nvtu 1

             Этот сборник воспоминаний написан, составлен и издан офицерами отставниками, выпускниками 1961 года Новосибирского военного технического училища. В далёком 1958 году более двухсот мальчишек, окончивших среднюю школу, с необъятных просторов тогдашнего СССР от Бреста до Колымы устремились в центр Сибири, сдали вступительные экзамены, поступили и стали на три года одной курсантской семьёй НВТУ.
    После окончания училища мы получили офицерские звания и снова разъехались по просторам «Родины чудесной» теперь уже,  чтобы во главе воинских коллективов частей Министерства среднего машиностроения решать сложнейшие задачи по строительству уникальных объектов оборонного и народно-хозяйственного назначения.
    Сегодня нам, тем мальчишкам пятидесятых, всем за семьдесят, а многих наших дорогих друзей и товарищей уже и нет в живых. Но мы были и есть, мы много учились, дружили, честно исполняли свой воинский долг, результаты которого ещё не одно десятилетие будут служить безопасности нашей любимой России, благосостоянию нашего народа.
    Сегодня во многих регионах страны сооружаются сотни памятников, порой сугубо экзотических, и непонятно кому. А великому труженику военному строителю страны Советов пока нигде нет даже самого скромного. Нет ему памятника даже в тех городах, которые он начинал строить первым, живя в палатке без элементарных бытовых условий, в  стужу и беспощадную жару, преодолевая невероятные трудности. Более того, в многочисленных изданиях, вышедших в свет в последние годы, посвященных истории становления предприятий и городов бывшего Средмаша при них, роль военных строителей не отражается должным образом, порой замалчивается или вовсе искажается историческая правда.
    Считаем, что наши воспоминания, в какой-то мере восполнят досадные пробелы и восстановят историческую правду.
    К участию сбора материалов для нашего сборника были приглашены, практически все наши однокашники, многие, очень многие, из здравствующих, откликнулись на призыв. Правда, не все имели возможность сделать это должным образом. Полагаем, собранное и публикуемое здесь только начало большой работы, которая более полно отразит историю создания ядерной энергетики и ракетно-ядерного потенциала СССР и России. Историки ещё напишут более полно и правдиво о тех, кто строил уникальные предприятия в отдаленных местах страны. Строил в суровых климатических, природных и бытовых условиях, кто был самой мобильной и самой организованной армией строителей.
  Не могу не заметить, что основную работу над нашими воспоминаниями проделал наш товарищ Борис Михайлович Максимов. Он в течение нескольких лет вел работу по розыску всех нас на просторах нашей необъятной России, собирал информацию о каждом выпускнике НВТУ 1961 года, систематизировал её. И только после этого, все мы найденные и «собранные», общаясь друг с другом, опять-таки под натиском неугомонного Бориса Михайловича, начали  воспоминать пройденное и сделанное нами, а потом  и записывать. Львиная доля публикуемого здесь, написана опять же Борисом Михайловичем Максимовым.
                А. Перепелятников


             Я служил родине
отработано
               
               
               
     С годами я все чаще задумываюсь и размышляю над тем, для чего мы пришли в этот Мир, каково наше предназначение в этом Мире, в какой мере мы выполняем ту роль, которая предписана  неведомой нам Силой, Высшим разумом. В том, что Судьба каждому из нас предопределена, у меня уже нет сомнений.  Каждый Человек – личность. Вероятно, предназначение Человека – не только выполнить ту программу, которая предписана ему по жизни, но и внести в сферу вселенского банка знаний и дел что-то свое.  Образно можно сравнить наш Мир с супербиблиотекой, где каждый входящий в этот Мир получает в дар книгу, в которой расписана программа его жизни. Перелистывая её виртуальные страницы, человек  считывает  свою жизнь, свою Судьбу. Но в этой книге есть и чистые страницы, которые каждый из нас должен заполнить сам в меру своих способностей, своего таланта, своего Дара. Эта книга возвращаются обратно, как только жизнь человека завершает свой земной путь. Если в сданной книге жизни  страницы заполнены новыми идеями, новыми знаниями, важными делами, значит, развитие Мира имеет свое продолжение, значит, твоя возвращенная книга пополнила Вселенский банк.

Детство и юность
1
     Волей Судьбы вся моя сознательная жизнь была связана с армией, с военным строительством. Я горжусь тем, что был активным участником создания космического щита нашей родины, участником сооружения космодромов, объектов средств ПВО страны, сложных инженерных объектов, возводимых военно-строительными формированиями Министерства обороны, Минатоммаша, Министерства строительства в районах Сибири, Урала, Дальнего Востока и Забайкалья.
    Я окончил Новосибирское военно-техническое училище и стал кадровым офицером. Тридцать один год был отдан служению Родине.
    Родом я с Дальнего Востока. Мой отец, Максимов Михаил Федорович из крестьян. Во времена Столыпинских реформ наши предки из Запорожья переселились в Сибирь и осели в Омской губернии.  Жизнь крестьян в России во все века была тяжелой. Перемены, которые свершились в России в 1917 году, ничего хорошего крестьянам не дали. Более того, страна потеряла огромный пласт активных тружеников села. Россия до революции не только кормила сама себя, но  еще и экспортировала сельхозпродукты в другие страны.
   Родители отца сделали все, чтобы дать детям возможность получить образование.  Отец окончил рабфак, а затем и ветеринарный институт, поступил в аспирантуру. В 1937 году его призвали на два года в армию, и направили служить на Дальний Восток. Мама с сестрой переехали к отцу в приграничный военный городок в посёлке Ленинский, Еврейской автономной области. Там, 2 апреля 1939 года, я и появился на свет.
   В том же году у отца истек срок службы. После  увольнения папы в запас наша семья переехала в г. Омск. Отец продолжил работу в своем институте и готовился к защите диссертации. С началом войны с Финляндией, его снова призвали  на военную службу. На этот раз войсковая часть, к которой  был приписан отец, дислоцировалась в г. Красноярске. В Красноярске нас и застала Великая Отечественная война. Отец в составе части убыл на фронт. Мы всю войну прожили в военном городке,  где  наша семья  перед самой войной успела получить квартиру. Мама во время войны работала  врачом в военном госпитале. Я и такие же мальчишки соседи, целыми днями были предоставлены сами себе и гоняли по улицам. Мы  бегали купаться на Енисей, встречали прилетающие самолеты, которые наши летчики  перегоняли  из Америки  на фронт. Военный аэродром в нашем городке был одним из тех, на которых они делали посадку. У нас, мальчишек, был свой интерес встречать эти самолеты. Их прилет мы узнавали по звуку работающих моторов. Как правило, в перегоняемые самолеты в Америке загружались подарки простых американцев для воюющей России. Кое-что из них часто перепадало и нам - летчики угощали нас горьким и страшно твердым шоколадом, галетами. Особенно мы радовались, когда среди галет попадались витаминные драже в виде звездочек. Эти витаминки у нас были, своего рода, разменной монетой. Их можно было поменять на другие, интересующие нас предметы и штучки.
   Рядом с аэродромом была база утилизации разбитых самолетов. Нас туда тянуло, как магнитом. Любимым развлечением для нас было вращаться в пулеметных турелях, демонтированных с утилизированных самолетов. Они нам заменяли карусель.
   Красные кирпичные казармы военного городка, построенные еще в царские времена, находились недалеко от нашего дома. С началом войны в них разместилось эвакуированное с оккупированной территории военное училище.
   Нам нравилось смотреть, как идут занятия с курсантами. Все мальчишки городка крутились  на плацу, у конюшен, мчались к стрельбищу, когда там начинались стрельбы, паслись у солдатской столовой, когда там шел прием пищи. Мы невольно овладевали первыми азами военной подготовки.
    Время было трудное, голодное. Чтобы накормить нас с сестрой, маме часто приходилось идти на толкучку и менять  вещи на продукты. Тяжело было  и с одеждой, особенно с зимней. Теплую одежду и валенки для детей, у которых родители были на фронте, выдавали по талонам. Нам досталась детская шуба, сшитая из медвежьей шкуры. Мы её называли бронешубой. Она была очень теплая, не продуваемая, крепкая и долго нам служила. Но был в ней один недостаток -  шкура, из которой она была сшита,  задубела. Она могла колом стоять, когда мы снимали ее. Зимы в Сибири были холодными, злыми, и  “бронешуба” здорово выручала нас с сестрой в морозные дни.
    В домах было только печное отопление. У нас в квартире стояла печь голландка, затянутая в черный жестяной кожух. Она стояла почти в центре комнаты, давала много тепла и была центральным стержнем жизни в нашей квартире в зимнее время. Любил я смотреть, как  бьется  в печи огонь. Любил  участвовать в процессе заготовки дров, разжигании огня в топке. Любил в холодные дни  обнимать её, голубушку, наслаждаясь добрым теплом. Это было не то тепло, что сегодня дает центральное отопление. Мне кажется, оно проникало до самого сердца и грело не только тело, но и душу.
   Наконец отгремели залпы победного салюта. Мы ждали, что скоро домой вернётся наш папа.  Воинские эшелоны шли на Восток транзитом. В одном из эшелонов на Восток следовала и часть, в которой он служил. Каким - то образом ему удалось сообщить нам, когда их воинский литер проследует через Красноярск.     Двое суток мама, сестра и я жили на вокзале, ожидая встречи с отцом. Никто не мог нам  точно сказать, когда будет проходить долгожданный эшелон. Вероятность того, что мы встретимся с отцом, была мизерной. Но случилось чудо!  Военные, проходившие мимо окна, у которого сидел я,  заинтересовались моей личностью, заговорили со мной. Я рассказал им, что мы с мамой и сестрой ждем  папу, и назвал им  нашу фамилию. Оказалось, что это были офицеры с того самого  эшелона. Они были боевыми товарищами папы. Нас немедленно доставили в штабной вагон, где и состоялась долгожданная встреча. К нашей радости отцу дали краткосрочный отпуск на 10 суток, отгрузили и доставили к нам домой подарки и продукты.    Мы были безмерно счастливы, что наш отец, наконец, дома. С гордостью мы гуляли с ним по улицам военного городка. Награды на груди нашего отца-офицера, а он уже был майором, вызывали восторг и зависть у всех  мальчишек. А ведь у многих из них отцы погибли на фронте или, что было еще страшнее, пропали без вести.
  Но   счастье наше было недолгим. Скоро мы проводили отца на Восточный фронт. Кто знал, что ждало его там. Но  война с Японией, к счастью, была скоротечной. Япония недолго сопротивлялась союзным войскам и капитулировала.
   Папа продолжил службу на Дальнем Востоке и вызвал нас в Хабаровск. За нами приехал сопровождающий. Вскоре мы на  “Дугласе” военно-транспортной авиации летели к отцу.   Восторг, который я испытал во время первого в моей жизни полета на самолете, был огромным.  В полете нас изрядно поболтало. Трое суток мы просидели на военном аэродроме г. Иркутска из-за нелетной погоды. Но вот мы добрались до места назначения.
   В те годы в Хабаровске  квартир катастрофически не хватало. Нашу семью на какое-то  время разместили в библиотеке военного лазарета. Это была великолепная библиотека, которая, как мне рассказывал потом отец, сохранилась с царских времен, и пополнилась в советские времена.  Мне еще никогда не приходилось видеть одновременно столько книг. Читать я еще тогда не умел, и моим любимым занятием было  изучение книжных иллюстраций. Вскоре мы получили квартиру на Казачьей горе.  В 1947 году начались мои  школьные годы.
   В Хабаровске в то время было много лагерей пленных японцев. Они  работали на строительстве дорог и домов. Мы видели, что военнопленные голодают, и иногда приносили им из дома продукты. Они с нами рассчитывались, чем могли. Чаще всего это были японские монетки или игрушки-самоделки.
   В 1948 году, в связи с переводом отца, мы выехали на о. Сахалин. От Владивостока до порта Корсаково на Сахалин нас доставил старенький пароход “Ломоносов”. В Татарском проливе  изрядно штормило. Многие пассажиры страдали  морской болезнью. На меня качка не действовала. Вероятно, сказались тренировки вестибулярного аппарата на аэродроме.  Морская стихия завораживала меня и пришлась по нраву.
2
   Пять лет мы прожили в г. Южно-Сахалинске. У отца, который был начальником ветеринарного лазарета, времени на наше воспитание практически не было.  В течение пяти лет мне пришлось  сменить три школы. Был я довольно трудным ребенком, обидчивым и непредсказуемым, о чем свидетельствуют три попытки убежать из дома.
   Я  благодарен Судьбе, что мне довелось побывать на этом острове.  Удивительным был растительный мир  южной его части. Это был район дремучих трав. В поймах рек были прекрасные покосы, где, обыкновенный клевер вырастал по пояс взрослого человека. В зарослях лопухов можно было идти словно под крышей. Гигантские листья лопухов создавали зеленый свод над головой. Лес был наполнен экзотическими растениями. Заросли актинидии, китайского лимонника, дикого дальневосточного винограда обвивали стволы деревьев, взбираясь по ним на большую высоту. Здесь я впервые увидел, как растет настоящий бамбук, грецкий орех, элеутеррокок, стелющийся кедрач, тисс ягодный. Я нигде больше не встречал такого гигантского папоротника, какой рос на Южном Сахалине. Это было что-то сродни деревьям, только корневая кочка папоротника местами достигала метровой высоты, а вегетативная, листовая часть – до трех метров. 
      Леса на Южном Сахалине были благодатным раем для сборщиков грибов и ягод. Их разнообразие поражало всех людей, приезжавших с большой земли. Мы не раз выезжали на знаменитые сахалинские брусничники для сбора ягод. Уже в первый год нашего пребывания на острове, во время осеней страды, нас повезли на природные ягодные плантации брусники. Брусничники отвоевали себе ореол тайги на местах бывших горельников. Удивительно было видеть такие плантации ягод. Мы ходили по мягким зарослям брусники, словно по батуту. Ягод было видимо-невидимо. Мы, не имея навыков сбора брусники, быстро заполнили все емкости, которые прихватили с собой. Во время сбора ягод мы увидели, что опытные сборщики  пользовались какими-то приспособлениями, которые значительно ускоряли процесс сбора. Оказывается, умельцы придумали конструкцию ручного комбайна, которым за 20 – 30 минут можно было набрать ведро отборной ягоды. Там же, куда нас привезли для заготовки брусники, мы натолкнулись на непривычные для нас заросли особого, стелющегося кедровника.  Высота этих, словно распластанных по земле кедров, была не более трех метров. Они так плотно сплелись ветвями, прикрывая землю, что по их кроне можно было ходить. Не меньшее удовольствие мы получали на Сахалине от тихой охоты - сбора грибов.
    Сибиряков трудно удивить грибным разнообразием, но такого изобилия грибов мы ещё не видели.
    На Сахалине в то время были кристально чистые, быстрые реки и речушки. Они изобиловали рыбой и прочей речной живностью.
    В то время на острове  еще сохранились  постройки, созданные умелыми руками японцев.  Дома и ландшафтные парки с альпийскими горками, искусственными ручейками и водопадами, да к тому же заселенные живностью, были неподражаемо прекрасны.
    О морепродуктах, которые на Сахалине довелось не только впервые попробовать, но и самим добывать, и говорить нечего. Вот только успехи в школе у меня были неважными.
3
   Сахалинскому этапу нашей жизни пришел конец в 1953 году. Мы снова вернулись в Хабаровск. Отец получил назначение на должность в штабе Дальневосточного военного округа.  Снова, до получения квартиры, переезды, смена школ и друзей. Все это совпало с моим «трудным возрастом» и негативно влияло на становление характера. Возрастные амбиции и уличные нравы толкали  меня и моих сверстников на “подвиги”. Многие из моих друзей были втянуты в криминальные компании. Мне никогда не забыть, как моих одноклассников прямо во время уроков  забирали и увозили в КПЗ. Мне повезло, что именно в это время наша семья сменила квартиру, а я  школу.
    В 1955 году серьезная болезнь загнала меня в госпиталь, где я был прооперирован. При выписке замечательный военный хирург и человек, профессор Ласточкин по-отцовски долго наставлял меня. Он  рекомендовал мне для  восстановления здоровья и регенерации поврежденных шейных мышц, заняться спортом.
     Однажды, возвращаясь, домой из читального зала библиотеки, я заглянул в спортивный зал. Меня заинтриговало объявление о наборе желающих заниматься спортивной борьбой. Прошел в  зал, где проходили занятия борцов. Подсознательно я почувствовал, что это именно тот вид спорта, который сможет радикально помочь мне. Я набрался смелости и обратился к тренеру с просьбой принять меня в секцию борьбы.  Тренер,  Геннадий Васильевич Лебедев, с явным недоверием воспринял мое желание заниматься этим нелегким видом спорта. Уж больно вид у меня в то время был неспортивный. Сутуловатый, рыхлый, со свежим шрамом на шее, я, очевидно,  не пришелся ему, как кандидат.   Но то, с какой мольбой и  надеждой я ждал судного решения, убедило его в серьезности моей просьбы.  Тренер согласился  принять меня в секцию борьбы, но с испытательным сроком.  Было еще одно условие, которое распространялось на всех тех, кто еще учился в школе. В случае неуспеваемости на тренировку можно было не приходить.
     Я полностью отдался новому увлечению.  Как я выкладывался на тренировках, поражался даже  тренер. При всей кажущейся неуклюжести, была у меня врожденная природная гибкость, настырность, цепкость, выносливость. Уже к концу первого года занятий в секции борьбы, я был допущен к соревнованиям. Первое мое выступление было удачным. В соревнованиях на первенство СКА ДВО по классической борьбе среди юношей я занял третье место в своей возрастной группе. В финальной схватке мне пришлось бороться с сильным и опытным борцом Володей Коноваловым. Был он весь какой-то мословатый, но  жилистый,  на удивление настырный, упорный. Ему я проиграл. Но пришло время, и я смог взять реванш. Мы были дружны с ним до самого моего отъезда из Хабаровска.
Удивительным человеком был и наш тренер. Сколько терпения, внимания и времени уделял он нам.  Было ему лет тридцать, но он уже побывал призером чемпионата СССР по классической борьбе и был мастером спорта СССР. Мы все его любили беззаветно. Его слово было для нас законом. Он регулярно интересовался нашими успехами в школе. И не дай Бог, если он узнает, что у кого-то появились неуды в дневнике. Двоечника ожидало самое строгое наказание – лишение права тренироваться до полного исправления оценок в школе. Это заставило меня более ответственно относиться и к учебе.  Удивительно, как у меня на все хватало времени, которого раньше не хватало для того, чтобы выполнять домашние задания. Помаленьку стал я выправляться и наверстывать своих одноклассников по учебе.
    Самыми памятными для меня в спортивной карьере стали соревнования на первенство Хабаровского края, которые проводились в 1958 году. Меня впервые выставили вторым номером в сборной взрослой команде спортклуба СКА.  Первым номером шел Валерий Сайганов. Две схватки я выиграл. В полуфинале мне предстояло бороться с одним из  самых сильных и опытных борцов   команды “Локомотив” В. Суриным.  Геннадий Васильевич, настраивая меня на схватку, настоятельно просил меня уходить от  захватов противника, так как по броскам суплетом ему равных не было.
   Началась схватка. С первых секунд мне пришлось выдержать мощное физическое и психологическое давление. Как я выстоял? Удивляюсь.  Но самым интересным было то, что мне удалось на контрприеме заработать преимущество. Такой поворот событий не устраивал моего противника. Пытаясь отыграться, он шел напролом.  Мне удавалось выкручиваться и уходить от его мертвой хватки. Все же я потерял заработанные преимущество. Финальный свисток судьи  спас меня от поражения. Сил у меня не оставалось. Судья подвел итог нашей схватки.  Была зафиксирована ничья. Для меня этот результат приравнивался к победе. Он дал возможность моему соклубнику Валерию Сайганову стать чемпионом края, а я довольствовался третьим местом. После этих соревнований  мне присвоили первый разряд по классической борьбе.
4
     В ДОСААФе под борцовский  зал нам был выделен зал сухого плаванья, который был при бассейне.  После тренировок нам разрешалось заниматься плаванием.  В свое время отец, который сам так и не научился плавать, научил меня сначала держаться на воде, а затем и плавать. С годами я стал неплохим пловцом.  Мне хватило бы сил переплыть Амур. Но я не ставил себе такой цели.  Занятия в плавательном бассейне вместе с профессионалами, позволили мне овладеть всеми стилями  спортивного плаванья. Особенно я преуспел в плавании стилем дельфин (баттерфляй).
    Одновременно с занятиями борьбой я стал заниматься и спортивной греблей. В  греблю я пошел для того, чтобы накачать мышцы.  В те годы очень популярным видом гребли была народная гребля на спортивных шлюпках. Это был уходящий вид спорта. Стремительно свое место занимала гребля на легких спортивных судах, таких как академички, байдарки, каноэ. Быстро овладев навыками владения веслами, я получал огромное удовольствие и моральное удовлетворение от занятий на воде. Особенно мы любили преодолевать течение Амура в районе утеса. Не всякий экипаж был способен пробиться на открытую воду со спокойным течением через отбойные струи в районе  утеса. Через какое-то время мне удалось войти в когорту гребцов спортивного клуба “Водник”, которые были способны выйти победителями в борьбе с течением.
    В 1957 году наш водный клуб получил новые спортивные суда, в том числе и каноэ. Я сам напросился  заняться греблей на этих неустойчивых, капризных спортивных судах.  Мое упорство было оценено, и меня посадили на каноэ одиночку. Уж не помню, сколько раз мне довелось искупаться, осваивая экзотический вид гребли, но мне  все же удалось укротить судно. Вот только правое колено, на котором надо было стоять, работая веслом, уж очень болело
     Большие физические нагрузки во время занятий спортом в прямом смысле слова выправили меня.  Я стал более собранным, дисциплинированным, научился распределять свое время,  стал лучше учиться. Почувствовал я и внимание к своей персоне в школе. И среди девчонок у меня появилось больше друзей и почитателей. Многих своих товарищей по школе и по месту жительства я пытался привлечь к занятию спортом. Желающие были, но немногие выдерживали испытания той  физической нагрузкой, которую требовали занятия спортом. Не выдержали эти испытания и мои самые близкие школьные товарищи Ю. Назаров и В. Фролов.
   В 1957 году почти весь состав гребного клуба “Водник”  участвовал в переходе на спортивных и туристических судах вниз по Амуру от Хабаровска до Комсомольска-на-Амуре.   Мне досталось грести в экипаже на туристической резиновой байдарке-тройке. Переход прошел успешно. Мы получили хорошую закалку и огромное удовольствие от того, что  выдержали испытания перехода.
      Во время летних каникул я уже не стремился слоняться неприкаянно на задворках, а устраивался на работу. После девятого класса на время летних каникул мне удалось устроиться  матросам на паровой катер-буксировщик “Волочаевец”. Первые заработанные деньги я отдал маме. На них мне сшили костюм,  который я обновил на школьном выпускном вечере. Теперь всё моё свободное  время уходило на тренировки в борцовском зале  спортивного клуба армии ДВО, или в гребном клубе. Среднюю школу в 1958 году я закончил с приличными оценками, но тройки в аттестате были.
5
     Как и планировалось, я с друзьями по выпуску Ю. Назаровым, Э. Борисовым, В. Рымарем и В. Фроловым направились в военкомат, куда пришла разнарядка на подбор кандидатов для поступления в высшее военно-морское училище. К сожалению, по медицинским показателям я был забракован. Подвел шрам на шее – последствие хирургического вмешательства, а также хронический тонзиллит. Было обидно почувствовать себя ущербным, тем более что физически я был развит лучше своих товарищей. Хорошо еще, что  время для подачи документов в приемные комиссии институтов  не прошло. Из трех институтов, которые были в нашем городе, я выбрал Хабаровский институт инженеров железнодорожного транспорта. Туда я и направился со своими документами.  В институте я выбрал самый  привлекательный факультет - промышленного и гражданского строительства (ПГС). Конкурс на этом факультете  был приличный - четыре человека на место. В приемной комиссии, куда я сдавал документы,  мне посоветовали выбрать факультет  строительства железных дорог (СЖД), где конкурс был меньше, но я отказался, надеясь на русский авось.
    Засел за учебники, пытаясь максимально пополнить свой запас знаний.  Но вот  незадача, когда проходили экзамены в институте, мне пришлось принимать участие в  соревнованиях по гребле на первенство Хабаровского края. Это были  отборочные соревнования для участия в зональном первенстве Сибири и Дальнего Востока.  От участия  в этих соревнованиях отказываться я не стал.  Если бы я   принял совет родителей и сосредоточился только на подготовке к сдаче экзаменов, все могло обернуться по-другому. Мое упрямство и самонадеянность сыграли со мной злую шутку.
    В институте мне предстояло сдать экзамены по четырем предметам: математике (письменно и устно), физике, литературе и русскому языку (сочинение), иностранному языку. В математике и физике я был уверен, а русский, и тем более иностранный,  были моим самым слабым местом. И вот экзамены! Первым сдавали экзамен по математике (письменно). С задачами я справился досрочно, и почти был уверен, что все задачи мной решены  правильно. Но где-то я допустил ошибку, так как в оценочном листе у меня появилась четверка. По математике устно мои знания также были оценены на “хорошо”. И вот я готовлюсь писать сочинение.  В школе  за сочинения оценки выше тройки у меня никогда не было. Темы сочинений, которые были предложены нам на экзамене,  трудными не были. Я писал  сочинение о Павке Корчагине и старался не усложнять изложение темы, не употреблять сложных предложений и заумных выражений. Моя тактика имела неожиданный для меня  результат. В оценочном листе появилась нежданная четверка. Это приободрило меня. Когда я шел сдавать экзамен по  иностранному языку,  в коридоре института неожиданно встретил нашу школьную учительницу английского языка. Оказывается, она была одним из членов экзаменационной комиссии, и принимала экзамены по этому предмету.  “Открытым текстом “ я сообщил ей, что мне предстоит экзамен по английскому, а  я его больше всего боюсь. Да она еще лучше меня знала, на что я способен.
    И вот  идет экзамен, вызывают меня. Взял я экзаменационный билет. Дали мне текст, который мне предстояло перевести. Ознакомился я с ними, и понял, что это конец. И тут сработала моя “спасительница”.  Экзаменаторы оценили мои знания на  “хорошо”.   Такого подарка я не ожидал. Для меня эта оценка давала   шанс  преодолеть конкурсный барьер и поступить в институт.
    Вот только свой  шанс я  упустил.  Экзамен по физике на нашем потоке был последним. В  школе по физике у меня всегда были неплохие оценки, а потому дополнительной подготовкой к экзамену по физике я пренебрег.  И, как оказалось, напрасно. В результате глупейшей ошибки в написании символов простой формулы мои знания были оценены только  на «удовлетворительно».
    А вот экзамен  на соревнованиях по гребле был сдан на отлично. Наш экипаж на каноэ двойке  занял вторые места на двух дистанциях. Меня включили в состав сборной команды Хабаровского края, и в сентябре намечался выезд на зональные соревнования в г. Иркутск.
  Родители видели, что я почти не готовлюсь к решающему экзамену. Они не раз предупреждали меня, что я могу провалить его сдачу. Мне удалось их успокоить, мотивируя тем, что физика – мой любимый предмет, и к сдаче экзамена по физике я готов.
   Наступил роковой день. Экзаменационный билет мне достался не очень сложный. Предложенную задачу я решил сразу, после чего вызвался отвечать. На все теоретические вопросы я ответил неплохо. Но, когда дело дошло до задачки, экзаменатор спросил: “ Правильно ли вы написали все формулы?”. Я посмотрел  на лист с решением и ответил утвердительно. Тогда он заявил, что должен поставить мне неуд за ответ. Оказывается, я давление в формуле обозначил символом d, а не p.  После серии дополнительных вопросов, на  которые я  отвечал, будучи  уже в трансе, он мне поставил “уд”. Конечно, набранных 19  баллов не хватило, чтобы пройти по конкурсу на выбранный факультет. Проходным на факультете ПГС был 21 балл. Я  сам был виноват в этом  провале.  Для набора проходного балла, мне все равно необходимо было  получить по физике только отличную оценку.
    Моя неудача была  ударом не только для меня, но и для моих родителей.  Состоялся семейный совет. Было ясно, что если я никуда не поступлю учиться, то весной меня призовут  в армию. А это значило, что пропадет еще три, если не четыре, года. Еще не поздно было со своими оценками попробовать поступить в медицинский институт.  Но для этого нужно было бы досдать экзамен по химии.  А к этому  я не был готов. Но самое главное, душа у меня не принимала даже мысли стать медиком.
     Пришлось снова обратиться в военкомат и, как оказалось, не напрасно. Туда как раз пришла дополнительная разнарядка по отбору абитуриентов в  Иркутское авиатехническое и в Новосибирское военно-техническое училища. Я дал согласие поступать в Новосибирское военно-техническое училище. Вместе со мной в Новосибирское училище изъявили желание поступать мои товарищи по выпуску  Виктор Калягин и Виктор Фролов. Они, также как и я, не смогли поступить в Вузы.  Мне посоветовали взять в институте академическую справку о сданных вступительных экзаменах. Она могла пригодиться мне при поступлении в училище. Я последовал совету, и оказалось не напрасно.
    Срок отправки воинской команды в Новосибирск совпал со сроком проведения зональных соревнований в Иркутске. Краевой комитет по физкультуре и спорту вышел на Военного Комиссара края  с ходатайством разрешить мне защищать честь Хабаровского края на зональных соревнованиях. Они гарантировали мое своевременное  прибытие в Новосибирское училище. Военком дал свое согласие. Команда абитуриентов от Хабаровского ОГВК выехала в Новосибирск без меня.  Я в составе сборной команды края по гребле выехал в Иркутск.
     В Иркутск мы прибыли за трое суток до начала соревнований. Мы смогли немного адаптироваться к ангарской  студёной воде. Во время тренировки, наведенной  проходящим мимо катером волной, мое каноэ подбило, и я рыбкой нырнул в холодные воды Ангары. Это было что-то. Пока меня выловили из Ангары, у меня уже “зуб на зуб не попадал”. Ребята оттерли меня спиртом, влили граммы вовнутрь. Я  думал, что после такого купанья, мне уже не придется выступать.  Но все обошлось. Правда, мне уже не очень хотелось рисковать, полностью выкладываясь. Потому и на заплыве я греб без той отдачи, с которой выступал на соревнованиях на родной воде Амура. Мой результат был ниже среднего.
     После завершения соревнований мне вручили билет на самолет.  Пассажирский лайнер Аэрофлота Ту–104 через час летного времени доставил меня в аэропорт Толмачево.
     Сибирь встретила меня промозглой осенней погодой.  Военный комендант аэропорта не смог мне подсказать, как добраться в училище. Он  посоветовал мне обратиться в военную комендатуру или военный комиссариат  г. Новосибирска. До Новосибирска я добрался без проблем.  Но вот на поиски военкомата пришлось потерять изрядное количество времени. Наконец, в военкомате я заполучил координаты моего конечного пункта. Но адрес адресом, а реально добраться до училища оказалось сложнее.  “Язык” довел меня до проходной Новосибирского военного технического училища, которое стало на три года мне родным и дало мне путевку в Жизнь.


