Гераклиды. Атрей и Фиест

                1. Гераклиды в Афинах

     Весть о мученической кончине Геракла (http://www.proza.ru/2009/09/29/170) мгновенно облетела всю Грецию. Все сокрушались о нем, и только в Микенах царило ликование. «Наконец-то! – говорил Эврисфей, - боги услышали мои мольбы и избавили наш род от постоянной тревоги за будущее. Теперь, мои дети будут царствовать спокойно!» Но Фиест, который, как мы помним, приходился Эврисфею дядей, не разделял его радости. «Как бы ни так! – сказал он. – Старый лев умер, но его львята живы! Погоди, наступит день, когда сыновья Геракла придут требовать у тебя свое достояние!» Его слова заставили царя задуматься. «Ты прав! – воскликнул он. – Пускай угроза пока не велика, не следует ей пренебрегать! Придется начать против Гераклидов войну. Помяни мое слово - не  пройдет и года, как я изгоню это вражье племя прочь из Греции!» Вскоре в Трахину прибыло посольство из Микен. «Царь! – сказали пришельцы правившему здесь Кеику. – Ты очень неразборчив в друзьях! В твоем городе укрываются дети Геракла, а они враги нашего государя! Смотри как бы твоя недальновидность не довела тебя до войны с Микенами!» Кеик, испугавшись угроз, послал сказать Гиллу: «Мое царство слишком мало, чтоб выдержать нападение Эврисфея! Ищите себе покровителей в другом месте!»

    Пришлось Гераклидам оставить город, в котором прошло все их детство, и отправиться на поиски нового прибежища. Младшие братья предлагали обосноваться в Фивах, в доме их бабки Алкмены, но Гилл настоял на том, чтобы идти в Афины. «Тесей не откажет в защите детям Геракла! – сказал он. – Ведь если он испугается угроз Эврисфея, померкнет слава его прежних подвигов!»

    Так они и поступили! Добравшись до Марафона, Гераклиды сели у алтаря милосердия и стали молить о защите. Тесей сам пришел расспросить об их беде. «Царь! – отвечал ему Гилл. – Ты видишь перед собой несчастных потомков Геракла! Я – его старший сын Гилл. Это – мои младшие братья Ктесипп, Глен и  Онит. Вместе с нами сестра Макария  и моя невеста – Иола, дочь Эврита. Наш отец недавно умер, мать наложила на себя руки, а мы скитаемся по Греции, гонимые могучим царем Микен. Каждому, кто осмелится принять нас, Эврисфей грозит жестокой войной. От того, наверно, люди не торопятся давать нам приют». – «Вечным позором будет для афинян, - воскликнул Тесей, - если мы оставим без помощи семью великого Геракла! Пусть все знают, что эти люди отныне находятся под моей защитой!» Тоже повторил он микенским послам, которые явились к нему требовать выдачи Гераклидов, угрожая в противном случае войной. «Ваш царь дошел до такой низости, что ополчился против детей, - гневно промолвил Тесей, - но пусть Эврисфей не думает, что мир состоит из одних трусов и подлецов! Афины свободный город! Мы даем убежище кому пожелаем и не перед кем не обязаны отчитываться в своих поступках!»

    Однако все знали, что война предстоит нелегкая. Ведь во всей Греции не было в то время города богаче и многолюднее Микен! По обыкновению, афиняне снарядили посольство в Дельфы, вопросить оракул об исходе сражения. Ответ Пифии гласил: «Тесей будет побежден, если Гераклиды не дадут Персефоне жертвы из своей семьи!» Узнав об оракуле, Гилл собрал братьев и сказал: «Нам предстоит тяжелый выбор! Кто-то из детей Геракла должен быть завтра принесен в жертву, иначе победа в битве достанется микенцам!» Ктесипп, Глен и  Онит подавленно молчали. Тогда их сестра Макария сказала: «Мужчины в нашем роду – для того чтобы сражаться! А от женщин какой прок? Если победа над Эврисфеем зависит от такой малости, как моя жизнь, я с радостью пожертвую ей! Передайте нашему благодетелю, что я готова умереть!»

