История восьмая. Берлин

Я все же не удержался. Сорвался на вокзал с первым днем каникул. Наугад ткнул пальцем в карту и купил билеты. Первой точкой, которая должна была открыть мою карту звездного неба оказался Берлин. Конечно, я страшно рисковал. Во-первых, этот город у меня очень ярко ассоциировался с отцом, а я по нему невероятно тосковал. А, во-вторых, в Берлине осел Рихард и я не знал, как он отреагирует на мое появление. К тому же все еще остро стояла проблема с внешностью. Если цвет глаз еще можно было списать на линзы, то цвет волос... выдавал меня с головой и привлекал излишне много внимания. Пришлось экстренно затемняться. Вот здесь-то я и столкнулся с непреодолимым препятствием - на моих волосах ни в какую не бралась ни одна краска. Если бы не помощь Реноа - так бы я и ходил синеволосым. С горем пополам мы достигли удобоваримого цвета - вороного крыла. Сами сборы заняли не более получаса. А что мне собирать-то? Пару водолазок, джинсов, белья, ноут, да задание на дом из колледжа. В деньгах я стеснения не знал, к тому же по документам я был совершеннолетним. Некоторое время было боязно оставлять дом, потому как в голове вертелась навязчивая мысль - "я уеду, а отец вернется и не найдет меня". Успокоил я себя запиской, которую оставил в его кабинете. Можно было ехать.
Точнее лететь. Я, кстати, впервые летел самолетом. Одуренное ощущение, скажу я вам. Начал понимать любовь отца к самолетам, правда, кажется, в истребителях немного другое самоощущение, но суть я уловил. По прилету в Берлин я долго торчал в аэропорту не зная куда податься. Ну, то есть отель это понятно, бронь я оформил. Но город-то был для меня совершенно незнакомым, с совершенно иной системой транспортного сообщения, нежели в моем родном городе. Да и по-немецки я говорил с жутчайшим акцентом, который похабил язык до неузнаваемости, аж самого передергивало. И это при том, что Рихард убил без малого пять лет на то, чтобы я нормально говорил по-немецки! У меня был словарный запас, знание разговорной и деловой речи, но произношение было убийственным. Я был эдаким клоуном для немцев, когда начинал говорить с ними. Одна сердобольная бабушка даже поинтересовалась чем я болею, раз так коверкаю слова, при том, что все остальное на высшем уровне. Стыдно мне было неимоверно!
После двухчасового торчания в аэропорту я махнул на здравый смысл рукой, закинул рюкзак на плечо и побрел в первую понравившуюся сторону. Испытывая некоторый страх перед незнакомыми людьми я отказался от идеи ехать на такси. Люди для меня все еще делились на "своих" и "чужих". И чужих было подавляющее бобльшинство, а применять силу не хотелось совсем. Решил жить как человек - учись вести себя как человек. Нет, в крайнем случае я бы применил силу в полный размах, благо от меня не убыло, но это был вариант на самую худшую ситуацию. Мне нечем было кичиться и не перед кем было выделываться. В общем, через пару часов пешей прогулки и адаптации к новым местам, под Led Zeppelin в наушниках я приобрел небывалую благодушность и жизнерадостность. Ребенок, коим я и поныне остаюсь, ликовал в предвкушении чудес.