Учёба в нвту
1
    В училище я прибыл, когда вступительные экзамены уже были сданы, а приёмная комиссия свою работу завершала. Приняв от меня  академическую справку об экзаменах, сданных при поступлении в институт, комиссия сочла возможным принять меня в училище без их пересдачи.
   Так я стал курсантом Новосибирского военно-технического строительного училища, которое стало на три года моим вторым домом, а коллектив учебной группы, отделения и взвода моей второй семьей. Около трехсот человек втиснули нас абитуриентов в помещение спортивного зала. Пол  был застлан гимнастическими и борцовскими матами, которые, вероятно, исполняли роль постелей. Дух в спортзале стоял настолько тяжелый, что “хоть топор вешай”.  С трудом мне удалось найти Хабаровскую команду, а среди них и своих друзей  двух Викторов Фролова и Калягина. Они меня ознакомили с обстановкой, сложившейся в училище. Их настроение и полученная от них информация не очень порадовали меня. Виктор Фролов уже завалил экзамены и готовился к отъезду домой. Второй Виктор  принял решение завалить очередной экзамен, чтобы уйти от зачисления в училище. Мне же  путь домой был отрезан, так как  свои документы  я уже сдал в приемную комиссию и вряд ли смог  бы получить их обратно. Делать было нечего. Я отдался в руки Судьбе.
     Еще несколько суток я прокантовался в этом “котле”, пока не завершились экзамены.  За это время мне довелось насмотреться всякого.  Публика, которая прибыла в училище из разных регионов страны, была  самая разношерстная,  занимались кто чем.  Одни, пытаясь подготовиться к экзаменам и, чтобы им не мешали, забивались в укромные места. Некоторых так и распирало показать себя. Я держался со своими. В первую ночь я так и не смог уснуть. В спортзале  стояла страшная духота. Не было привычного домашнего уюта и покоя, тепла. Кто-то из спящих абитуриентов надрывно храпел, кто-то стонал во сне. Двери и часть окон были открыты для проветривания помещения. Но это не спасало положения. На улице была промозглая осенняя погода, и те, кому достались спальные  места у дверей и под окнами, мерзли. Конец сентября в Новосибирске, как назло, выдался сырым и холодным. Многие, особенно те, которые были направлены военкоматами из южных областей России, приехали в училище в легкой одежонке.
    Наконец, все и всеми экзамены были сданы.  Были вывешены списки абитуриентов, зачисленных в училище. Там значилась и моя фамилия. Так я стал курсантом Новосибирского военного технического строительного училища. Оставшиеся за бортом абитуриенты, в течение суток  были отправлены по местам жительства или службы. Прощаясь со своими друзьями-земляками, я  проводил их до проходной училища. Зачисленных в училище, сразу же взяли в “обработку”. Конвейер превращения разношерстной публики в курсантов заработал в полную силу. Нас распределили по подразделениям.

     Я был зачислен в 3 роту, которой командовал капитан Петухов, во  взвод ст. лейтенанта Соклакова. По штату в нашем  взводе было  четыре отделения, две учебных группы, которые объединили более пятидесяти человек в единый воинский организм. Я попал в первое отделение, в девятую учебную группу. Пришло время, когда нас собрали  и поставили в строй. Какими мы стали похожими! Только рост и комплекция как-то различали  новобранцев.
    Младшими командирами во всех подразделениях нашего курса назначили курсантов, которые поступили в училище из войсковых частей, где они уже отслужили не менее одного года срочной службы. Как правило, они уже имели сержантские звания. Многие из них прошли обучение в школах сержантов. В нашем взводе на сержантские должности были назначены сержанты Олейников А.Н. и Петровский В.С., младшие сержанты Наговицын В.М., Лысенко В.А., Гавриков А.П., Ильинский О.Д..            
    Как и у всех, наша воинская служба началась с курса молодого бойца, с карантина. Ох, и лихо пришлось тем новобранцам, которые до призыва не закалялись физически, кто дома были заласканы, избалованы. Самой трудной наукой для всех новоиспеченных курсантов была необходимость и обязанность подчиняться командирам и начальникам. Это усложнялось еще и тем, что некоторые из младших командиров не пользовались у нас авторитетом. Мне частенько перепадало от сержантов за свободомыслие, попытки игнорировать их требования, не подчиняться. Особенно доставалось нам на курсе молодого бойца, когда мы еще не умели наматывать портянки, быстро одеваться и раздеваться по команде «Подъем»  и «Отбой», чистить сапоги, подшивать подворотнички, заправлять постели, мыть полы, драить туалеты и прочая и прочая. 
    Строевая подготовка, марш-броски, физическая подготовка, изучение Общевоинских уставов Вооруженных Сил СССР, текста Военной присяги - до приведения нас курсантов к Присяге были ежедневными. К этому надо добавить и плановые занятия по специальным дисциплинам. К отбою все мы выматывались настолько, что оставалось одно желание – скорее добраться  до кровати. Кое-кто первых трудностей выдержать не смог. Первым из нашей группы отчислили курсанта Порсева. Уж очень он оказался тупым. Или сделал вид, что он такой, чтобы его отчислили. Он был отправлен служить срочную службу в военно-строительных частях. Мы сами выбрали свою судьбу. Надо было терпеть. И мы, скрипя  зубами, терпели, учились и готовились к первому, самому важному для всех защитников Родины ритуалу – к принятию Военной присяги.
   Самым важным для меня, да, наверное, и для других тоже, было найти свое место в коллективе. Практически, каждый из нас вошел в семью, в которой были отцы-командиры и много, много братьев. Каждый из нас был индивидуальностью. Прожить три года в такой семье бесконфликтно было, практически, невозможно. Через много лет я сделал для себя вывод, что, попав в коллектив первого отделения, в девятую учебную группу, я вытянул счастливый билет. Я попал в хорошую команду. Все мы как-то быстро сошлись, сдружились. Наша группа стала сплоченным, дружным коллективом,

2
    Попытаюсь  вспомнить свои первые впечатления о товарищах по группе, с которыми  в 1958 году я начал свой  армейский путь.
    Когда зачисленных в училище абитуриентов распределили по подразделениям и еще в гражданской одежде впервые поставили в строй, началось наше общение и знакомство. В наш взвод было  зачислено пятьдесят четыре человека, в том числе двадцать восемь – в нашу группу.    Статью и ростом в нашей группе сразу выделились трое: Цветков В. И., Грибовский В.Б. и Попов А.П. В последних рядах  пестрой колонны  в баню маршировали самые мелкие: В. Недопекин, Ю. Лисин, В. Корнилов. Остальные были, примерно, одного, среднего роста.
   На день принятия Военной присяги наша учебная группа насчитывала 28 человек, но с первого курса  по неуспеваемости был отчислен курсант Порсев. Коллектив нашей учебной группы быстро сплотился.  Случалось всякое, но в основном мы жили дружно и бесконфликтно. В группе сразу  выделились безусловные лидеры, передовики  в учебе.  Все три курса отличниками в нашей группе были Э.Васильев, А. Попов, Г. Попов, В. Симаков, А. Лавров. Они и училище закончили по  первому разряду.  По физическому развитию и выносливости выделились Вячеслав Цветков. А. Попов, Г. Попов. Моя физическая подготовка, контактность и  доброжелательность в общении позволили и мне занять почетное место в “табеле рангов”. Учеба давалась мне без особого труда. В отличники я не выбился и не стремился  к тому.  Работы я не боялся, служебные обязанности меня не тяготили. Вот только к несправедливости  и хамству со стороны отдельных младших командиров я так и не смог привыкнуть. Потому, для них я и был трудным подчиненным.
    Были в нашей группе свои компании. Особо близкие, дружеские отношения у меня сложились с Вячеславом Цветковым, Геннадием Огарковым, Эдуардом Васильевым, Сергеем Юдалевичем. Это была наша компания. Нет уже в живых Эдика и Славы, но с остальными я и сейчас поддерживаю дружеские связи.
   В учебной аудитории я сидел за партой с Эдуардом Васильевым. По характеру он был добрейшим парнем. У него была уникальная память и способности. Но характером он был слабоват и из него, как говорят, можно было вить веревки. Многие этим злоупотребляли. На занятиях от скуки он зевал так, что за ушами у него трещало. В такие моменты  в его открытую “пасть” даже можно было что-нибудь забросить. Часто туда  влетали стирательные резинки (ластики). Эдик не умел обижаться даже на такие шутки. Думаю, этот недостаток стал главной причиной того, что, будучи уже офицером, столкнувшись с трудностями армейской действительности, он не смог их должным образом преодолеть, и на каком-то этапе, сломался. Ему бы пойти в науку…
    Приведение к Военной присяге было назначено на 5 декабря – тогдашний День Конституции. Все ждали этого дня с тревогой и нетерпением. Военная присяга всеми была вызубрена, обмундирование приведено в порядок, сапоги начищены.  День выдался морозным. Пока проходило построение, торжественная часть, прохождение торжественным маршем со Знаменем части, мы промерзли до костей. Хорошо еще, что начальником училища было принято решение приведение к Присяге проводить в здании учебного корпуса.
   Покривит душой тот, кто скажет, что он спокойно, без мандража, читал текст Военной присяги.  Все подсознательно чувствовали, что этот воинский ритуал, подводит черту прошлой жизни, и для каждого из нас открывается совершенно чистый лист книги Жизни, на котором мы начинаем писать новую главу своей Судьбы. Какой будет эта глава по продолжительности, по насыщенности, по полезности, зависело от наших учителей и наставников, но, в большей степени от способностей и усилий каждого из нас.               
     Мне кажется, что после принятия Военной присяги, мы и относиться друг к другу стали по-другому.  Закрепив своим автографом текст Военной присяги, мы, негласно, вошли в  войсковое, в нашем случае, пока курсантское, братство. Так постановил я для себя. Какие эмоции   овладевали мыслями остальных, не ведаю. Но жизнь показала, что для большинства понятие курсантское, а далее воинское, братство стало святым законом Жизни.
     Отзвучали поздравления и пожелания, адресованные, новоиспеченным воинам. Отобедали мы за праздничными курсантскими столами. На праздничном концерте мы впервые познакомились с талантами, которыми, оказывается, обладали многие курсанты. Когда закончились официальные мероприятия,  нам позволили немного отдохнуть. На следующее утро нас вновь ждала команда: ”Подъем!”  и  нас опять ждали учителя и наставники. Курсантские будни только начинали набирать обороты.
   После принятия  присяги у курсантов появился дополнительный стимул.  Мы могли рассчитывать на право получения  увольнения в городской отпуск. Для этого необходимо было неукоснительно соблюдать дисциплину и порядок, не иметь хвостов в учёбе и упущений по службе. Пока же курсанты получали и отрабатывали очередные и внеочередные наряды по службе и на работах,  впитывали в себя те науки, которыми обильно пичкали нас наши учителя, командиры и наставники. Для  нарушителей воинской дисциплины в училище работы всегда было с избытком. Оказывается, в городке объем работ, который предназначался для нарядчиков, был неисчерпаем. Самая престижная и простая работа, по моему понятию, была работа поближе к столовой, а еще лучше, в самой столовой. Самой неблагодарной -  работа по уборке выгребных туалетов. Так как я обладал, порой, несносным и строптивым характером, то на первом этапе курсантской жизни младшие командиры, особенно сержанты Лысенко и Наговицын, награждали меня ими постоянно. Были  в группе и чемпионы по нарушениям. В нашей группе ими были Недопекин, Лисин, Соловьев и Огарков. Пожалуй, немногие на первом этапе службы избежали наказаний и внеочередных нарядов на службу и работы. Самым безгрешным был Гриша Попов, которого и избрали комсоргом взвода. Григорий был всегда удивительно дипломатичным, рассудительным, доброжелательно-правильным человеком, к которому было трудно придраться.  Это мы были нацелены  на какие-нибудь гадости и шутки.
       Анекдотический случай произошел с курсантом  Николаем Соловьевым. Однажды он был в карауле и заступил на пост по охране складов. В те годы развелось много крыс. Они не боялись людей и без страха шныряли под ногами прохожих. Соловьев, который нес службу на посту, сначала терпел, а затем не выдержал  нахальства бегавших мимо крыс и попытался пнуть одну из них. Результат был непредсказуемым - крыса бросилась на него. От неожиданности Николай, отбросив карабин, бросился спасаться в караульное помещение.  Кому-то было смешно, а Соловьеву было не до смеха. К нему, после того случая, так и приклеилась кличка “солов-крысолов”.

3
    До конца года наша группа преобразилась. Из нее получилась довольно дружная команда. Мы “обнюхались”, сгруппировались по характерам и интересам. К этому времени, кроме муштры,  и зубрежки, преподносимого нам на занятиях материала, мы стали изыскивать возможности заниматься своими делами и увлечениями.  Большинство  наших ребят до призыва занимались спортом, а в училище спорт был в почёте. Многие еще до призыва добились определенных успехов. Среди них были Вячеслав Цветков, который уже побывал в ранге призера первенства ЦС “Динамо” по боксу. Анатолий и Григорий Поповы  были разносторонне подготовленными спортсменами и их  привлекали для участия в соревнованиях по легкой атлетике, спортивным играм (волейбол и баскетбол), лыжному спорту. К занятиям по тяжелой атлетике пристрастились Юра Лисин и Володя Недопекин.  У меня была своя страсть. Я уверенно занял свое место в сборной команде училища по классической борьбе. В училище в моей весовой категории был серьезный конкурент Геннадий Воротиллин. У него, как и у меня, был первый разряд. Со временем он потяжелел, и мы разошлись по весовым категориям. С  Геннадием  Воротиллиным мы оставались хорошими друзьями все три года пребывания в училище. Со временем все те, кто  входил в состав сборных команд училища по различным видам спорта, получили право тренироваться в спортивных залах г. Новосибирска.  Борцам и гимнастам позволили тренироваться в спортивном клубе “Динамо”. Главным условием для спортсменов, которым представлялось право тренироваться  в городских спортивных клубах, было отсутствие нарушений воинской дисциплины и хорошая учеба. Вероятно, потому курсанты, которые серьезно занимались спортом, были более дисциплинированными, и стремились к тому, чтобы не иметь “хвостов”  и  неудов в учебе. Сборную команду училища по гимнастике представляли кандидаты в мастера спорта А. Черемисин и Ю. Я. Будилов, а также перворазрядник Г. Маченсун. Сборную по боксу – кандидат в мастера спорта В. Цветков, перворазрядник В Золоедов, В. Амосов. В сборной команде по тяжелой атлетике определенных успехов достигли  В. Рейзмундт, В. Олешко, В. Кириллин, В. Недопекин и Ю. Лисин, А. Горододелов. Баскетбольную команду училища возглавлял ст. лейтенант Тарасенко. В постоянный состав команды удачно вписались В. Лях, А. Попов, В. Цветков, а в волейбольную – А. Корниенко, А. Градечный,  А. Константинов, А. Попов. Довольно сильными командами на нашем курсе получились сборные команды по футболу и хоккею. Бессменным капитаном этих команд  стал универсальный спортсмен Геннадий Маченсун. В составе этих сборных  были Г. Постников, А. Горяинов, В. Мазеин, А. Гончаров, В Тихонов, В. Щербаков. 
    Э.Полушин, А. Лавров, В. Седых уверенно представляли сборную команду училища на городских соревнованиях по шахматам. Были в училище приличные стрелки, легкоатлеты. Спортивные площадки, стадион училища и спортивный зал никогда не пустовали. Спортивная жизнь в училище была довольно оживленной, и многие курсанты, которые дома пренебрегали  спортом, к завершению училища получили приличную физическую закалку, нарастили мышечную массу, выправили фигуры и выполнили нормативы спортивных разрядов.
    Какими красками можно описать картину, которая возникала, когда среди ночи вдруг звучала команда: “Подъем! Тревога!”.  Возникало такое напряжение, такое броуновское движение, что никакими математическими формулами их рассчитать невозможно. Команды младших командиров переплетались с матом и возгласами придавленных, опрокинутых, тех, кто не устоял под напором более ловких, сильных и удачливых товарищей. Все рвались встать первыми в строй.  Это был какой-то необъяснимый, неподражаемый, экстремальный спорт. Быть первым в строю, да еще при полной выкладке, означало тоже, что  занять призовое место в престижном соревновании.
    На первом курсе у курсантов каждый день был экстремальным. Дух состязательности в службе, быту, в учебе имел место быть всегда. И эта обстановка готовила нас к будущей жизни,  к службе, к борьбе. В этой обстановке креп коллектив нашего курса, каждого учебного подразделения, каждой учебной группы. У меня, и по сей день, не выветрился тот дух товарищества, который окреп во мне  за годы учебы, он помогает мне и, по сей день.
    Между тем, первый учебный год подходил к логическому концу. Завершал я его неплохо. Все готовились ехать домой, в отпуск.  Ехать в отпуск на Дальний Восток собиралась большая команда. С Дальнего Востока в училище обучалось человек пятнадцать, и все мы ехали вместе. Поезд шел на Восток. Со мной в общий вагон попали  Б. Платов, Л. Асаулюк, Э. Базилевич, А. Стрельников, Г. Маченсун  и  другие ребята.  Веселая была компания.  Вагон был переполнен так, что некоторым спать приходилось на третьей багажной полке. Неудобства не очень огорчали нас. Главное, мы уже были по пути к дому, а там нас  ждали родные, друзья, заслуженный отдых и развлечения. В нашем вагоне ехало несколько девиц, которые учились в дальневосточных вузах. Им с нами было не скучно.
   От Иркутска наша команда стала рассыпаться. Первым покинул ее Анатолий Лавров. Его встречали родственники, которые  по работе были связаны с железной дорогой.  Еще раз всем нам довелось полюбоваться красотами Байкала и Забайкалья.
   На коротких стоянках мы подкреплялись теми изысками, которые за приемлемую для нас цену, продавали местные бабули. На станции Слюдянка нам удалось попробовать знаменитого байкальского омуля  с душком, а на подъездах к Хабаровску мы дорвались до свежих помидоров. Такие помидоры, какие созревали в Хабаровске, мне приходилось едать только в Астраханской губернии. От того, что я был невыдержан, и проглотил помидоры немытыми, у меня были неприятные последствия. На второй день, после приезда домой, меня пронесло так, что родители подумали, не дизентерию ли я подхватил. Но все обошлось.
    Обратно, в училище, родители меня отправили самолетом. Когда  я прилетел в Новосибирск, прибыл в училище и  отметился у дежурного, сразу пошел в родную казарму. Там уже были Слава Цветков и Генка Огарков. Разложив  гостинцы, которыми меня загрузили родители,  мы стали пировать и обмениваться впечатлениями об отдыхе.
   