   На другой день оба войска выстроились на марафонском поле. Прежде, чем началась битва, жрецы закололи Макарию и сожгли ее тело на высоком жертвеннике. Мужество, с которым девушка приняла смерть, вдохнуло отвагу в афинян, а микенцев повергло в трепет. Но вот две армии сошлись и закипело жестокое сражение! Много героев покрыло себя громкой славой, много других полегло на поле боя. Могучий Тесей одного за другим сразил трех старших сыновей Эврисфея: Александра, Ифимедонта и Эврибия. Четвертый сын – Ментор - пал от стрелы Ктесиппа, а пятого – Перимеда настиг и убил своим копьем Гилл. После гибели всех царевичей микенцы обратились в беспорядочное бегство. Покинутый всеми Эврисфей, хотел спастись на своей колеснице. Гилл бросился за ним в погоню и преследовал до самых Скироновых скал.

   Когда кони Эврисфея выдохлись и остановились, он упал к ногам Гилла и стал умолять его о пощаде. «Доблестный сын великого Геракла! – воскликнул он со слезами. – Сжалься над несчастным, на глазах у которого погибли все его дети! Зачем тебе моя смерть, когда мое царство и так теперь принадлежит тебе?» – «Жестокий негодяй! – воскликнул юноша. – Не пытайся разжалобить меня тем, что свершилось по твоей собственной вине! Разве не ты причина этой войны? Разве не по твоему приказу пошли в бой твои сыновья? На тебе кровь всех, кто погиб сегодня в этой бессмысленной битве! На тебе, наконец, кровь моей сестры, и она требует мести!» С этими словами Гилл отрубил Эврисфею голову.

                2.Спор из-за царской  власти в Микенах

    Уцелевшие после битвы с афинянами микенцы стали возвращаться в родной город, который наполнился плачем и стенаниями. Жены оплакивали павших мужей, матери - сыновей. Но личное горе каждого не заслоняло общей беды. Ведь в сражении погибла вся царская семья! Род потомков Сфенела пресекся! Кто займет теперь опустевший престол? Этот вопрос задавал себе каждый микенец. Впрочем, круг возможных претендентов не мог быть очень широким. Из всей родни Эврисфея в живых остались только два его дяди – братья Атрей и Фиест. Между ними и разгорелся спор.

   «Царем буду я! – объявил Атрей. – Ведь я старший!» – «Вздор! – отвечал Фиест. – Ты появился на свет всего на час раньше меня! Из-за такого пустяка я не уступлю тебе корону!» Завязалась перепалка. У каждого из братьев тотчас нашлись приспешники, готовые с оружием в руках поддержать своего ставленника. Наконец горожане решили отправить посольство в Дельфы и вопросить совета у бога. В ожидании ответа Пифии братья внимательно наблюдали друг за другом и были готовы ко всяким взаимным подлостям. Каждый решил скорее умереть, чем доставить торжество сопернику!

   Но вот вернулись послы из Дельф. Они вошли в город на закате и потому выборы царя перенесли на следующее утро. До этого сообщенный оракул должен был храниться в тайне. Однако Фиест, которого тревожили дурные предчувствия, решил не дожидаться положенного часа. При помощи подкупа он узнал, что бог назначил царствовать тому из потомков Пелопа, кто владеет золоторунным барашком. Это известие повергло Фиеста в уныние. Он сразу сообразил, о чем идет речь! Несколько лет назад его брат дал обет принести в жертву Артемиде лучшую овцу, которая родится у него в стадах. Вскоре появился на свет ягненок с необыкновенной золотой шерстью. Все дивились на это чудо. Когда ягненок подрос, Атрей велел его задушить. Мясо и кости он, как обещал, принес в жертву, а из шкуры сделал чучело, спрятал его в ларец и там хранил. И вот теперь этот барашек должен был принести ему царскую власть!

     «Я не допущу торжества Атрея!» – решил Фиест. Еще прежде он очень сдружился с женой брата Аэропой и сейчас это ему очень пригодилось. Вызвав ее тайком из дома, Фиест сказал: «Обстоятельства складываются таким образом, что ты можешь сделать меня царем». – «Я всегда готова тебе помочь, - отвечала она. - Но ты должен обещать, что женишься на мне, когда взойдешь на престол!» Фиест дал клятву, которую она требовала, а потом велел Аэропе принести чучело зоторунного барашка. Заполучив заветную вещь, он мог спокойно ожидать рассвета.

