Жизнеутверждающий

Меня попросили написать жизнеутверждающий рассказ. На работе.
«А то, понимаешь – объяснили они мне – без такого рассказа, да и что тебе объяснять, сам знаешь: жизнь такая, что впору чёрт те, что с собой сотворить – ужасное».
При этом они утёрли пунцовый ротик от налипших крошек кекса.
«А грустных рассказов не надо – попросили меня снова – от них так только и хочется, что залезть на табуретку под люстрой и…»
«А верёвки нет» - пошутил я.
«Верёвка то есть, да потолки низкие» - пошутили они.
Я улыбнулся им, а они улыбнулись мне.
Может мои обвисшие спереди штаны стали подозрительно топорщиться…но, головой, или чем там другим, но стронулось что-то и поехало и во мне, всё более, и более вздымая жизнеутверждающее. В самом деле, недурственно было бы что-то сделать хорошее – жизнеутверждающее. Хотя бы для них. Или их. Хотя бы рассказ – хотя бы про себя. Ведь не всегда же штаны обвисшие, ведь не всегда же гульфик застёгнутый. Да и в редакции «Новых времён» не раз намекали: что-нибудь коротенькое бы, но жизнеутверждающее. Сколько же лет можно всё по уши и в дерьме ( Дерьмо – смотри словарь Даля )?
Со стены в кабинете редактора с лукавым прищуром улыбался мне Ленин. С портрета, но как живой. Уголки глаз его казалось так и светились искорками.
«А ведь и в самом деле сколько можно? – подумал я.
Гонорар обещали – жизнеутверждающее – да и ещё где – в кабинете у Самого – у редактора. Я уж не говорю: кто.
Солнце стоит высоко, а морковка в полный рост – чего ещё надо. Да и водка с Нового года будет, как и пятьдесят лет назад: двадцать один двадцать, а не какие-то там тыщи. Чего ещё лучше!?
             Пришёл домой, погрыз морковки с огорода и сразу же сел за рассказ.
Три листа я накатал сразу: как у одного коммерсанта изнасиловали всю семью, но не убили (жизнеутверждающее начало), а самого заставили собственноручно поджечь свой гараж с «Вольво». После этого случая, когда уже «Вольво» догорал, всю жизнь до этого угрюмый, подчёркиваю угрюмый коммерсант, стал хохотать и хохочет, не прекращая, уже целый год. В углах глаз у него даже искорки образовались, как у Ленина. А Ленин вечно живой – всем известно. В псих больницу коммерсанта не взяли, так как до психбольницы, хотя он и хохотал не прекращая, он успел записаться в местное отделение компартии, а «политических» у нас нет, как и 58-ой статьи. Сами понимаете: когда за 57-ой сразу идёт 59-ая – это, даже более, чем жизнеутверждающее. Когда не валят лес, лес растёт. А лес растёт – тут тебе и кислород, и опять же ценный мех, и опять же диетическое мясо… Да, что я, тут и без мяса и без меха, одним кислородом захлебнуться можно. И я на самом деле начинаю захлёбываться и от кислорода и от смеха, и бегу на кухню сморкаться и вытирать слёзы от нахлынувшего умиления за такую удачливую перемену в жизни «коммерсанта». Ведь его даже в армию не берут, хотя совсем недавно, туда брали и не таких. Так и остался коммерсант, на сколько раньше денег хватило, при своих лампасах, есаулом запаса и полным Георгиевским кавалером.
             «А не попить ли нам кофейку? – спросил граф графиню и уложив графиню на постель, стал быстро-быстро её иметь. А в это время за окном ковали железо» - вспомнилось мне. Когда-то так писал свои жизнеутверждающие романы Эмиль Золя.
«Как же мне закончить свой жизнеутверждающий рассказ?» -резонно заметил я себе.
Может быть так: «А в это время за окном устанавливали новый коммерческий киоск». Я даже выглянул в окно. За окном была только Муза. С лукавым прищуром, как в светлое будущее, она смотрела на покосившиеся ворота и ела пирожок с морковной начинкой.
Так на ворота могут смотреть только бараны – зафиксировалось в мозгу.
«Не улетела бы только» - ещё подумалось мне.
Потом я внимательно перечитал свой рассказ и без всякого сожаления порвал.
«Тоже мне – Муза называется – зло подумал я – прилетела какая-то вся обшарпанная, да ещё с морковным пирожком, в соавторы набивается. Не могла хотя бы с беляшом прилететь»
Несколько расстроившись я походил по комнате, покурил и собственноручно сжёг свой изорванный рассказ, как Гоголь.
Но хохота, как у коммерсанта, или как у Гоголя, не получилось. Даже искорок у глаз не получилось. Обиженная Муза улетела.
«Ну и чёрт с тобой – даже с радостью подумал я – и сами с усами – без тебя так вот сейчас возьмём и ещё лучше напишем. Может даже с Клавкой, сегодня вечером».
Обвисшие штаны стали подозрительно топорщиться.
«А ведь они попросили» - недвусмысленно вспомнилось мне.
Да ещё и как попросили: жизнеутверждающе.
Тихая всепоглощающая радость от предчувствия скорого свидания с Клавкой растекалась по почти невесомому телу. Да и от откуда оно с морковки могло быть весомым. Я снова погрыз полезный корнеплод и решительно подошёл к столу. На новом листе бумаги моя рука уверенно вывела заглавие:
                Жизнеутверждающий.
Глаза мои лучились светом, лукавыми искорками и уверенно смотрели в будущее. По крайней мере, на ближайшую ночь. Удобно пододвинув табурет к столу и ещё более удобно усевшись, я ещё более уверенно, с новой строки стал писать:
              «Гонорар за этот рассказ мне выдали авансом… и прямо в кабинете редактора».                Такое вот жизнеутверждающее начало.
Конец же вышел ещё более жизнеутверждающим.
Клавка даже забеременела.
Что ж, я не виноват. Они попросили, а я изволил.

                05.09.1997г.

                Ю.А. Бармин.