Никто не лучше

Я не знала, что О.Генри начал писать свои рассказы, находясь в местах не столь отдаленных. В школе этого не проходили. И когда много лет спустя я спросила учительницу, почему она не рассказала нам об этом, та поперхнулась бутербродом с красной икрой и выпалила: «Как? Мы, в школе изучаем творчество заключенных?».

Так вот. У О.Генри есть рассказ, где он размышляет, что нет разницы между прачкой и ее хозяйкой: чем губки Салли лучше, чем губки Мери?
И я помню, что меня такая постановка вопроса возмущала. Всем лучше!

Потому что от Мери вкусно пахнет, она хорошо одевается, у нее дорогая косметика.
И тело у нее ухоженное, без признаков дурацкого целлюлита. Она может себе позволить ухаживать за своим телом, у нее есть на это деньги.
А все потому, что она много училась, работает по двенадцать часов в день, на престижной должности, которую получила вовсе не за красивые глазки. Хотя глазки у нее тоже очень даже ничего.

Понятно, что мужчине, находившемся в тюремной камере 19-го века, все девушки казались одинаково соблазнительными. Но каким же надо быть тупицей, чтобы следовать дремучему примеру в наше время? Как можно было взять и уйти к женщине, которая даже высшего образования не смогла получить? Нет, я ничего не имею против тех, кто не смог выучиться: среди них есть, наверное, очень хорошие люди.

Господи, было бы понятно, если бы ушел к обалденно красивой. Или умной, или молоденькой… А тут ушел к обычной.
Понимаете?! К обычной.

Думаете, легко выкраивать время на спортзал, бассейн, массажистку?
Дома тоже надо навести порядок. Иногда для этого приходится даже домработницу приглашать, чтобы в квартире было чисто, уютно, а в холодильнике лежала вкусная еда? И интересы у нас общие были: в бассейн всегда вместе ходили. А эта плавает только по-собачьи.

Интересно, если бы мы не поехали в Турцию, он все равно бы ушел?
Мне так захотелось погреться на солнышке, и чтобы было быстро: туда и обратно. В октябре на европейских морях уже холодно, а тут подвернулась Алания. И пока я выматывала себя плаваньем, он болтал о книжных новинках с соседкой.
Мне и в голову прийти не могло, что эта тетка привлечет его внимание.

В одежде – она еще ничего, но на пляже… Тело рыхлое, лишние килограммы по бокам складками свисают, живот в растяжках. И мальчишка у нее приставучий, постоянно зудел: «А почему? А что? А кто так сказал?». И ведь надо же! Увлекся. Что его привлекло? Даже стоптанные туфли на ее ногах не смутили.

Если бы она хоть раз посмотрела на моего мужа с интересом, я бы хоть что-то заподозрила. Но она занималась своим мальчишкой, читала книжку, иногда забредала в воду. Держалась она с ним отстраненно, потому что понимала: у нее нет ни одного шанса. Когда все случилось?

Через месяц после нашего возвращения домой он собрал вещи, а я даже понять ничего не успела. Он все бросил и ушел воспитывать чужого ребенка в двухкомнатную хрущевку. Как будто и не было у нас с ним девяти лет совместной жизни. Поездок в весеннюю Прагу, беготни с ремонтом, вечернего чая на полу в свежевыкрашенной квартире. Не поговорил, не объяснил, как будто вышел за хлебом и просто не вернулся.

Как-то я столкнулась с ней в супермаркете. Вернее, я ее издали заметила. Одевается все в том же стиле: темные брючки, пиджачок, едва сходящийся на груди. Только одежда фирменная и обувь хорошая. Но если не разбираться в брендах, то и не заметишь перемен. Хотя, нет. Глаза светятся, походка как у школьницы перед выпускным балом.

Я после этого позвонила Виктору, предложила оформить развод.
Он видно не ожидал этого, что-то мялся: к чему такая спешка?
Но какой смысл тянуть? Вместе мы уже никогда не будем. Хотя приятно, что он мялся, но и больно…
Меня эта боль съедает изнутри, как кислота, и я не знаю способа избавиться от нее.

К загсу я подъехала на такси: боюсь машину водить по заснеженным дорогам. Очень волновалась, но он только и спросил: «На работе неприятности? Выглядишь уставшей». Пожала плечами, улыбнулась из последних сил, мол, всю ночь готовилась к бракоразводному процессу.

Он оценил шутку. Совершенно не изменился: такой же холеный.
Только взгляд спокойный, и стоит как-то иначе, раньше мне казалось, что он стоит чуть-чуть на цыпочках, а теперь больше на пятках.

Все произошло очень быстро. Заполнили заявление, я еще одно написала, чтобы нас развели без моего присутствия, сказала, что могу уехать в командировку. И через месяц получила свидетельство о разводе. Фамилию оставила его, чтобы документы не переделывать.

Собственность делить мы не стали. Квартира мне от мамы досталась, машину я готова была отдать, но Виктор сказал, что собирается покупать новую. Для поездок с семьей. А больше у нас и нет ничего. Вернее не было. Если только мебельный гарнитур…

Я очень боялась наткнуться на него где-нибудь на улице. Не хватало, чтобы он увидел мою располневшую фигуру.
Но как-то обошлось. Есть свои преимущества у города: можно даже с соседом по лестничной клетке годами не встречаться.

Иногда мне очень хочется посмотреть на него.
Только зачем? Ответа я найти не могу, просто сижу и плачу.
Глупо, конечно.
Чем губки Салли лучше губок Мери?

Хорошо, что после его ухода мне надо было много работать, чтобы накопить денег на год обеспеченной жизни.
Иногда я падала от усталости, и потому не был сил плакать.

Ужас, как не хочется быть слабой и зареванной. Я сильная, я справлюсь. Был один мужик, теперь другой… мужичок.
Лежит себе в колыбельке, чему-то улыбается. Кровиночка моя. Солнышко родное. На Виктора похож. Такой же упрямый рот, и нос морщит также. Это хорошо, будет умным и отчаянным.

После свадьбы мы поехали отдыхать за границу первый раз в жизни и оказались в долгах. Так он в самую жару устроился помощником кровельщика на крыше, чтобы заработать деньги. Я когда увидела его в робе, чуть в обморок не упала: бомжи выглядят лучше. Но как только все закончили, пошел в салон, сделал маникюр. Он как Ванька-встанька, не поддается житейским невзгодам. Я у него многому научилась.

Когда маленький подрастет, я ему расскажу, какой замечательный у него отец. Глеб будет им гордиться. И будет стараться походить на него. Вот только как его научить не бросать жену?
Даже если она будет любить его слишком сильно.