     Утром все горожане собрались на торговой площади. Послы огласили перед ними привезенный оракул. Его неясный смысл смутил микенцев, но тут поднялся Атрей и объявил, что упомянутый барашек принадлежит ему. «Ложь! – воскликнул Фиест. - Мой брат по своему обыкновению лукавит! Пойдите к нему домой, и вы убедитесь, что никакого барашка у него нет!» И в самом деле, сколько не искал Атрей злополучное чучело, его нигде не оказалось. Обескураженный пропажей, он не знал, что сказать. Тут Фиест пригласил городских старейшин в свой дом и предъявил им барашка. По всему выходило, что царем должен стать он! Старейшины торжественно провозгласили Фиеста государем и Аэропа первая поздравила его с избранием.

     Атрей не верил своим глазам! Увидев, как ликует  Аэропа, он сообразил, что его одурачили, и воскликнул: «Бессмертные боги! Жена и брат коварно сговорились против меня! И вы позволите бесчестным замыслам осуществиться? Неужели, при виде их вероломства солнце не повернется вспять?» Фиест громко рассмеялся в лицо Атрею, но тут произошло то, чего он никак не ожидал – Гелиос развернул свою колесницу и помчался назад. В тот день солнце в первый и последний раз село на востоке. Так божество показало нечестие Фиеста!

    Когда обман раскрылся, микенцы единодушно объявили Атрея  царем. Заняв престол, он велел брату убираться вон из города. Свою жену он сначала заключил в темницу, а потом велел тайно утопить в море. Ненависть его к Аэропе была так велика, что он не пожелал больше видеть двух рожденных ею сыновей – Агамемнона и Менелая. Юные царевичи были отосланы из страны  в Этолию, ко двору царя Ойнея (http://www.proza.ru/2013/12/23/1395).

                3. Гилл

     Фиест потерпел неудачу, однако не расстался с мечтой о царстве! Правда свергнуть брата собственными силами он уже не рассчитывал, но зато мог прибегнуть к посторонней помощи. Дело это не казалось ему зазорным. Ведь тому, кто испытал себя в вероломстве, совсем не трудно решиться на предательство! Фиест отправился прямиком в Афины, разыскал Гилла и сказал ему: «Известно ли вашей милости, что негодные микенцы возвели на трон моего брата Атрея?» Новость эта сильно раздосадовала Гилла. «Как могли горожане взять себе царя из другого рода, когда живы мы, прямые наследники Персея? – воскликнул он. – Все знают, что Сфенел, отец Эврисфея, незаконно овладел Микенами! (http://www.proza.ru/2013/12/23/416) Мы мирились с этой несправедливостью, потому что он был Персеид, но потомков Пелопа мы не потерпим!» - «Совершенно верно! - поддакнул Фиест. – И хотя я сам сын Пелопа, не могу не признать правоты ваших слов! Кстати, многие в Микенах думают точно также! Стоит вам появиться в Арголиде, и народ перейдет на вашу сторону!»

    Обещания Фиеста были ложью. Тем нем менее, воодушевленные его словами Гераклиды стали энергично готовиться к походу на Пелопоннес. Сил для этого теперь было больше чем достаточно! Помимо большого афинского войска, предоставленного Тесеем, у них имелась собственная армия, набранная из воинственных дорийцев. Ее прислал в Аттику приемный отец Гилла царь Дориды Эгимий. В награду за оказанную когда-то помощь он поклялся Гераклу всячески поддерживать его сыновей и твердо держал обещание.

   Вторжение Гераклидов оказалось для пелопоннесцев полной неожиданностью! Атрей заперся в Микенах и упорно оборонялся. Горожанам удалось отбиться все приступы, однако окрестности столицы были сильно разорены. Пока Гилл стоял с главными силами под Микенами, отряды дорийцев совершали глубокие рейды по всему полуострову. Казалось, что Гераклиды добились полной победы! Но это впечатление было обманчиво. Внезапно в войске завоевателей начались заразные болезни. Люди умирали один за другим. Радостные крики победителей сменились скорбным плачем, вместо вражеских городов всюду пылали погребальные костры. Гилл снарядил посольство в Дельфы, чтобы узнать волю богов. Ответ Пифии возвестил, что причиной чумы стал самовластный поступок  Гераклидов, ибо  они вернулись на родину раньше назначенного богами срока! Пришлось Гиллу оставить завоеванные земли и отступить обратно в Аттику.