читать дальшеЧудеса не заставили себя ждать. Я был в самом городе с наступлением сумерек, как раз к моменту. когда зажигаются фонари. Оборвите мне крылья, если это не одно из самых прекрасных зрелищ в мире! Низкий туман, бело-голубой свет фонарей, строгость архитектуры зданий. Создавалось впечатление, что я попал в какой-нибудь сказочный город. Сказка манила за собой запахом кофе и свежей выпечки, а голодный желудок настойчиво требовал поддаться зову и посетить ближайшую кофейню. В кофейне я осел надолго, до самого закрытия. Неторопливо пил свою ненаглядную робусту в немыслимой пропорции кофе на такую миниатюрную чашечку, заедал это все слоеными булочками и наблюдал за посетителями. Судя по всему, я был единственным новичком в этом заведении, а потому удостаивался оценивающих взглядов от завсегдатаев и тщательно скрываемых усмешек. Что же - по крайней мере меня не встетили с осуждением. Почему я ожидал осуждения? Во-первых, я не был человеком по биологическим показателям и мне все время казалось, что это у меня на лбу написано. Во-вторых, когда чужак вторгается во владения, которые имеют некоторую моральную ценность образовывается зона отчуждения, сродни "есть мы, а есть ты". К счастью, зоны отчуждения не образовалось. Поэтому под конец я даже разговорился с пожилым мужчиной о сортах кофе и способах их готовки и вкушания. Опять-таки спасибо Реноа и Рихарду за то, что преподали мне эту сложную и увлекательную науку. Узнав о цели моего визита в этот замечательный город, бодрый старичок встопорщил усы и брови (до чего же занятно у него это получалось, мне стоило больших усилий не засмеяться!) и одарил меня одобрительным взглядом, пожелав напоследок найти побольше тайн Берлина. Честное слово, меня так тронули его слова, что я расчувствовался и едва ли не прослезился. А еще он доверительно шепнул мне, что цвет глаз у меня такой же, как был у неба над Бундестагом в 43-ем. Я был окончательно и бесповоротно покорен и восхищен.
Когда я покидал заведение с неприметным названием "Das gelobte Land", которое так и подначивало улыбнуться юмору ситуации, я ощущал ни с чем не сравнимую легкость в области души. Мир все еще был неизведанным, но уже дал мне слово, что не всегда будет враждебным и холодно-колючим. Прогуливаясь по Старому Берлину в поисках нужной улицы, а я пренебрег фешенебильными отелями и выбрал небольшой и непримечательный подальше от центра, я размышлял о том, что похоже никогда не увижу Берлин таким, каким видел его отец. И понимал, что это к лучшему. Папа видел всякое и многое я не понял бы, а кое-что мне и вовсе не следовало бы видеть. Но... Но я был уверен, что некоторые места нужно увидеть вместе с тем, кто жил в Берлине, дышал им, переживал вместе с ним. И в который раз жалел, что отца нет рядом, потому что он мог показать мне больше, чем я мог бы найти в одиночку. Правда мои мысли легко перетекали с одной темы на другую и очень скоро моя тоска улеглась подремать, а я возобновил исследования. Нет, нужный мне адресс я все-таки нашел и даже устроился на ночлег. Правда как всегда долго пытался уснуть, но это понятно - я начал впитывать в себя атмосферу нового города. По привычке скрутив из одеяла и подушки нечто горообразное и обняв сию конструкцию я все же уснул.
И видел сны, как говорится. Мои сны это отдельная эпопея. В них замешано столько всего, что по утрам складывается впечатление, что я за одну ночь прожил целую жизнь. На этом фоне тем более приятно было оставаться ребенком в душе. Утро было фееричным в своей глупости. Во-первых, утро для меня наступило после обеда. Во-вторых, оказывается я шумел во сне (да я вообще очень шумный, если подумать). И, в-третьих, оставленный на ночь включенным ноут разрывался от писем. Писали мне редко и чаще всего по поводу учебы. Здесь же 23 письма и ни одного по учебе! С десяток писем были от малознакомых и смутноузнаваемых личностей, их я даже не читал внимательно. Три письма пришло от Кнора. Этот бескрылый гад расщедрился на целых три письма! Я ему еще не простил "мой фюрер" по отношению к отцу, поэтому читал насупившись и сопя, как ёж. Оказывается зеленый соскучился в стенах храма и просился со мной в дорогу. Не успел я подумать, что фигу тебе, ящерица, а не путешествия без папиного разрешения, как пришло еще одно письмо в котором он милостиво сообщил, что будет к вечеру. Пора было сматывать удочки и искать себе новое жилье, потому как Кнора видеть я, признаться, не очень хотел. И вроде бы пришли же с ним к компромиссу, перестали плеваться ядом, а все равно видеть его было выше моих сил. К тому же у него как раз начался "март", а мне и собственного юношеского круглосуточного возбуждения с головой хватало. Одно письмо было от смутно знакомых мне Карла и Ганса. Близнецы какое-то время были на попечительстве у Рихарда и захаживали в гости к отцу (и не спрашивайте откуда я знаю, если был в это время в колледже! Все равно не скажу...) Ребята были умиляющим фактором в моей жизни, поэтому в ответном письме к ним я разошелся на полную. В конечном итоге они жили в Берлине, так что вполне могли подсказать интересные места. То, что помнит ребенок о своем доме - тоже чудо. Ожидая ответа от них, я наткнулся на пару брошурок со спамом. И чрезвычайно удивился узнав в двух письмах отстраненно-деловой стиль Рихарда, который сдержанно интересовался как мне понравился Берлин и не соизволю ли я заглянуть к нему на чашечку кофе. Если бы я не знал своего одноглазого няня, я бы обязательно впал в панику. Но это было в стиле герра Милохе отслеживать мое передвижение в отсутствии отца, так что я недолго думаючи согласился. Ко всему прочему Рихард мог мне посоветовать как отделаться от Шаэна. Рихард вообще мог многое, особенно, когда не страдал космической фигней. В последнее время он очень редко страдал этим распространенным заболеванием и был образцом для подражания. Если бы у меня не было образца для подражания, в лице отца, я бы брал пример с Рихарда.