4
   Первого сентября 1959 года мы, второкурсники, начали новый учебный год. Вероятно для того, чтобы сразу же поставить нас на место и растрясти нагулянный в отпуске жирок, командиры  рот устроили нам небольшие марш-броски. Мы вновь почувствовали себя курсантами. Вновь нас встретили любимые, и не очень любимые, но уважаемые учителя и наставники. Вот о них мне и хочется рассказать, так как во многом от них зависело наше будущее. Им, и только им, надо сказать огромное спасибо за то, что они сумели вылепить из нас, таких разных, порой неуправляемых людей, в большинстве своём успешных офицеров. Сколько их воспитанников  стало генералами, уважаемыми людьми, почетными строителями, кавалерами государственных наград! Наши воспитатели читали нам изумительные по доходчивости лекции, прививая нам любовь к выбранной профессии. Они смогли  запрессовать в нашем   сознании  запас знаний, который помогал нам решать сложные инженерные задачи на стройках. Полученная база знаний позволила многим выпускникам успешно учиться в высших гражданских учебных заведениях и Академиях МО. Наш выпуск может гордиться тем, что из нашей среды  один наш однокурсник стал генерал-лейтенантом,  трое кандидатами наук. Несколько наших выпускников приняли эстафету от своих бывших учителей и наставников, и сами  стали преподавателями и наставниками в своем родном училище.
     Большая часть старших офицеров, которых мы еще застали в училище, прошли через горнило войны. Им было ведомо, что такое воинский коллектив, на чем держится дисциплина и порядок в армии.   Другая часть офицеров-наставников  сами были выпускниками нашего училища. Но и они усвоили основы обучения личного состава.
      Попробую вспомнить тех наших воспитателей и учителей, которые в моей душе оставили заметный след, которые стали примером для  меня на всю жизнь.
      На первый план, когда случается вести разговор о наших наставниках,  я всегда выдвигаю нашего начальника училища полковника Шитова В.Т.. Мы никогда не слышали, чтобы он повысил голос на кого-то из подчиненных. Всегда подтянутый, опрятный, внимательно-обходительный. От него исходила сила и уверенность, его мы любили, уважали,  он   стал для нас “ Батей”.
      Полковник Топчий И.К. как и многие офицеры старшего поколения, прошел всю Великую Отечественную войну, имел приличный бант государственных наград.  Занятия, которые он проводил с нами, были практичными, насыщенными тренировками и интересными примерами из его боевого опыта. А в неурочное время он был нашим товарищем. Вот как вспоминал об этом в своих стихах В. Заболлуев:
                Мы песок в атаке топчем,
                Все в поту и каждый зол.
                Но зато полковник Топчий,
                С нами жарится в футбол.
На него мы просто не могли обижаться, хотя гонял он нас по высоте “Плоской” безжалостно. Ему вторили подполковники Зайцев, Ветчаков и Абрамов.
     А каков был “дядя Миша” -  подполковник Сорокин М.Г. Его побаивались даже самые неисправимые и отчаянные курсанты. Свой предмет он знал досконально, занятия проводил виртуозно, с фантазией, часто подкрепляя теорию крепкими словцами и изречениями. От каждого занятия, проводимого Сорокиным, можно было ждать  любого сюрприза.
    Не было в училище более скромного и доброго преподавателя, чем майор Курицын А.В. Он читал нам прекрасные лекции по строительным машинам и механизмам.  А чтобы получить «неуд» по его предмету, курсанту надо было быть абсолютным нулем. Он даже, когда ставил нам тройки, извинялся, что не может поставить большего балла. Сам он был невысокого роста, кругленький, словно колобок. Ему бы роли крестьянских мужичков играть в театрах или в кино.  Мы его уважали и любили.
   Целая плеяда талантливых молодых офицеров преподавали нам различные предметы. Прежде всего, это старший лейтенант Максимов Виталий Павлович. Он  преподавал одни из самых сложных предметов – сопротивление материалов и теоретическую механику. В училище он попал сразу после окончания института. Ему было присвоено первичное звание младший лейтенант. Об его придирчивости, строгости ходили легенды. Даже его внешний вид говорил о том, что перед нами не рядовая личность.  Наши выпускники, которые поступили в  инженерные Вузы, не раз благодарили Максимова за те знания, которые он закрепил в наших в мозгах. Благодаря трудам  нашего преподавателя, мы научились пространственно мыслить. Он добивался того, чтобы каждый курсант понял суть предмета, как основы инженерных знаний.  У него был природный талант преподавателя.
      Лейтенант Дубинкин Виктор Григорьевич вел у нас черчение.  Чертил Дубинкин даже на классной доске виртуозно.  Многим он привил любовь к черчению.  Благодаря его трудам некоторые выпускники  училища вышли на стезю проектирования и преподавания на архитектурных факультетах строительных Вузов.  Среди таковых можно вспомнить Ю. Капустина, В Мочалова. Да и наши со Стрельниковым дипломные проекты, за которые мы получили отличные оценки в ЛВВИСКУ, в значительной мере заслуга Дубинкина.  У Виктора Григорьевича был и талант музыканта. Он виртуозно играл на семиструнной гитаре, сочинял песни, и сам их отлично исполнял. Нередко вечерами  в какой-нибудь  казарме или аудитории учебного корпуса он играл и пел для курсантов. Сегодня его назвали бы бардом. В те короткие приятные для нас мгновения он для нас,  был  просто “нашим”  товарищем.
     С  уважением я вспоминаю и других преподавателей, в том числе: Ю.А. Блистунова, отдавшего родному училищу более 30-ти лет своей жизни, старшего лейтенанта Леонтьева И.Ф., майора Беленко, и многих других.
    Особо хочу отметить нашего неподражаемого майора Тунгусова, который был примером для всех курсантов в своем физическом развитии. Откуда он черпал энергию для проведения занятий по физической подготовке курсантов, непонятно. Он же занимался и организацией секционной работы, подготовкой и  проведением соревнований в училище,  подготовкой сборных команд для участия в клубных и  городских первенствах. По многим видам спорта выступал сам в курсантских командах, даже по спортивной гимнастике! Он всегда поддерживал тех курсантов, которые стремились к достижениям лучших результатов в спорте. Это его заслуга, что многие курсанты смогли продолжать заниматься спортом, регулярно тренироваться под руководством профессиональных тренеров,  принимать участие в соревнованиях и матчевых встречах. 
   Позволю себе высказать  мнение и о  курсовых офицерах, которые для нас были примером для подражания, и их противоположностью. Это, в первую очередь, наш первый командир взвода  старший лейтенант В.А.Соклаков. Он был не только внимательным и умным командиром, но и прирожденным организатором культурного досуга курсантов. При его непосредственном участии развивалась художественная самодеятельность училища. “Боба”, так мы его называли в своем кругу, превосходно играл на баяне и часто  выступал в дуэте с  лучшим в училище баянистом курсантом нашего взвода Виктором Симаковым.
    Наверняка, не было такого курсанта, который бы не знал командира 4 учебной роты  старшего лейтенанта Бондаренко И. Д. Высокий  и подтянутый, всегда одетый в чистое и наглаженное обмундирование,  активный, с громовым голосом, он был уникальным командиром.  Было у него  тонкое чутье на нарушителей порядка и воинской дисциплины.  Бескомпромиссность его в борьбе с нарушителями  дисциплины была маниакальной. Некоторые курсанты из числа  нарушителей были вынуждены расстаться с училищем именно по ходатайству Бондаренко. В числе  таких отчисленных оказались и два наших товарища – Ю. Лисин и В. Недопекин. Здоровье у Бондаренко было отменное. На марш-бросках и переходах равных ему не было. Если большинство курсантов после перехода были выжаты, как лимон, то Иван Демьянович чувствовал себя свежо, словно после хорошего отдыха.  Мы не очень любили его. Уважали, боялись, но не любили. Но, как говорится, природа ничего не создает лишнего. На втором курсе Демьяныча отстранили от должности командира курсантской роты.
     Вот уж кто был духовно близок нам, и любим всеми курсантами, так это Максим Васильевич Колюжный.  Был он удивительно обаятельным, справедливым, доступным.
    Три года обучения пролетели, как один день. Были сданы государственные экзамены. Мы жили в ожидании подписания приказа Министра обороны и распределения по частям. Расслабление после экзаменов и многие дни ожидания сыграли злую шутку с нашими товарищами Юрой Лисиным и Володей Недопекиным. Они прилично выпили по случаю успешной сдачи экзаменов, и попались на глаза капитану Бондаренко. В результате Лисин и Недопекин из проекта приказа Министра обороны на присвоение им званий «лейтенант» были исключены. Их выпустили сержантами. Дослуживать еще один год их отправили в строительную часть в г. Навои. А из них бы могли получиться неплохие офицеры.
    Приказ Министра обороны о присвоении нам воинских званий был подписан 27 ноября 1961 года. Состоялось распределение. Кто-то получил назначение на Запад, кто-то остался в Сибири, кто-то на Урал или в Поволжье, кому-то суждено было начать службу в Средней Азии. Небольшая группа офицеров была оставлена до особого распределения, которое должно было состояться после  прибытия из отпуска. В этой группе оказался и я.
      Началось  прощание с училищем, которое дало нам  путевку в жизнь. Мы прощались с преподавателями, с друзьями и товарищами, обменивались адресами родных и близких, через которых можно было бы  найти друг - друга. Получив  свободу, финансовое подкрепление, которого нам так не хватало все три года обучения,  мы “оторвались” по полной программе.  Свой выпуск мы начали отмечать еще в училище сразу же, как получили лейтенантские погоны. Затем  процедура прощания с товарищами, убывающими в отпуска, продолжалась в составе небольших групп на квартирах у Вячеслава Цветкова, у Геннадия Огаркова, на квартире у моих родителей. В основном все эти мероприятия проходили достойно, но были и случаи из разряда “не может быть”.  Об одном из таких случаев я позволю себе рассказать.
      Прощальный вечер друзей организовал Слава Цветков. Он собрал нас в доме своих родителей.  Там был  и Николай Соловьев. Что говорить, “накушались” мы здорово.  Спать мы остались в доме у Цветковых. Утром, когда пили чай,  хватились, что среди нас нет Соловьева. Нашли мы его на крыше дома, где он сидя спал, обняв печную трубу. Каким образом “Солов” попал на крышу, куда и трезвому было забраться непросто, известно одному Богу.   
   Грустно было расставаться с друзьями. Никто не знал, что ждет нас впереди, как сложится личная жизнь и служебная карьера. Каждому человеку уготована была своя Судьба.  Мы пошли своими дорогами, дорогами Жизни.

Моя офицерская служба
1
     При проведении отпуска я заехал в гости к тетке в г. Воронеж. И надо ж было случиться такому, что в военной комендатуре, куда я явился, чтобы сделать отметку об убытии, дежурный офицер придрался ко мне за нечищеные пуговицы. Я попробовал оправдаться, но получилось еще хуже. Комендант за пререкания арестовал меня надвое суток. Уведомление о том, что я отбывал арест, в училище пришло раньше, чем  я прибыл  туда для доклада о прибытии из отпуска.
    По дополнительной разнарядке намечалось, что я буду направлен в распоряжение  начальника Московского управления войск, но сообщение из Воронежа развернуло вектор решения моей Судьбы с западного направления на Восток. В служебном предписании, которое мне выдали, пунктом назначения значился  Красноярск-45
    В  Красноярске-45 (ныне Зеленогорск) и началась моя офицерская служба. Вместе со мной в Красноярске–45 службу начали еще более 20-ти  наших выпускников. Всех не помню, но среди них были лейтенанты Асаулюк Л.Л., Айзикович И.Г., Иванов Ю.И., Мошев Ю.А., Нечипорук Р.С., Рудаков Ю.А., Соловьев Н.С., Перепелятников А.Н., Ягодаров А.С..
    На железнодорожном вокзале  ст. Заозерная, где я сошел с поезда, чтобы пересесть на автобус,  встретил  двоих наших выпускников. В закрытый город мы добирались на служебном автобусе. Мороз был под 40 градусов, а мы были одеты в шинели и хромовые сапоги.  Чтобы не отморозить ноги мы, как могли, отогревали их друг другу задницами.
    Город прятался от посторонних глаз в глубине таежных лесов Восточной Сибири. Он расположился на берегу быстрого притока Енисея реки Кан. С трех сторон городок подпирали сопки, крутые склоны которых густо заросли вековыми кедрами, соснами и лиственницами. В Кан впадают многочисленные речки и ручьи, которые в своём устье образовывают заливные луга, где в те времена летом любили отдыхать жители города. Каких только цветов не было на этих лугах. Каких только даров не дарила сибирская тайга. Дарами природы не пользовались только абсолютные лентяи. Для рыбаков и охотников таежные угодья, река были поистине райским местом. В  реке Кан даже тайменей лавливали. Спускаясь вниз по Кану, можно было добраться до уникального природного заповедника, аналога Красноярских столбов, Богуная. На Богунае скалистые образования, вырастающие из таежной загадочности и обрамляемые водной гладью реки, создавали сказочную картину.
    Градообразующие предприятия  Электрохимзавод и ТЭЦ  посажены вдали от города. Близким окружением городка были населенные пункта ст. Заозерная, Солянка, г. Канск, Ниж. Ингаш, ст, Решоты, шахтерские поселки на Ирше-Бородинском месторождении бурых углей. В Заозёрном функционировала слюдяная фабрика. На фабрике, в основном,  работали женщины. Среди мужиков местной округи эту фабрику прозвали “Кобыльим двором”. Солянка была знаменита тем, что там располагался один из лучших в Сибири плодопитомников. Мне пару раз довелось побывать там во время осенних заготовок. Удивительными там были стелющиеся яблоневые и грушевые сады, плантации ягодников (смородины, малины, крыжовника, облепихи), земляничные плантации. Солянская селекционная станция поставляла элитные семена и саженцы всему Сибирскому региону и Забайкалью. Пользуясь тем, что меня ежегодно направляли в командировку на осенние заготовки, я  заготавливал там для дома не только картофель и овощи, но и фрукты, которые были ничем не хуже заморских и тех, которые  поставлялись  нам для продажи из южных регионов страны.
    Я и лейтенант Мошев Ю.А. получили назначение в военно-строительный полк полковника Законова И.В.. После положенного представления командиру части по случаю прибытия к новому месту службу, в ходе ознакомительной беседы, я поинтересовался, можно ли нам рассчитывать на поступление в Вуз. Нам дали понять, что при положительной аттестации, командир части имеет право дать разрешение на сдачу вступительных экзаменов. Это уже был значимый стимул для добросовестного отношения к выполнению своих служебных обязанностей.
   Настал момент, когда я был представлен личному составу роты. Передо мной стояли мои первые подчиненные. С ними мне предстояло решать производственные и служебные задачи. Они также испытующе рассматривали и исподволь изучали меня. Я чувствовал их взгляды каждой клеточкой своего тела.  Пришлось на первый раз мне остаться в роте до отбоя. До своей подушки я добрался запоздно. Утром мне необходимо было быть в части к подъему. Времени на отдых оставалось мало. Уснуть в ту ночь я никак не мог.  В голове сплошные вопросы: как сложатся у меня взаимоотношения с подчинёнными, найду ли я подход к ним, с чего начинать работу? Вопросы, вопросы и вопросы и, пока, ни каких ответов.  На  них ответ могла дать только жизнь и напряженная работа.
    Так, толком не выспавшись, поднялся я раньше всех ребят нашей комнаты, привел себя в порядок, напился пустого чая, и подался в часть. Когда  добрался до роты, там меня уже ждал  старшина роты сверхсрочник Долматов Григорий. На всю жизнь у меня в памяти будет жить этот человек.  Он был принципиальным и требовательным к подчиненным, но при этом  справедливым и в высшей мере заботливым начальником. В роте он пользовался безусловным авторитетом. Если с командиром роты некоторые “ухари” могли спорить, то со старшиной роты такие выходки  не проходили.
    Долматов ненавязчиво и тактично учил меня уму-разуму. Он подсказал, чтобы я дал команду дежурному по роте пораньше разбудить младших командиров. Как он выразился: ”Если ты управишься с ними, ты справишься и с остальными”.  Первый “блин”, благодаря Гришиной опеке, у меня “не вышел комом”. Все, что было предписано утренним распорядком дня, было соблюдено. На развод рота прибыла одной из первых.
        Служба с первых дней пошла неплохо. В нашу железнодорожную  роту подбирался самый мастеровой народ. Были среди солдат машинисты паровозов, кочегары, кузнецы, путейцы, слесари-ремонтники. Заработки у этой категории военных строителей были хорошие. У некоторых специалистов зарплата  была раза в два выше, чем у меня лейтенанта.
   Мне с помощью старшины удалось быстро найти подход к подчиненным  и добиться их уважения. С помощью солдатиков я оборудовал самую лучшую ротную спортивную площадку в гарнизоне. На ней мы  установили лоппинг и турель по образцу тех, что используются для тренировки вестибулярного аппарата у летчиков, гимнастические снаряды. Но самым привлекательным на площадке был борцовский ковер.  Площадка была любимым  местом сбора личного состава не только нашей роты, но и всего полка. Вечерами на площадке собиралась, чуть ли не половина полка. Били барабаны, играли дудаки. Кавказцы, которых тогда много призывалось в строительные войска, открывали вечернюю программу отдыха. Вокруг борцовского ковра было не протолкнуться. У тренажеров и гимнастических снарядов - очередь. Силами моих подчиненных была оформлена и Ленинская комната нашей роты, которая на смотре-конкурсе заняла первое место в УВСЧ. Наша рота прочно лидировала по производственным показателям и  воинской дисциплине. В 1962 году я был награжден грамотой ЦК ВЛКСМ.

2
    Наступило лето 1962 года. Служба шла нормально. Я полагал, что мне дадут разрешение на сдачу вступительных экзаменов в Новосибирский инженерно-строительный институт, куда я  уже направил  заявление и получил вызов для сдачи вступительных экзаменов. Но тут произошла осечка. Командир полка отказался дать разрешение на сдачу экзаменов.  На рапорте он, по моей просьбе,  наложил резолюцию с обещанием о разрешении поступить в институт в следующем году. Но и на второй год полковник Законов решил “прокатить” меня с институтом. На этот раз я “показал зубы” и  заявил, что отказываюсь служить в полку, в котором командир части не держит своего офицерского слова. Последовало наказание.
 Полковник Законов объявил мне -  двое суток  ареста с отбыванием наказания на гауптвахте. Получив у начальника штаба полка записку об аресте, я в тот же день убыл на гауптвахту.
   На следующее утро начальник штаба УВСЧ полковник Кузнецов А.М. занимался моей персоной. Он всегда по утрам заходил в военную комендатуру и на гауптвахту. Узнав с моих слов, что случилось и, ознакомившись с документами, которые были со мной,  он ушел. Часа через три на гауптвахту прибыл начальник штаба полка майор Шадрин. Он вручил мне отпускное удостоверение и разрешение на сдачу экзаменов в  НИСИ. Объявленное мне наказание было отменено.
    Я подготовился к вступительным экзаменам и успешно сдал их. Таким образом, я стал студентом  заочного факультета Новосибирского инженерного строительного института. Но  конфликт с командованием части имел свое продолжение. Со стороны начальников делалось все, чтобы сорвать мне учебу. Начались необоснованные перемещения из подразделения в подразделение. Мне необходимо было что-то предпринимать, иначе бы моя учеба и служба бесславно завершились.
   Мои молитвы Богом были услышаны.  Судьба подарила мне шанс сменить место службы. В 1964 году  началось формирование команды на строительство новых объектов. Отбор команды проводил полковник Кузнецов А.М., к которому я и обратился.  До меня дошла информация, что полковник Кузнецов и сам едет на новый объект, куда он был назначен с повышением - начальником УВСЧ. Моя просьба была удовлетворенна.  Я готовился к убытию на новое место службы. Заканчивался первый этап моей службы, который прошел в Красноярске-45.
     Уверен, что первый этап офицерской службы для всех моих товарищей по выпуску был испытанием на прочность. Он был испытанием и для меня. Первые потери среди лейтенантов  начались уже на первом году службы. По суду чести офицеров в 1962 году был уволен из армии Геннадий Постников. Заболели туберкулезом и были комиссованы в запас по болезни Горяев, Магнонов и Николай Мещеряков.  В 1963 году Шарибзянов совершил преступление и  был осужден на 5 лет.
    Жаль было расставаться с Зеленогорском. Здесь я прошел нелёгкую школу молодого офицера, здесь я встретил свою любовь. А случилось это так. Зима 1962-1963 годов уже преодолела свой зенит, и солнце повернуло на весну. Стояла чудесная погода. Чистый, свежий снежок поскрипывал под сапогами двух молодых лейтенантов, которые совершали променаж по соцгороду в день своего отдыха. Этими лейтенантами были Сашка Кирилов и я. Не помню,  зачем мы зашли в промтоварный магазин, но именно там мы встретили двух молоденьких румяных девушек, к которым нас потянуло словно магнитом. Они вышли из магазина, а мы последовали за ними. Слово за слово, и с девушками мы познакомились. В клубе строителей в этот день должен был проходить танцевальный вечер.  Мне удалось уговорить Ларису составить мне компанию на этом вечере. Она согласилась. Когда я помогал ей переодеваться в гардеробе, то вновь убедился, что встретил необычную девушку. Она не была похожа ни на одну из тех девчат, которые были на танцах. Она была самой обаятельной и привлекательной в этот вечер.  Мне изо всех сил хотелось быть и самому самым привлекательным парнем. Вероятно, я произвел какое-то благоприятное впечатление на свою партнершу, раз у нас все получалось на паркете. Мы даже приз за танец получили. Она в своей вельветовой ярко оранжевой юбочке, улыбчивая, с осиной талией, была украшением импровизированного бала. Я был конченым человеком. Сколько времени мы с ней промораживались, прогуливаясь по городку,  не помню. Но было уже поздно, когда мы с Ларисой расстались у дома ее брата, где она гостила.
   Немного времени нам было отпущено до ее отъезда, чтобы мы смогли хоть немного узнать друг друга. Но я почувствовал, что мне встретилась именно та женщина, которая должна была стать моим спутником в жизни.    После отъезда Ларисы к месту работы я уже не мог оставаться без связи с ней. Завязалась переписка. Я бомбардировал ее  письмами почти каждый день. Она отвечала мне. Но меня уже не удовлетворяла связь со ставшим мне дорогим человеком посредством писем. Мне нужна была близость с ней.   
    Незадолго до Нового 1964 года мы отгуляли свою свадьбу. Началась наша семейная жизнь, в которой было все. Роз без шипов не бывает. Я не был подарком. Случались у нас и  ссоры на грани фола. Позднее мне не раз доставалось от родителей за то, что я был недостаточно внимательным к жене и  часто несправедлив в своих поступках.
     Лариса по характеру оказалась решительным человеком. Благодаря инициативе жены, решился вопрос ее переезда к месту моей службы, то есть в Краноярск-45. Как истинный авантюрист я, не оформив пропуск на въезд в зону, встретил жену на подъездах к КПП, провел ее на территорию зоны, минуя КПП, по железнодорожным путям.  Алчинов, с которым мы жили в одной комнате общежития, оставил комнату нам, и перешел на жительство в другое общежитие. Вот так, с полкового общежития и началась наша семейная жизнь в Красноярске-45.  С удобствами в общежитии было не очень. Были проблемы с туалетом, с помещениями для умывания и приготовления пищи. Но пока на лучшее рассчитывать не приходилось. На заявления о выделении квартиры командование отделывались обещаниями.

3
     И так, команда была сформирована и готовилась к отъезду. Кроме меня, в неё были включены наши выпускники  лейтенанты  Л. Асаулюк и Р. Нечипорук.
     В ноябре 1964 года, с заездом в Свердловск-44, где к нам влилась еще несколько офицеров, мы  прибыли к новому месту службы в г. Карталы, Челябинской области.  Так начался новый этап моей  жизни и службы.
   На новый объект мы попали в самом начале разворота работ. Строители знают, что это такое. Нам  на своей шкуре пришлось испытать все прелести пионерной команды. Жилья еще не было. Устраивались, где кто может. В основном жили на частных квартирах и в бараках. Объемы работ были большие. Не хватало техники и трудовых ресурсов. Военные строители непрерывно поступали со всех регионов страны. Все штатные подразделения были переполнены личным составом. Шли постоянные формирования и переформирования войсковых частей. В казармах и в палатках приходилось ставить кровати в три яруса. Поступающий на пополнение из других управлений личный состав был не лучшим. Были сложности с организацией питания и материально-техническим снабжением. Все это отражалось на состоянии воинской дисциплины и на моральном состоянии всего личного состава, в том числе и офицеров.
   С прибывающим личным составом на объект  в составе команд в Карталы прибыли еще несколько наших товарищей по выпуску.  Группа выпускников училища в Карталах пополнилась лейтенантами Михаилом Красько, Геннадием Воротниковым, Анатолием Горяиновым, Владимиром Смирновым, Виталием Наговицыным.
    Я  был назначен на должность заместителя командира роты в полк, который размещался в трех километрах от жилого городка. Мы с женой снимали угол в частном доме. Жена была в положении. Посёлок, где мы жили, располагался примерно в 7- 8 километрах  от нашего военного городка, за железнодорожной станцией Карталы. Мне ежедневно приходилось преодолевать 9-10 километров пути на службу. А ведь почти ежедневно приходилось  к подъему, а после отбоя совершить тот же “марш-бросок” обратно. На личную жизнь и учебу времени совершенно не оставалось. Чтобы реализовать свое желание получить высшее образование, пришлось  перевестись из института в Ленинградское высшее военное инженерно строительное училище.  С третьего курса института я был зачислен на второй курс  заочного факультета ЛВВИСКУ.
    В 1965 году я был переведен в один из военно-строительных отрядов, который выполнял работы на сооружении боевых стартов. На “точке” пришлось в полную силу применять полученные в училище знания, проявлять инициативу, находчивость, изобретательность. Ротой, численность которой порой доходила до 250 человек, в течение года мне пришлось  командовать одному. Когда производитель работ выезжал с объекта, приходилось выполнять и его обязанности. Командирами взводов в то время были сержанты срочной службы. Ну что значит  четыре сержанта срочной службы и один офицер на 250 военных строителей. С сержантами мне тогда повезло. По сравнению с другими военно-строительными ротами дела у нас шли неплохо.
   Сегодня я диву даюсь, какой ценой удавалось поддерживать дисциплину и порядок в роте, обеспечивать выполнение производственных заданий. Одному Богу известно, как мы смогли выдержать нагрузку, которая легла на наши плечи. Иной раз нам приходилось неделями безвыездно находиться на объекте.  А на кого было оставить подразделение, если некому тебя подменить. Не каждый смог  выдержать такое испытание.
    В 1965 году у нас с Ларисой родился сын. Как тяжело пришлось жене в этот период, знает только она. Я ни кому не пожелал бы оказаться в ее, да и в моем  положении. Помощником для жены в тот период я был никаким. Почти безвыездно я пропадал на площадке. Домой приезжал по случаю вызова на совещания, да на  офицерские занятия.
    Однажды сын простыл, и болезнь получила затяжной характер, а потом перешла в хроническую форму. Только героические русские женщины могли выдержать подобные испытания.  Моя супруга выдержала их, и еще раз доказала своим терпением, своей преданностью, своей самоотверженностью, что лучше и надежнее русских женщин нет нигде в мире.
    Наконец мы получили комнату в военном городке. Пусть эта комната была и в бараке, но стало немного легче. В 1965 году я был назначен на должность заместителя командира военно-строительного отряда по производству. Через некоторое время наша семья получила квартиру в новом доме. Службу с учебой мне удавалось совмещать. “Хвостов”, не сданных экзаменов или зачетов, у меня не было.