    Хотя мифы только вскользь упоминают о первой попытке сыновей Геракла овладеть Пелопоннесом, по всему видно, что это было масштабное и грандиозное предприятие. Археологические раскопки полностью подтверждают дошедшие до наших дней исторические предания.  Установлено, что во второй половине XIII в. до Р.Х. жители Пелопоннеса лихорадочно  готовились к отражению внешнего врага и возводили вокруг своих городов мощные оборонительные сооружения. Первым признаком угрозы, надвигавшейся на Пелопоннесскую Грецию, стало нападение на сами Микены. Осаждавшие не смогли прорваться внутрь крепости, но сожгли и разрушили все здания, находившиеся вне стен. В то же время были опустошены Лаконика и Мессения. Нашествие обошло стороной только Аргос.

    Но чем же кончилась война? Сообщения археологов не дают на этот вопрос ясного ответа. Поэтому опять обратимся к мифам. Рассказывают, что, покинув Пелопоннес, Гилл женился на Иоле и стал готовиться к новому вторжению. Как раз в это время умер Эгимий. Гилл наследовал после него престол и сделался правителем Дориды. Новый царь пришелся по сердцу воинственным жителям этой страны. Они готовы были участвовать во всех его предприятиях. Однако, помня о неудаче первого вторжения, Гилл решил узнать угодна ли богам новая война. Он сам отправился в  Дельфы и вопросил оракул. Пифия отвечала, что Гераклиды смогут завладеть Микенами и всем Пелопоннесом, но только не сейчас, а «после третьего плода». Что подразумевали эти загадочные слова? Гилл решил, что третий плод означает «спустя три года», ведь известно, что в году можно снять только один урожай плодов.

     Через три года сильная армия дорийцев вновь подошла к Пелопоннесу. На этот раз жители полуострова хорошо подготовились к отражению нападения. Навстречу Гераклидам выступила объединенная армия, включавшая в себя кроме микенцев и аргоссцев, также аркадцев, лакедемонян и мессенцев. Достигнув Истма, оба войска встали друг против друга на границе Мегариды. Видя решимость противников, Гилл обратился к их вождям с такими словами: «Нет никакой нужды превращать частный спор между мной и Атреем во всеобщее побоище! Выберете из своего войска самого доблестного воина и выставьте его на единоборство! Если победа останется за мной, значит я буду царствовать в Микенах, если за ним – дорийцы возвратятся обратно к себе на родину!»

    Предложение Гилла показалось пелопоннесцам весьма разумным. Ведь таким образом можно было избежать напрасной гибели множества людей! И вот из союзного войска был избран доброволец: им стал аркадский царь Эхем, сын Аэропа. Гилл первым метнул в него копье, но не смог пробить крепких вражеских доспехов. Зато копье, брошенное аркадцем, достигло цели и поразило Гилла в бедро. После этого противники обнажили мечи и сошлись в жестоком поединке. Истекающий кровью сын Геракла стал вскоре слабеть, меч выпал из его рук, и торжествующий Эхем нанес ему смертельный удар…

    Так неожиданно закончился второй поход Гераклидов. Похоронив под Мегарами своего вождя, дорийцы возвратились на родину. Братья Гилла приехали в Дельфы и стали сетовать на то, что бог их обманул – сначала посулил победу, а потом привел к поражению. «Вы сами виноваты в своей неудаче, - возразила пифия. – Когда я говорила о «третьем плоде», то имела в виду не три урожая, а три людских поколения! Не вам, но только вашим правнукам суждено завладеть Пелопоннесом!» Получив такой ответ, Гераклиды надолго прекратили новые вторжения. Сын Гилла и Иолы, маленький царь Клеодай, был в то время еще младенцем. А поскольку победа была обещана только его внукам, новая война должна была начаться не раньше, чем через сто лет!
         
                4. Атрей и Фиест

    Атрею вскоре стало известно о коварных происках брата. «Так значит это Фиест поссорил меня с Гераклидами! – воскликнул он в ярости. – Клянусь моей жизнью, он пожалеет об этом!» Днем и ночью царь думал о том, как отомстить предателю, и наконец в голове его сложился неслыханный и поистине чудовищный замысел. Атрей сделал вид, что ему понадобился совет бога, и снарядил посольство в Дельфы. На самом деле его люди добрались только до Беотии, Пифию они в глаза не видели, но, возвратившись домой, объявили заранее придуманный оракул: «Если Атрей желает избежать новых вражеских вторжений, он должен разделить царство с братом!» Все это было сделано для того, чтобы обмануть Фиеста и заманить его в город, откуда он до этого был с позором изгнан. Ни на какую другую ложь тот бы не поддался!

