Рождественская история Книга 1

Огромное спасибо Юличке,
самому лучшему редактору и хорошей подруге.
Если бы не ты, история так и осталась
бы черновиком на 10 листах!




Аннотация:
Мне казалось, что я потеряла все. Словно, я осталась одна на этом свете. Поэтому загадывая желание в Рождественскую ночь, я и не надеялась, что оно исполнится.



 
Глава 1

24-25 декабря.
Вот и настало очередное Рождество. Я его проводила по тому же сценарию, что и последние несколько лет. Сначала украсила гостиную ветками пихты и ароматными еловыми шишками. Затем отключила отопление и растопила массивный, украшенный кованой решеткой камин.  После чего, закутавшись в теплый флисовый плед, поуютнее устроилась в массивном деревянном кресле.
Когда стрелки старинных часов показали девять вечера, я открыла бутылку шампанского, стоявшую, тут же рядом с креслом и налила себе полный бокал.
— Ну что ж, с двадцатипятилетием тебя, Мика, — сама себя поздравила я и поднесла к губам бокал. Сделав маленький глоток, я на секунду задержала шампанское во рту, наслаждаясь терпким нежным вкусом.
Последние два года именно так проходил мой день рождения, а вместе с ним и Рождество. Раньше это был семейный праздник, мама готовила праздничный обед, отец устанавливал елку, а мы с моей младшей сестренкой украшали ее. Наш смех разливался по всему дому, и мама постоянно твердила, что если бы нас было трое, она бы уже оглохла. Я была так счастлива.
Но четыре года назад отец заболел, это был первый праздник без смеха и веселья, мне тогда исполнился двадцать один год, а сестре восемнадцать. Следующее Рождество мы отмечали уже втроем, а еще через год мы с сестрой остались вдвоем. Смерть отца стала для мамы тяжелой потерей, с которой она так и не смогла справиться.  Мы с сестрой не нашли в себе сил собраться вдвоем, и, словно страусы спрятали головы в песок. Лика переехала жить в другой город, устроилась на новую работу и сняла квартиру, а я осталась здесь, в старом семейном доме, в компании с призраками прошлого.
И вот, я в полном одиночестве, сижу, смотрю на огонь, пью шампанское и вспоминаю самые счастливые моменты из прошлого.
«И все-таки, одиночество — скверная штука», — подумала я, — «но иногда побыть одной, просто необходимо». Чтобы дать себе время оглянуться назад, оценить все; что сделано, что не сделано. И, конечно же, загадать самое заветное желание.
Желание — это самое сложное. Как можно что-то загадать, если ты ничего не хочешь? Стрелки часов перемещались ближе к полуночи; да это не Новогодняя ночь, но у нас в семье была такая традиция — загадывать желание именно в Рождественскую полночь. Как любил говорить отец: «В Новогоднюю ночь, слишком много людей загадывают желания. Поэтому мы загадаем свои сейчас, чтобы ангелы наверняка смогли нас услышать».
Но меня не услышали ни 4 года назад, ни 3… и вряд ли услышат сейчас. Поэтому я сказала первое, что пришло в голову.
— Я устала быть одинокой, я хочу, чтобы у меня была семья, — из глаз брызнули слезы, — я хочу снова оказаться со своими родными, хочу снова быть с ними. Я по ним так скучаю.
Прошла полночь, уже близилось утро, закончилась не одна бутылка шампанского, и я уснула, все так же сидя в кресле перед камином.