В итоге в течении часа сонной возьни, умывания-причесывая и завтрака я распланировал ближайшее время и остался доволен жизнью. Это очень важно в самом начале дня быть довольным жизнью, иначе весь остальной день будет не таким увлекательным. И вот выбравшись из объятий временного жилища я уже стремительно мчался к одному из самых запутанных в мире мест - метро.
Страха перед метрополитеном я не испытывал, скорее опаску и благоговение. Все эти составы мчащиеся в темноте тоннелей, машинисты, которые повелевают скоростью и временем, люди запечатанные и отданные во власть недр земли... Это же так классно! Вообще в планах у меня было прокатиться по всем девяти веткам Берлинского метро от начала и до конца. А потом выбраться в совершенно незнакомом месте и блуждать без конечной цели. Если честно я испытывал необходимость в таких прогулках, особенно после того, как начал вливаться в человеческий социум.
Когда я спустился вниз, то уже был пленен метрополитеном. Черт, до чего же величественное сооружение! Я даже жалел, что сейчас у меня есть конечный пункт, поскольку я уже тянулся за очередным составом по рельсам-венам и пульсировал вместе с электричеством, едва ли не искрясь от переполняющего меня напряжения. Нужный мне состав прибыл буквально через три минуты после того, как я спустился на платформу. И я почувствовал что-то схожее с моментом, когда покидал пещеру диких на руках у отца. Я и сейчас, проходя в вагон и занимая место в углу, чувствовал его горячие, сильные ладони у себя на плечах. Сколь бы хорошо я не спал ночью, но в метро я всегда погружался в дрему. По моим подсчетам ехать мне было порядка двадцати минут, так что я не очень-то и сопротивлялся этой дреме.
Мир вокруг подернулся туманной пеленой, а людей окружали сферы самых разных цветов и оттенков. Меня самого окружала сфера из витиваетых протуберанцев янтарного и лазурного цветов. Такой янтарь принадлежал взгляду отца в моменты страсти, а от того кутаться в него было невообразимо тепло и уютно. У моего соседа сфера была насыщенно изумрудного цвета с прожилками более светлых оттенков зеленого. Большинство пассажиров не обращало внимания на это светопредставление. А те, кто видел загадочно улыбались и подмигивали друг другу. Я старался даже не дышать, чтобы не вспугнуть момент единения с остальными. Меня даже не насторожили коты, которые прогуливались по вагону. Вообще, котов я недолюбливаю, мне больше по душе собаки. Особенно доберманы. Один. Шикар-р-рный пёс! Но если ко всем коты подходили, то меня сторонились и я даже немного расстроился.
- А Вы, молодой человек, впервые так путешествуете? - тихо осведомился мой сосед, от чего я чуть не подпрыгнул на месте - до того неожиданным было обращение.
- Д-да... Я и в этом городе впервые... - кивнул я, отчаянно смущаясь своего акцента... которого и в помине не оказалось!
- По Вам видно, - доверительно проговорил мужчина средних лет, обладатель просто невероятных глаз цвета мокрой травы в августе. - Вы не обижайтесь на котов. Вам с ними не по пути.