   Когда Фиест узнал об оракуле, он без колебания возвратился в Микены. С ним были два его юных сына. Одного звали Полисфен, а другого - Тантал. Увидев брата, Атрей изобразил на лице радость и раскаянье. «Ах, милый Фиест, - сказал он, - как сурово покарали меня боги за то, что я поссорился с тобой! Вся страна разорена! Большинство жителей перебито или уведено в плен! Но, теперь, когда ты вернулся, все пойдет на лад!» – «Вражда помрачила наш разум, - растрогано отвечал Фиест. – И мы оба были наказаны: ты пережил страшную войну, а я - тягостное изгнание!» Братья обнялись и глаза их увлажнились слезами. Но при этом ни один не говорил искренне! Атрей лелеял в душе страшный план мести, Фиест уже замышлял новые козни. Право, они стоили друг друга! Несчастье заключалось в том, что жертвами их интриг сделались невинные дети.

   Атрей потрепал племянников по щеке, назвал их милыми малышами и обещал подарить каждому по красивой игрушке. «Сегодня мы не будем заниматься делами, - сказал он брату. – Но завтра на пиру обо всем договоримся!» Гостей проводили в их покои. Мальчикам отвели комнату в самом дальнем углу коридора. «Тут тихо, - заметил Атрей. – Ложитесь и отсыпайтесь с дороги!»  Братья заснули. Но среди ночи маленький Тантал разбудил Полисфена. «Мне страшно, братец! – зашептал он ему в ухо. – Кто-то смотрит на нас!» – «Не мели вздор! – сердито отвечал ему старший брат. – Здесь только ты да я!» – «Но он пялится на меня!» – «Кто!» – «Этот демон!» Малыш указал на безобразную рожу намалеванную на стене, ясно видимую в бледном лунном свете. Глаза ее и в самом деле были как живые и внимательно наблюдали за мальчиками. Под их пристальным холодным взглядом, Полисфену сделалось не по себе. И вдруг глаза моргнули! «Тс! – зашептал он. – Там кто-то есть!» – «Кто?» – «Откуда я знаю? Кто-то стоит за стеной и смотрит на нас!» - «Боже! – заплакал Тантал, - надо позвать папу!» Но тут рожа демона бесшумно съехала в сторону! Оказалось, что она была нарисована на панели, скрывавшей за собой потайной вход. Показался темный дверной проем и в нем неподвижная белая фигура. Мальчики застыли от ужаса. Наступила долгая томительная пауза. «Да ведь это же дядя Атрей! – сказал Полисфен. – Дядя, зачем ты пугаешь нас? Если ты не уйдешь мы закричим!» И вдруг фигура двинулась прямо к ним! Тантал громко завопил. «Не надо кричать, не надо звать на помощь, - бесцветным голосом промолвил Атрей (это и в самом деле был он!). – Я же сказал, что здесь тихо… Тихо как в могиле! Сколько вы не кричите, вас никто не услышит! Вас больше вообще никто и никогда не услышит…»

    …Утром Атрей и Фиест встретились за роскошно накрытым столом. Чего здесь только не было! Изысканные блюда, дорогое вино и великолепные фрукты! Фиест, влачивший все эти годы жизнь жалкого изгнанника, давно не видел такого изобилия. Но теперь он получил возможность полакомиться всласть и жадно набросился на еду. Атрей с усмешкой наблюдал за тем, как его брат отправляет в рот один кусок за другим. Сам он ел только фрукты и неторопливо тянул вино из кубка. «Ну довольно! – воскликнул Фиест. – Я сыт! Давай поговорим о разделе наших владений!» - «Не вижу в этом нужды! – возразил Атрей. – Ведь тебе все равно ничего не достанется, сколько бы ты не трепал языком!» – «Так выходит, ты устроил все это только для того, что бы посмеяться надо мной?!» – закричал Фиест и кулаки его сжались от ярости. «Нет, я просто хотел угостить тебя обедом! – с хохотом отвечал Атрей. – Надеюсь, ты его надолго запомнишь!» Фиест вскочил на ноги. «Как, ты уже покидаешь меня? – спросил царь. – Погоди! Еще не подали главного блюда!» Слуга внес большой поднос, покрытый сверху полотенцем. Фиест сдернул ткань и окаменел, увидев окровавленные головы своих сыновей! «Изволь взять то, что осталось! – продолжал Атрей. – Остальное уже пошло в дело!» И он указал на стол, уставленный яствами. Тут Фиест понял, чем угостил его брат! Он издал горестный крик и рухнул без чувств как подкошенный …

