у вас? — спросил секретарь-референт президента банка. Подал письмо Вольского, — Господина Букато сейчас нет. Вы можете изложить суть вашего важного дела мне, а я подумаю, как его решить без президента.
Решать без президента не хотелось, но референт производил приятное впечатление, и я все-таки согласился с его предложением. Он быстро схватил суть вопроса.
— Боюсь вас разочаровать, — сходу «обрадовал» он, — Увы, мы не сможем предоставить гарантии банку «Кредито Итальяно».
— Почему? — спросил его.
— Для этого мы должны зарезервировать средства в размере вашего кредита, — пояснил он.
— Как это? — не понял я.
— Очень просто. Если вы вдруг не выполните ваших обязательств, мы должны иметь возможность погасить ваш долг по первому требованию банка. Для этого деньги должны быть всегда наготове.
— И в чем проблема?
— Мы должны хотя бы иметь эти деньги.
— А разве банк их не имеет? — удивился я.
— Представьте себе. Все наши деньги вложены в какие-то программы. Свободных денег нет. А уж валюты тем более.
— Странно. Ежедневно слышу по радио, как проходят валютные торги. Продают и покупают в среднем около пяти миллионов долларов в день.
— Правильно. Но, это одни и те же деньги. Сегодня ты купил, завтра продаешь. Продал, снова покупаешь. И деньги циркулируют.
— Зачем?!
— А как же. От каждой операции банк получает маржу. Этим и живем.
— Ну и ну! — только и оставалось воскликнуть удивленному дилетанту.
— Именно так, — улыбнулся референт, — Так что выдать вам гарантию это для банка все равно, что выдать вам кредит.
— Как это?
— Мы должны связать наши деньги на все время действия гарантии.
— А нельзя ли просто выдать нам кредит без иностранного банка?
— Можно, конечно. Но, для этого вы должны положить в наш банк такую же сумму.
— Зачем?
— А как же. Если вы не вернете кредит, мы не вернем вам вашу сумму, и будем квиты.
— Оригинально. Но, мы потому и берем кредит, что у нас нет денег. Если бы они были, зачем нам обращаться за кредитом?
— Действительно, зачем?
— Поясняю. У нас проект создания высокорентабельного производства. Есть бизнес-план, где изложены все аспекты финансирования проекта. Почему бы банку не выдать кредит для его реализации? Это же выгодно всем.
— Это вам так кажется. Пойдемте, покажу кое-что, — пригласил он в соседнюю комнату, где я увидел с десяток сейфов, — Так вот, все эти сейфы заполнены бизнес-планами. Более того, под все эти проекты мы получили валюту. И вы думаете, мы выдали хоть один кредит? Зачем? Всегда есть риск невозврата. А так мы продали валюту, потом купили, потом снова продали. Маржа идет, а деньги на месте.
— Хорошо устроились, — искренне возмутился я.
— А то! — согласился референт, — А тут вы с вашими письмами. Поверьте моему опыту. Никто вам ничего не даст — ни гарантии, ни кредита.
— Неужели ваш банк вообще никого не кредитует?
— Почему не кредитует? Краткосрочные кредиты мы предоставляем. Максимум на три месяца. Можем даже пролонгировать еще на три месяца. И это все. Так что ваш промышленный проект при такой схеме кредитования осуществить невозможно. Я понятно объяснил? — спросил референт.
— Понятно, — ответил ему.
— Ну, а раз понятно, стоит ли ждать президента. Он ответит то же самое.
— Думаю, не стоит, — подтвердил я и, поблагодарив разговорчивого референта, покинул «Мосбизнесбанк» ни с чем.

— Толя, ты куда пропал? Не звонишь и не появляешься, — позвонил вечером Гусев, — Как дела? С пользой сходил к Вольскому? — поинтересовался он.
— Да вот два дня занимался делами по его наводке. Завтра заеду расскажу, — пообещал ему.
— Ну и хорек, — удивился Гусев, когда рассказал ему о требованиях Куракина, — Надо Аркадий Иванычу рассказать.
