История третья. О том, как я влюбился

После того, как я получил имя - папу я видел всего несколько раз. "У него сейчас очень много дел, Са" - говорил мне Реноа, - "Когда он освободится - обязательно придет к тебе." У меня не было повода не верить белому дракону, потому я старался не очень грустить от того, что папы нет рядом и быть хорошим драконом, чтобы он порадовался за меня.
Кстати, это был первый момент, когда я решил делать все лучше всех, чтобы папа гордился мной. Вся моя последующая жизнь состоит из череды поступков и достижений совершенных для того, чтобы папе было не стыдно за такого сына. Наверное это было одной из самых больших ошибок. Я так увлекся этими достижениями, что не успел понять - папа и так мной гордится. Грустно, но понял я это совсем недавно.
Мой досуг проходил весьма насыщенно, по правде говоря. Реноа учил меня летать, писать, читать. Мы вместе с ним ходили на рыбалку и смотреть на войну белок и зайцев в ближайшем лесу. Азмир рассказывал мне о драконах и людях. Рихард рассказывал мне про папу. Элохим просто баловал меня, позволяя кататься на себе и все в таком духе. Вроде бы все отлично, все замечательно. Но мне было тоскливо без папы. Премудрости жизни я хотел слышать от него, дурачиться и охотиться я хотел с ним. Понимал, что у него дел невпроворот, но успокоиться не мог. И от того еще более усердно занимался.
Странные мысли и мотивы для пятилетнего ребенка, правда? Неуместные, слишком взрослые, наверное. У меня замечательный папа, но мне до слез не хватало его. Я не винил его в отсутствии, но донимал всех распросами как там папа. За всем этим я как-то не думал, что можно попросить Реноа или Рихарда отвести меня к отцу, хоть ненадолго.
читать дальшеВот так весело и грустно я жил, припеваюче ни дать, ни взять. В те дни Элох частенько приходил в пещеру Реноа, иногда приносил заказы на работу, иногда подлечиться, иногда просто поделиться новостями. Почти всегда меня отправляли погулять. Признаться честно, мне было совершенно не интересно о чем они там шепчутся. До того как краем уха я не услышал "Был бы ты поосторожнее с Шульдихом, Элох. Не садись ему на шею...". Все, после этого я уже не мог никуда уйти. Все, что касалось папы было для меня самым важным и подлежало немедленному запоминанию. Я тихонько устроился за дверью и принялся внимать.
Я не совсем понял с чего у них начался разговор. Кажется, с того, что Элох снова наговорил лишнего и теперь его нужно подлечить. Для меня не было секретом, что папа делает с теми, кто ведет себя плохо. Был правда момент непонятный мне, но объяснять его никто не хотел, говорили, что маленький еще такие вещи знать.
- Элох, тебе еще не надоело выделываться перед Шульдихом? - голос у Реноа был тихий, спокойный и отрешенный. Будто бы он уже не раз задавал этот вопрос и нового ответа не предполагалось.
- Не могу я иначе. Я вообще не специально! - Элохим фыркнул и тут же зашипел. - Блин, щипит...
- Терпи, дурак. Любишь на саночках кататься - люби и катайся, - хмыкнул дракон.
- Дракончик, ты себе не представляешь до чего он красивый, когда злится! - продолжал Элох.
- Отчего же? На фантазию не жалуюсь. Но, как по мне, он куда красивее, когда не злится. И безопаснее.
- Ну, с этим никто спорить не станет. Но не могу я сдерживаться, когда он такой... хищник... Мордой в подушку и тр-рахает так, будто убить хочет, - мечтательно бормотал Элох.
- Не хочу тебя огорчить, белобрысый, но именно это он и хочет сделать всякий раз, когда ты его злишь, - вздохнул Реноа. - И не убивает исключительно по случайности.
- Какой ты добрый, Реноа! Ты себе хоть представляешь, что это такое, когда он первый раз рывком входит до упора?
- Бог миловал, так у вас принято говорить? Мне нравится дружить с Шульдихом, а не заниматься сексом. Травматический вид спорта...
- Ну, и дурак. А мне нравится растекаться под ним от страсти. Прогибаться, стелиться и просить больше...
- Это свидетельствует о твоей недалекости, Шем, - неодобрительно говорит Реноа. - Тебе нравится спать с ним, но ты делаешь все, чтобы кроме секса между вами ничего не было.