4
    В 1966 году Правительством было принято решение освободить министерство Среднего машиностроения от выполнения заказа Министерства обороны по строительству объектов БРК. Все строительные организации, предприятия, автомобильные и механизированные организации с техникой, военно-строительные полки и отряды с личным составом  передавались Министерству обороны. Офицеры из штатного состава управления строительства, кто  хотел избежать перевода в МО,  освободили занимаемые должности, согласившись уехать,  даже с понижением в должности.
   Появились вакансии, на которые отбирались перспективные офицеры. На одну из вакантных должностей, помощником  начальника штаба УВСЧ, я и  был назначен.
    Мне повезло. Я снова попал под начало полковника Кузнецова А.М., который содействовал моему переводу на Урал. Второе, я попал в руки опытных штабных работников, которые терпеливо лепили и из меня будущего штабиста. Инспекторами делопроизводства у нас были сержанты срочной службы, которые были не намного младше меня, но уже имели неплохую практику в отработке служебных документов. У них я и учился.  Один из них, Николай Селезнёв, особо выделялся среди других своей обязательностью, грамотностью, порядочностью, честностью, работоспособностью, физической подготовкой. Уже тогда чувствовалось, что он способен был добиться многого в жизни. Так оно и случилось. Впоследствии он стал членом Конституционного суда Российской федерации. Мы с ним встречались и вспоминали о днях нашей совместной службы на Уральской земле. Мне никогда не забыть, с какими трудами я “рожал” проект своего первого служебного документа. Как мне тогда была нужна  помощь и совет сведущего в штабных делах человека. Эту помощь я получил от сержанта Селезнева Николая Васильевича.
    Вскоре я был назначен на должность помощника начальника отдела управления по трудовому использованию личного состава. Свободного времени у меня добавилось. Стало возможным больше внимания уделять семье и воспитанию сына. Больше времени оставалось и на учебу. Иногда удавалось организовывать семейные встречи с друзьями и выезды на отдых. Благо ягод и грибов  в  лесостепной полосе Южного Урала было немало. Но таких счастливых моментов было  мало. В то время мы были дружны с семьями Воротникова Г., Асаулюка Л., Смирнова В., Красько М. и Горяинова А. - выпускников нашего училища.
    Лесостепная зона Южного Урала в районе города Карталы была по-своему прекрасна. Были здесь и великолепные сосновые боры, березовые рощи и смешанные леса с богатыми охотничьими угодьями, в которых можно было заниматься и тихой охотой - сбором грибов, ягод. Множество озер, речек и речушек были прекрасным полигоном для рыбаков и охотников до  водоплавающей птицы.  Южнее Карталов начинались степи. Они уходили куда-то в Казахстан.  Оттуда в засушливые годы приходили табуны сайгаков, а с ними пыльные бури, суховеи и, изнуряющий тело и душу,  зной.  Лето для многих было испытанием на прочность  жарой, а зимой - снежными буранами и холодом. Снежные бураны и метели в степях Южного Урала были стихийным бедствием. Лучше, чем описал это явление А.С. Пушкин в своей повести “Капитанская дочь”, наверное, никто не напишет.
    Один из таких буранов застал меня в дороге, когда я пешком возвращался домой после недельного безвыездного пребывания на объекте. В снежной круговерти я потерял ориентировку. Видимость во время бурана была нулевая. Только инстинкт самосохранения, сила воли, физическая подготовка и выносливость позволили мне каким-то образом добраться до железной дороги, а там по путям и до будки стрелочницы. Женщина  отпоила меня  горячим чаем, я отогрелся и, немного отдохнув, благополучно добрался до  дома. В  который  раз Бог уберег меня от гибели.
     А сколько людей рассталось с жизнью в степях Южного Урала.  При исполнении своего служебного долга в районе г. Орска в автокатастрофе погиб один из моих близких товарищей по училищу Геннадий Воротилин. Случилось это на соседней стройке, в районе г. Орска, в День Победы.
    Помнится, когда мы только начали осваивать  Карталинские  земли,  всех нас поразили названия населенных пунктов в районах строительства. Париж, Берлин, Варшавка, Фершампенуаз, Рымникское, Полтавка, Прага, Елизаветинка, Варна, Чесма. Названия  сами за себя говорили о том, что мы располагались в регионе, исторически связанном с победоносными походами  А. В. Суворова.  Именно сюда были расквартированы на поселение Суворовские полки  после их  победоносного похода по Европе. Пешим маршем пришли они на Южный Урал, где и образовались  поселения с такими  названиями.
    К 1971 году  наше строительное управление успешно завершало выполнение заказа  по строительству БРК. Моя служебная деятельность продвигалась успешно. Подходила к концу и моя учеба  в Вузе. В этом же году состоялась защита дипломного проекта в ЛВВИСУ. В Карталы я вернулся дипломированным  военным инженером-строителем.
   Вместе со мной дипломные проекты в ЛВВИСУ защитили наши выпускники Алексей Стрельников, Юрий Иванов, Вячеслав Сургутский. В том же году обучение в Ленинграде завершали Геннадий Маченсун, который был слушателем Военной инженерной академии им. Можайского, и Анатолий Попов, который окончил Институт физической культуры им. Лесгафта. В Ленинграде мы иногда встречались и поддерживали дружеские контакты.
   Судьба иногда баловала нас самыми неожиданными, но приятными  встречами с друзьями и товарищами по совместной учебе в НВСТУ.  Одна из таких встреч произошла в городе Москве. Случилось это в 1970 году. Я возвращался с очередной сессии и заехал в столицу.  У меня в Москве проживала родная сестра. Прогуливаясь по ГУМу в поисках подарков, я внезапно заметил до боли знакомую фигуру в офицерской форме. Инстинктивно я схватил  офицера за рукав шинели. И, о боже!  Передо мной был мой старый друг - Слава Цветков. С ним мы не виделись десять лет.  Конечно, ни о каких покупках речи уже быть  не могло. Оказывается Слава Цветков, а вместе с ним Володя Лях, Алексей Миронов, Юрий Жучков, Эдуард Полушин, Володя Демидов грызли гранит наук,  в Военно-инженерной академии им. Куйбышева. На этот раз мне удалось коротко пообщаться только со Славой и его семьей. Но это был подарок Судьбы. И снова на годы наши пути разошлись.
5
    Полученное высшее военное образование позволило мне обратиться к начальнику строительного управления полковнику Никитину И.К. с просьбой перевести меня на инженерную должность. Просьба была удовлетворенна.  Я был назначен на должность производителя работ в одном из СМУ, а вскоре и начальником строительно-монтажного участка. Вероятно,  и пошел бы  я  по инженерной стезе, но новые испытания ждали нас.  Их нам приготовила земля Забайкальская.
   Нашему управлению было поручено выполнить заказ  по сооружению  важных объектов в Читинской области. Там же  надо было произвести и реконструкцию существующих стартов БРК.  В  условиях суровой зимы началась передислокация  военно-строительных организаций и отрядов с Урала в Забайкалье. Прибывающие к местам дислокации отряды сходу приступали к выполнению поставленные задач. Обстановка была сродни боевой. Личный состав размещался в неприспособленных помещениях, в  палатках и землянках. Материально-техническое снабжение было на катастрофическом уровне. Появился педикулез и другие заболевания личного состава. Семьям офицеров размещаться было негде. Дисциплина и исполнительность личного состава резко снижались.
     С нас требовали работу, ничего не давая  взамен. Многие не выдерживали тех трудностей и делали всё возможное, чтобы уволиться в запас.
    В этот период я уже был главным инженером строительно-монтажного участка. Семья ютилась в красном уголке общежития техникума. Дома я появлялся редко. Жена снова была в положении. Стало ещё труднее, когда родилась дочь. Роды были сложными. При родах дочери занесли инфекцию, и она серьезно заболела. Остиомелит коленного сустава грозил сделать её инвалидом. Испытания не выдержала жена. С  сердечным приступом  её госпитализировали. Новорожденная, и к тому же больная дочь, осталась у меня на руках. Положение было отчаянным. Мне необходимо было возить грудного ребенка  в госпиталь на кормление, продолжать лечение травмы, полученной  при родах, а от меня требовали присутствия на производстве. Я был на грани срыва и  подал рапорт по команде о досрочном увольнении в запас по семейному положению.
     Строительство объекта в то время курировал заместитель начальника Главспецстроя Минобороны генерал-майор Троян Я.Я.. Однажды на собрании офицеров генерал Я.Троян  решил  повлиять на  нерадивых офицеров. Политическим отделом и кадрами генералу была подготовлена справка по офицерам, которые пытались уволиться в запас досрочно. В числе этих офицеров он упомянул и мою фамилию.  Упрекнув в безволии, он поставил мне на вид.     Мой  ответ был адекватным. Терять мне уже было нечего. Я встал, в откровенной форме высказал генералу все, что накопилось у меня на душе, и покинул собрание. Готовился я к самому худшему. К чести генерала, он разобрался в моем положении, вызвал меня, извинился за случившееся, и дал указание начальнику нашего управления принять незамедлительные меры по выделению мне квартиры, по подбору должности, которая позволила бы мне справляться с  семейными делами.
   Меня вернули в управление на прежнюю должность в отдел стройчастей. Вскоре мы въехали в квартиру только что сданного жилого дома. Жизнь снова налаживалась. Дела по службе пошли нормально.
    В 1974 году я был назначен на должность начальника отдела стройчастей строительного управления. Вскоре мне было присвоено очередное воинское звание – майор.  Сын Миша уже  учился в школе. Поправлялась дочь Таня. Ее удалось устроить в детский сад. Жена смогла выйти на работу.  Как “подарок”  за пережитое,  я заработал язвенную болезнь. Она и по сей день напоминает мне о пережитом.  Такой ценой мы платили за обеспечение боевой готовности Вооруженных сил нашей Родины.
    В 1975 году наше строительное управление справилось с поставленными задачами. К этому времени мы уже выправили положение с расквартированием военно-строительных отрядов. В какой-то степени решили задачи и по укреплению воинской дисциплины.  Нам предстояло вернуться на Урал. На этот раз мы учли старые ошибки, сумели подготовиться и более организованно произвести передислокацию.  На Урал были направлены пионерные подразделения, которые успели кое-что сделать для встречи прибывающих частей. Строительные организации и отряды из Забайкалья на Урал прибывали на сравнительно подготовленные места. Как ни странно, но после испытаний, которые преподнесло нам Забайкалье, наше 132 управление строительства вышло более организованным и окрепшим. Жизнь сама произвела естественный отбор. В частях остались самые волевые, работоспособные офицеры и служащие. Это позволило нам на новом месте в короткие сроки не только обустроиться, но и успешно развернуть работы по реконструкции стартов на объектах, которые были возведены нами ранее.
   В Карталы (Солнечный) я вернулся в звании майора и на должности начальника отдела строительных частей. Четыре года оставалось  до перевода меня в одно из центральных управлений строительно-квартирных органов Министерства обороны. А пока я пытался быть как можно более полезным нашему управлению. Все вопросы проектирования и строительства городков для расквартирования военно-строительных частей обязательно проходили согласование через отдел стройчастей. Мои предложения по проектированию военных городков из щитовых казарм, типовых вагончиков и войсковых палаток, были апробированы на практике и получили одобрение на учебных сборах войсковиков Главспецстроя Министерства обороны (ГУСС МО).

6
     Очевидно, это получило оценку не только в Главспецстрое Минобороны, но и в аппарате строительно-квартирных органов Министерства обороны.
    Управление строительства неоднократно выходило победителем социалистических соревнований, получало переходящие Красные Знамена.
    В 1977 году мне было присвоено очередное воинское звание подполковник. В этот период в нашем управлении  уже не осталось ни одного выпускника НВТУ.  Но в 1978 году  в Карталах снова появились  однокашники по училищу. Первым прибыл  майор Петровский В.С.. Его назначили на должность офицера по комплектации на базу КМТС. Вторым - майор Лысенко В.И. После изучения личного дела, он был откомандирован обратно в распоряжение Уральского военного округа. Уж больно неважный был у него послужной список.
    К этому времени я уже имел определенный опыт работы в войсках и чувствовал, что пользуюсь уважением, как в самом управлении, так и в подчиненных частях. Я старался,  как можно чаще бывать в частях, общаться с офицерами непосредственно в подразделениях. Никогда и ни при каких обстоятельствах я не унижал подчиненных. Сам продолжал набираться опыта и стремился передать свои знания  подчиненным. Зная, какими трудами пришлось мне получить высшее образование, старался всемерно помогать перспективным офицерам.  Мне приятно осознавать, что есть и моя заслуга в том, что строительно-квартирные органы Министерства обороны  получили двух генералов. В свое время по моей рекомендации  капитаны Зайченко П.А. и Фролов Н.Ф. были назначены на должности начальников штабов ВСО. По моей рекомендации они были выдвинуты на перспективные должности, а Зайченко П.А. получил разрешение на поступление в Ленинградское высшее военное инженерное строительное училище, в котором он  учился заочно. Их выдвижение не было ошибкой. Они заслуженно  стали генералами.
    Многое  сохранилось в моей памяти.  Это и неожиданные встречи с товарищами по курсантским временам. Это и анекдотические случаи, которых в нашей жизни бывало предостаточно. Хочется поведать о некоторых из них.
    В 1977 году в гарнизоне “Солнечный” проводились сборы руководящего состава ОКСов. Неожиданный звонок.  Когда я поднял трубку, знакомый голос ошарашил меня. Это был голос Маченсуна Геннадия Леонидовича. К тому времени он, как и я, был уже подполковником,  начальником ОКСа. На сборы в Карталы он прилетел из Державинки. Разумеется, вечером была встреча. Мы с женой подготовили сюрприз. Накануне командир комендантской роты ухитрился наловить раков. Мы решили, что лучшего угощения нам не найти и приготовили их. Когда Геннадий вошел в гостиную, то остолбенел от восхищения. На столе, помимо прочих закусок, стояло блюдо с еще неостывшими красными раками. Свежее холодное пиво дополнило натюрморт. Но и второй сюрприз для него был не менее впечатляющим.  Когда трапеза было закончена, я пригласил Геннадия сполоснуть руки в ванной комнате.  Не увидев в комнате ничего, так как был выключен свет, но услышав непонятное шуршание,  он удивился. Каково было его восхищение, когда был включен свет. Ванна была наполовину заполнена живыми раками.  Зарядился  Геннадий этими членистоногими под самую завязку. Уже утром он отзвонился  и поделился,  какой фурор он произвел  нашим подарком на своих сослуживцев еще в вертолете, а затем на службе и дома.
    В одном из ВСО был у нас лихой начальник штаба, майор Нечипоренко Н.И.  Как-то он докладывает, что в составе  пополнения в часть прибыло несколько олигофренов. Один из них отказывался работать. В беседе с начальником штаба этот военный строитель заявил, что не может работать на производстве, так как у него в голове постоянно звучит музыка.  “Вот и хорошо”- ответил ему Нечипоренко. “Ты слушай музыку, а под неё и работай”. Тот ушел работать. Однажды я поинтересовался, чем закончился тот инцидент. Оказалось, что тот военный строитель продолжал служить и исправно работать под “музыку”. Так под “музыку” он и дослужил до увольнения в запас.
    Все военно-строительные отряды у нас имели приличные подсобные хозяйства. Во время одной из проверок отряда, где командиром был подполковник Панюков, мы  увидели странную картину. В загоне кругами носились худющие свиньи, и с разбега  сигали через изгородь, убегая в поле, где зрели хлеба. Причиной столь странного поведения свиней было то, что личного состава на базовом городке было мало, отходов из столовой для прокорма свиней не хватало. Вот они с голодухи и приспособились питаться на вольных хлебах. Как выразился командир, им была выведена новая порода свиней – “свиньи гончей породы”.

7
      К 1979 году несколько опытных офицеров нашего управления были выдвинуты на должности  в центральный аппарат строительно-квартирных органов Минобороны. Был сделан запрос и на меня. Кадровые органы ГУСС Минобороны запросили моего согласия на перевод в Москву. Руководство управления не сообщило мне о запросе. О нем я узнал только на учебных сборах, проводимых в г. Кстово. По прибытию со сборов состоялся нелицеприятный разговор с начальником политического отдела и заместителем начальника управления по стройчастям. Неправомерные их действия были налицо.
    Проконсультировавшись с кадровиками, которые готовили запрос о моем выдвижении, я не стал обжаловать действия своих начальников. Наверное, принятое решение было правильным, так как в феврале 1979 года мне позвонили из Управления кадров строительно-квартирных органов Министерства обороны и предложили принять должность офицера-инспектора в отделе службы войск Организационно-планового управления капитального строительства Министерства обороны. Я дал согласие. Уже в апреле прибыло распоряжение об откомандировании меня к новому месту службы.
    Поступивший приказ о переводе меня  в центральный аппарат Министерства обороны был полной неожиданностью для моих начальников. Отпускать меня командование строительного управления явно не желало и пыталось добиться решения об отмене приказа. Но ничего они уже сделать не могли, так как приказ о назначении был подписан Министром обороны. Обратного хода уже не могло быть. На майские  праздники я прибыл в Москву, а после Дня Победы приступил к выполнению своих новых служебных обязанностей.
    Через шесть месяцев наша семья уже въехала в новую квартиру в Москве.  Начался  московский этап жизни, который продолжается и  поныне.
    По долгу службы мне приходилось постоянно бывать в частях с инспекционными проверками. Эти поездки позволили мне пообщаться со многими интересными людьми, многому научиться, глубже вникнуть в задачи, которые решали военно-строительные части Министерства обороны, военно-строительные формирования других министерств и ведомств. 
    Побывал я и на Байконуре - первой  космической гавани нашей страны.  В городе Ленинске (Байконур) мне посчастливилось присутствовать при запусках космических кораблей. Незабываемая картина, когда под оглушительный грохот, из  клубов дыма и огня вырывается,  взмывая ввысь ракета. Побывав на  ракетных полигонах в Плисецке, в Капустином Яре, на строительстве оборонных объектов почти во всех военных округах, я в полной мере прочувствовал всю значимость и необходимость военно-строительных частей.
   Служба в г. Москве, служебные поездки по всем регионам страны предоставили мне возможность повстречаться с бывшими однокашниками училища, с кем грыз гранит наук, с товарищами и друзьями по совместной службе.  С некоторыми из них товарищеские взаимоотношения продолжаются уже долгие годы.
   В  Москве судьба вновь свела меня с Вячеславом Цветковым. Когда я прибыл в Москву, он уже был слушателем академии Генерального штаба. С Геннадием Маченсуном мы встретились в 1985 году. Он получил назначение руководителя одного из НИИ Министерства обороны. За короткое время в Москве и ближайшем Подмосковье мне удалось найти около пятидесяти наших товарищей - выпускников НВТУ. Теперь это были уже  опытные и закаленные офицеры. Многие из них занимали солидные должности.
     В 1981 году в честь 20-летия нашего выпуска была организована юбилейная встреча. Собралось 35 наших товарищей по курсу. Все уже были старшими офицерами. Был там  и Евгений Панкратьев первый из нас полковник.
   В 1980 году в городе Дубне  в торжественной обстановке отмечался  30–летний юбилей нашего родного училища. Здесь встретились однокурсники разных годов выпуска, преподаватели и их ученики. Некоторые из них в воинских званиях и занимаемых должностях обогнали своих учителей и наставников. Выпускников  1958 года представляли первый  генерал выпускник нашего училища – Григоркин Владимир Сергеевич. Мы тогда еще не предполагали, что где-то на Российских просторах силу набирают выпускники нашего училища, которые скоро заслужат присвоения им генеральских званий. Среди них будет и мой друг Слава Цветков.
     В 1989 году мне исполнилось 50 лет. Я уже был полковником,  старшим офицером-инспектором –  направленцем  по строительству объектов оборонно-строительного комплекса в районах Дальнего Востока и Забайкалья. Можно было еще продолжать службу в кадрах. Но я уже давно принял решение завершить службу по достижению предельного возраста.
     В июле 1989 года офицерский мундир я сменил на цивильный костюм.  Ещё несколько лет моя работа была связанна с организациями строительно-квартирных органов Минобороны.
     За все, чему я научился, чего я смог достичь в жизни и по службе, я благодарен тем, с кем сталкивала меня  жизнь и общее дело. Это наши преподаватели и курсовые офицеры училищ, соратники по службе, друзья и товарищи, родные и близкие, жена, которая не только разделила со мной все невзгоды и трудности офицерской судьбы, но и сумела достойно воспитать сына и дочь.  Она и сама служила нашей Родине, работая в частях Министерства обороны,  как и я, имеет государственные награды.  Двадцать четыре года она работала в  одном из главных управлений строительно-квартирных органов Министерства обороны.
    Смогу ли я сделать еще что-нибудь доброе на этом свете. Хотелось бы оставить о себе и обо всех нас, друзья,  хоть какую-нибудь память. Пусть наши скромные воспоминания расскажут о нас тем, кто будет служить людям после нашего ухода.
               
8
    С гордостью могу сказать, что офицерскую честь я не замарал. Я всегда был верен войсковому братству, своим товарищам и делу, которому мы служили. “Слово и Дело” – для нас были не просто словами, но целью жизни. Сегодня я стараюсь делать все, чтобы прежние друзья смогли вновь увидеть друг друга, могли рассказать нам о пройденном пути. Через годы мне хочется закрепить наше братство. Где вы теперь мои дорогие товарищи? Отзовитесь, друзья! 
     Непривычной для меня стала гражданская одежда, но не образ жизни. Я, как и мой отец, не представлял себе застойного образа жизни. Только активная деятельность - работа, общение с товарищами по учебе, коллегами по службе и по работе, общение с друзьями, летние хлопоты на дачном участке и  домашние дела  смогли заполнить тот вакуум,  который образовался после увольнения в запас.
    Уже через неделю после увольнения в запас, я приступил к исполнению обязанностей на штатной должности служащего СА в Главремстрое Минобороны СССР.
    Затеянная вождями перестройка многое изменила в нашей жизни. Свою трудовую деятельность я продолжил  сначала  в Росвостокстрое, а затем в Росуралсибстрое. Судя по тому, что руководство организаций поощрило меня поездкой в Грецию и  материально, моя работа приносила определенную пользу этим организациям. К сожалению, бывшие министерства и другие государственные структуры продолжали разваливаться. Дикая приватизация привела к расслоению общества. Те, кто был у власти и у “кормушек”, кто имел доступ к информации и к материальным ценностям, не собирались лишаться привилегий. Беспринципные и оборотистые дельцы от власти внезапно стали  миллионерами, олигархами, “новыми русскими”. Предприятия и целые отрасли промышленности искусственно подводились под банкротство. Количество безработных стремительно росло.  Армия и военные пенсионеры  потеряли те привилегии, которые им ранее гарантировало государство.
  Поневоле и мне пришлось перестраиваться на ходу.  Но ни в коей мере я не собирался опускать руки и страдать. Постоянная занятость  и общение с друзьями по совместной службе и по совместным  делам   оградили меня от стрессов. 
   По сегодняшний день мы с женой продолжаем трудиться. Судьба подарила мне возможность поработать в Международном фонде, который возглавляет  великая певица и великий человек, королева русской и народной песни Зыкина Людмила Георгиевна. Работая в фонде, мне представилась возможность пообщаться со многими знаменитостями, в том числе с Генрихом Боровиком, Василием Лановым и многими другими уважаемыми людьми. Активная жизнь – это моё кредо на все то время, что мне отпущено Богом.               