     Таким образом поплатился Фиест за свое предательство. Однако тяжесть наказания безмерно превосходила его вину. Зверская жестокость Атрея возмутила и людей и богов. Но первые только глухо роптали, а вторые, по своему обыкновению, не спешили с возмездием, предоставив жизни идти своим чередом. Могло показаться, что царь восторжествовал над своим братом. Но это было не так!

    После памятного пиршества, когда его заставили отведать мяса собственных детей, Фиест бежал в Сикионию. Здешний царь Феспрот принял его хорошо и выдал за беглеца свою дочь Пелопию. Вскоре она родила Фиесту сына, названного Эгисфом. Но напрасно сын Пелопа надеялся найти забвение в семейном счастье! В ту пору в Арголиде как раз случился неурожай. По обычаю вопросили оракул, и Пифия отвечала: «Чтобы вернуть плодородие своей земле Атрей должен привезти в Микены сына Фиеста!» Царь знал, что Фиест живет в Сикионе и выступил против этого города во главе большого войска. Фиест успел бежать, а Феспрот завязал переговоры с микенцами. «Боги желают, чтобы я стал воспитателем твоего внука! – объявил Атрей. – Тебе придется с этим смириться!» - «Моя дочь никогда не бросит Эгисфа!» – возразил Феспрот. – «Тогда пускай отправляется вместе с ним в Микены и выходит за меня замуж!» - ответил ему Атрей. Он радовался  любой  возможности помучить брата. Мысль, что он лишит Фиеста не только сына, но и любимой жены, доставляла ему мрачное наслаждение. Феспроту пришлось принять все требования могучего врага. Он объявил брак своей дочери с Фиестом расторгнутым и выдал ее за Атрея. Царь усыновил Эгисфа, который стал его наследником. Мальчик рос, ничего не зная о Фиесте, и считал Атрея своим отцом.

    Прошло несколько лет. Однажды послы микенского царя, возвращаясь из Дельф, столкнулись на дороге с бедным, опустившимся стариком. Это был Фиест. Годы лишений изменили его облик. Тем не менее,  слуги Атрея тотчас признали его и силком привели в Микены. Царь был чрезвычайно доволен тем, что брат опять оказался в его власти. Он велел бросить пленника в подземелье, а сам стал размышлять, каким образом его убить. «Боги дали мне сполна насладиться местью! – говорил себе Атрей! – Брат лишил меня жены, но и я поступил с ним также! По его вине я потерял сыновей, но он тоже не имеет детей! Я обрек его на нищету и изгнание, а сам пользовался богатством и властью! Теперь для полного завершения мести не хватает только одного – чтобы он пал от руки собственного сына!»

      Эта мерзкая выдумка показалась Атрею настолько замечательной, что он решил тотчас осуществить ее. Царь позвал к себе Эгисфа и спросил: «Чтобы бы ты сделал, сынок, если бы в твои руки попал мой злейший враг?» – «Я бы убил его!» – отвечал мальчик не задумываясь, и глаза его мрачно сверкнули. «Молодец! – промолвил Атрей. – Ты настоящий сын своего отца! Теперь послушай! В нашем подвале сидит нищий старик! На вид он жалкий и ничтожный. Но на самом деле это самый великий злодей, из тех что рождала земля! Будь у него возможность, он истребил бы весь наш род, не пожалел бы ни меня, ни тебя, ни твоей матери! Возьми мой меч и заруби его!» – «Да отец! – воскликнул Эгисф. – Я прикончу его как собаку!» Спустившись в подземелье, он толкнул ногой скованного цепями Фиеста. «Готовься к смерти, старик! – сказал царевич. – Твой час пришел!» - «Мой мальчик, - отозвался узник. – Я давно привык смотреть ей в лицо и знаю как она выглядит. Нас не надо знакомить! А вот ты знаешь, с кем сейчас разговариваешь?» - «Ты враг моего отца! - грозно вымолвил Эгисф. – И это очень плохо тебя рекомендует!» - «Правда состоит в том, - возразил Фиест, - что я и есть твой настоящий отец! Если бы боги хоть немного радели о справедливости, то не меня, а его следовало зарезать этим мечом». – «Ты лжешь!» – гневно крикнул Эгисф и топнул ногой. «Вокруг тебя полно лизоблюдов, которые могли бы подтвердить мои слова, - вздохнул Фиест, - но они никогда этого не сделают, потому что дрожат за свои шкуры! Однако ты можешь спросить у матери – она не посмеет тебе солгать!» - «Хорошо! –  промолвил принц. – Я спрошу у нее! И если окажется, что ты врал, твоя смерть будет вдвое мучительней!»