Я тихо сопел пытаясь понять о чем конкретно они говорят. Но пока я пытался понять, фантазия, на которую я отродясь не жаловался, вовсю рисовала картину маслом - папа и... за неимением лучшего варианта, я. Связь снабдила меня необходимым количеством информации, которую я не понимал, но осознавал.
- А как он целуется! - выводил рулады Элох. - Черт, эта его щетина - с ума сводит. А как он рычит!..
Картинка перед моими глазами собиралась из разноцветных пазлов. И я не могу сказать, что она мне не нравилась. Была непривычной и смешной немного, но определенно нравилась. Я хорошо знал, что щетина папы - это очень приятно. Она колется и щекочется. Еще лучше я знал, что такое прижиматься к папе. Это горячо, сладко и вызывает приятную дрожь. Оставалось понять что такое "заниматься сексом". Потому как в своем воображении я уже видел как это (у папы, по правде говоря, очень бурное воображение, иногда гуляя с Реноа до меня долетали обрывки его фантазий) происходит, знал, что это приятно, но сверх-цели этого занятия еще не понял. Сошелся с собой на том, что это приятно, а все остальное можно выспросить у Реноа.
- Элох, ты гормонально неуравновешенный придурок, - раздраженно рыкнул Реноа. - Ты с ним хоть разговариваешь? Или с порога в койку? То-то же...
- Умник выискался... - хмыкнул Шем.
- Да, умник. Ты так и себе насолишь, и Рихарду, и самое главное Шульдиху. Совсем себе мозги протрахал...
- А я не хочу его отпускать никуда...
- Да он из-за тебя вообще света белого не видит. К сыну даже не приходит...
Ох, зря я это услышал... Потому как мне стало отчетливо понятно почему папа ко мне больше не приходит. Все из-за этого Элоха. В моем незамутненном доселе сознании родилось чувство, которое, в принципе, драконам не свойственно. Ревность, которая застилала глаза.

Тут же вспомнился недавний эпизод, когда папа все-таки появился в пещере. А перед ним пришел Элох и Реноа долго о чем-то с ним говорил.
- Ну, и чего успел-то? - вздыхнул папа. - Всё им по весне грустится... То ты грустишь, то Элох... Осталось только мне окончательно раскиснуть, и тогда мы будем однозначно в одной компании. Ну, и что вы, а? Весна, авитаминоз, недотрах, блин?
Я тихонько тогда сидел и старательно выводил буквы на листочке. Учился писать, поэтому с первого взгляда и не различишь меня.
- Что пришлось уйти и что не позвал остаться, - фыркнул Реноа. - Он каждый раз по этому поводу грустит.
- Боже... - папа закрыл лицо руками. - Ну как так можно-то? Я ему что, хозяин? А он мне - раб что ли? "Пшёл вон" - значит должен уйти, "останься" - значит должен остаться? А своих желаний у него нет? Или я его убью, если он захочет остаться и останется? Не понимаю, блин... - стукнул себя кулаком по колену, встал, сделал пару кругов по комнате. Ну, что с вами, как с маленькими нужно? Я ж, блин, взрослый человек и мне предисловий всяких не надо. Хочешь меня, - блять, так и скажи. Хочешь остаться рядом - останься. Хочешь ещё чего-то - ёб твою мать, я что, запрещаю, что ли? Или вы все так боитесь, что я буду против? А если да - просто спросите себя, какого хрена я до сих пор в этом дурдоме? Наверное, потому, что вы - да! - мне нравитесь, и вы - да!- можете быть рядом сколько угодно, и вы - да! - нужны мне. Просто запомните это раз и навсегда. Если, блять, что-то поменяется - я сообщу.
Если честно я пытался успеть все записать, чтобы точно не забыть. К тому же папа интересно выражался.
Где-то на середине тирады Реноа просто сполз по стене от хохота, а в комнате где сидел Элох что-то громко упало.
- Элох, подбери челюсть и уши. Я их на клей посажу, - дракон вытирает набежавшие слезы и никак не может отсмеяться.
Из комнаты вылетает красный Элох и возмущенно смотрит на Шульдиха:
- Ты чего себе там надумал, немчик? Я тебе не барышня какая-то! - фыркнул. - Ну взгрустнулось мне, что ты не высказал пожелания оставить меня под боком, - зыркнул в мою сторону. - А-ну прекрати конспектировать! - и снова к папе, - после охуенного секса. Так что теперь так нервничать?!