— Не надо, Георгий Георгич. Доказательств нет. А прижмут, тот скажет, пошутил. Что толку от разговора с Вайнбергом. Наверняка тот как-то отболтался, хотя нас было двое. А здесь разговор один на один. Свидетелей нет.
— Ну, смотри.
— Да что тут смотреть. Давайте, сходим к Вольскому, когда Куракина не будет на месте, и расскажем ему о проблемах с банками. Может, как-нибудь поможет. А жаловаться не буду.
— Ну, хорошо. А я бы все-таки настучал, — рассмеялся Гусев.
— Потому вас, Георгий Георгич, особисты и пропустили в ЦК. Почуяли родственную душу, — пошутил я, вызвав раскаты гусевского смеха.
— Слушай, Толя. Приходи завтра в девять к Дому Союзов. Там мероприятие одно намечается. Я здесь не буду распространяться. Там все скажу. Будь готов к тому, что мероприятие займет целый день. Комаров тоже будет, — загадал загадку Гусев.
Вернувшись домой, позвонил Комарову:
— Ты в курсе, что там Гусев затеял? — спросил его.
— Это, Толечка, не по телефону, — традиционно ответил Володя.
— Володя, ты же сам связист или что-то в этом духе. Неужели ты думаешь, что нас с тобой кто-то слушает и немедленно разоблачит главного заговорщика страны Гусева?
— Береженого, Толечка, бог бережет. Может ты и прав. Нас, скорее всего, действительно не слушают, а вот Гусева могут.
— Брось, Володя. Не такая он шишка в вашем РОСе. Ну, так что там? Хоть намекни.
— Съезд партии.
— Странно. Вы оба коммунисты, а я здесь причем? Я же беспартийный и даже не сочувствующий.
— Это новая партия — промышленная.
— Да ты что? Неужели промпартия?
— Что-то в этом духе. Так что нас с тобой пригласили на учредительный съезд. Ну, так как, будешь участвовать в создании промпартии?
— Это меняет дело, Володя. Обязательно буду, — радостно пообещал ему.

Надо же. Двадцать лет назад говорил нашему партийному секретарю Мокшину, что непременно вступлю в партию, но только не в коммунистическую. А в какую, если других нет, смеялся тот. Сам создам, шутил я тогда, а оказывается действительно, как в воду глядел.
Что ж, промышленная партия в индустриальной стране это мощная политическая сила. За нее стоит побороться, а там, глядишь, и она поборется за интересы тружеников и за наши интересы — начинающих с нуля промышленников-предпринимателей. Именно промышленников, а не «бизнесменов», всегда ассоциирующихся у меня с нечистыми на руку мошенниками-спекулянтами.
И только в партии можно дать открытый бой проходимцам куракиным и вайнбергам, присосавшимся к РСПП в корыстных целях. Потому что идеалиста-одиночку такие люди раздавят, как мелкую букашку. Ибо они — власть, хоть и общественная.

— Ты представляешь, Толя, какой сейчас переполох в Кремле. Что там за партия? Промышленная? Да они же могут всю страну всколыхнуть. Куда там Черномырдинскому Дому, — восторженно суетился Гусев, вновь почувствовавший себя на гребне истории.
По пригласительным билетам нас пропустили в Колонный зал Дома Союзов. Я был здесь впервые и с интересом изучал это необыкновенное здание, отыскивая следы истории, когда оно еще было клубом Дворянского собрания. Как знать, может, столетия назад кто-то из Зарецких тоже ходил по этим местам. А если и нет, пусть я буду первым из Вас, дорогие далекие Предки.
Мы заняли места на возвышении между колонн. Отсюда без всяких биноклей был прекрасно виден Президиум съезда и весь зал, любая его точка.
Собственно смотреть куда-либо надоело уже через полчаса — «пейзаж» практически не менялся.
А вот речи выступавших завораживали неординарностью. В общем, то был бодрый съезд новорожденной партии, которую создавали отнюдь не простые люди.