О друзьях товарищах
с чувством глубокого к ним уважения и преданности
     В 2006 году состоялась встреча выпускников нашего курса. При подготовке той встречи была проведена большая  поисковая работа. Удалось найти многих бывших однокурсников, узнать об их судьбе и достигнутых успехах в службе. Оказалось, самых больших успехов из всего курса добились бывшие курсанты девятой учебной группы. Из нашей группы до генерал-лейтенанта дослужился  В.И. Цветков. Восемь выпускников группы службу завершили в звании полковник, пять – подполковниками. Четырнадцать выпускников за время службы окончили  высшие учебные заведения, двое смогли получить ученые степени. Государственными наградами, в том числе и боевыми, были награждены несколько наших товарищей.  С фамилиями многих  товарищей, окончивших наше училище в 1961 году, мы еще встретимся в настоящих воспоминаниях. А пока я позволю себе мысленно вернуться в то далекое время, когда мы только примерили на себя форму курсантов, когда мы только присматривались друг к другу, еще не ведая того, кто  из сокурсников  надолго останутся моими друзьями, а кто навсегда останется только сокурсником. В любом случае я благодарю Судьбу, давшую мне шанс вместе со всеми однокурсниками  пройти  часть жизненного пути.
    Разве можно вычеркнуть из памяти своих товарищей, с которыми три года делил “хлеб – соль”, с которыми не одну милю прошагал в одном строю. Какие мы все были разными. Но у нас была одна общая цель, достигнуть которую можно было только в сплоченном коллективе.
    Попытаюсь  вспомнить свои первые впечатления о товарищах по группе, с которыми  в 1958 году я начал свой  армейский путь.
    Не очень повезло нам с младшими командирами. Все сержанты, назначенные в нашей роте на штатные должности командира отделения, помощника командира взвода, старшины роты, уже успели окончить учебные подразделения по подготовке сержантов и послужить в войсках. Сразу четыре сержанта обучались в составе нашей группы. Уважением и авторитетом среди курсантов пользовался только  один – Альберт Олейников. Об отношении к трем другим сержантам свидетельствуют прозвища, приклеенные  нами подчиненными: Виктор Петровский – “Тур  де дуб”, Виталий Наговицин – “Плоский”, Виталий Лысенко – “Кощей”.  О том, как сложилась их служебная карьера, мы еще узнаем.
    Начну с себя. Ко мне почему-то приклеились два прозвища – “Барбос”  и “Макс”. Уже позже Анатолий Попов, который был автором этой клички, разъяснил, что  прозвище у него ассоциировалось с моей собачьей преданностью,  хваткой и особым нюхом, то бишь, интуицией. С первых дней я близко сошелся с Геной Огарковым – подпольная кличка “Старик”, Вячеславом Цветковым, Виктором Логиновым  - подпольная кличка “Старуха”, Серегой Юдалевичем – “Луп” и Эдуардом Васильевым -  “Кляйн”. Когда мы были вместе, нам было всегда комфортно и весело. Нам было о чем поговорить, чем заняться, хотя, в принципе, все мы были очень и очень разными по характеру.
    Невозможно все рассказать обо всех моих товарищах. Хочу сказать хотя бы кратко. Их имена еще не раз промелькнут в строках, и между строк. На дорогах жизни у меня произошло немало планируемых и неожиданных встреч с друзьями  и товарищами по курсу. Любая из этих встреч была подарком судьбы, и я искал их, ждал,  и продолжаю искать и ждать. Будет неправильным, если не будут упомянуты все товарищи по группе, и отдельные товарищи  по курсу.  Я был контактным человеком и поддерживал товарищеские отношения со многими, но дружба – это совсем другое дело.  Постараюсь быть объективным.
    Эдик Васильев. Пусть земля ему будет пухом. Физическим развитием  не блистал. Но голова у него была светлая, а мозги работали, как компьютер. Три года мы с Эдуардом сидели за одним  классным столом, плечо к плечу стояли в одном строю, сидели рядом за обеденным столом.  Был он отличным парнем и настоящим товарищем. Учеба давалась ему легко, о чем свидетельствовал красный диплом об окончании училища и назначение при распределении. К сожалению, один существенный недостаток был у него. Ему не хватало силы воли. Был он человеком очень мягким. Любой мог вить из него веревки. Мы в своем круге звали его ласково “Кляйн” или “Шух”. Он мог стерпеть  любые шутки, порой и довольно злые. Вероятно, этот дефект в характере стал основной причиной неудач в личной жизни, проблем в служебной деятельности и раннего ухода из жизни. Если бы он попал не в строительные войска, а  пошел куда-нибудь в науку, он бы мог, сделать неплохую карьеру, принести огромную пользу Родине.
     Николай Бескровный. Уроженец Новосибирской области, в училище он поступал вместе со своим товарищем Владимиром Демидовым, с которым в школе сидел за одной партой.  Несмотря на то, что Николай  был дистрофически-худощав, физическое развитие позволяло ему быть не в числе последних, по крайней мере, во время марш-бросков и лыжных переходов. Училище  Николай окончил по второму разряду. Дружил он и продолжает поддерживать контакты до сих пор со своим земляком Виктором Симаковым. После окончания училища Николай был распределен в Томское управление. Но пути Господни неисповедимы. Если со мной Судьба сыграла злую шутку, так как вместо Москвы я очутился в Красноярске 45, то с Николаем получилось все наоборот. Вместо Томска он попал в Московское управление, в котором прослужил до увольнения в запас. Службу Николай завершил в  звании подполковник. После увольнения в запас, как и большинство из нас, он еще долго продолжал работать  в своем бывшем министерстве. Время меняет все. Поработало оно и над каждым из нас. Все мы изменились. Изменился и Николай. Из  поджарого, стройного Кольки Бескровного он преобразился в солидного, пожалуй, излишне полного Николая Иосифовича.
     Васильев Эдуард Алексеевич. О нем уже были сказаны добрые слова. Эдик был удивительно добрым и порядочным парнем. Физически он  не был подготовлен, а волевые качества слабоваты. Мы в группе его любили и в своем кругу звали “Кляйном”. Отзывался он и на позывной “Шух”. Три года мы с Эдуардом просидели за одним столом. Учился он играючи.  Материал, который нам преподносили преподаватели, усваивал на лету. Эдик всегда был готов оказать помощь нам “тугодумам”. Как отличник, он был распределен в московский регион, где начал и завершил свою службу.  С нашим другом мне довелось встретиться в 1975 году. Однажды, возвращаясь с учебных сборов, я заехал в г. Серпухов, где по непроверенным слухам служил Эдик. Бог свел нас самым невероятным образом. Когда я шел с вокзала, то решил узнать у встретившегося офицера, где расквартированы военные строители. Каково же было мое удивление, когда в офицере я признал своего товарища Эдуарда Васильева. Он возвращался из части домой. Я уже был майором, а Эдуард – ст. лейтенантом. Но ни это омрачило нашу встречу. То, что я услышал от него, меня огорчило. Не сложилась у него служба. Очевидно, потому он и стал злоупотреблять спиртным. Страдал он сам, страдала его семья. Был он отцом двух дочерей, примерно того же возраста, что и мои дети. Уволили его в запас  в связи с достижением предельного возраста, в звании «капитан». Свои неудачи в службе и в жизни Эдуард  пытался утопить  вином. Жену Эдуард потерял рано. Она сгорела от скоротечного туберкулеза. Рано ушел из жизни и Эдуард. Сердце не выдержало испытаний, выпавших по воле Судьбы на его долю.
    Вадим  Грибовский. Удивительно скромным человеком был этот парень. “Васесуалий” был высокого роста. Поначалу, пока он не нарастил мышечную массу, был мосолыжестым, не складным. Краснел  по всякому поводу. Спортом Грибовский не увлекался, но неплохо ходил на лыжах. По учебе был в лидирующей группе. Ко  всем относился ровно.  Был Вадим бесконфликтным человеком. Училище закончил с красным дипломом, но при распределении не воспользовался предоставленным правом выбора места службы. Он согласился служить там, куда его направили, в  Красноярск-26. С Вадимом мне довелось встретиться впервые после окончания училища в 1970 году, когда я уже перешел на выпускной курс ЛВИТКУ, а он учился на втором или третьем курсе этого же училища. Затем снова большой перерыв. Новая встреча состоялась, когда я получил назначение в г. Москву. Он к тому времени служил уже в родном училище, ставшем к тому времени высшим, в г. Дубна. Конечно, мы встретились, когда я нанес визит в г. Дубна.  После чего мы не теряли связи до самых  последних дней пребывания его на нашей грешной земле.      
    Кускало Александр Александрович в училище попал по протеже  своего отца, который занимал солидное положение в аппарате Минсредмаша. Был он чистой воды москвичом. По подготовленности к суровой армейской жизни он проигрывал почти всем нашим однокурсникам. Успеваемость у него была как у нормального середняка. Спортивной подготовкой похвастаться не мог. Но парнем был он порядочным. Училище Саша “Кусик” окончил удовлетворительно, но без проблем получил предписание в Москву.  Там жили его родители. Вся его служба по географии была ограничена размерами Московского региона. Впервые после выпуска с Александром мне довелось встретиться в 1974 году, когда  Бог даровал мне встречу и с Васильевым. В то время жил он недалеко от птичьего рынка. Принял он меня в своем доме. За импровизированным столом вспомнили мы наших общих товарищей, познакомился я с его милой супругой Людмилой и дочерью. И вновь  тысячи километров и годы разделили нас. Только в 1979 году мы снова встретились. Встреча произошла на одном из объектов строительства олимпийского комплекса на стадионе “Динамо”.  Кроме него в этот день мне посчастливилось пообщаться с нашими товарищами по курсу Е. Панкратьевым, Н. Бескровным, Ю Пахтусовым. Уволился Александр рано. После увольнения в запас перебрался жить в Тверскую область, где до самой смерти жил почти безвыездно.
     Куленко Юрий Петрович. Прежде, чем  попасть в училище, Юре Куленко довелось год отслужить в  строительных частях. Он был одним из тех в нашем взводе, кто имел армейский опыт, но никогда не кичился этим. Был удивительно спокойным, уравновешенным и дружелюбным. Казалось, ничто не может вывести его из себя. У него и прозвище было “ Куль”. Пытался я его втянуть в занятия борьбой. Мужиком то был он крепким. Но использовать его можно было только для тренировок. Инертность его была беспредельна.  Дружил он с Анатолием Лавровым, с которым они были сходны по характеру. И надо же быть такому, что судьба свела их в Подмосковье, хотя по распределению они очутились в совершенно разных регионах. Судьба распорядилась так, что Юрий попал в школу шифровальщиков. Затем его направили служить в войска ПВО МВО.  До увольнения в запас он с семьей проживал в одном из военных городков в Чеховском районе Московской обл. В 1979 году меня с ним свел наш бывший однокурсник Владимир Геращенко, после чего мы не теряли связи. Уволился Куленко в запас в звании майора. Моя попытка возвращения его в кадры строительно-квартирных органов, чтобы он смог получить подполковничью должность не увенчались успехом. А в 1985 году Толя Лавров, с которым Куленко до конца своей жизни дружил, сообщил мне, что жизненный путь Юры закончился на госпитальной койке.
     Копытов Михаил Николаевич. В училище был твердым середняком.  В нашем коллективе держался он как-то обособленно, но ровные отношения поддерживал со всеми. Службу на удивление всем завершил в должности начальника штаба УВСЧ Кировского управления строительства. Почти все, из его сослуживцев и наших однокашников, с кем  мне удалось пообщаться, негативно отзывались о нем. Он оказался одним из немногих, кто пренебрег войсковым товариществом. Горько сознавать, что это могло случиться. Вроде, три года совместной службы, учебы, жизни должны были закрепить в сознании заветы войскового братства. Но как говорится: “ В семье, не без урода”. Бог ему судья.
    Ковалев Олег Фомич.  Огарков Генка, который приклеил почти каждому из наших  клички, и Фомичу присвоил почетное звание - “Мосол”. Олег был одним из тех, кого уже после первой бани определили в команду “худосочных”. Но, как говорится, “Сухая ветка жарче горит”. Олег был одним из тех, кого в народе называют живчиками. По активности он мог дать фору многим. Силой и физической подготовкой он не блистал, но выносливость и темперамент у него были на высоком уровне, а активные всегда были в почете. В чем, в чем, а в безразличии и равнодушии  его не  обвинишь. Он всегда активно шел на контакт, был активным участником всех мероприятий, заводилой розыгрышей  и шуток.  Мы с Олегом встретились в Москве в 1981 году, когда я был приглашен на сборы командно-политического состава управлений ВСЧ, проводимые Центральным УВСЧ Минсредмаша.  На этих же сборах я встретился не только с Олегом, но и Гришей Поповым. Друзья гостили у нас  дома. Мы с супругой получили огромное удовлетворение от общения с ними. О многом нам удалось поговорить. О судьбе многих наших однокурсников  узнали. За двадцать прожитых лет мы достигли определенных успехов в жизни, и были готовы поделиться приобретенным опытом и знаниями. С этой поры наше общение не прекращается. Однажды Олег позвонил из Навои и попросил встретить сослуживца, с которым он отправил передачу. Мы приняли подарок. Это были дары земли Узбекской, выращенные Ковалевыми на своем участке.
Мы были друзьями в училище, остаемся друзьями и сейчас. Не один раз мне представлялась возможность гостить у Ковалевых.  Спутницу жизни, свою Диану, он нашел, когда был еще курсантом. У Ковалевых получилась хорошая семья. Каким пловом собственного изготовления угощал меня Олег в Сосновом  Бору, какими  вкусными цукатами, приготовленными из апельсиновых корок, угощала меня Диана! Дай Бог им здоровья.
    Лысенко Виталий Иванович.  Он поступил в училище из войск. О нем мне не очень хочется вспоминать. Но не выкинуть строки из книги жизни. Он был с нами, сидел за  одним столом в столовой, бежал вместе снами в одной связке во время марш-бросков. Он мне был не по душе и не по тому, что был он сержантом, нашим начальником, а потому, что был он неискренен в своих взаимоотношениях с нами. После училища встретились мы с ним в Карталах в 1971 году. Столкнулся я с ним в проходной КПП. Он был направлен к нам кадровиками СУ Уральского ВО. Оба мы были капитанами. Только я твердо стоял на ногах, а он метался по частям в поисках хлебной должности. Он мне поведал свою “одиссею”, и просил посодействовать ему в карьере. Когда мы с Геннадием Воротниковым ознакомились с его послужным списком, то стало ясно, что он нам не подходит. Уехал он от нас, скорее всего с обидой в душе. Насколько я осведомлен, Лысенко был назначен на должность помощника командира одного из Челябинских ВСО, получил «майора» и уволится в запас в 1974 году.
     Логинов Виктор Григорьевич.   Был одним из тех, кто входил в нашу “могучую кучку”.  Лидером ее был Славка Цветков. Кроме Виктора, в ее состав входили Генка Огарков, Серега Юдалевич, Я, Эдуард Васильев. От Огаркова получил   кличку  “Старик”. А почему - одному богу известно. Приклеилась она к нему намертво. Был Виктор хорошим, надежным товарищем. Учился  неплохо. Окончил  Логинов училище по второму разряду, и был направлен служить в Навоинское управление, где и завершил службу в звании «подполковник». Вот только силы воли у него было маловато. И  женился он рано, на третьем курсе. Вся наша “кучка” была у него на свадьбе и пропивала его. К сожалению, по службе у него были проблемы. Злоупотреблял он спиртным.  Закончился его жизненный путь в солнечном Узбекистане, куда Судьба забросила  Виктора в 1961 году.
    Лавров Анатолий Федорович. Коренной сибиряк. Лучший друг  Юрия Куленко.  Отличный шахматист. Родители и ближайшие родственники его связали свою жизнь с  железной дорогой. Одно время, когда он  учился в школе, ему довелось жить в одном доме  с  Геннадием Огарковым. Надо же, как тесен мир! Снова он встретился с Огарковым уже в училище.  До училища Анатолий успел окончить техникум, но решил связать свою судьбу с вооруженными силами. Целеустремленности его можно было позавидовать. Если многие из нас, в том числе и я, старались объять необъятное, то он сосредоточился только  на  учебе. Шахматы были его хобби. Училище он закончил по первому разряду, и, несмотря на то, что его пытались направить в периферийные регионы, добился, чтобы его направили в московский регион. Анатолий женился еще до выпуска из училища на своей школьной подруге. По прибытии в Москву  получил назначение в военно-строительный полк, который вел работы в г. Электросталь. В одном полку он прослужил до увольнения в запас. Прошел путь от заместителя командира роты до начальника штаба  полка. Уволился  Анатолий в звании «подполковник». Судьба мне подарила возможность впервые после выпуска встретиться с ним в 1978 году. Я возвращался с учебных сборов, которые проводились на Украине, и заехал в Москву. В центральном управлении ВСЧ мне удалось раздобыть адрес Лаврова, и я свалился  на него, как снег на голову. Пообщались  недолго. Но вспомнить наших товарищей по группе успели. После той встречи мы до настоящего времени поддерживаем дружеские контакты.  Когда мои родители переехали на место жительства в г. Электросталь, мы с Лавровым часто встречались и много общались. Он продолжал дружить с Ю. Куленко, который служил в МО ПВО, до  кончины последнего.
    Наговицын Виталий Митрофанович. Подпольная кличка “Плоский”. В училище он поступил из войск и уже носил сержантские погоны. Он был моим первым командиром  отделения. Что я смог взять от него? Учился он посредственно, строевой выправкой не блистал. По спортивной подготовке ему было далеко до большинства из подчиненных. А вот апломба и заносчивости у него было, хоть отбавляй. Признаться, я не любил его. Моя антипатия к нему была настолько явной, что он, наверняка, чувствовал это. Эта антипатия сохранилась на все годы нашей совместной службы. По распределению он попал  на Урал, на В. Невьянскую стройку. Когда в 1964 году я был откомандирован на вновь формируемое строительство объектов РВ СН, мы встретились с ним. Он прибыл в Карталы вместе с Г. Воротниковым, и был назначен на должность начальника группы режима управления. Как и Ю. Куленко, он прошел специальную подготовку в Краснодарском учебном центре. С 1964 года по 1971 год мы служили в одном строительном управлении. Потом наши пути разошлись. Он уехал  в Белоруссию, а я продолжил службу на Урале, затем в Чите, снова на Урале, и далее Москва. Если со всеми нашими выпускниками, которые служили вместе с нами на Урале, у меня были дружеские отношения, то с ним  эти отношения так и не наладились. Уволился он в звании подполковника, с должности заместителя начальника УНР по стройчастям и режиму. После увольнения в запас  осел на Украине.  В г. Чернигове он получил квартиру. В 1985  скоропостижно скончался.
     Олейников Альберт Николаевич. Как и Наговицын, пришел в училище из войск сержантом. Он был назначен на должность заместителя командира учебного взвода. В принципе мы его уважали. Был он требовательным командиром,  жил нашими интересами. Неплохо учился. По распределению, несмотря на то, что училище окончил по второму разряду, попал  на престижную стройку. Отметился он в Арзамасе. Я встретился с ним в Ленинграде, когда перевелся из института в ЛВВИСКУ.  Он учился на очном, а я  на заочном факультете. Общались мы мало, так как в то время, когда нас  вызывали на сессию, они уезжали на практику или на каникулы.  Пару раз  я встречал его с женой на улицах Ленинграда. Потом от жены его узнал, что Альберт оставил семью. Дальнейший послужной путь Олейникова я узнал из послужной карточки в Управлении кадров СКО МО, когда вел розыски выпускников НВТУ – 61 года. В 1985 году Олейников служил в Одесском ВО. Там он был осужден судом военного трибунала за хищения в особо крупном размере. Мне очень жаль, что он так завершил свой служебный путь в военно-строительных частях. Такова Судьба.
    Одегов Виталий Александрович.  Прибыл в училище из Пермской области. Все мы были тогда молодыми, а он, как и Васильев, был пацаном. Симпатичный паренек органично вошел в наш армейский коллектив. Особо ничем  не выделялся. И в учебе, и в быту он был средним статистическим курсантом. На втором курсе к Виталию приклеилась кличка “Чайник”. Вероятно, в результате  простуды или гормональной перестройки организма у Одегова в области подмышек воспалились железы, которые преобразовались в карбункулы. Ох, и помучился же он с ними! Ходить Виталий мог, как богатырь, с растопыренными руками. Создавалось впечатление, будто мощь бицепсов мешала ему вытянуть руки по швам. Ну, чисто ручки чайника были его руки. Вот и стал он для своих товарищей “чайником”. Кто бы мог представить, что он по службе пройдет много достойнее, чем некоторые  наши лидеры типа А. Попова, И. Пашкевича. Есть что-то в той закономерности, что кому тяжело в  учении, тому легче в “бою”. Одегов В.А. попал на одну из самых сложных и тяжелых строек в г. Шевченко. Повезло ему в том, что он был назначен (избран) секретарем комитета ВЛКСМ одного из полков. Далее вся служба Виталия была связана с работой в политорганах военно-строительных частей  Минсредмаша.
    Виталий прошел  школу работы в политаппарате УВСЧ стройки в Шевченко, в политаппарате Центрального УВСЧ. Службу в кадрах Виталий окончил в Кирово-Чепецком управлении, где ему было присвоено воинское звание «полковник».
    Первый раз после окончания училища с Виталием я встретился незадолго до того, как получил перевод в Москву. Виталий уже служил в Москве. Хорошо мы с ним посидели и душевно пообщались. У Одеговых была неплохая квартира, и я ему позавидовал белой завистью. Кто знал, что скоро и моя семья бросит свой якорь в Москве. Но сам Виталий снова будет далеко от Москвы.  Много времени и сил мне пришлось потратить, чтобы найти нашего товарища по выпуску НВТУ – 61 года. Но я нашел Виталия. Он уже жил в другой семье, но в Москве. С 2005 года мы с Виталием Одеговым стали коллегами по работе. Его послужной список свидетельствует о том, что он достойно служил Отечеству. Об этом свидетельствует и государственная награда, которой был удостоен Виталий – орден «Знак Почета». А государственных наград  удостоен не каждый из наших общих товарищей по курсу, а только достойные.
    Огарков Геннадий Георгиевич  был  самым близким моим другом в училище, коим остаётся и по сей день. Были мы очень разными, но что-то сблизило нас, и сделало друзьями. Коренной новосибирец,  Геннадий не утруждал себя выбором учебного заведения, и выбрал военное училище. Был он физически крепким, жилистым парнем. Природа не обделила его разумом, чувством юмора, интеллектом. Но все его плюсы быстро растворялись и минусы брали верх над разумом, когда  выпивал. Становился, практически, неуправляемым, и способен был наделать глупостей, за которые потом, в трезвом  состоянии ему было стыдно за своё поведение. Мы со Славкой Цветковым быстро поняли эту его беду и старались контролировать его поведение. С нами он только однажды сорвался, но так, что не прими мы жестких мер, он бы мог влипнуть в неприятную историю.
    Удивительно добрым  человеком, преданным  своему сыну и его друзьям, была мать Геннадия - Тетя Маруся. Она, зная слабости своего сына, в первое время контролировала его, регулярно посещая училище. Но когда тетя Маруся поняла, что у Геннадия появились мы – его друзья, она успокоилась. Но посещения свои в училище она не прекратила. Ее визиты для Генки и для  нас были как глоток свежего воздуха. Часто она баловала нас  то пельменями, то пирожками. А готовила она вкусно.
     По-моему,  Геннадий выбрал не ту профессию, которая подошла бы  ему по его способностям. Ему, пожалуй, нужно было идти в гуманитарный ВУЗ. Генка  был начитан, интересовался историей, особенно древнего мира и средних веков. Я знал, что он тайком пописывал и вел дневник, но не лез к нему в душу.  Наверное, я правильно делал, так как Генка сам понял, что я ему нужен, и мы стали друзьями. Он ввел меня в свою семью. Я часто бывал у них дома. В трехкомнатной квартире Огарковых фактически жило две семьи. У них жила тетка Геннадия с детьми, двоюродными братом Сергеем и сестрой Тамарой. Комплекция Генкиной тетки могла поразить кого угодно. Отец Геннадия работал на железной дороге. Он довольно часто прикладывался к рюмке, Геннадий, наверное, пошел в него. Был у моего друга еще и родной брат Иван. Мы иногда навещали его на дачном участке, который был недалеко от нашего училища. Иван работал на Электрохимзаводе, который работал на ядерную индустрию. Генка  ввел меня в круг своих друзей, среди которых были “святая троица”: Тамара  (его двоюродная сестра), Зина и Людмила (подруги Тамары). Когда нам удавалось вырваться в увольнение, мы проводили время в дружеской компании. Мне нравилась Людмила. Я чувствовал, что и я ей по душе, но я так же знал, что у Людмилы есть жених, друг Геннадия, а поэтому не позволил ни себе, ни ей перейти границы дозволенного. Хотя до поцелуев дело дошло. Потом, когда я поступил на заочный факультет Новосибирского инженерного строительного института, она не раз выручала меня, помогая выполнять контрольные задания по иностранному языку.
    Из Гены мог бы получиться неплохой спортсмен. У него были способности и навыки боксера. Кулак у него был тяжелый, реакция отменная. Слава Цветков пытался приобщить его к занятиям боксом, но не было у Генки выдержки и терпения.  Слабым местом у него было дыхание. Оно его всегда подводило во время марш-бросков.  Нам почти всегда приходилось к финишу выручать его, постепенно разгружая от амуниции и предметов полевой выкладки.
     Штудированием наук Генка себя особенно не утруждал и учился не шатко, ни валко. Вот и к экзаменам мы подошли примерно с одинаковыми показателями. Правом выбора места службы ни Генка, ни я не располагали. Поэтому нам пришлось ехать служить туда, куда “Батька”,  то бишь, комиссия, укажет.  Начал он тянуть свой “тяжкий крест” в Красноярске-26, а я - в Красноярске-45.
      В Красноярске-26 у Геннадия  подобралась  гоп-компания, и пошел  он в разнос. Служба складывалась не очень, так как пьянки были для него важнее дел. О похождениях Огаркова можно было бы написать отдельно повесть. Вот только стоит ли.
  Заумные командиры, как известно,  стараются не лечить болезни своих подчиненных, не помогать в избавлении от плохих привычек, а при возможности, предоставляют это делать другим. Вот и  Геннадия, как только представился случай, отправили служить в Подольск. По географии Огаркову повезло. Многие бы хотели служить в  Подмосковье. Но “Бросили зайца за ракитов куст”.  Генка попытался в Подольске создать семью, но бросить пить он самостоятельно уже не мог. Скоро командование сделало вывод, что надо Огаркова или увольнять по несоответствию, или отправлять в ссылку. Вот и откомандировали его в Новосибирск, под контроль матери. Так он вернулся в Новосибирск, где и продолжил службу в кадрах до своего увольнения.
      На первом этапе  офицерской службы мы потеряли друг друга. Затем, когда я уже создал семью, продолжил службу на Урале, через тетю Марусю получил возможность связаться с Геннадием. Встретиться Генкой в Подольске, когда я пытался  найти его там, не удалось. Его уже перевели в Новосибирск. Переписка с ним была вялой. Вероятно, у него хватало проблем, и ему было не до писем. Как потом выяснилось, так оно и было. Генка пил. Семья распалась. Его принудительно лечили от алкоголизма, а потом, когда не получилось, уволили из армии.
      Мне удалось с ним и с его матерью  встретиться, когда я служил в Чите.  Навестил Огарковых при возвращении из отпуска. Я не подозревал, что Генке противопоказано пить, а у меня с собой было. Я побыл у Огарковых и на поезд, а Генка снова пошел в разнос. Позже мне передали, что тетя Маруся была на меня в обиде за то, что я напоил друга. Пришлось  писать покаятельное письмо.
     Последняя наша встреча состоялась в 1975 году.  Четыре года были отданы службе в Заб ВО. Я уже был майором, и должность заслужил приличную. В Забайкалье наше строительное управление выполнило поставленные задачи, и мы возвращались на Урал.
     Мы с женой ехали в составе последней команды, которая в Чите завершала отправку эшелонов на Урал. Я дал телеграммы всем друзьям и родным, которые  проживали в населенных пунктах по пути следования поезда. Дал такую телеграмму и Огаркову. Геннадий со своей дочерью ждал нас на платформе. Двадцать минут стоянки пролетели, как одна минута. Что мы могли за это время рассказать друг другу о наших  скитаниях по миру, о своих судьбах, о тех товарищах по курсу, с которыми мне доводилось встречаться по службе за промчавшиеся четырнадцать лет? На прощание мы обнялись. Теперь мы общаемся от письма до письма, от звонка до звонка. Я рад, что он жив и, не в пример другим, помнит все то, что нас связывало в годы учебы.
     Петровский Виктор Степанович – “Тур де дуб”. Он также в училище прибыл из войск, и был назначен на должность старшины наше роты. По своему интеллекту Петровский проигрывал многим своим подчиненным, но с обязанностями старшины роты он справлялся. Науки, особенно точные, довались ему с трудом. Уже во время обучения было ясно, что по службе он уйдет недалеко. “Рыжий Витя”, его за глаза называли и так, начал свою карьеру в Серпуховском управлении Минсредмаша. Там он успел жениться. Мы с ним встретились в г. Карталы, куда его прислали для прохождения дальнейшей службы с Севера. Это было в 1978 году. Я уже стал подполковником, а он все еще ходил в капитанах. Назначили его на майорскую должность, на базу КМТС. Общение наше ограничивалось встречами по службе. Скоро я оказался в Москве, но иногда от сослуживцев, приезжающих в Москву из  Карталы, я получал информацию о том, как сложилась судьба Петровского. Уволился он в 1984 году, и какое-то время жил в военном городке. Потом куда-то выехал, и связь с ним не восстановлена.
    Попов Анатолий Петрович. Вот уж на кого мы возлагали надежды, что он по службе продвинется быстрее всех и дальше всех.   Прибыл Анатолий в училище из г. Камышина Волгоградской области. Анатолий был самым молодым из нас. Родился он в 1941 году. Был  не по годам физически развитым парнем. Рослый, стройный, симпатичный, веселый, контактный, большой умница, он сразу завоевал лидирующее положение в нашей роте, да пожалуй, и на курсе. Попов был неплохим спортсменом. Он входил в состав сборных команд училища по баскетболу, волейболу, легкой атлетике. Анатолий был чемпионом училища и призером многих городских соревнований по прыжкам в высоту  и бегу на средние дистанции. На марш-бросках ему, как и В. Цветкову равных не было. К тому же успевал он по всем предметам только на «отлично». По строевой выправке,  внешним данным и психологической устойчивости Анатолию надо было бы служить в кремлевском полку. Вот только все его преимущества иногда смазывались его заносчивостью. Был подвержен Толя мании величия. Этот недостаток, в конечном счете, и не позволил ему добиться того, чего ему все пророчили.  Все вышло не так, как предполагалось.
    Окончил училище Анатолий по высшему разряду. Как мы и предполагали, ему суждено было отправиться служить в Московское управление. Первые свои шаги в самостоятельной работе Анатолий сделал в Серпуховском управлении, а затем в Протвино. Начал службу он вместе с однокурсниками В. Ткаченко, В. Додоновым и Вилисовым.
    Скорее всего, Анатолий был очень неудобным и строптивым офицером. Он  еще в училище был правдолюбцем, и мог любого в споре поставить в неудобное положение. Наверняка, командование Серпуховского управления посчитало необходимым избавиться от возбудителя спокойствия отработанным и изощренным способом, отправив его на строительство объектов  БРК  в Костромскую область. Там Толя тоже долго не задержался и очутился на Крайнем Севере в Тикси.  Каким образом Попову удалось добиться разрешения на поступление в Ленинградский институт физической культуры, история умалчивает. Вероятно, начальники устали бороться с неудобным подчиненным и решили разрешить ему поездку, в надежде, что он провалится на вступительных экзаменах. Но они недооценили потенциал Попова.  Он поступил в институт и окончил его. В ходе обучения   получил звание Мастер спорта по военно-прикладным видам. Я в тот период также учился в Ленинграде,  от Г. Маченсуна я узнал, что Попов Анатолий в  Ленинграде, но не смог встретиться с ним.
    Наша первая после выпуска встреча произошла в 1974 году, когда я был на сборах в г Кстово. Попов в этот период проходил службу в ВШМССЧ (школе прапорщиков). Он там исполнял должность начальника физической подготовки и спорта. В той школе  он  получил звание «майор».  Одновременно  успешно завершил обучение в Горьковском госуниверситете, и получил красный диплом юриста.
    Три красных диплома!  Это ли не свидетельство того, что Анатолий Попов человек одарённый, и его необходимо было направить на службу туда, где он смог бы принести максимальную пользу. Но наша система усреднения человека сумела сломать судьбу, и изолировать от общества  явно полезного человека.
    Началась борьба за справедливость, которая не принесла Попову никаких дивидендов. От него и на этот раз попытались избавиться. Сначала его направили на должность в УИР, сформированный для устранения последствий трагедии в Чернобыле, затем  в Ляки (Айзербаджан), где велось строительство объекта строительной организацией ГУСС МО.
     Конечно, беспорядков на стройке  всегда хватало. Надо было работать и выполнять конкретные задачи, а Попов затеял войну ”c ветряными мельницами”.
     Ничего хорошего из этого не вышло. В 1977 году, после продолжительных, но бесполезных баталий, в которых участвовали представители  аппарата ЦК КПСС, ГУСС МО, А.П. Попова лишили партийной принадлежности и уволили из Вооруженных Сил по несоответствию, без представления квартиры и без пенсии.  Горько осознавать, что лучший из выпускников НВТУ – 1961 года так завершил свою военную карьеру.
      И в гражданской жизни Попову пришлось тяжело. Жернова существовавшей в то время системы  перемолотили его Судьбу. А этот парень был нашим другом, нашим товарищем по курсу, самым лучшим из  выпускников Новосибирского военно-технического строительного училища 1961 года.
     Попов Григорий  Алексеевич – наш бессменный комсорг. Разве можно было не заметить и не восхититься этим жизнерадостным, всегда активным, крепко сложенным, дружелюбным парнем, который попал в нашу учебную группу. Гриша был физически развитым парнем. Он хорошо ходил на лыжах, неплохо играл в волейбол и в настольный теннис. Благодаря хорошо развитым легким, он был удивительно выносливым. Во время кроссов, марш-бросков, лыжных переходов Гриша всегда был в числе первых. Учился он удивительно легко и училище окончил по первому разряду. В общении со всеми он был ровным и, наверное, ни с кем не конфликтовал. Одним из первых Григория приняли в партию. По нашему разумению, у него по службе должно было все получиться. Так оно и вышло. Григорий службу завершил в звании полковник. Мы с ним поддерживаем активные дружественные отношения. Первый раз с Гришей  мы встретились только в 1981 году, когда я был на сборах командного состава, проводимого в Москворечье. Затем в том же году мы вместе были на встрече, посвященной 20-летию выпуска. Я уже тогда был переведен в Москву, а вскоре и Григорий получил назначение в Протвино, где и завершил свою службу.
     Пашкевич Иннокентий Викторович – Кеша, так мы обычно звали его в своем кругу. Внешне он выглядел, как простой деревенский парень. Ему бы играть роли сельских мужиков. Но за внешностью простака, скрывалась развитая и умная личность со своеобразным характером и мощным потенциалом к развитию. Был он хорошо развит физически, но спортом не увлекался, хотя неплохо ходил на лыжах. По-моему, он и Гриша Попов неплохо стреляли. Их привлекали для участия в соревнованиях по стрельбе.  Учился Иннокентий легко, и училище окончил по первому разряду. Распределили его в г. Дубна, где он принял должность командира-преподавателя учебного взвода в Школе сержантов. Когда на базе школы сержантов посадили Новосибирское училище, его ввели в штат училища.  Но в 1967 году случись несчастие, после которого Иннокентий чуть не стал инвалидом. Пашкевича перевели в Томское управление на должность заместителя начальника Военного госпиталя по тылу. Там он и завершил службу в звании майора. Последствия травмы подорвали здоровье нашего товарища, и, несмотря на  то, что врачи были рядом, та травма, которую получил Кеша, сделала свою черную работу.  Он рано ушел из жизни. Вот такая Судьба.
     Симаков Виктор Кузьмич. Я на него обратил внимание уже тогда, когда объявили список нашей группы, и мы, еще в  цивильной одежде, становились в строй. Ну, думаю, и  мужика ж бог послал. Крупная, крепко сбитая фигура, крепкие руки, которые вероятно привыкли делать тяжелую крестьянскую работу. Виктор сразу же выбрал себе место в учебной  аудитории за первым столом, напротив кафедры преподавателя. Все, в том числе и я, старались забиться подальше от учителей и наставников, а у “Симы”, так мы его звали, была своя политика. Он всегда держался поближе к кафедре, что имело свои преимущества. Он выпадал из сектора обзора преподавателей, будучи в “мертвой зоне”, и мог свободно дремать на лекциях. Был он чем-то схож с медведем, по взгляду которого, никогда не поймешь, что он может сейчас сделать.  Способности к обучению у него были уникальные. Преподаватели никогда не могли застать его врасплох. Вроде дремлет Виктор на лекции, глаза прикрыты, только что не храпит. Но спроси его о том, о чём только что говорил преподаватель - выдаст ответ один к одному. Был он круглым отличником. Красный диплом  получил заслуженно. На спортивные изыски он себя не утруждал. Его хобби была игра на баяне. Играл  виртуозно. Ни один концерт художественной самодеятельности училища не обходился без его сольного выступления и дуэта баянистов (Симаков - Сучков).  Исполнение ими «Полонеза Огинского», «Карело-финской польки» и сегодня  звучат у меня в памяти. Иной раз к ним присоединялся Николай Роменский, который тоже неплохо играл на баяне или Юра Бархатов,  аккордеонист. Любил Симакова наш взводный “Боба”  Соклаков. Мало того, что Виктор не создавал никаких проблем командиру, так они ж оба были ещё и музыкальными фанатами.
     Мы не удивились, когда  при распределении Виктору предложили должность преподавателя в родном  училище. Он был того достоин. До 1974 года Виктор преподавал в НВТУ.    Преподавал и тогда, когда училище было передислоцировано в г. Дубна.
     Без отрыва от службы Виктор окончил МГУ. Дипломная  работа убедила его в том, что его потенциал не исчерпан, и он способен на большее.  Он сдал кандидатский минимум и стал готовиться к защите диссертации.  Родное училище не могло обеспечить условия для защиты диссертации, и в 1974 году Симаков получил предложение перевестись в Вольское высшее военном училище тыла.  Там он успешно защитил диссертацию, был назначен начальником кафедры. В 1985 году в связи с болезнью Виктор уволился в запас. Завершив службу в кадрах Вооруженных Сил, Виктор  местом своего жительства  выбрал Новосибирск.
    Впервые с Симаковым мы встретились в 1983 году. Министерство обороны СССР (ГУ ВУЗ-ов) проводило представительские сборы высших военных учебных заведений. На сборах я и встретил Виктора Симакова. Времени для общения было очень мало, но мы смогли обменяться адресами и телефонами. С тех пор мы с Виктором периодически общались и не теряли связи.
    Соловьев Николай Сергеевич. К сожалению, о нем мне не очень приятно вспоминать и говорить. Но было бы неправильно и несправедливо умолчать о нем, так как он был с нами, и какое-то время мы даже служили на одной стройке.
     Первые впечатление о нем было не в его пользу. Был Николай импульсивным, взрывным и легко возбудимым человеком. Иной раз по поводу, или без повода мог затеять спор,  и перевести его в конфликт. Со всей группы он был самым неопрятным. Вечно помятый, в засаленном, не стираном обмундировании, он не вызывал у меня положительных эмоций. Физически он был здоровым. Несмотря на кажущуюся худобу, был  жилистым, выносливым и сильным. Реакция у него была удивительной. Спортом он не пренебрегал, но не было у него основного вида, на котором он остановил бы свое внимание. Неплохо Николай играл в настольный теннис.
     Была у Соловьёва пагубная страсть.  Еще в бытность курсантом  он был склонен к употреблению спиртного. Эта привычка однажды чуть было не стала причиной того, что стоял вопрос о его отчислении из училища. При всем этом голова у  него была на месте. Он мог бы окончить училище с отличием, но  окончил  только по второму разряду.
      После выпуска Николай попал на тот же объект, что и я. Офицерскую службу мы начали в Красноярске-45. Он с должности командира комендантского взвода, а я заместителя командира военно-строительной роты. До того, как у меня появилась семья, мы с Николаем даже жили в одном общежитии. В 1964 году наши пути разошлись, и снова встретились мы только в 1981 году, на встрече выпускников, в городе Москве.  Для меня Соловьев всегда был товарищем, но не другом.
    Проведение мероприятий по подготовке встречи выпускников НВТУ-1961 года,  позволило мне разыскать многих наших однокурсников. Удалось разыскать и Николая Соловьева. Службу он завершил полковником, но уволился с подполковничьей должности. После этой встречи я поддерживал с ним контакты.  Он несколько раз звонил мне по поводу ходатайства о переводе в  европейский регион. Перед увольнением в запас Соловьева перевели служить на Украину, Там, в Димитровграде и закончилась его служба.  Мне удалось связаться с ним и поговорить о возможной встрече. Когда Николай сообщил, что будет проездом в Москве по пути на Родину, мы договорились, что я буду его встречать.  И встретились! Пришел поезд. Я жду, когда выйдет мой товарищ. И вот его выводят из вагона, а он никакой. После этого наши связи прекратились. Николай, правда, в письме извинился за тот случай.
    Ткаченко Виктор Петрович. Он не был моим другом в училище. И вообще с Виктором у меня контакты были настолько редкими, что мне о нем особенно нечего и сказать. Был он каким-то незаметным парнем. Учился средне, и по выпуску был распределен в самый неблагоприятный регион,  на Мангышлакскую стройку,  что была развернута на Каспии. Был он там недолго. Вскоре  по состоянию здоровья он добился перевода в центральный район России, и какое-то время, служил в Пензе-19.  Затем. По воле случая, он попал служить в родное училище, которое передислоцировали из Новосибирска в г. Дубна, Московской области. Впервые после училища с Ткаченко мы встретились в 1981 году на встрече выпускников НВТУ, о которой я уже не раз упоминал. Общения, несмотря на то, что он осел в г. Дубне, у нас не было. О нем я временами получал информацию от его сослуживцев, наших однокурсников по выпуску, которые преподавали вместе с ним в Волжском училище. Каким образом Виктор попал в училище, я так и не узнал. Единственный сын Виктора, который учился в училище, трагически погиб. От предложения изменить место службы Ткаченко отказался. Он и сегодня проживает в г. Дубна. При подготовке встречи выпускников в 2006 году, мне удалось вытянуть Виктора в Москву, но общения откровенного у нас не получилось. Мне кажется, что на нашей встрече он оттаял душой. А может, мне это только показалось.
     Цветков Вячеслав Иванович. Об этом моём товарище и друге я повествую отдельно. Не будем повторяться.
     Юдалевич Сергей Григорьевич. Подпольная кличка “Луп”. Вероятно, от того Огарков приклеил ему это прозвище, что такие у него были глаза. Серега был коренным сибиряком. Семья Юдалевичей жила на улице. Богдана Хмельницкого, что было не так уж и далеко от училища. Он был одним из тех, кому многие завидовали за то, что он входил в состав нашей компании. Не был он отличником, не был он спортсменом, но было в нем то, что позволило ему стать надежным товарищем и нашим другом. Окончил училище Сергей по второму разряду, но изначально ему повезло. Он сразу же попал служить в Подмосковье. Какое счастье прослужить всю службу в одном управлении! Ни тебе переездов, ни тебе испытаний невзгодами Забайкалья, горячими ветрами пустынь и степей Казахстана, жгучими морозами Севера. Но не повидал и не испытал Серега того, чем мы гордимся,  что вспоминаем и никогда не забудем.
     С Сергеем и его семьей мы  встретились, когда меня перевели в Москву. Тогда Судьба подарила мне возможность пообщаться со многими товарищами по курсу. Одним из них был и Сергей. С тех пор мы поддерживаем дружеские связи.
     Службу  Сергей завершил  в звании подполковника,  уволился в запас с должности  начальника штаба военно-строительного полка. На жительство жить семья Сергея Юдалевича  осталась в г.  Протвино, Московской области.
    Учились в нашей группе еще три курсанта, о которых моя ремарка короткая и общая. Это Юра Лисин, Володя Недопеки и Владимир Корнилов. Первые двое, Юра и Володя Недопекин, были любимцами группы. Оба самого маленького роста, коренастые, крепкие, словно пенечки могучих деревьев. Оба занимались спортом. Один был штангистом, второй занимался борьбой. Но был у них общий недостаток. Они были несдержанны в употреблении алкоголя. До госэкзаменов они дотянули, но когда уже верстался приказ о присвоении нам офицерских званий, они всё же влипли в неприятности. Их отчислили из училища  сержантами, и отправили дослуживать срочную службу в Навоинское строительное управление, где их успели застать наши товарищи по группе Логинов В. и Ковалев О. Дальнейшая судьба их мне неизвестна.
     Корнилов был настолько размытой и незаметной личностью в группе, что мало кто из наших, с кем я общаюсь, помнят его. Он  ни с кем не контактировал. Его не трогают, и он никого не тревожит. Но ведь получил лейтенантские погоны, хотя заранее можно было прогнозировать, что толку с такого офицера будет мало. Так оно и получилось. Начал и завершил он службу на Мангышлакской  стройке. Дослужился до капитана. Не пил, не воевал, не хулиганил. Был серым, незаметным, и в памяти о нем у меня мало что сохранилось. Впрочем, как и в  душах других наших товарищей.



