Рассказ На Кликун - озере

                НА КЛИКУН – ОЗЕРЕ

                О, жалок тот, кто носит крики
                В своей душе, всегда смущенной
                Блажен, с кем говорят негаснущие лики
                Его душа – как лебедь сонный.
                К.Бальмонт

    Августовский день короток, быстро переходит в длинную и тревожную ночь. Не успеет
завечереть, как легкая, влажная прохлада уже окутывает округу молочно – косматым туманом. Огромное солнце, как оловянное блюдо – матово-блестящее, но не дающее
животворного тепла, чуть задержавшись, исчезает за кромкой леса.
    Тропинка, огибающая Кликун – озеро, вела к Афониной заимке, расположенной в гус-
том непроходимом ельнике, на самом краю болота. Местные жители называли заимку по разному: келья, скит, жильё пустынника.
    Хозяин избушки, старец Афоня, объявился здесь несколько лет назад. Откуда, как и
почему именно здесь он поселился – никто не ведал. Сердобольные старушки обычно
говорили о нем: «Много претерпел…»
    Осторожно, стараясь не замочить ноги, обутые в лапти, согбенный старец подходил
к избушке. В правой руке  посох - ивовая палка, обработанная бобрами, в левой –чётки.
Выразительное лицо обрамляли бело-жёлтые патлы и борода. На голове- шапочка из
черного сукна.
    Обычный поход старца в село на этот раз был особенно неприятным: милостыню давали только богомольные старушки: божий дар не велик, но и его надо поделить
с друзьями – зверями. Но горше всего для него было оскорбление двух молодых юношей,
требовавших талоны на спиртное. Не мог объяснить старец, что живёт только «даром божьей пищи», а посему не вхож в Советы за талонами. НЕ поверили – обыскали, но
кроме псалтыря в суме его ничего не было… «Проваливай старая ветошь»,- с такими
словами один из них толкнул старца в грудь. Упал он, головой ударился сильно, до
беспамятства. Видел, как Божья Матерь держала на руках Лебедя… Гладила его шептала:
«Спи, душенька, спи».
    Сколько пролежал – не помнит, пока не увидел склонившейся над ним лик старушки,
Окатывающей его холодной водой.- Вот и обмывать начали,- спокойно, без тревоги,
подумал он.- Жив ли я, Божья Матерь?
    - Жив,- ответила старушка.
    Остаться в селе, у богомольных старушек, он решительно отказался, но хлеб, остат-
ки рыбного пирога, как подаяние принял.
    Вот и скит. Отдышавшись, трижды перекрестившись, Афонасий положил кусок рыбного пирога для зверей лесных, приговаривая: « Кушай, тварь божья, и помни».
Он постоянно оставлял гостинцы для медведя, лисы, мышей, другой лесной живности.
    Долго сидел старец, пока на небосклоне не показались звезды. «Ох, опоздал с молит-
вой – то»,- прошептал он про себя, с трудом поднимаясь. Скрипнула дверь кельи.
зажег лампаду, встал на колени перед иконостасом, начал читать молитву.
    Окончив её, пустынник начал читать Евангелие. От Луки – по средам он читал
именно его. Но, прочитав только одну страницу, повалился на бок, увлекая за собой
и книгу и лампаду…
    В селе пожар не заметили. Лишь утром прибежали на озеро мальчишки и увидели догорающие головни. Скит сгорел, как говорится, дотла, даже останки старца Афо-
насия найти не удалось. Вот только белый Лебедь одиноко кружил над пепелищем,
тоскливо кричал, рвал гнетущую, тревожную тишину леса. Рассудили про Лебедя
просто: приручил старик птицу. Правда, кто – то приметил: Лебедь три дня и три
ночи жил на пепелище, и только после этого перелетел на Кликун – озеро.
    …Удивительно прекрасно Кликун – озеро в конце августа: чарует, привораживает.
Тихие, нежаркие деньки создают особенный необъяснимый уют, не для тела – для
мысли, для её полёта.
    Неестественно загадочным, тайным становится озеро, а одинокий Лебедь, посе-
лившийся здесь с некоторых пор, как беломраморное изваяние ласкает взор рыбаков.
    Новенький «Уазик», внезапно появившийся на берегу озера, нарушил первоздан-
ную тишину округи. Вышедший из него водитель услужливо открыл переднею
дверь салона, из которого выскочил мужчина в спортивном костюме, темных очках.
    - Едва добрались. На танке бы сюда.
    - Ничего, Алексей Михайлович, добрались,- заискивающе ответил шефу водитель.
    Из разговора выяснилось, что приехали начальствующие чины порыбачить и
поохотиться. О ружье было сказано, когда все обратили внимание на плавающего
невдалеке Лебедя. Не долго колебались отдыхающие, убийство же Лебедя «списали»
на «хозяина сельской торговли», не обеспечившего выезд на природу свежим мясом,
а «узаконили» присутствием в компании начальника милиции.
    Закуска была приготовлена на славу, дичь на вертеле покрылась золотистой корочкой,
издавая благоуханный аппетитный запах. Все разом принялись уничтожать горячее
блюдо, зазвучали тосты, началось пиршество с возлиянием.
    Но, видимо, не приняли грешные души прибывших людей безгрешного Лебедя. Произошло невероятное: сидевшие стали говорить друг другу о вещах, которые никогда в обычных условиях не сказали бы. Начальник милиции припомнил о нанятых защитниках,
которые «замяли» дело о детской площадке, приспособленной водителем шефа под
огород. «Хозяин торговли» - о спецобслуживании через базу, с которым надо бы кончать,
а жене начальника милиции – Альбине поменьше бы есть черной икры.
«Давно бы ты сидел на Колыме, если бы не я»,- парировал выпад начальника сельской
торговли милицейский начальник. – Сколько «барахла» и гнилья  по завышенным ценам народу «вдул»? Не помнишь?
    Короче говоря, претензии о злоупотреблениях служебным положением были высказаны каждому, даже шефу.
   Вот тут главного начальника неожиданно осенило. Он догадался, что произошёл
Какой – то психологический срыв и, возможно, все чем – то отравились, и скомандовал:
«Два пальца в рот!» После «лечебной процедуры» всё встало на свои места: взаимные
извинения со всех сторон говорили о «временном затемнении», сошедшем на них.
А шеф подытожил: « Всё хорошо, что хорошо кончается, видимо точно отравились
или на место дурное попали».
    «Уазик» удалился, а на берегу Кликун – озера продолжал тлеть своеобразный погре-
бальный костер по убиенному Лебедю. Останки птицы были разбросаны вокруг. Только
непривычно ярко-синее небо пыталось поведать миру о произошедшей трагедии.
Небо – вечная память земного, долго помнит…