- А кому с ними по пути? - едва сдерживая природное любопытство.
- Тем, кто гуляет сам по себе, - склонив голову к плечу мужчина прищурил один глаз, то ли оценивая, то ли размышляя.
- А я что один буду ездить? - грустно вздохнув я посмотрел на котов, которые вальяжно расположились по вагону.
- А у Вас, юноша, свой спутник. Просто Вы с ним еще не встретились, - мужчина ободряюще улыбнулся мне. - Возможно Вы его не там ищите?
- Вы знаете как он выглядит? - с надеждой вопросил я, непонятно почему разволновавшись.
- Откуда я могу это знать? - рассмеялся мой собеседник. - Я его никогда не видел.
- Жаль... - я принялся разглядывать носки своих ботинок. - Мне без него одиноко.
- Ну, как же Вам может быть одиноко, если Вы не знаете кто Ваш спутник? - удивился мужчина.
- В том-то и дело, - попытался объяснить я. - Если бы я его знал, то у меня были бы воспоминания и мне было бы не так одиноко в его отсутствие. Но я его даже не знаю, потому от мысли, что он где-то есть, а я даже не знаю знает ли он обо мне - становится грустно...
- Улыбнитесь, - посоветовал мне мужчина. - Улыбка - это маяк. У каждого есть своя неповторимая улыбка, которая лучше всяких слов расскажет о ком-либо.
- Спасибо Вам... - смущенно улыбнулся я.
И проснулся от голоса скрежечущего в динамиках. Моя станция. Когда я оглянулся на своего собеседника из сна - я, разумеется, никого не увидел. Так бывает в полу-дреме, я знаю, но все равно от этого разговора стало еще легче и теплее на душе. В конечном итоге это был красивый сон.
Еще через полчаса я уже звонил в дверь Рихарда, отчего-то готовясь к нагоняю. Рихард мог устроить нравоучительную беседу, его по этому поводу хлебом не корми, дай только поразглагольствовать. Но меня и здесь ожидал приятный сюрприз. из-за открывшейся двери на меня взирал широко улыбающийся Милохе.
- Проходи, мелкий. Кофе уже готов, - мужчина ушел в глубь квартиры.
- Спасибо, Рихард...
Я с интересом оглядывался по сторонам. Эта квартира совсем отличалась от той, что была у Рихарда в нашем городе. Во-первых, она была больше и светлее. Во-вторых, книг здесь явно поприбавилось. А, в-третьих, атмосфера была такой легкой и жизнерадостной, что я даже засомневался - а Рихард ли здесь живет.
- Как добрался? - Милохе вернулся в гостиную с подносом в руках. - Понравилось летать?
- Невероятно! - активно закивал я, забираясь на диван с ногами. - Совсем иначе, чем летать самому!
- Оу, я рад, что от перелета у тебя остались такие яркие и приятные воспоминания, - Рихард улыбнулся и взъерошил мне волосы. - Тебе идет этот цвет. Даже больше, чем натуральный.
- Спасибо, мы с Реноа старались, - я сейчас мало обращал внимание на болтовню ирландца. У меня в руках была маленькая чашечка невероятно ароматного кофе. Рихарда стоило брать на работу только за то как он варит кофе. А наблюдать за тем как он его варит - это вообще медитативное занятие.
- У тебя улучшился выговор, - задумчиво произнес Рихард, а я недоумевающе глянул на него. Только потом понял, что продолжаю говорить по-немецки и акцент стал куда менее заметным. - Нравится в Берлине?
- То, что я уже увидел - нравится, - я прервался на то, чтобы сделать маленький глоток кофе, покатать его на языке и только потом позволить скатиться по глотке, наполняя тело теплом и горечью. - Но я только приехал и многого еще не успел повидать.
- За один визит ты не увидишь всего Берлина, мелкий, - благодушно улыбнулся Рихард, прихлебывая из огромной кружки свой кофе. Вот он любил холодный и невероятно сладкий кофе. Как и отец. Я честно пытался понять прелесть сего напитка, но все мои попытки закончились крахом. Пить эту бурду было невозможно!