- Блять, может ты и не барышня, а бегать за тобой надо, как за герцогиней, блин! - папа посмотрел на меня так, что мне отчего-то стало стыдно. - Ты это, сынок, не усердствуй так. Рано тебе ещё такое записывать, - и снова к Элоху. - Взгруснулось... так тебе после секса ещё и взгрустнулось! Рука не устала, блин? Грустить-то? Я тебе дам, взгрустнулось! Я тебе взгрустнусь! - крепко рукой сжимает затылок Шема. - Ты мне тут, пацан, ещё походи, поплачся... Ты бы меня лучше к стене прижал, в плен бы взял, как вон... - кивнул в сторону Реноа, - умный малый. Только ещё никак не смекнёт, как бы меня применить поприятнее. А ты... Эх! Учи-учи, одни двойки!

Я почти ненавидел Шема за то, что он забрал у меня папу. Да еще и портил ему жизнь, исходя из слов Реноа. Разъяренный такой несправедливостью по отношению к папе и себе маленькому я тогда влетел в комнату и бросился молотить Элоха.
Нет, это смотрелось забавно: пятилетний ребенок ожесточенно колотящий кулачками да крыльями взрослого, военного Элоха.
- Ненавижу тебя! Плохой Элох!.. - шмыгая носом всхлипывал я, вымещая свою злость и ревность на пареньке. - Это все из-за тебя... Убью...
Реноа на силу отцепил меня от ошалевшего Элоха. Я вырывался, рычал, всхлипывал и едва ли не плакал от обиды.
- Тише, тише, Ишмаэль, - шептал мне на ухо Реноа.
Странное дело, но именно этот вариант имени действовал на меня усмиряюще. Когда так говорил папа я сразу понимал, что вести себя подобным образом неправильно. Хитрый Реноа не упустил такой возможности приструнять меня. Вот и сейчас я притих и только всхлипывал, уткнувшись лицом в плечо Реноа.
- Что ты уже ребенку сделал, а, гад белобрысый? - тихо, но очень сердито спросил Реноа у Элоха.
- Да ничего я ему не делал... - пробормотал Элох.
- Ишмаэль, - Реноа заглянул мне в глаза и погладил по щеке, - почему ты набросился на Элоха?
- Он... Он... - всхлипывал я, - это все из-за него... Из-за него папа не приходит ко мне... И не захочет больше... И я папу больше не увижу-у-у.... - вот тут-то меня прорвало. Я старался быть сдержанным, но факт того, что папа больше не придет меня убил наповал. Я плакал и чувствовал себя брошенным всеми на свете.
- Глупенький, - Реноа поднял меня на руки и чмокнул в висок, - с чего ты взял, что папа не захочет больше приходить к тебе?
- Т-ты сам сказал, что из-за Элоха он не приходит ко мне... Значит не хочет... Все из-за Элоха... Это он его дела, да?
- Глупости... - растерянно покачал головой дракон.
- Не глупости... - упрямо мотнул головой я. - Папа с ним потому что с Элохом можно заниматься сексом, а со мной нельзя-я...
До сих пор не могу понять с чего я так решил. Но тогда это было очевидным для меня. Непонятно почему со мной нельзя, но факт оставался фактом. По правде говоря, я тогда со зла сказал:
- Значит я вырасту и папа будет заниматься со мной сексом, чтобы никогда не исчезать...
Однако все последующие годы это преобразовывалось. Картинка нарисованная моим воображением все еще жила в памяти и до сих пор мне нравилась. Я был слишком маленьким и глупым, чтобы понять, что мне нужно не спать с папой, а только чтобы он любил меня и не пропадал насовсем. Хотя, не буду лукавить, спать мне с ним тоже хотелось. Я очень долго боялся этого, но хотеть не переставал.
Реноа тогда меня успокоил, прогнал Элоха, который едва сдерживал смех. Но мысль которую я высказал не давала мне покоя. Я много думал о сказанном, ворочаясь по ночам с боку на бок. И со временем злость ушла, я сам по себе хотел быть с папой, не на зло Элоху и всему миру, а потому что... А потому что мне нравился папа и те ощущения, которые рождались рядом с ним. Много позже я узнал, что все, что я ощущал рядом с папой и когда его не было называется - влюбленность. Которая у меня перетекла в крепкую, беззаветную любовь.
Сейчас я прекрасно понимаю насколько несправедливо мы все поступали с папой. Тянули его на себя, как одеяло, не желая думать о том, что ему тоже сложно. И мне стыдно, за все те сцены детской ревности, которые я устраивал ему, за то как дрался с Элохом, потому что тот подкалывал меня. Но так уж сложилось и поменять все мне не под силу. В моих силах только одно - не повторять ошибок. Ни своих, ни чужих.