                Г. Маченсун     п
С армией я с детства
   
1
   Родился я в селе Иванковцы  Хабаровского края, в семье военнослужащего 21 сентября 1939 года. Отец  служил в пограничных войсках.  Мама была дочерью потомственного казака Иркутского казачьего войска.     Все моё детство прошло на погранзаставах и комендатурах. Детей на погранзаставах практически не было, и моими друзьями и воспитателями  были пограничники, которых  я и сегодня  помню по именам и фамилиям. До 4 класса в школу меня возили на верховой, строевой лошади. До школы было 12 километров пути. Эту дорогу надо было преодолевать каждый день независимо от того, идет ли дождь, трещит ли мороз, или воет метель.
    Дальневосточная тайга научила меня многому. С детства я пристрастился к охоте, к рыбалке, полюбил  оружие. Всегда мечтал стать военным человеком, служить Родине.
Не забыть как, ловили тайменей, как в садке или на кукане серебрились пойманные  хариусы или китайские окуни (ауха), касатки - скрипуны. А разве можно забыть запах дыма костров, аромат ухи, приготовленной из только что выловленной  стерляди и форели.  Не раз видел, как взрослые вытаскивали из реки огромных калуг. Отдельные  экземпляры добытых рыб достигали  веса до 500 килограммов. А каких сазанов и золотистых карасей ловили мы ребята! Какие котлеты готовила мама из пойманных змееголовов и щук. А охота!!!
     Рос я физически крепким и здоровым парнем. С  ранних лет с солдатами пограничниками занимался  на спортивных снарядах, рано был приучен к верховой езде, научился обращаться с оружием и метко стрелять.
     Когда пошел в 5 класс, отца перевели служить в небольшой город Бикин. Там я и окончил среднюю школу.  В городе освоился легко и быстро нашел свое место. Занялся спортом и быстро достиг успехов. По спортивной гимнастике  получил второй юношеский спортивный разряд и стал  чемпионом  Хабаровском края среди юношей. В ранге чемпиона края участвовал в республиканских соревнованиях, которые проводились в городах Ростове и Воронеже. Трудно было  бороться с сильнейшими гимнастами  центральных регионов России. Классных мест в тот раз не завоевал, но зато впервые увидел  страну.  Я понял, что для того, чтобы достигнуть приличных успехов на гимнастическом помосте республики, надо тренироваться и тренироваться. Через год я выполни норматив 1-го юношеского разряда по гимнастике.

2
      Когда в 1958 году окончил школу,  в военкомате  предложили  поступать в военное училище. Не долго думая,  без колебаний поехал в Новосибирск. Нас пять человек приехало из Бикина поступать в НВТУ, а 
поступил  только я. Первые трудности военной службы меня не испугали.  Три года мы  получали в училище  необходимые знания и  готовились к нелегкой службе  в Вооруженных Силах.
      На второй день по прибытию в училище я познакомился с выпускниками, которые ждали подписания  приказа о присвоении им офицерских званий. Мы их звали “партизанами”,
так как ходили они в старом, обшарпанном обмундировании. Узнав, что я играл в футбол за сборную своего города, они взяли меня с собой на  календарную игру. Команда  училища тот матч  у команды “Продуглемаш” выиграла   со счетом  6:0. Я в игре забил три мяча. Отметили  победу в столовой училища. На спортивной площадке, когда я выполнял упражнения на гимнастических снарядах, на меня обратил внимание майор Тунгусов, который и поручил мне выявить среди абитуриентов спортсменов. Просьбу я выполнил. Так в числе принятых в училище оказалось значительное количество курсантов, имевших приличную физическую подготовку.
      Учился я легко, с охотой. Мне нравилась дисциплина, воинский порядок, к которым я невольно был приучен еще дома. Ночные тревоги и марш-броски не были мне в тягость. Физические нагрузки, которые я получал дома во время охоты и домашних работ, были не меньшими.
    Из курсовых офицеров училища больше всех мне импонировали и запомнились майор Тунгусов, майор Беленко, подполковник Зайцев и наш командир взвода Максим Калюжный. Вот уж кто был душевным и близким по духу для курсантов человеком. Это мнение не только выпускников из нашего взвода. Того же мнения придерживаются  выпускники из других взводов.
    Совместная учеба, служебные обязанности, занятия спортом, совместный отдых невольно способствовали сплочению коллектива учебной группы, взвода и роты. Что только не случалось с нашими товарищами, что только мы не вытворяли. Иные проступки курсантов были на «грани», но до выпуска дошли мы все. И, тем не менее, уже в то время  было ясно, у кого служба должна была сложиться, а у кого будут проблемы.  Мне казалось, что у выпускников нашей группы Боерогло В., Шарибзянова А., Мещерякова Н. будут сложности в жизни. Позже, при встречах с однокурсниками, я узнал, что так оно и получилось. При встречах с товарищами по выпуску мы не раз вспоминали о том, что творили эти ребята. Однажды  на полевых занятиях Боерогло поспорил с товарищами на банку сгущенки, что голым сядет на муравейник. Пари он выиграл - несколько минут он сидел на разорённом муравейнике. Но все понимали, что это не героизм, а самоунижение. Подобное вытворил и А. Шарибзянов, когда за пять банок сгущенки голым прополз по снежным сугробам через всю спортплощадку. Немногого достигли эти парни в жизни. Шарибзянов в 1963 году был осужден за совершенное преступление. Мещеряков был уволен за дискредитацию звания офицера. Не сложилась служба и у  Боерогло.
     В училище у меня было много товарищей, но по - настоящему дружил я с Борисом Несновым. Многое нас объединяло. У обоих отцы были военными и почти всю свою службу осваивали Дальневосточные рубежи. Родители Бориса после увольнения в запас отца уехали в Новосибирск, где и осели.  Борис часто приглашал меня погостить у них дома.  В свой  первый офицерский отпуск после окончания училища  Борис поехал со мной на Дальний Восток и гостил в нашей семье. Мы при распределении попросили комиссию направить нас с Борисом на одну стройку. Наша просьба была удовлетворена. Вместе мы поехали  к  месту службы в город Навои, Узбекской ССР. Там  разворачивалось строительство нового промышленного  комплекса страны.