    Эгисф поднялся в покои матери и без обиняков спросил у нее: «Матушка! Ходит слух, что узник, запертый в подземелье нашего замка, приходится мне отцом! Это правда?» Пелопия задрожала от ужаса. «Кто мог внушить тебе эту вздорную мысль, сынок? – воскликнула она. -  Конечно же это не так! Твой отец Атрей!» Эгисф нахмурился. «Видишь этот меч, матушка? – спросил он. – Царь дал его мне и велел убить пленника. Я иду исполнять его приказ. Если этот человек действительно мой отец, грех за его смерть ляжет на твою совесть!» Он развернулся и хотел выйти из комнаты. «Нет! – закричала Пелопия. – Не делай этого! Знай! - Фиест был моим первым мужем, и ты на самом деле его сын!» Мальчик ничего не ответил. Он вновь сбежал в подвал и появился перед заключенным, который с трепетом ожидал решения своей судьбы. «Ты сказал правду! – объявил он. – Теперь расскажи мне о себе, а я решу, что мне делать дальше». Он уселся рядом с Фиестом, и тот поведал ему тягостную историю своей жизни.  Когда старик замолк, Эгисф крепко пожал его руку. «Я узнал достаточно! – промолвил он. – У нас с тобой одна кровь, отец, значит и судьба наша отныне должна быть общей!»

    Эгисф пошел к Атрею и объявил, что дело сделано. Царь несказанно обрадовался. «Это очень хорошая новость, сынок! – сказал он, довольно потирая руки. – Нам следует возблагодарить богов за то, что они помогли нам взять вверх над нашим врагом!» - «Делай так, как считаешь нужным!» – согласился Эгисф. Они отправились на берег моря, где Атрей приказал приготовить несколько быков для жертвы. И вот, в ту минуту, когда царь облачался в торжественные одежды, принц неслышно приблизился к нему сзади и ударил мечом в спину. «О боги! – воскликнул потрясенный Атрей. – Что ты делаешь?» – «Я свожу с тобой счеты, дядя! – промолвил Эгисф. – И знаешь, о ком я сейчас думаю?» – «Что ты несешь, несчастный? – кричал объятый ужасом Атрей. - Ты же убил меня!» – «Я думаю о моих старших братьях, - продолжал принц. - Тех,  что ты зарезал прямо в постели!» С этими словами он вонзил меч царю грудь, и тот упал на землю мертвый. Как и многие другие злодеи, Атрей стал жертвой собственных преступных происков. Ведь эти люди плетут сеть интриг, не взирая на людские законы и  превращая в ничто божественные заповеди. Можно ли удивляться тому, что нередко они сами  попадают в нее?

    Когда весть об убийстве достигла столицы, народ освободил из заключения Фиеста и провозгласил его царем. Пелопия, узнав, к каким последствия привело ее признание, покончила с собой. Ее похоронили вместе с мужем, а Фиест стал править в Микенах.

                5. Микены и Тиринф – древние города Арголиды

    Долгое время о героической эпохе в истории аргосской земли было известно лишь из мифов и преданий. Но теперь, благодаря археологам, раскопавшим древние города Микены и Тиринф, у нас есть возможность гораздо лучше почувствовать быт и дух тех далеких времен. Мы можем прогуляться по улицам, по которым когда-то ходил Геракл, спуститься в подземелье, где томился вероломный Фиест, или подняться на башню, с которой взирал на своего могучего слугу трусливый Эврисфей, можем, наконец, пройти в тронный зал и представить, как вершил свой суд царь Атрей.