****

На пушистом светлом  облаке сидели два ангела и качали ножками.
— Ну вот, у нас впереди должна быть еще одна тихая неделя, а тут первые желания, – сказала миленькая ангелок с золотистыми волосами, и белоснежными крылышками. У нее были небесного цвета глаза и губки в форме сердечка. — Обычно все желания загадываются в Новый год.
— Да уж, — ответил ей белокурые ангелок, — и желание странное какое-то, с ним мы ни за что не справимся. — Он разочарованно покачал головой.
— Да и никто не справится, — улыбнулась ангел, — ну, если ты не можешь изменить ситуацию — измени свое отношение к ней. — И она улыбнулась самой очаровательной улыбкой, а в ее маленькой симпатичной головке уже зародился план.
— А ты уверена, что нам за это не достанется?
— Ну, на самом деле нет, не уверена, но я все равно хочу попробовать.
— Я как всегда поддерживаю тебя, — сказал он, взял ее за маленькую детскую ручку, и они отправились куда-то наверх.
Эти двое так долго были вместе, уже несколько сотен лет, что буквально научились читать мысли друг друга. Они были ангелами младшего уровня (ангелами-мира), и облик невинных малышей отражал их статус. С учетом их ветрености, непостоянства и некоторой детской непосредственности для них это была отличная работа. Пока они могли проявлять свои способности лишь в исполнении желаний, и только после того, как они четко выберут свое призвание, их статус изменится, а вместе с ними цвет крыльев, одежд, цвет волос и внешний вид.
В дальнейшем они могли выбрать одно из пяти призваний: Стать ангелом света, под руководством Уриила, и нести в мир добро: брать под свою опеку храмы и школы, и даже целые города. Ангелом-хранителем, под руководством Рафаила, и охранять весь смертный путь души, а со временем и нескольких душ одновременно. Ангелом-стражем, под руководством Рагуила, и обеспечивать соблюдение законов иными ангелами. Ангелом-карателем, под руководством Михаила, и бороться с Сариилом и его сынами. Или стать ангелом-смерти, под руководством Иерахмиила, вечно охранять царство небесное и чистилище и препятствовать воскрешению мертвых.
Каждый выбирает свое призвание, вернее призвание выбирает его. Сколько времени потребуется на это, никто не знал — у ангелов этот срок индивидуальный. Кому-то требуется двести лет, а кому-то и две тысячи окажется мало. Бывали случаи, когда ангелы-мира на протяжении многих тысячелетий оставались неизменными, под неусыпным руководством Гавриила.