- Значит это будет не последний мой визит в Берлин, - кивнул я, соглашаясь со словами мужчины. - А ты...
- Ничего не слышал, - покачал головой Рихард даже не переменившись в лице. Что тоже странно. Куда больше, чем я Рихард был привязан к отцу. И всякий раз именно Рихард тосковал больше всех. Но нет, Рихард был спокоен и доволен. Одно из двух: либо он что-то знал, либо достиг нового уровня в своем ожидании. - Просто я иначе жду, - будто бы прочитав мои мысли сказал Рихард. Папа мне как-то говорил, что у меня мысли на лбу огромными буквами отображаются, но я не думал, что настолько огромными.
- Здорово тебе, - улыбнулся я, в кои-то веки не начав грустить. - Я, наверное, тоже иначе начал...
- Это было бы самым лучшим решением, Са, - Рихард закурил, а я задумчиво почесал нос, потому что в моем окружении почти никто не курит и я порядком отвык от запаха табака. Впору было, как в детстве, расчихаться. - Ты совсем не изменился.
- Чего не скажешь о тебе, Рихард...
Мужчина стал старше. Это было заметно, поскольку мы с ним некоторое время не виделись. Морщины стали глубже, взгляд мудрее, а улыбка многозначительнее. Годы брали свое, как бы мужчина не сопротивлялся этому. Ему всего сорок и если до этого он выглядел лет на тридцать, то сейчас уже можно было уверенно давать его реальный возраст. Правда годы ничуть не испортили его. Наоборот сейчас он казался еще более привлекательным и обаятельным. Эстет во мне был счастлив.
- Я простой человек, - пожал плечами мужчина. - Со своими хитростями, но время и так слишком долго плясало под мою дудку.
- А мне от этого грустно, - честно признался я. Привыкший находиться в среде долгожителей для меня было дикостью осознавать, что люди куда быстрее умирают. А отпускать самых близких было для меня проблемой.
- Зря, - рассмеялся Рихард. - Когда я соберусь склеивать ласты - уйдет не один час на то, чтобы вся моя жизнь пронеслась перед глазами.
- И тебя убьют, чтобы ты не мучал окружающих! - весело фыркнул я.
- Если меня убьют я обязательно вернусь, - продолжал хохотать Рихард. - Быть мертвым слишком скучно, если это не короткий отпуск. Но мне в ближайшее время такой отпуск не понадобится. Моя жизнь состоит из сплошных приятностей.
- И фальсификаций, - хитро прищурившись я сделал еще глоточек кофе.
- Такая у меня работа. По-твоему, легко придумывать отчеты и заполнять ведомости по вещам, которые никогда не происходили? Это ад! - сделал еще затяжку.
- Но тебе этот ад нравится, - я пожал плечами.
- Иначе я не занимался бы этим, - согласно кивнул Рихард.
Дальнейшая наша беседа виляла рекой в горах. Мы болтали о погоде, о моей учебе, о планах, делились новостями. Время, кажется, замерло, чтобы дать мне понять, что я соскучился по Рихарду. С самого детства он сопровождал меня, сбивал с толку, помогал, поддерживал. А теперь он уехал и я остался практически один. Так что я, кажется, наверстывал все упущенное.
Чуть позже, когда я катался в метро, считал булыжники на мостовых и смотрел на звезды, валяясь на крыше я отчетливо понял, что не так уж и одинок. У меня есть семья, друзья, даже маленькая головная боль и та есть. Какой же я, спрашивается, одинокий? Я на редкость счастливый и удачливый малый, которому отчаянно везет на знакомства. А то что папа куда-то делся... Ну, всякое бывает. Никто не говорил, что он все время будет рядом.
Я точно уверен, что однажды вернувшись домой я застану его в своем любимом кресле, задумчиво потягивающего коньяк, пренебрегши бокалом или стаканом. Квартира будет бессовестно прокурена и в этом газен-вагене, я совершенно точно уверен, будет витать его неповторимый запах. А пока этого не случилось - нечего дергать мироздание без повода. Лучше придумать куда бы съездить на следующие каникулы. Мир пришелся мне по вкусу. И я ему, кажется, тоже.