3
      Моя офицерская служба началась с должности дирижера гарнизонного оркестра, а затем заместителя командира полка по тылу. Борис Неснов был назначен на должность заместителя командира роты.  Многие товарищи по выпуску стали злоупотреблять моим гостеприимством и практически встали на довольствие в солдатской столовой полка. Это не могло долго продолжаться, и  вскоре я был переназначен на должность командира взвода караульной роты. Рота несла охрану складов ВВ, производственных цехов предприятия по добыче и переработке золота  в ГОКе Уч-Кудука.
     В Навои я встретился с  Любой, ставшей  моей женой. Вот уже  45 лет мы живем  душа в душу. Наш сын  офицер. Полковник. Есть и внук.
     В 1963 году я добился перевода в строительно-квартирные органы Министерства обороны. Новым  местом  службы  стали объекты БРК в Ивановской области. В те годы там начиналось строительство объектов Ракетных войск стратегического назначения  (РВ СН). В  г. Тейково, Ивановской области мне посчастливилось встретиться с замечательными людьми и специалистами военного строительства, с которыми потом Судьба не раз сводила по службе и в разных жизненных ситуациях.
    Навсегда памятной останется встреча с подполковником  Вертеловым К.П., который в последующем стал заместителем Начальника строительства и расквартирования войск Министерства обороны СССР, Героем Социалистического Труда.
     Моя рота выполняла работы по сооружению железнодорожного полотна и станции на объекте под Тулой. Инженерное обеспечение работ было поручено Харьковскому мостопоезду. То, что требовалось от военных строителей роты, было выполнено, но мне интуиция подсказывала, что радиус поворота  железнодорожного пути был занижен. Принимал  проложенный путь  К.М. Вертелов сам. По новому пути должен был пройти паровоз.  О том, что при строительстве была  допущена ошибка, я доложил подполковнику Вертелову. Но к мнению какого-то неизвестного лейтенанта он не прислушался.      Была дана команда начать прогонное испытание.  Пустили локомотив. Хорошо еще, что он шел на малой скорости.  На выходе с поворота паровоз  сошел с рельсов и завалился на бок. Все бросились от завалившегося локомотива, опасаясь взрыва котлов. Вертелов, выругавшись в адрес инженеров и исполнителей работ, уехал. Но у него была удивительная память и порядочность. Он запомнил меня.
      Когда Вертелов уже стал генералом, начальником Главспецстроя Министерства обороны СССР (ГУСС МО), а затем заместителем Начальника строительства и расквартирования войск Министерства обороны, мы много раз встречались с ним по службе, и успешно решали многие целевые задачи и проблемы.   Вспоминали и тот случай.  Жена Константина Павловича была детским врачом,  и лечила нашего сына.
      Однажды Вертелов приехал на объект, где мое подразделение выполняло работы. Я доложил  о состоянии дел на объекте и выполнении графика работ  на основном сооружении. Он разговорился со мной.  Узнав, что я охотник, а вокруг объекта полно зайцев, он вечером нагрянул в гости. Я понял причину внепланового визита Константина Павловича к нам и предложил съездить на охоту. Хотелось ему добыть зайца к Новому году. Ночная охота под свет фар была успешной. Зайца мы добыли быстро, но при этом разбили поворотную фару. Забросив добычу в салон  машины ГаЗ-69,  выпив “на кровях” по случаю успеха, мы  поехали в городок. Но когда  приехали в военный городок и стали выгружаться, нашего трофея в машине не оказалось. Видимо, женщина-сельчанка, которую мы любезно подвезли, вылезая из машины, выпустила косого. Другого объяснения пропажи нашего охотничьего трофея  мы не нашли.

4
      В 1965 году я поступил в ВВИТКУ на заочный, но затем мне удалось перевестись на очный факультет Военно-инженерной академии им. А.Ф. Можайского. Академия готовила инженерные кадры для  РВ СН.
     В Ленинграде в то время  на очной и заочной формах обучение в ВВУЗ-ах проходили многие выпускники НВТУ. Мне довелось встретиться со многими из них, в том числе с Ю. Капустиным, Ю. Мошкиным, Б. Максимовым, А. Поповым, В. Карачабановым. Все встречи с бывшими товарищами по НВТУ всегда были приятными и полезными.
     В 1971 году я успешно завершил обучение и получил назначение на должность инспектора ОКС  РВ СН. Северный Казахстан городок Державинский стал моей отправной точкой  в службе после академии. Через год  вектор дальнейшей службы привел меня на Дальний Восток, где в те годы возобновилось строительство и реконструкция объектов РВ СН. На объектах работало много молодых, перспективных военных инженеров-строителей, в том числе тех, кто в разные годы были выпускниками НВТУ. Среди них были  будущие генералы, начальники главков майоры  В. Григорькин, Ю. Овчинников, В. Довбня.
     К.П. Вертелов в то время был уже генерал-лейтенантом, Героем Социалистического труда, начальником ГУСС МО. Мне с ним довелось работать очень плотно, так как я представлял  структуру заказчика.
      Началось моё передвижение на Запад. Из г. Свободный мои пути-дороги привели меня в Красноярск, где я был назначен на должность начальника ОКСа. В этой должности я проработал до 1977 года.
       В 1976 году у меня состоялась неожиданная, но желанная встреча с Б.  Максимовым. Я прилетел на объект Карталы для участия в служебных сборах, проводимых ГИУ  РВ СН. Я знал, что Максимов служил в том гарнизоне, и разыскать его не доставило  особого труда.  Состоялась содержательная встреча. Нам было о чем поговорить и чем поделиться. Оба мы были уже подполковниками. Оба уже прошли довольно сложный служебный путь. Угостили меня Максимовы свежими раками под пивом. При проводах зарядили еще живыми членистоногими. И  снова на годы наши пути разошлись. Но после этой встречи  связь друг с другом мы уже не теряли.
       Выполнение служебных обязанностей  начальника ОКСа предоставило мне возможность  встречаться со многими ответственными руководителями СКО Минобороны, в том числе с А.В Геловани, К.М Вертеловым, Климовым, с руководителями  различных министерств и ведомств, задействованных на строительстве объектов БРК.
       В 1977 году, когда проводились реорганизационные мероприятия в Рижском высшем военном инженерном училище РВ СН им. Бирюзова мне была предложена должность заместителя начальника училища. Я принял это предложение. В 1981 году, ко Дню Победы мне было присвоено звание полковник-инженер и вручена государственная награда. Девять лет было отдано службе в училище. Прибалтика – это превосходный край. Годы службы в этом регионе позволили многое повидать, расширить круг общения с интересными людьми, в том числе и из числа высшего состава Минобороны.
    Когда в 1986 году в РВ СН начала претворяться в жизнь новая программа совершенствования вооружения, развертывание  БЖРК, я был назначен  начальником  Главного военного представительства, которое подчинялось непосредственно Генеральному Штабу. В 1988 году я был назначен начальником производственного отдела главка в ГИУ РВСН. Таким образом, дороги жизни привели меня в Москву. Здесь, в Москве, мы снова мы встретились с Борисом Максимовым. Кроме него я имел  возможность общаться и со многими другими товарищами по НВТУ.
     Нет необходимости распространяться о том, что уровень новой работы был более ответственным. На заключительном этапе службы я участвовал в реализации мероприятий по  контролю над выполнением договора ОСВ-1. Были контакты с первыми лицами государства и республик, с  членами военных советов видов Вооруженных Сил и группы войск в Германии.
    В 1991 году служба в кадрах Вооруженных Сил была завершена. Я полагаю, что моя жизнь удалась. Мне довелось принимать личное участие в укреплении боеспособности нашей Армии и обороноспособности государства. Первичная база знаний, заложенная еще в среднем военном училище, в НВТУ, позволила мне и многим моим товарищам по курсу состояться, как офицерам, как военным специалистам, как гражданам и защитникам своей Родины.
      

         А. Стрельников          п

                Мы все ученики наших учителей




                С большим воодушевлением воспринял я просьбу инициативной группы выпускников 1961 года Новосибирского военно-технического училища принять участие в подготовке материалов-воспоминаний о службе в военно-строительных частях и о нашем родном училище. Мне и самому было интересно и приятно вспомнить незабываемые годы учебы. Окончание обучения стало той гранью, когда мы становились не только учениками, но и учителями. Считаю своим долгом и великой честью оказать посильное содействие в сборе и издании материалов, посвященных нашему училищу, своим товарищам по курсу, нашим преподавателям и наставникам.

1
     Ну, как не вспомнить нам тот, незабываемый 1961 год, когда около 200 курсантов стали в одночасье офицерами.  Наши души и сердца переполнялись гордостью, что мы входим в самостоятельную жизнь. Да и время было удивительным. Мы входили в жизнь под впечатлением знаменательных событий, великих достижений в жизни нашей страны. Как было не гордиться достигнутыми успехами в развитии народного хозяйства. Непрерывно нарастали темпы промышленного и гражданского строительства. Явный прогресс был в развитии машиностроения, авиастроения, станкостроения, в развитии горнодобывающей и перерабатывающей промышленности. Полным  ходом продолжалось освоение целинных и залежных земель. Началось строительство гидростанций на великих сибирских реках и БАМа.  Весь мир восхищался успехами нашей страны в освоении космоса.  Первый полет в космос Ю.А. Гагарина ознаменовал новый этап в его освоении. В городе Обнинске дала промышленную энергию первая  в мире атомная электростанция. Крепло могущество наших Вооруженных Сил. Интенсивно шло перевооружение армии.
     Романтика 60-х годов охватила все слои населения страны. Геологические изыскания последних лет дали направление на освоение природных богатств в новых регионах  нашей Родины. Особое значение для успешного выполнения этих программ  имело дальнейшее развитие строительного комплекса страны.  Завершая обучение в училище, мы уже знали, что нас ждет служба и работа на строительстве объектов Минсредмаша. Но до этого мы три года упорно осваивали азы военной науки и строительные премудрости.
      Все для нас, будущих офицеров, началось  в далеком 1958 году, когда мы поступили в Новосибирское военно-техническое училище.
      Я, Стрельников Алексей Васильевич, 12 сентября 1958 года, в составе группы абитуриентов, убыл из Владивостока в 64-е Новосибирское военное техническое училище. В военкомате нам сказали, что училище секретное. Наша дружная команда в составе Платова Б., Свитнева А., Куценко А., Бобровского А., Базилевича В., Никитина В. и еще двух кандидатов, которые не сдали вступительные экзамены, 18 сентября прибыла в училище.
      Настроение было подавленное. Условия размещения абитуриентов, сырая и промозглая погода, непролазная грязь на подступах к училищу, нас разочаровали. С неважным настроением мы шли сдавать и вступительные экзамены. Сложностей при сдаче вступительных экзаменов у меня не было.
       Через десять дней  зачисленные в училище уже примеряли курсантскую форму.  1-го октября 1958 года для нас начались учебные будни. В этот день шел мелкий моросящий дождь, а мы на занятиях по физической подготовке, в новеньком обмундировании совершили свой первый кросс по пересеченной местности. Картина после кросса была потрясающая. Не всем по душе пришлось первое испытание на прочность. Но еще сложнее было привести свое новое обмундирование в надлежащий вид. Подобную проверку на выносливость прошли все учебные группы нашего курса.
Кое-кто затосковал по родному дому.  Но подавляющее большинство  курсантов с интересом включились в учебный процесс. Нет особой необходимости распространяться, как он был организован.  Отмечу только, что свободного времени у нас первое время практически не оставалось. Удивительно быстро в сформированных учебных подразделениях создалась особая атмосфера взаимоотношений. Вся обстановка сближала, казалось бы, несовместимых на гражданке людей. Разобщённо в нашем армейском коллективе  жить  было просто невозможно. Трудностей в первое время хватало.  Самым тяжелым, лично для меня, оказалась зубрёжка Общевоинских Уставов. Сухие догмы статей, уставные термины, смысл которых на первых порах был непонятным, сказывались на настроении, вызывая внутреннюю неуверенность. Только спустя три месяца я почувствовал, что что-то начал понимать в уставных истинах.
     Незабываемым событием  для меня явился день принятия Военной присяги. Это было 5-го декабря 1958 года. Мороз в тот день был приличный. Хоть и непродолжительным было торжественное построение на плацу, но все мы  промерзли до костей.  Тем не менее, мы впервые увидели развернутое Боевое знамя училища, которое внес знаменосец училища капитан Зубенко И.А.. Короткую речь начальника училища полковника Шитова в замороженном состоянии мало кто  воспринял. Но как зачитывал текст военной присяги, как  скреплял своей подписью принятую клятву, мне никогда не забыть. Много раз мне потом приходилось самому организовывать подобные мероприятия. У нас тогда все было организовано  скромно, буднично. А вот не стереть из памяти этот ритуал.
     Мне кажется, что после принятия военной присяги мы стали иначе и относится друг к другу. Стало образовываться курсантское братство. Навсегда в памяти остались мои товарищи по курсу, а особенно по  нашей 14-ой учебной группе Л. Асаулюк, В. Горбик, А. Гончаров, Ю. Веретенников, Н. Морковкин, В. Мазеин, В. Могутов, В. Мочалов,  В. Никитин, Г. Постников, А. Слепухин, Ю. Спасский,  А. Хорохорин.
      Наша группа была на удивление дружной. Это помогало нам успешно учиться и переносить тяготы службы. Каждый четвертый курсант нашей группы окончил училище с отличием, каждый четвертый окончил службу в кадрах в звании полковник.

2
       Совместный труд офицерско - преподавательского состава увенчался успехом. Базовые теоретические знания, которые мы получили в училище,  были настолько фундаментальными, что позволили многим выпускникам  в последующем успешно обучаться в вузах и академиях, и добиться определенных успехов в службе.
       Неоценимы были те навыки и знания, которые мы получили в училище от наших преподавателей и курсовых офицеров. Когда мы обучались, не было в училище тех систем и средств технического обучения, которыми мы были вооружены в ВВВИСКУ, но занятия проводились на очень высоком  организационном и методическом уровне.
      Хорошо помню лекции майора Осокина В.М., капитана Леонова И.Т., ст. лейтенанта Мамайкина Н.И., подполковника Абрамова В.Н.. Все они позднее занимали в ВВСКУ базовые должности и много сделали для становления молодых офицеров, прибывающих в училище на преподавательскую работу и командные должности.
      Добрым словом хочу вспомнить начальника НВТУ полковника Шитова Владимира Тихоновича. Боевой офицер всем своим видом, поведением  являл нам образец советского офицера. Мы ни разу не слышали, чтобы В.Т. Шитов разговаривал с кем-то из подчиненных на повышенных тонах. Он и сам проводил практические занятия по саперным дисциплинам. Требовательный к себе, он был нетерпим к тем курсантам, которые были склонны к совершению правонарушений. Наш курс потерял по этой причине нескольких курсантов, отчисленных из училища за нарушения воинской дисциплины.
     У каждого из нас в училище были любимые предметы и любимые преподаватели. У меня хорошую память оставили преподаватель тактики и топографии майор Беленко И.Е. и преподаватель расчетных дисциплин капитан Перов Г.П.. По крайней мере, у меня не возникало никаких трудностей при выполнении самостоятельных работ по их дисциплинам. Они были просто виртуозами своего дела. Наверняка у всех глубоко в памяти остались образы командира 4 роты ст. лейтенанта Бондаренко И. Т. и командира учебного взвода ст. лейтенанта Калюжного М.В.. Бондаренко И.Т. – высокий, подтянутый, всегда идеально опрятный офицер, великолепный спортсмен. Он обладал удивительной памятью. Своей неуемной энергией он заряжал всех, с кем  общался. Это теперь мы понимаем, что он готовил  к  трудностям, которые ждали нас в самостоятельной жизни и на службе. А тогда, в училище, о его требовательности ходили легенды. Наверно  всем тем, кто  имел честь попасть в его роту, до сих пор снятся марш-броски, число которых никто не сможет назвать. Но всегда впереди роты маячил Бондаренко И.Т., который к финалу приходил свеженьким, в то время как мы, были выжаты, как лимоны.
    И все же, нашим кумиром, заботливым наставником и учителем  был командир взвода  ст. лейтенант Калюжный М.В. В 2005 году Максиму Васильевичу исполнилось 75 лет. Для всех, кто знал  и общался с ним в тот день, это был знаменательный день, и он это почувствовал.   Много добрых слов в свой адрес услышал  М.В. Калюжный от своих воспитанников. Это была оценка его личного вклада в наше воспитание, оценка, которую дали через 45 лет сознательной жизни его бывшие воспитанники.
      Я постоянно задаю себе вопрос - отчего мы так любили этого человека? Из чего и как складывался столь высокий авторитет нашего взводного?  И до сих пор не нашел однозначного ответа. Из личного общения с Максимом Васильевичем  знаю, что основные черты характера он унаследовал от своих родителей. Ему рано пришлось начать трудовую деятельность. До призыва в армию и поступления в училище ему довелось потрудиться на угольных шахтах Донбасса. Обучение в училище он прошел в самый тяжелый период его становления. Но как бы там ни было, из него получился настоящий офицер, который был для нас непререкаемым авторитетом, добрым советчиком и наставником. Я могу назвать немало примеров, когда наши однокурсники успешно завершили обучение в училище только благодаря его помощи. С полной ответственностью могу сказать, что М.В. Калюжного мы любили, любим  и будем ему благодарны всегда за отзывчивость, доброту, за человечность.

3
     Моя служба с 1973 года  и до увольнения в запас была связана с родным училищем. Менялись наименования училища, его статус, совершенствовалась учебно-материальная база, в училище приходили новые кадры, в том числе из числа своих выпускников, но мы всегда вспоминаем тех, кто стоял у истоков его создания. С 1973 года училище получило наименование «Волжское военное строительное училище». В городе Дубна продолжился самый  активный этап его деятельности. К этому времени в коллектив родного училища влились новые силы. Свой вклад  в становление училища на новом месте внесли и выпускники 1961 года полковники Бабков В.В., Грибовский В.Б., Корниенко А.И., Никитин В.Б., Роменский Н.А., Симаков В.К.. А также подполковники Горбик В.А., Олешко В.И., Ткаченко В.П., майор Пашкевич И.В.. Подавляющее большинство из нас получили высшее образование,  и  с успехом продолжили эстафету  подготовки офицерских кадров, принятую от старшего поколения.
     Я, как и многие наши выпускники НВТУ-61, высшее военное образование получил, обучаясь на заочном факультете ЛВВИСКУ. В конце 60-х годов в этом же училище обучение проходили мои товарищи по 14 учебной группе Л. Асаулюк, В. Никитин, Н. Марковкин, В. Мочалов. Заочный факультет  ЛВВИСКУ вместе со мной окончили Б. Максимов, В. Сургутский, Ю. Иванов. База знаний, заложенная в нас еще в НВТУ, позволяла без особого труда справляться с овладением программы высшей школы. Мы, однокашники, старались поддерживать друг – друга и в этом учебном заведении. Во время работы над  дипломными  проектами  я полезно сотрудничал с Б. Максимовым.  Дипломные проекты  у нас были родственны по тематике. Мы оба при защите дипломных проектов получили отличные оценки.
     Один из наших товарищей по группе на преддипломную сессию  прибыл с большим опозданием и явно не укладывался в сроки подготовки проекта. Помощь с нашей стороны ему была конкретной. За четверо суток наш товарищ не только  получил рецензию и ”добро” на защиту, но и защитил диплом с оценкой  ‘хорошо”. Чувство братства, взаимопомощи были привиты нам еще в НВТУ, и оно помогало нам в служебной деятельности не однажды.
     За 21 год  Дубнинского этапа работы нашего училища был подготовлен большой отряд достойных офицеров.  Училищу есть чем гордиться. Среди выпускников разных лет выросло много заслуженных строителей, генералов, которые являются гордостью училища. Среди них мне хотелось бы отметить выпускников НВТУ-58 года генерал-лейтенантов Григорькина В.С. и Овчинникова Ю.М., генерал-майора Дмитриева А. 61- го года – генерал-лейтенанта Цветкова В.И..
      В Центральном Управлении  Министерства атомной промышленности служили генерал-лейтенанты Карпюк П.Ф. и Берчик В.П. Званий генерал-майоров удостоены  выпускники ВВВСКУ Чеканов В.Е. и Ивановский В..
     Выпускники училища внесли достойный вклад в создание экономического и оборонного потенциала нашего государства. И сегодня построенное военными строителями под руководством офицеров выпускников нашего родного училища работает на нынешнее и будущее страны. Десятки современных городов живут, работают, обеспечивают прогресс в научном  и промышленном развитии нашей Родины.
    С чувством глубокой благодарности я вспоминаю командиров, преподавателей училища, моих товарищей по выпуску 1961 года, которые были сопричастны и в моем становлении, в моих успехах по службе. Я надеюсь, что мои воспоминания вернут ныне здравствующих товарищей по выпуску в годы юности, когда мы были курсантами, позволят оценить, как мечты  реализовывались в практические дела и личные достижения. Я полагаю, что мы сопричастны ко многим великим делам и свершениям нашего народа.
     Все в мире меняется. Нет уже той страны,  которой мы служили с честью и достоинством. Нет уже нашего родного училища, которое дало нам право служить Родине. Но стоят города, работают уникальные сооружения, научные центры, космодромы, в сооружении которых есть доля и нашего труда, частица нашей жизни. Живет и память о нашем родном училище.
     В городе Дубна работает Международный государственный университет «Природы, общества, человека». Он стал правопреемником училища и размещается на базе, созданной коллективом ВВВСКУ. Мемориальная доска на главном корпусе этого учебного заведения подтверждает это.  «Международный университет природы, общества и человека “Дубна” образован на базе “Волжского высшего военного строительного командного училища”, которое дислоцировалось в г. Дубне с 1973 года по 1994 год”, - написано на ней.   Жизнь, таким образом, продолжается!
               
                Анатолий Малыгин




                Военный строитель - звучит гордо

1
       Станица Советская Аполлонского района Ставропольского края. На календаре 1957 год. Я окончил среднюю школу. “Врученная накануне повестка обязывала меня прибыть в районный военный комиссариат 9 ноября. В этот же день нас, группу призывников, автобусом отправили в город Ставрополь на краевой сборный пункт. Среди призывников темой разговора была одна - куда направят, и в каких войсках доведется служить. Все мечтали попасть в строевые части и стать матросами, ракетчиками, танкистами. Про пехоту никто не хотел и слушать. О том, что есть такие войска, как строительные, по-моему, никто и не знал.
     Три дня на сборном пункте пролетели мгновенно. Собеседования, медицинская комиссия, комплектование по командам. 12 ноября нас загрузили в воинский эшелон, который повез нас в Сибирь, где мне предстояло служить. Везли нас в вагонах-теплушках. Они отапливались  печками буржуйкам. Несмотря на то, что печи топили  круглосуточно, в вагонах все равно было холодно. Через десять суток  эшелон прибыл на конечный пункт. Это был город Красноярск-26 (Железногорск). Здесь мы впервые узнали, что такое сибирские морозы. Стоял жуткий холод. На приемном пункте нас помыли в бане, постригли, переодели в военную форму и распределили по частям. Меня направили на учебу в школу сержантов. По окончании учебы я был направлен в одну из военно-строительных частей на должность командира отделения-бригадира.
     Первым моим командиром военно-строительного полка был подполковник Кальман. Это был высокий, подтянутый в строевом отношении офицер. Он, наверное, оказал самое большое влияние в моей службе и в жизни. Именно его заслуга в том, что я рано осознал необходимость военно-строительных частей и их вклад в укрепление обороноспособности страны. С первых дней службы, сначала в школе сержантов, затем в военно-строительном полку у меня никогда не было ощущения неполноценности, обиды и стыда, что я служу в военно-строительных частях, что я военный строитель. Мне все очень нравилось, и особенно по душе была профессия  строитель.
     На должности командира отделения-бригадира мне приходилось не только самому участвовать в производственном процессе, но надо было еще заниматься и организацией труда бригады, знать нормирование, следить за соблюдением техники безопасности. Я никогда не уклонялся от работы. На производстве я работал столько же, сколько работала  бригада. Во-первых,  я с детства был приучен трудиться, любил работать. Во-вторых, это давало мне моральное право требовать от подчиненных ежедневного выполнения производственных заданий. Наверное, это и определило успешную работу бригады, которая постоянно занимала ведущее положение в соцсоревновании, а военным строителям позволяло хорошо зарабатывать. Не было случая, чтобы наша бригада не выполнила сменное задание на 100 процентов. Хочу подчеркнуть, что мы в то время понятия не имели, что такое “дедовщина”. В нашем лексиконе не было такого слова.  В отделении были военные строители всех сроков призыва, но не было уклонений от работы, неуважительного отношения к молодым солдатам. Запомнился мне такой момент. В отделении у меня был отличный специалист-сварщик. Он уже дослуживал положенные три года. Он и по возрасту был старше меня года на четыре. Я попросил его обучить меня своей специальности. Надо было видеть, как он воспринял мою просьбу, сколько терпения и внимания уделял  мне при обучении. При его увольнении мы тепло по-дружески попрощались. Профессиональные навыки сварщика, полученные мною в результате обучения, не раз помогали мне в трудную минуту.