— Скажите, а как вступить в новую партию? — спросил кто-то с места уже под занавес съезда, декларировавшего создание Российской объединенной промышленной партии.
— Все участники учредительного съезда автоматически становятся членами партии, — ответил на вопрос ее лидер Аркадий Вольский, — А в ваших учетных карточках будет сделана особая запись, как об основателях партии, — добавил он под бурные аплодисменты участников съезда.

Съезд прошел в один день, организованно и стремительно, создав ощущение формального мероприятия, больше рассчитанного, как говорят, «на широкую общественность».
— Ты прав, Толя, — согласился со мной Гусев, — Съезд это декларация того, что уже давно назревало в недрах РСПП. А вот самое интересное происходит сейчас, когда формируются руководящие органы партии. Скажу по секрету, Вольский пригласил меня на «тайную вечерю». Больше пока не скажу ничего, — загадочно заулыбался он.
— Ты что сидишь дома? Срочно приезжай! — уже на следующий день прямо с утра позвонил Володя Комаров, — Тут Гусев рвет и мечет, куда ты делся.
— Что за срочность такая? — удивился я.
— Не по телефону, — как всегда ответил Комаров.
— Они у Вольского, — мрачно оповестили мне РОСовцы, и я помчался на Старую площадь.
— Успел, — увидев меня, облегченно вздохнул Гусев.
— Что случилось? — спросил его.
— Сейчас Вольский все объявит, — загадал загадку Гусев.
Нас тут же пригласили в небольшой зал, где размещался овальный стол переговоров. Заняв предназначенное персональное место, я с интересом разглядывал это странное сооружение, которое до сих пор видел лишь в кадрах кинохроники, да в известиях по телевизору. Подумав об этом, вдруг заметил толпящихся у стен операторов с кино и видеокамерами.
«Куда же я все-таки попал?» — мелькнула мысль, когда под бурные аплодисменты присутствующих вошел Вольский и, повторяя «Ладно, ладно, расхлопались», привычно занял свое место за уникальным столом.
Минут пять суетились операторы, снимая «исторические кадры», потом всех посторонних удалили, и только тут узнал, что участвую в первом заседании ЦК партии.
— Георгий, твоя работа? — шепотом спросил сидящего рядом Гусева.
— Моя, — довольно улыбнулся участник «тайной вечери».
— Предупреждать надо, — возмущенно прошептал ему вместо слов благодарности, положенных, очевидно, в подобных случаях.
«Надо же. Без меня меня женили», — искренне негодовал я, — «Мало того, что автоматически попал в партию, а тут еще эта напасть».
— Извини, Толя, не успел, — невозмутимо прошептал в ответ Гусев.
Оказалось, это еще не все его сюрпризы. Вскоре мою фамилию зачитали в составе Президиума ЦК.
«Ну, все. Осталось лишь оказаться в Политбюро», — подумал я. В голове вдруг зазвучала траурная музыка, и понеслись традиционные слова некрологов, посвященных мрущим как мухи членам Политбюро ЦК КПСС. Я сидел и тихо смеялся: «Пациент дурдома в членах Политбюро».
— Толя, что с тобой? — обеспокоено прошептал Гусев.
— Легкая истерика от радости бытия, — ответил ему.
— Водички налить? — предложил он.
— Лучше сразу водочки, — ответил ему, с трудом подавляя желание рассмеяться в голос.
— Потерпи немного. Будет и водочка, — обрадовал благодетель.
— Придется, — согласился с ним и перед глазами возник огромный фужер Брежнева, в который сразу с двух сторон прямо из двух бутылок сосредоточенно наливали живительную влагу две «шестерки».
«Для членов Политбюро особая пайка», — снова мысленно рассмеялся я.
К счастью, Политбюро в партии не оказалось, иначе, мне кажется, Гусев засунул бы меня и туда.
Поглощенный своими мыслями, больше не слушал речи выступавших, и если бы спросили, о чем они хотя бы говорили, вряд ли ответил.