Сказ про то, как из меня не вышло поэта

Не знаю, по какой причине вдруг вспомнилась эта история, которая, казалось бы, к современности не имеет никакого отношения, да и Пионерии давно уж нет, но… Вот, вдруг, всплыло в голове. И, как это принято нынче говорить, улыбнуло.

Средняя школа, в которой я училась, как тысячи других школ России, а тогда еще – СССР, готовилась отпраздновать очередную годовщину победы русского народа над немецко-фашистскими захватчиками. А жила я тогда в небольшом сибирском поселке, появившемся на карте нашей необъятной тогда еще страны, благодаря солидным запасам горной руды, обнаруженным коллегами моего отца – геологами.

Но даже в нашем небольшом поселке, население которого насчитывало всего пять тысяч человек, была своя площадь Победы с памятником воинам-победителям и Вечным огнем. Впрочем, «вечным» этот огонь становился каждый год ровно на две недели в мае. То ли с газом напряженка была, то ли снежные сибирские зимы не предполагали круглосуточного отопления улицы, но факт оставался фактом – огонь в пятиконечной звезде, красиво приподнятой над асфальтом, появлялся только в преддверии Дня Победы.

Итак, на 8 мая была назначена торжественная линейка, где, по традиции, выступали ветераны, приезжали военные писатели, раздававшие свои книжки подрастающему поколению. Руководство школы тоже не оставалось в стороне, напоминая в своих речах «пескарям», с октябрятскими звездочками на груди, и подросткам, снисходительно поглядывавшим сверху вниз на педагогов, об их обязанности беречь мир и быть достойными славы отцов и дедов.

В этот предпраздничный день все шло, как говорится, по плану. Даже погода была почти летней: солнце светило с самого утра, на небе – ни тучки, ни облачка, а в актовом зале школы несколько сотен учеников благоговейно внимали торжественным речам. Ясное дело, среди школяров находилась и я. И, поскольку, для меня праздник 9 мая всегда был и остается святым, а сама я всегда была барышней серьезной, каждое слово, произнесенное в зале, впитывалось мною и заставляло что-то такое в моей душе волноваться по-настоящему.

И вот, в тот момент, когда стало ясно, что перед замершими школьниками выступает последний оратор, я вдруг услышала у себя над ухом: «Нужна твоя помощь, выручай!». Резко обернувшись от неожиданности, я увидела рядом с собой нашу директрису. К слову сказать, Лидия Александровна навсегда останется в моей памяти светлым, добрым и очень умным педагогом. Причем, эту точку зрения разделяли, как малыши, так и старшеклассники, как двоечники, так и отличники. Короче, выскользнув из рядов своего класса, я поинтересовалась у директора, что, собственно говоря, случилось?
Оказалось, что старшая пионервожатая (а иначе как Людка-Оторва мы ее не называли, хоть она и была лет на 10 нас старше) опять куда-то сгинула, и теперь некому отдавать команду / какую команду, объясню чуть позже/. Почему Лидия Александровна не могла сама озвучить эту самую команду, я так и не поняла, но поняла, что, как секретарь комсомольской организации школы, по старшинству «звания» должна спасать положение.

А команда заключалась в следующем. Во время всего этого торжественного мероприятия десять лучших пионеров школы стояли отдельно от основной массы. Прямо перед ними на полу лежала этакая длиннющая гирлянда из еловых веток, обвитая алой лентой. По замыслу организаторов мероприятия, эти десять «избранных», после выступления последнего оратора, должны были поднять эту гирлянду, водрузить себе ее на плечо и топать на улицу, в сторону памятника с Вечным огнем. А после них «разрешалось» уже всем школьникам и гостям присоединиться к церемонии возложения этой гирлянды к памятнику.

Но, понятное дело, никто из "десятки" не знал, когда именно им нужно будет ухватить этого зеленого "змея" с красной полосой и торжественно прошествовать на улицу. Для этого и нужна была Людка-Оторва с ее зычным голосом, чтобы ни у кого не осталось сомнений в том, что гости и учителя закончили свои спичи и можно отправиться на свежий воздух. И вот теперь, вместо Людки, командовать "парадом" предлагалось мне.

Но, то ли от неожиданности полученного задания, то ли от торжественности обстановки, царившей вокруг, меня переклинило, и я испуганно уставилась на директора: «Лидия Александровна, а что им сказать-то надо? Какая команда-то должна быть?». Но педагогу некогда было отвечать на мои вопросы – речь последнего выступающего явно подходила к концу - и она, практически вытолкнув меня в центр зала, успела только с надеждой прошептать: «Ну, скомандуй как-нибудь, пожалуйста!»

Представляете, да, как я выглядела в тот момент?

Испуганно озираясь по сторонам, еще больше оробев от взглядов сотен глаз, направленных на меня и замерших в ожидании, неожиданно для себя самой, я вдруг выпалила: «Пионеры! Гирлянду возьмите!»

Сказано это было с таким пафосом, что шепоток, пронесшийся по рядам, тут же замер. Я стояла не жива, не мертва...

Но пионеры не двигались!!!

С ужасом сообразив, что моя команда к действию больше смахивает на часть стихотворения, я поняла, что публика «требует продолжения банкета» и, призывно вытянув правую руку вперед, давая понять бестолковым пионерам, что дверь – вон она, брякнула первую пришедшую в голову рифму: «И к подножью ее отнесите!»

К какому подножью? Где у памятника в виде прямоугольной плиты могли быть ноги, я не знала.
Но что-то же говорить надо было!!!

Однако пионеры упорно стояли на месте!!!!!!!!!!!!!!!!

Они почему-то продолжали смотреть на меня, как кролики на удава, но.... я тоже больше не знала, КАК их можно выпнуть за двери!!!

После нескольких секунд замешательства, когда в зале стало отчетливо слышно, как какая-то шальная муха упорно пытается пробить своей головой стекло, до меня вдруг дошло, что я – не Пушкин, и мой поэтический дар, внезапно обнаружившийся некоторое время назад, на этом и закончился!

Видимо, сила эмоционального напряжения и неожиданной ответственности оказалась столь велика, что на меня неожиданно накатила просто дикая усталость, и, как-то совсем по-простецки, разведя руки в стороны, я выдала очередной перл: «Ну, и чего вы стоите-то? Берите в руки и – ножками до памятника!».

От такой банальной прозы пионеры разом очнулись и стали хватать «змея», каждый с целью водрузить его себе на плечо. Но, напряжение момента сказалось, видимо, и на них, потому как отрепетированное заранее синхронное действие у них почему-то не получилось. В результате у каждого из десяти на плече оказалось по куску своего «змея». И, когда колонна с этими «змеями» двинулась на выход, сложилось четкое ощущение, что ребята за каким-то фигом порубили елку и теперь несут ее куда-то частями, да еще и зачем-то соединив себя алой лентой!

В общем, зрелище было еще то!

Я же, «примерзнув» разом к полу, дождалась, когда последний участник шествия скроется за дверями, и принялась хохотать так, что аж слезы выступили на глазах.
Эхо огромного пустого зала разносило мой смех по всей школе, а я все никак не могла остановиться, вспоминая свой, так не вовремя проявившийся, «поэтический дар».