Глава 2

26 декабря - ночь
Я открыла глаза и почувствовала себя как-то странно. Никакой головной боли от шампанского, никакого, черт… ничего. Я попыталась встать с кровати и не смогла. Я не чувствовала ног, не чувствовала ничего ниже пояса. Я откинула какое-то, странного цвета одеяло, и оцепенела. Мои руки… они были такими маленькими, вместо ярко красного почти двух сантиметрового маникюра, ногти были по-детски обгрызены, кожа была такая сухая, и тонкая, как бумага. Мое тело было… это не мое тело! Это не могло быть оно! Я красивая, довольно аппетитная молодая женщина, а не худенький, как тростиночка ребенок, прикованный к кровати. Не веря в происходящее, я привычным  жестом протянула руку, чтобы потеребить волосы, но… где мои волосы? Голова была обрита налысо, причем довольно давно, и я почувствовала, как тоненькие коротенькие волосики щекочут мою ладонь. «О, ужас! Это кошмар! Мне это снится! Я, это я! Я здоровая женщина, а не маленький, больной ребенок!»
Я попыталась закричать, но не смогла. Вместо громкого крика с моих губ сорвался еле различимый хрип. Я щипала себя, считала до 10 и обратно, в надежде проснуться, но оставалась в той же самой комнате. Наконец, я смирилась с неизбежным: «Я действительно здесь, и если это и сон, то очень реалистичный».
Я огляделась и замерла, комната, в которой я находилась, была грязная и явно требовала ремонта. Замусоленные окна были завешаны темно-коричневыми занавесками, которые не пропускали ни толики дневного света. «Как в склепе», — подумала я, но тут же выкинула эту мысль из головы.  В тусклом свете мне удалось различить, что стены выкрашены в тот же самый коричневатый оттенок. В некоторых местах краска облупилась, оголяя гипсовые перегородки. Пол в комнате был выложен крупным кафелем, того же оттенка. Дизайнеру удалось создать иллюзию того, что ты оказался в могиле. 
У стены стоял шкаф с книгами и стол, рядом с кроватью стояло кресло, но в нем никто не сидел. Я принялась изучать свои новые руки. Закатав рукав длинной рубашки, я разглядела десятки следов от уколов на венах, все руки были покрыты синяками и кровоподтеками. У меня закружилась голова, и руки безвольно упали на кровать.
Вдруг дверь открылась, и в комнату вошла осунувшаяся женщина. Ее волосы были собраны в конский хвост, из которого выбилось несколько прядок. Думаю, ей было лет 30, но выглядела она на все 45. На лице ни капли макияжа, под глазами темно-коричневые круги. На ней  была довольно старая и прохудившаяся одежда, которая весела на ней, как на вешалке. Взглянув на меня, она улыбнулась, и ее глаза засветились такой любовью, что мне сразу стало намного легче.
— Ты проснулась, — сказала она, садясь рядом и беря меня за руку. — Я так волновалась. Потерпи немного и ты скоро снова будешь дома с нами. С братиком. — Я увидела это в ее взгляде — безнадежность… но, она улыбалась мне и продолжала говорить.
— К тебе пришли гости.
Я повернула голову к двери, и в комнату вошел мужчина в дешевом поношенном костюме Санта Клауса с огромной ватной бородой, и невольно  мое лицо растянулось в улыбке.
— Хо-хо-хо, — произнес он, сильно переигрывая, — маленькая Люсси, как ты себя вела весь год? Твоя мама говорит, что хорошо — ты делаешь успехи и за это тебе вот... 
Он рылся в мешке, а я, молча лежала и ждала, у меня не было никакого желания веселиться или радоваться. Недолгая суета меня утомила, словно я только, что вскарабкалась на Эверест. Наконец, он извлек оттуда фотографию в большой рамке, на которой была изображена семья: мужчина, эта женщина, только на фото она была веселая, и под глазами у нее не было таких синяков, малыш лет двух, и я — девчушка лет шести с рыжими кучерявыми волосами, веснушками на носу и ссадиной на щеке. Глядя на фото, я почувствовала, как по моим щекам покатилась слезинка, а за ней еще одна.
Мою голову наполнили воспоминания девочки. Как счастливы они были в тот день, когда сделали это фото. Это был день рождения Макса, ему в тот год исполнилось 2 года.  Пикник на природе, целый день они резвились на свежем воздухе: бегали по парку и карабкались по деревьям, играли в мячик и ловили бабочек.  За этими воспоминаниями последовали другие: как папа читал перед сном сказки о маленькой девочке, которая попала в сказочную страну, убила своим домиком злую колдунью, а затем долго шла по дороге  из желтого кирпича в волшебный изумрудный город; как они с мамой пекли вкусные печения в форме зверушек и цветочков; как Макс сломал ее куклу и похоронил в саду, рядом с Баксом (их собакой).
После этих воспоминаний слезы полились еще быстрее, и я не знаю,чьи они были, мои или той девочки, которой я стала.
Затем Санта достал коробку в упаковочной бумаге.
— Это тоже для тебя!
Я взяла коробку и попыталась ее развернуть, но пальцы не слушались. Мне помогла мама. Когда золотистая, в красный цветочек бумага была брошена на пол, я наконец-то узнала, что находилось внутри — там был серый заяц, красивый, плюшевый, с розовыми ушами и косыми глазами. Я прижала к груди мягкую игрушку. Этот милый пушистый зайчик стал самым лучшим подарком.
Санта ушел, а я осталась лежать. Я смотрела в потолок и, прижимая к себе зайца, засыпала, а просыпаясь, начинала молиться о том, чтобы все это оказалось просто страшным сном, и чтобы, когда я в очередной раз открою глаза, я окажусь… где? Я не знала, но лишь бы не здесь. Я молилась о том, чтобы это была не я, а какая-то другая девочка и беззвучно плакала, а мама сидела рядом и держала меня за руку.


****

— Тебе не кажется, что это слишком жестоко по отношению к ней? — спросил ангелок, наблюдая за своей подружкой.
Ему показалось или на самом деле впервые за несколько сотен лет она изменилась? Он пытался понять, что именно произошло, но не мог. Если бы она была человеком, можно было списать это на взросление, но она не человек, и у нее нет такого понятия, как возраст. В его голову закралось мысль: «А что, если она просто переходит на следующую ступень?»
Она коварно улыбнулась и отвела взгляд, на ее щечках появился румянец, а в глазах заблестели серебристые искорки.
— Нет, самое то. — И немного помолчав, добавила, — знаешь, она упивается своей болью, вместо того, чтобы помогать другим Она постоянно жалеет себя. Пусть поймет, что у других тоже есть реальные проблемы. Настоящие. А ее «великая» проблема — это просто нежелание что-то менять.
Ангелок поджал губки и покачал головой.
— И все-таки, я думаю, что ты поступаешь жестоко.
— Посмотрим, — сказала ангелок и, продолжая улыбаться, перелетела на другое облако.
Он зачарованно наблюдал за ней. Теперь он не мог отрицать тот факт, что она взрослела. Скай стала выше, ее волосы стали чуть длиннее, а кудряшки менее заметными. «Да, у нее все  получиться», — подумал он, глядя на свою подругу.
Переход у ангелов происходил довольно быстро, как и сотворение мира, занимал всего лишь семь дней, (но в редких случаях проходил быстрее) и ангел понимал, что скоро они с его подружкой расстанутся. Больше никто не  будет веселить его, не будет бросать в него воздушными облаками, не будет втягивать его в различные авантюры, такие, как эта.
Ангел покачал головой. Ему очень не нравились методы, которыми действовала его подружка, но он старался не допускать даже мысли о том, что она не сможет выдержать испытаний, которые ее ждут впереди.



