Вальс в Сумерках Богов

Шаг, другой, третий. Земля под ногами проваливается в бездну. Раз, два, три. Капли разбиваются о полу шляпы в ритме вальса. Раз, два, три, поворот. Сердце поддерживает окружающую дождливую романтику. Кап, кап, кап. Что-то алое стекает по одежде и смешиваясь с водой розовым вином оседает на сапогах.
- Двести двадцать третий!..
Голос Мастера Чующего доносится откуда-то из прошлого. Прошлое следует по пятам вместе с Мастером Яснослышащим и Мастером Чующим. От них нужно бежать со всех ног иначе можно потерять голову.
Дыхание рваным хрипом срывается с почерневших от времени губ. Минута, час, сутки. Жизнь вальсирует со Смертью на границе восприятия. А за спиной предвещая антракт каркает Память.
- Двести двадцать третий, ты...
Знакомые интонации взрывают мозг круговоротом картинок. Прошлое не только за спиной. Оно отравленным дротиком проникает глубоко в тело Мастера Ясновидящего. Пульсирует темно-синей болью где-то в области лопаток. Давай, давай, давай. Лихорадочные движения кистями по кругу, чтобы прогнать наваждение.
- Двести двадцать третий, ты сейчас...
Ближе, ближе, ближе. Он видит, отчетливо видит того, кто уже заносит руку для удара. И перед пленкой век, такой хрупкой и ничтожной преградой для того, кто видит появляется свечение. То ярко-малиновое, то бирюзово-зеленое. Нет ничего более непостоянного, чем собственный жизненный узор, когда нужно его расплести. Мастер Ясновидящий непослушными пальцами ловит начало нити. Нить глумится и ускользает. А преследующие подбираются все ближе. Вот уже слышны легкие шаги Мастера Чующего. Так ходит Сон. Так звучит Забвение. И тяжелые, как грозовые раскаты, шаги Мастера Яснослышащего.
- Двести двадцать третий, ты сейчас умрешь!
Боль имеет свои цвета. Когда тонкие стрелы лишают Мастера Ясновидящего глаз - боль грязно-коричневого цвета. Но лишиться глаз такая мелочь, когда видишь все даже с закрытыми глазами. Ловить нить. Раз, два, три, поворот! Кто успеет раньше - охотники или дичь? Кто оборвет сладчайший из полетов над грешной бездной? Расплетать, рвать, оставлять зацепки и узелки. Слишком важно успеть первым, не попасться в плен легких и громыхающих шагов.
Шаг, другой, третий. Смех, кровь, нить. Кто из них всех раньше сошел с ума? Мастер Ясновидящий ожесточенно вырывает себя из объятий липкого безумия. Теперь легче. Теперь нить скользит между пальцев, как шелк.
Миг, миг и еще один.
- Двести двадцать третий!
- Свобода!

- Красивая вышла вспышка из Мастера Ясновидящего, - щелчок кремня, сиротливо приютившийся в ладонях огонек, сизый дым и первая затяжка. Самая крепкая и трогательная.
- Двести двадцать третий безумец сбежавший из Форта, - равнодушное созерание пыли на тяжелых сапогах. И как за их грохотом удается что-то слышать?
- Люди странные, - скучающий зевок. - Я ухожу обратно. А ты рассуждай о количестве безумцев, коли пожелаешь.
- Все, все, идем, - пожимает плечами и грохочет за Мастером Чующим. Что еще делать в компании кучки пепла бывшего двести двадцать третьего Мастера Ясновидящего?