2
     В 1958 году в Управление военно-строительных частей Красноярска-26 поступила разнарядка на отбор кандидатов  в Новосибирское училище. Работа по подбору кандидатов проводилась и в нашей части. Все офицеры части убеждали меня поступить в училище. Какое-то время я сомневался, так как мечтал дослужить и вернуться на Родину. Но видимо закваска, которая была заложена в школе сержантов, успешный старт  в служебной деятельности, веские доводы отцов-командиров сделали свое дело. Я дал согласие на поступление в училище.
     В  ноябре я, вместе со всеми своими новыми товарищами, примерил  курсантские погоны. Три года учебы  в Новосибирском военно-техническом училище пролетели, как один день.
Об училище можно сказать одно. Оно дало нам знания, привило воинские навыки и выпустило в жизнь. На третьем курсе,  незадолго до выпуска, я стал семейным человеком. Верным другом в моей жизни согласилась стать Валентина Казакова, с которой судьба меня свела, когда она еще была студенткой НЭСИ. Пятый десяток лет мы живем, душа в душу. А если бы не служба в военно-строительных частях, не училище, разве я смог бы познакомиться со своей будущей женой.  Я себе и представить такого не могу. Мой сын принял эстафету и стал профессиональным военным.
      При распределении из училища я попросил направить меня служить в Красноярск-26. Я выполнил обещание, которое дал офицерам  вернуться в свою часть.
     Там, в Красноярске, у нас родилась дочь Наташа. В Красноярске у меня началась офицерская служба. Ничего сверхъестественного и, тем более, героического, в ней не было. Мы все делали свое дело. Я служил не хуже других. В связи со служебной деятельностью пришлось много поездить и многое повидать. Служить довелось не только на территории Союза, но и в ЦГВ, и в СГВ. Четырнадцать  раз нам пришлось менять место жительства. Такова уж доля офицера-строителя и его семьи. Но никогда о выборе своем я не жалел. Не было у меня неуверенности в завтрашнем дне. После Красноярска-26 мне довелось послужить в Сибирском ВО (Пашино), в СУ МО ПВО (объехал все Подмосковье), в ЦГВ и СГВ. Завершал свою службу в кадрах на Дальнем Востоке в  Главспецдальстрое  Минвостокстроя СССР. В главке я служил  в должности старшего офицера Главка. В  апреле 1991 года  в звании подполковника  уволился в запас и стал  пенсионером.
    Я  горжусь,  что жизнь свою связал с военным строительством. Военно-строительный полк, в котором я начал служить офицером,  участвовал в сооружении  энергетического “сердца”  комплекса Красноярска-26 – атомного реактора. А до этого полк прославился на строительстве МГУ в г. Москве. Любовь и гордость к строительной профессии я старался привить и своим подчиненным. Наверное, потому моей роте в ЦГВ (г. Легница, ЧССР)  было одной из первых  присвоено звание – «коллектив коммунистического труда».
    Служба в военно-строительных частях позволила мне и моей жене найти настоящих друзей, среди которых мне хотелось бы выделить моих однокурсников по НВТУ В.В. Кириченко, Э.Ф. Пушкарева, В.М. Сургутского, Б.М. Максимова, товарищей по службе М.Е. Якубенкова, В.Д. Чумичева. Большое спасибо нашим друзьям за то, что они есть;
     Я благодарен армии, что она свела меня на жизненном пути с замечательными людьми и наставниками, среди которых были и генералы, и младшие офицеры. Но из памяти никогда не уйдут генералы Л.И. Чуйко, В.А. Рабынин, Шустров, Хвостов, Егоров, Калмыков, полковник Власов, подполковники Кельман и Лебедев, капитан Кузьмин. Невозможно перечислить всех, кто оставил добрый след  в душе, и убедил  меня, что выбор мой был правильным, что жизнь  прожита не зря.
    У нас с Валентиной прекрасные дети. Сын Олег окончил Хабаровское высшее военное строительное училище. Дочь Наташа и красавицы внучки Анюта и Оля – это наша самая большая радость на всю оставшуюся жизнь.
     Об одном я сожалею - не довелось мне встречаться со своими товарищами по НВТУ на жизненных трассах. Более 40-ка лет на моем пути редко встречал тех, с кем в училище три года делил хлеб, соль.
     Письмо, которое я получил уже в Белорусии от наших выпускников, перевернуло всю мою душу. Оно шокировало не только меня, но и моих жену и сына. После этого письма, из которого я узнал многое о судьбе своих товарищей, я мысленно “ пролистал страницы книги  всей своей  жизни”. После встреч с В.В Кириченко сначала в Белоруссии, а затем и в Москве, после общения с семьей Б.М. Максимова, я убедился, что без друзей жизнь  была бы неполноценной. Ущербен тот, кто забился в своей скорлупе, не желая общаться с друзьями, не желая возвращаться к прошлому, к своему детству, юности, молодости, к своим победам и поражениям. Жизнь продолжается, и мы друзья нужны друг - другу, как свет солнца, как воздух.


Алексей Корниенко                отработано               






                От курсанта до преподавателя

     Это повествование еще об одном нашем товарище. Его собственные воспоминания, к сожалению, были настолько скромными и краткими, что нам составителям пришлось их дополнить своими и воспоминаниями других наших товарищей.
    Алексей Иванович Корниенко после окончания Новосибирского военно-технического училища прошел путь от лейтенанта до полковника, от командира учебного взвода до  начальника кафедры воинских зданий  и сооружений. В родном, ставшем к тому времени Волжском высшем военно-инженерным строительно-командным,  училище он завершил службу. Довелось Алексею занимать и выборные должности: секретаря комитета ВЛКСМ полка, секретаря партийного комитета школы сержантского состава. Как и многие из нас, высшее образование он получил без отрыва от службы. За плечами у Алексея  обучение на заочном факультете Ленинградского высшего военного инженерно-технического училища им. Комаровского. Диплом  военного инженера строителя не был просто документом о получении высшего военного образования. Полученные знания реально помогали  Алексею в профессиональной деятельности. Он был одним из тех выпускников НВСТУ 1961 года, который вернулся в родное училище, участвовал в подготовке  офицерских кадров для военно-строительных частей.  Каждый этап памятен Алексею  своими победами и неудачами. Разве можно что-то выбросить из памяти?  Любое мгновение дорого. Из таких “мгновений соткан мир”.
      С чего начал свою служебную биографию Алексей Иванович Корниенко? Дальше дадим слово ему самому:

1
     Родом я из Краснодарского края. Там я провел свое детство, окончил среднюю школу. У всех выпускников средних  школ всегда стоял жизненно важный вопрос, куда пойти учиться. Каждый из нас имел свои планы на предстоящую жизнь. Имел свою мечту и я, было желание стать военным моряком. Но надо же было такому случиться, что военкомату не было выделено разнарядки в Военно-морские училища. Уговаривали меня поступать в закрытое военно-техническое училище или в авиационно-техническое. Вот и привела меня дорога дальняя в город Новосибирск, где и связал свою Судьбу с военно-строительными частями Министерства среднего машиностроения (Минатоммаша).
     Вспоминая первые моменты пребывания в училище, помню, с каким интересом все абитуриенты пытались выяснить у тех, кто уже выпускался из училища, что ждёт будущих офицеров.  Полученная информация не отбила  желание сдавать вступительные экзамены.
     Два эпизода  из абитуриентской жизни в училище отпечатались в памяти на всю  жизнь.
 Первый – это концерт по случаю выпуска  слушателей НВТУ 1858 года. На импровизированной сцене выступали “три богатыря”, которые что-то пели. Песни они исполнили неплохо. Среди этой троицы был и Владислав Пронин. С Прониным мне впоследствии довелось работать в родном училище. С ним   живу в г. Дубне в одном доме, в разных подъездах, но на одном этаже.   Долгие годы дружим семьями. Пронин один из тех, кто активно поддерживает связь со своими товарищами и друзьями по выпуску 1958 года. Я был свидетелем этих встреч в Дубне. Активными участниками таких встреч всегда были  П. Рябчиков, Ю. Овчинников, В. Григорькин, В. Заболуев. В. Белобородов  и др.
    Второй – участие в волейбольных баталиях, которые культивировались в училище. Так как я довольно прилично играл в волейбол, то  привлекли меня в состав одной из команд, которую возглавлял выпускник НВТУ 1958  Илья Евстигнеев.  Через годы судьба свела нас с ним  в  г. Ленинграде, в ВВИТКУ, где мы вместе защищали дипломные проекты. А волейбол стал одним из моих увлечений  в училище.
     12 учебная группа, в которой я учился, была одной из самых сильных.  В группе были неплохие спортсмены. Среди них кандидаты в мастера спорта  Г. Воротиллин – борец, А. Черемисин - гимнаст и Э. Полушин - шахматист. Неплохими лыжниками были Ю. Садырин и В. Демидов. Спортивная команда 12 учебной группы все три года   занимала призовые места в соревнованиях на первенство училища по всем видам спорта.
      Надо отдать должное, что и службу в Вооруженных силах выпускники из 12-ой учебной группы завершили неплохо.  В звании полковник службу завершили шесть  выпускников.  Кандидатскую диссертацию защитил преподаватель военной академии бронетанковых войск полковник Альберт Черемисин.
    Учился я легко и с интересом. Помню, «Дядя Миша» - преподаватель по предмету нормирование труда и сметы подполковник М. Сорокин, считавший, что может «забить в ворота любого из нас шайбу», т. е поставить двойку или единицу, решил  подловить меня после одного из удачных ответов, и три раза подряд вызывал меня к доске  отвечать. Каждый раз я справлялся с ответом. Тогда он, не нормативно выражаясь, зарекся вызывать меня на всех уроках до конца учебного года и поймать на незнании вопроса. И ведь выполнил же свое обещание, а вот поймать и поставить хоть один «неуд» так и не смог.
     - Поражала нас, курсантов, природная скромность и стеснительность преподавателя майора Курицина А.В. Он никогда не ставил курсантам неудов. Ставя тройку, он извинялся, что большего балла поставить, не может. При подготовке к зачёту или экзамену по его дисциплине, просил нас не пользоваться шпаргалками. «Давайте сделаем так, - сказал он однажды нам, курсантам 12 группы, - если кто затруднится с ответом на какой-то вопрос, подоприте кулаком левую щёку и смотрите на меня. Я подойду и помогу…»
    А какой он был график. Он,  удивительно понятно для нас, в то же время  грамотно и аккуратно мелом, на классной доске  рисовал часто очень сложный механизм и объяснял его работу. Скромность сближала его с курсантами и вызывала уважение. Мы любили его. Переписка и общение с ним лично мне дали много полезного.
       Были в училище курсанты В. Могутов и Ульянов И. – пат и поташенок. Им никогда не могли найти  обувь по размеру. Одному нужен был «сорок последний», а второму – школьника начальных классов.  Как-то перед учебной тревогой, в шутку, им поменяли сапоги и брюки. Картина была для комедийного фильма. Здорово все мы похохотали, но за все приходится платить. Пришлось и нам за ту шутку попотеть на внеплановом марш-броске.
     У Юры Старкова в городе Сарапул учителем физкультуры в школе был известный в стране Порфирий Иванов, который уже тогда купался в проруби зимой. К своему увлечению он привлёк и группу школьников. В 1959 году из отпуска Юра привёз журнал «Советский спорт» за 1957 год. Там была небольшая заметка о группе моржей города Сарапул и фото, на котором группа во главе с Порфирием стоит в одних плавках босиком у проруби. Самый крайний справа стоит наш Юра. Показал Старков в учебной группе журнал с фотографией, и тут же у некоторых из нас созрела мысль заняться закаливанием. Юра Старков, как опытный «морж», объяснил нам, как нужно готовиться к купанию в проруби, и группа человек в двенадцать занялась подготовкой. Мы в одних плавках, босиком выходили на улицу, «купались» в снегу, бегали вокруг казармы каждый день, увеличивая время пребывания на улице и количество забегов вокруг казармы.
    Дней через десять наш наставник сказал, что можно идти на озеро, рубить прорубь и продолжать подготовку там.
    Я, Г. Москаленко, Ю. Шабельный, В. Смирнов, И. Ульянов, А. Перепелятников и зачинщик Ю. Старков попросили у старшины валенки, ватные штаны, полушубки, взяли наши вафельные полотенца, лом, лопату и пошли на озеро на РВ – 76. Выбрали место для проруби и стали долбить лёд. Выдолбили яму больше метра глубиной, но воды всё не было. Продолбили ещё  сантиметров 60, и показалась земля. Озеро в том месте промёрзло до дна. На том наше закаливание в тот раз мы и закончили.
   Через несколько дней на озеро пошли только вчетвером. Проезжавший  на лыжах какой-то мужчина, узнав, что мы долбим прорубь для того, чтобы купаться,  выразил сомнение в правдивости наших намерений, и поспорил с нами под интерес. Интересом были две бутылки “краснухи”, что он вез с собой.  Пари мы выиграли, но “режим”  нарушили только В. Смирнов,  И. Ульянов. Мы с Шабельным от выпивки отказались. Я из принципа, а  Юрий, как гимнаст.
    Кроме нас четверых системно зимним закаливанием не занимался никто. Но, по- моему, прилично закалены были все курсанты нашей роты. Однажды в начале октября начальник училища полковник Шитов, преподававший нам основы саперного мастерства, тему преодоление водной преграды решил отрабатывать на озере. Нас привезли на озеро в открытых грузовиках, в летнем обмундировании. Выдали старые гимнастёрки и брюки, полковник вкратце рассказал, как нужно преодолевать водные преграды и началась практическая отработка учебной темы. Озеро ещё не замёрзло, но у берегов уже была тонкая корочка льда. Тем, кто умел плавать, было разрешено сначала переплыть озеро без всяких подручных средств.  Все мы набили вещевые мешки соломой и переплыли с одного берега на другой и обратно. Потом плавали группами на бревне, на плоту, на резиновой лодке. При переправе оружие должно быть над водой и готово к применению. На занятия всем нам выдали учебные карабины. После нескольких заплывов туда и обратно все мы устали. Чтобы мокрыми мы ни минуты не стояли на ветру, не мёрзли, полковник Шитов организовал занятия так, что все мы плавали поочерёдно на тех или иных плавсредствах без перерыва и отдыха. Володя Карачабанов, во время одного из заплывов на подручном средстве стал тонуть и уронил посреди озера карабин. Когда окончили заплывы и переоделись в сухое обмундирование, полковник Шитов построил нас и объявил: «Кто достанет карабин со дна – отпуск десять дней». Ныряло нас человек двадцать. Одному парню посчастливилось карабин найти и поднять. После этого все мы опять сели в машины и поехали в училище. Никто после того купания не простыл и не заболел.
    Однажды на занятиях по  тактике со всей ротой проводились практические занятия ориентирования на местности в ночное время. Нужно было с компасом и картой, по азимуту пройти из одной точки в другую. Нас разбили на небольшие группы и все ушли в морозную ночь. Во главе с Г. Воротиллиным наша группа шла  по заданному маршруту. У Г. Воротиллина взыграл авантюризм, которого всегда хватало у курсантов для свершения  “подвигов”. Решив выиграть в  расстоянии, мы свернули, и пошли напрямую через овраг. Но “благие намерения чертом писаны”. Конечно, мы заблудились. Лазая по сугробам в овраге и лесу, мы вымотались.  Наконец вышли к населенному пункту, где нас обогрели в сельсовете. На сигнальные ракеты поисковой группы, которую возглавлял подполковник И.Топчий, нам пришлось совершить незапланированный  марш-бросок.
    За курение в казарме наказания всегда были самые жестокие. Однажды при проверке помещения в пружинах кроватей были обнаружены окурки. Взвод был поднят по тревоге и в марш-броске последовал к пункту предполагаемого ”захоронения” окурков.  При переходе через железнодорожные  пути кто-то случайно сломал лыжу.  Завершать переход пришлось в пешем марше, да еще с пригрузкой лыж. Командир роты ст. лейтенант Авдеев (мотыль) шел нормальным ускоренным шагом, а мы ускоренно бежали за ним. Желание курить в казарме и портить государственное имущество у всех надолго пропало. Вот какой метод использовали иногда наши командиры, чтобы привить культуру поведения в казарме.
   
2
     Промчались три года учебы. Училище  завершал по первому разряду. Перед выпуском  стал  командиром отделения младшим сержантом.
     По распределению я был направлен в Московское управление, но крещение по  службе получил на Северном Кавказе. Это переназначение произошло в городе Москве, куда я прибыл по распределению из училища. А ведь отпуск   провел на родине, в Краснодарском крае.  Вот и пришлось мне из Москвы со всем “приданным” снова ехать на родину, у родителей оставить часть полученного в училище вещевого имущества, а потом ехать в часть.
     В Сочи (Адлере)  был расквартирован военно-строительный полк, в котором и началась моя самостоятельная служба. Офицерский коллектив в Адлеровском полку состоял в основном из числа опытных офицеров-фронтовиков. У них было чему поучиться. Сложившийся моральный климат в части  способствовал моему нормальному становлению. Я старался перенять опыт работы с личным составом.
    Через год  в Адлер прибыл еще один наш выпускник,  товарищ по учебной группе Ю. Шабельный.  Но в  Сочи он пробыл недолго. Вскоре он снова убыл в Московское управление и продолжил службу в г. Дубна. А я был избран секретарем комитета ВЛКСМ полка.
     Что ж, на первом этапе службы Судьба была ко мне благосклонна.  Разумеется, стройки (Сухуми, Геленжик), командировки по черноморскому побережью, комсомольские прожекторы и прожекты, организация рабочих рейдов по объектам строительства и экскурсий по историческим местам курортной зоны – это был подарок Судьбы. Но это также было и испытанием.
    Так как  я был внештатным третьим секретарем РК ВЛКСМ,  то приходилось крутиться между прямыми и непосредственными начальниками и городскими властями. А это, надо сказать, непросто. Бурная, напряженная, веселая комсомольская жизнь всего меня поглотила, вселяла оптимизм, уверенность в выполнении служебного долга.
     Еще до расформирования полка мне предложили должность в г. Дубне, а местные партийные органы настоятельно предлагали уволиться в запас и остаться в Сочи на комсомольской работе. Сегодня трудно предположить, как бы сложилась моя жизнь, если бы я принял то предложение. Но я остался в кадрах и не жалею, что сделал такой выбор. Сегодня я свободен. Совесть моя чиста. И мне не стыдно смотреть в глаза людям. Я освобожден от  критики и нареканий. Я сплю спокойно. А сколько людей, добравшихся до власти через политику, закончили свою жизнь плохо.
     Лето 1964 года я встретил в Дубне, где был назначен командиром взвода учебной роты школы сержантов. Это и было началом моей дальнейшей бурной педагогической деятельности. Служба, семья, дети, спорт, продолжение учебы в ВВИТКУ. Как я смог выдержать такую нагрузку - удивляюсь. Понять, каково учиться заочно офицеру, может только тот, кто был  в этой шкуре. Днем заниматься нельзя – служба. Часть ночи отдается “будущему”.
    Помнится, при выполнении контрольной работы по высшей математике не брался у меня неопределенный интеграл. Работу необходимо было отправлять, а решение не приходило. И только во сне, в последнюю ночь перед контрольным сроком, пришло решение. Вскочил с постели, ушел в “богоугодное помещение”, чтобы не разбудить “малых” и жену,  взял его – этот интеграл.  Утром конверт с контрольной работой ушел в Ленинград. Многие из наших выпускников в те годы учились в высших военных училищах и академиях, в гражданских вузах.
     Вскоре  меня назначили заместителем командира учебной роты по политической части. В школе сержантов вместе со мной служили наши выпускники В. Тетерин, Г. Курбатов, Ю. Мошев, В. Симаков, В. Олешко. Под руководством опытного боевого офицера-начальника школы полковника Гребенюка Г.Ф.  проходило становление нас, молодых офицеров.

3
    В 1966 году меня избрали секретарем парткома школы сержантского состава. Я уже готовился к защите дипломного проекта, когда поступило распоряжение, что слушатели ВВУЗа при завершении учебы должны проходить службу на инженерно-технических должностях. Стали подбирать соответствующую должность и мне. В ближнем Подмосковье места мне не нашлось. Предложили должность преподавателя технических дисциплин в родном Новосибирском училище. Не задумываясь и не сомневаясь, я дал согласие на перевод.
      Уладив все дела в Дубне, я  отправился к новому месту службы, где меня ждали до боли знакомые и родные лица учителей и наставников, их соучастие в работе и патронаж.  Сначала меня назначили командиром учебной роты, и лишь на следующий год преподавателем. Попал я в надежные руки полковника Вахристенко Е.К.. Практически, я стал его правопреемником по дисциплине “Воинские здания и сооружения”.   До сего времени я благодарен преподавателям и курсовым офицерам училища, В.М Осокину, Ю.А. Блистунову,  А.В. Курицыну, Н.И. Мамайкину, И.Ф. Леонтьеву, И.Д. Бондаренко, которые приняли меня в свой коллектив и многому научили в период становления.
     В 1973 году  было принято решение перевести училище из Новосибирска в г. Дубну, Московской обл.  Передислокация воинского формирования  сродни сложной войсковой операции. Переезд  в Дубну был проведен организованно.  Учебный процесс прерван не был. Но чего это стоило  постоянному составу училища! На новом месте все пришлось начинать заново. Было все: трудности быта, необустроенность, несовершенная учебно-материальная база. Всем приходилось работать сутками. Шла притирка с местными властями, с влившимися в  коллектив училища работниками от штата школы сержантов, оставшихся в Дубне. Порой, эта притирка была схожа  “с боями местного значения”.
     Несмотря на загруженность, нам иногда удавалось по ночам рыбачить.  Благо, что Волга была рядом. По выходным мы изучали Подмосковье, выезжали в Москву, где нас ждали музеи, театры. Какими мы были любознательными и легкими на подъем. Куда все это ушло?
     Время меняет все. Менялся и облик нашего Волжского военного строительно-технического училища. В училище были построены современные здания учебных корпусов, курсантские общежития, спортивный зал, просторный клуб, курсантская столовая, склады и гаражи. Были созданы  все условия для нормальной жизни училища. Набирались навыки и практический опыт у преподавателей, которые еще 10- 15 лет назад сами были курсантами. С1973 по 1978 год я был  в училище старшим преподавателем, а с 1978 по 1983 год заместителем начальника цикла.
      В 1983 году училище перешло на новый штат и стало высшим военным строительно-командным училищем (ВВВСКУ). Переход на новый уровень обучения курсантов потребовал от всего преподавательского состава приобретения дополнительных знаний и навыков. Пришлось изучать опыт преподавания в высшей школе по наработанным схемам и программам других родственных высших военных училищ. С 1983 по 1985 год я стал старшим преподавателем ВВВСКУ, а в 1985 году меня назначают начальником кафедры воинских зданий и сооружений. На этой должности  прослужил до завершения работы училища, до его расформирования.
     Горько было осознавать, что родное училище прекращает свою деятельность. Мало утешения оттого, что одновременно с ВВВСКУ были расформированы и еще несколько военных строительных училищ. Были уволены в запас офицеры, достигшие предельного возраста и имевшие выслугу. Остальные офицеры-преподаватели и курсовые офицеры, желавшие служить, были направлены на укомплектование войсковых формирований других министерств и ведомств.
     С ученым званием доцента по кафедре “Зданий и сооружений” уволился  в запас и я полковник Корниенко Алексей Иванович.
    Утешает то, что труд по созданию учебно-материальной базы училища не пропал даром. На базе нашего училища начало действовать новое высшее учебное заведение – международный университет  “Природа, общество, человек”. Значит, жизнь не остановилась. Она продолжается, прорастает на той почве, которую подготовил наш коллектив, коллектив Волжского училища.
                От составителей
     В 2010 году перестало биться горячее, доброе сердце нашего товарища однокурсника Корниенко Алексея Ивановича. Вечная ему память! Память о нём сохранится в наших сердцах до конца дней наших. Выпускники нашего училища, которые слушали лекции Алексея, с глубокой благодарностью вспоминают его замечательные уроки. Помнят уроки его дисциплины и уроки жизни.