Глава 3

26 декабря – день.
Я открыла глаза, все мое тело нещадно болело. Я замерзла, потому что камин погас. «Камин? Головная боль? Сколько же я вчера выпила? Я проснулась? Это был всего лишь сон!»
Вздох облегчения вырвался у меня из груди. «Это был сон. Кошмар. Я это я. И…» — я посмотрела на часы, — «…и я опаздываю на работу».
Я подскочила с кресла и метнулась в ванную, быстро привела себя в порядок, оделась, выскочила из квартиры и, уже садясь в автомобиль, позвонила своему секретарю
— Лара, я задержусь, у меня срочная встреча с клиентами.
— А разве могло быть иначе? Встреча утром после дня рождения проведенного с ящиком шампанского. — С понимающими нотками в голосе ответила она. — Да, будь аккуратнее на дороге, уж я-то знаю, что вчера одной бутылочкой не обошлось…
Я повесила трубку, не желая слушать ее. Иногда своей проницательностью она меня ужасно раздражала, но, тем не менее, у меня был самый лучший секретарь. За два года, с тех пор, как я заняла должность директора, она стала моей лучшей подругой.
Я как обычно летела в офис, попутно разглядывая витрины, надеясь наткнуться на очередные супер-скидки и распродажи, а так же по долгу службы, рассматривая рекламные щиты. Я так делала очень часто — старалась учиться на чужих ошибках.
Ну, например, что вы думаете по поводу рекламы теплых полов с таким вот слоганом: «С нами ваши пятки будут в порядке», или вот, баннер: на черно-красном фоне мужчина в нижнем белье (кстати, довольно интересный мужчина), а ниже надпись гласит: «Мне в этом сухо и комфортно». Вот примерно таких глупостей я и пыталась избежать.
И вдруг БА-БАХ… скрежет метала, толчок, и моя голова со всей силы стукнулась о руль. 
— Мать моя телега, — пробормотала я, проведя ладонью по лбу, и почувствовала что-то липкое. Мельком взглянув в зеркало заднего вида, я увидела, что расшибла себе лоб. Не смертельно, но шрам наверняка останется. Ну надо же так! Я только пару месяцев назад отремонтировала свою машину, после близкого знакомства с фонарным столбом. И вот опять.
Вот такие блондинки как я и не дают разориться нашим гаражным службам сервиса. Представив, как ребята в сервисе будут меня приветствовать фразами типа: «Надо же, мы даже соскучиться успели!» или «Бедная машина, если бы ты была моей женой,  я бы наверно уже на том свете был», мне оскомой свело зубы. Конечно, я молчать не буду, но как же я ненавижу эти понимающие взгляды, красноречиво смотрящие на мои волосы. Да я блондинка, не крашенная, а «природная», и, тем не менее, мне это не мешает зарабатывать в два, а-то и в три раза больше этих остряков. Они это тоже понимали, поэтому обиды я на них не держала.
Открыв дверь, я, пошатываясь, вышла из машины. Надо было оценить повреждения. Громадному джипу, который я умудрилась не заметить, не повезло встретиться с моей маленькой, но очень вредной машинкой на узкой дороге. У него треснул пластиковый бампер, а у меня помимо трещины в бампере, разбилась левая фара. Да, приятного маловато.
 Из джипа вышел водитель — седой, лысеющий дяденька, с животом шире экватора. Беседа быстро перешла на повышенные тона. За следующие несколько минут я столько нового узнала о светловолосых женщинах, да и вообще о водительских способностях всей прекрасной половины человечества. Когда он успокоился, мы поговорили уже более цивилизованно. Оказалось, что его фирма активно пользуется услугами нашего агентства, и, пообещав ему хорошие скидки, я впихнула ему в руки визитку и заверила, что в случае необходимости, компенсирую ему затраты на ремонт. Мы тепло попрощались, и он уехал.
