Вот такое кино

Ездил я намедни «Уик-энд» покупать с программой на телевизор. Ну, что такое «Уик-энд», вы и сами знаете, а про «намедни» в словаре Даля справитесь. Набраконьерил перед этим, в выходные значит, как положено, карпёшки, да и торганул её  удачно на двадцать тысяч на местном толчке. Отметил, понятно, на три штуки, а без «Уик-энда» всё, однако, чего как не хватает. Дома баба ещё с любовью лезла, но баба-то она всегда баба, а «Уик-энд» раз в неделю. Пришлось, ясное дело, приголубить, рука-то у меня не тяжёлая. Хотелось бы ещё  заметить, что живу я в городе с названием просто-таки матершинном – прости Господи – Копейском прозывается. Такого и у Даля теперь не найти. С 1992 года, говорят, слова: и Копейск, и Копейка остались только в специальном матершинном словаре, который зарыт в фундаменте Кремлёвской библиотеки спецхрана. Этот словарь, говорят, и Горбачёв прочитать не успел. В общем, настроение, хоть и с выходных, а далеко не как с Гавайских островов, а всё потому, что без «Уик-энда». Подъезжаю к газетному киоску, уже к пятому, где оказались и «Уик-энд», и продавец, а газету не продают. На старые деньги (это 1992 года) не продают, а на новые, не могут сдать сдачу новыми. Прошу сдачу старыми – сдачи нет и старыми. А у меня новыми одна в пять тысяч и одна в девять тысяч и всё в рыбьей чешуе, а старыми две по девять тысяч и шесть по пятьсот не меньше замызганные. А совсем старых (1961 года) всего сорок рублей, но шелестят, хотя и с трудом. Чуть я ей в мордовскую республику не швырнул и с трудом шелестящие, и чешуйчатые, но сдержался. Что я ей Клинтон что ли? Сел в седло, да и по газам как говорится, а у машины, как на грех, всё в одну кучу, раз и педаль провернуло начисто. Машина же не фунт изюма – 36 тысяч новыми. А у меня 23 старыми. По радио же, то тут, то там говорят, чтоб я не волновался, что на старые деньги ещё будут продавать два дня, и чтоб я не создавал ажиотажа. А нигде только и не продают, ждут, говорят, разъяснений, ждут, когда Указ в газетах напечатают. А что по радио и телевидению Указы передают, так там, говорят, печать не разглядишь. Были уже случаи, говорят. Вот тебе и раз – думаю – как же я то про Указ узнаю, если мне газет ни на старые, ни на новые, не продают. Вильнул, значит, мне «Уик-энд» хвостом бесплатно, как карп в 23 тысячи «фантиков». И машина досадно поломалась – хоть выбрасывай. Беру с расстройства флакон вина на новую бумажку, но в чешуе, они мне с флаконом сдают бумажки старые, но шелестят. Пью и слушаю радио. Одно радио говорит, что это Верховный Совет виноват, а другое радио говорит, что это в Центробанке напутали. А рядом тётка стоит и говорит что, извиняюсь, : сам Сатана виноват и мы исчадия адовы виноваты и гореть нам в гиене огненной. Огляделся я кругом и встал у меня загривок. И стыдно стало мне бросать нищему в его старую шляпу старые деньги, но и смешно стало глядеть, как он их оттуда выкидывает. Ветерок весело то тут, то там разметал порванные на мелкие клочки старые деньги. А народ весь метался, как тот мой карп в неводе – кино и только. В общем, поднял я себе малость настроение и взял таки «Уик-энд». У той же киоскёрши. Я ей флакон водки взял, а она мне взамен – «Уик-энд» и книжку Мадонны дала. Хотела ещё и «Пентхауз» всучить за машину мою педальную, но я полистал-полистал, нет, думаю, моя баба лучше и отказался. Дома ещё новость. Баба радостная ходит, из комиссионки за свадебное  платье сорок тысяч получила. Посмотрел – все бумажки оказались старыми. Пришлось приголубить, ну да, рука у меня лёгкая, отходчивая. Бабу выгнал со двора, машину забросил в стайку, сел на табурет, развернул любимый «Уик-энд» на любимой 13 странице, а там рассказ.
Хохотал уже я над этим рассказом до седьмых соплей и умопомрачения, что не заметил, как и жена вернулась. Рассказ-то «Такое кино» называется, а у меня «Вот такое кино» получилось.