   Арголидская долина представляет из себя большую котловину, раскинувшуюся на обоих берегах реки Инах. Со всех сторон ее окаймляет достаточно широкий пояс гор. Самым крупным центром этой области в XIV - XIII вв. до Р.Х. являлись Микены. Сосредоточием города была крепость, располагавшаяся на вершине высокого холма (278 м над уровнем моря). С северо-востока и востока крепость прикрывали два глубоких оврага. На юго-западе неприступной преградой для врагов служили крутые, обрывистые склоны холма, а западная сторона в середине  XIV в. до Р.Х.  была укреплена мощной стеной. Поблизости поднималось еще несколько холмов, густо заселенных богатыми ремесленниками и торговцами. 

   Об укреплениях Микен следует сказать особо. Древним мастерам пришлось вести строительство, приноравливаясь к сложному характеру местности. Стены то поднимаются на холм, то опускаются в овраг, но во всех случаях их высота одинакова – приблизительно 18 м от поверхности земли. Толщина стен составляла 6 м, но в некоторых местах она достигала 8-10 м. Величественной и необычной кажется их кладка: огромные грубо отесанные камни разных размеров и форм (некоторые из них весят несколько тонн). лежат один на другом; щели между ними заполняет глина или мелкие камни. Грекам, жившим много столетий спустя, уже в классическую эпоху, казалось, что стены из таких громадных камней не могли сложить простые смертные. Они приписывали их сооружение легендарным одноглазым гигантам – циклопам. Предполагается, что большую часть укреплений возвели в XIV в. до Р.Х. Однако интенсивное строительство продолжалось и в следующем столетии.

     Дорога внутрь крепости вела через, так называемые, Львиные ворота. Они хорошо сохранились. Верхнюю часть ворот украшает треугольная известковая плита высотой 3 м с рельефным изображением двух львиц - они положили лапы на алтарь и грозно смотрят вниз на входящих в город. Ворота были достаточно высокими, чтобы в них мог проехать всадник и настолько широки, что бы пропустить колесницу. Снаружи подступ к ним прикрывал  мощный четырехугольный бастион.

    За воротами, на пороге которых видны выбоины, оставленные колесами колесниц, дорога поднимается вверх. С правой стороны от нее археологи раскопали несколько древних гробниц. (Считается, что похороненные в них правители жили в XVI в. до Р.Х.). С левой стороны располагаются остатки величественной лестницы, которая вела к царскому дворцу, построенному на вершине скалы, круто нависавшей над Львиными воротами.

    Две стены разделяли дворец на три главные части: наружный портик, украшенный входной колоннадой,  вестибюль и тронный зал. Вокруг них размещались жилые помещения, в которых проходила повседневная жизнь царской семьи. Помимо дворца в крепости находилось несколько частных домов, принадлежавших микенской знати, здесь же были выстроены большие кладовые и просторные амбары.

       Неподалеку от Микен лежит Тиринф – древняя столица Прета и Персея, город в котором долгое время жил Геракл. Время его основания не поддается точному определению. Археологи считают, что многолюдное поселение на месте Тиринфа существовало уже в III тыс. до Р.Х., а укрепленный город был построен в XVI в. до Р.Х. Однако расцвет  его приходится на XIII век. Древние поэмы именуют Тиринф «крепкостенным». И в самом деле, Тиринф располагался на высоком скалистом холме и был обнесен мощной «циклопической» стеной, сложенной из огромных каменных глыб. Толщина ее достигала 10 м. (В некоторых местах в стене были устроены сводчатые ходы и кладовые для хранения продовольствия и вооружения). Путь внутрь крепости лежал по длинной эстакаде, проходившей над высокой стеной и сворачивавшей через узкий проход между башнями и крепостными воротами. Чтобы проникнуть к дворцу, который был украшен внутри великолепными фресками, неприятелю нужно было прорваться через несколько ворот и внутренних дворов. Но, увы, - все эти укрепления не смогли защитить горожан: во второй половине XIII в. до Р.Х.  Тиринф был захвачен врагом, разрушен и с тех пор больше не восстанавливался. 

Блистательная Эллада  http://www.proza.ru/2013/04/08/322