 Я ходила кругами вокруг машины. Сначала я попинала колесо, заметив при этом, что количество шипов на резине уменьшилось раза в два, и решила обязательно ее сменить. Затем протерла зеркальце бокового вида, и  несколько минут постояла, глядя на разбитое крыло, прикидывая, как долго моя пташка пробудет в сервисе. После этого я принялась осматриваться по сторонам; ближайшие минут пятнадцать мне за руль лучше не садиться, в буквальном смысле — доеду до ближайшего столба. Как и ожидалось, знак аварийной остановки я поставить забыла и даже не включила аварийку. Проезжающие мужчины сигналили, кричали, а заметив меня (и видимо оценив цвет волос), махали рукой и ехали дальше.
Пока я стояла и озиралась по сторонам, мое внимание привлекли грязно-темно-коричневые занавески в окнах здания из красного кирпича. Я убрала машину с проезжей части, и подошла к красно-коричневой двери, табличка на которой гласила: «Государственное учреждение  оказания паллиативной (симптоматической) медицинской и медико-социальной помощи», в простонародье — Хоспис.
Мороз пробежал по коже. Я взялась за ручку двери… развернулась, бросилась к машине, села за руль и трусливо уехала.
Всю дорогу до офиса меня мучили образы из минувшего сна. Грудь сдавила такая тоска и отчаяние, словно я снова оказалась в этой больничной кровати. Но почему мне приснилось именно это здание? Может быть потому, что я тысячу раз проезжала мимо него, но почему тогда не здание налоговой или ООО «Микселм», с которыми я несколько месяцев не могу согласовать заказ. Видите ли наши баннеры недостаточно живые, они, слишком шаблонные. Изюминки у них нет. «Удивительно, как легко я смогла переключиться на работу».
Добравшись до офиса, я все-таки дала Ларе задание разузнать про эту больницу, а именно — находится ли там девочка с именем Люсси. Затем наконец-то, я вошла в свой светлый и просторный кабинет. Из большого витражного окна открывался великолепный вид на город. У окна стоял большой стол. Внушительных размеров пальма стояла в углу, около нее стояли два кресла и журнальный столик. Я уселась в свое кресло, включила ноутбук и в ожидании, когда же программа загрузится, уставилась в окно.
Мысли тут же улетели куда–то в ночной сон. Я вспомнила отчаяние, страх, тревогу, волнение и мимолетную радость, от неожиданного подарка. Может это как-то связать с «Микселмом»? Строительная компания, которая помогает детям вместо того, чтобы хвалится об использовании экологически чистых материалов и двух ста различных фильтров на строительных площадках. Может они смогут привлечь внимание каких-то фондов? Но я тут же отмела эту мысль, вряд ли этим двум бритым братьям, управляющим фирмой, интересны какие-нибудь проблемы кроме финансирования, маржи и цен на строительные материалы. Снова тупик.
Порывшись в сумочке, я нашла зеркальце и оценила масштабы бедствия. На лбу красовались шишка и небольшая ранка, которая уже перестала кровоточить и затянулась коркой. Все оказалось не так страшно, как показалось вначале.
Работа не шла, уже полчаса я сидела, уставившись в окно невидящим взглядом. Создавать иллюзию работы больше не было смысла. Три маркетолога,  как к последней инстанции обратились за помощью ко мне, после того, как клиент методично отклонил все предложенные варианты, а у меня в голове только дети которым нужна помощь.
В комнату вошла Лара и поставила передо мной стакан воды и пару таблеток (как я догадалась аспирина). Спасительница! Серьезная дама неопределенного возраста, в принципе, как и все женщины старше 18. Она была примерно на голову выше меня, жгучая брюнетка с ярко-карими глазами. Полная моя противоположность. Не теряя попусту времени, Лара обрушила на меня лавину информации:
— В хосписе много девочек с таким именем, тебе про всех рассказать или есть какие-то уточнения?
Я немного задумалась, и выложила все что знала:
— Ей примерно лет семь. У нее должен быть младший брат — Макс. И она не чувствует ног, — меня снова начало колотить, и я вспылила, — неужели в этой больнице так много маленьких лысеньких Люсси?
— Нет не много,  в хосписе на пятнадцатой улице их всего-то три, и еще человек  двенадцать в других организациях по городу. — Лара села на стул напротив меня и, наклонившись ко мне, доверительным голосом произнесла — Да что с тобой сегодня? Посмотри на себя — Проспала, шишка на лбу. Вчера было слишком много шампанского?
— Нет, сегодня слишком много машин, — буркнула я, стараясь не встречаться с ней взглядом.
— Ну, надо же, кажется и двух месяцев не прошло. Или прошло? — и, видимо догадавшись, что я шутить не в настроении, прокашлялась и уткнулась в свой блокнот. Через несколько секунд она посмотрела на меня  и с серьезным видом продолжила: — Да, есть такая девочка. У нее лейкемия. Честно говоря, там еще куча каких-то трудно произносимых медицинских терминов, но я  думаю, что тебе они скажут так же мало, как и мне. В общем- то стандартная  ситуация: среднестатистическая семья, низкие зарплаты и куча денег, уходящая на лекарства. Денег на операцию нет. Вот в принципе и всё.
В голове все перемешалось. Это правда. Сон был правдой, я на самом деле была Люсси. Схватив сумку, и до конца не определившись, что же мне делать, я выскочила из кабинета. 
Сломя голову я неслась в больницу, намереваясь помочь всем, чем смогу. Главврач встретил меня немного насторожено — с чего это директору рекламного агентства являться в хоспис, и интересоваться каким-то ребенком... Мы долго беседовали. Примерно через час я покинула его кабинет, оставив на столе чек на сумму необходимую для операции. Что на меня нашло? Я не знаю. Деньги были не малые, да и благотворительностью я никогда не занималась, но оказавшись на месте девочки, я поняла, что «деньги — ничто, а Жизнь — все».
Ее сегодня же перевезут в институт и сделают операцию, у них на счету каждый день. Меня будут держать в курсе дел и сразу же оповестят в случае изменений. В буквальном смысле — с души упал камень. Но, в то же время, пока я находилась в больнице, то увидела столько больных детей, столько заплаканных матерей, которым нужна помощь. Я не могу помочь им всем. Пока не могу. Но обязательно  что-нибудь придумаю.   
Выйдя на улицу, я заметила полицейского, который ошивался около моей машины.
— Добрый день офицер. Чем могу помочь?
Он повернулся ко мне, посмотрел на рану на лбу, на машину, затем на дверь хосписа и замялся.
— Утром нам сообщили, что тут произошла авария, мы приехали, но никого на месте не оказалось. А теперь тут вы и битая машина, с теми же повреждениями, что описал очевидец.
— Вы ничего не сможете доказать! — У меня глаза на лоб полезли. За такие вещи просто забирали права на некоторое время, с учетом темпа моей жизни, оставаться без транспорта мне было просто  никак. Я посмотрела на полицейского, затем на машину, бросила взгляд на хоспис и опустила руки. Я пыталась подобрать слова, но на ум ничего не приходило.
Я протянула ему документы — спорить с мужчинами в форме я, конечно, любила, но сегодня мне этого совсем не хотелось.
— Насколько я помню этот «глобус на ножках» уехал минут на пятнадцать раньше меня, — я изо всех сил пыталась скрыть досаду, но у меня не вышло.
Мужчина пристально посмотрел на меня, затем снова оглянулся на больницу, что-то написал в своем розовом блокнотике и сказал:
— На первый раз... — он покачал головой, — заплатите штраф за неправильную парковку и использование транспортного средства с нерабочими осветительными приборами.
Полицейский как-то странно посмотрел на меня. Попытаться понять, что означает этот взгляд, у меня не было ни сил, ни желания. Он повернулся и отправился к своей машине. А я, так и осталась стоять посреди тротуара, держа в руках розовую бумажку.
Обратная дорога прошла как в тумане, не считая, что меня еще пару раз остановили за езду с разбитой фарой. Вот пристали к бедной девушке! Я радостно махала перед носами патрульных розовой бумажкой и говорила, что еду в сервис. Плюс моя коронная улыбка а-ля «дядя, не трогайте меня я хорошая, и если не заметил, я — блондинка», как всегда работала.
Вернувшись, наконец, в офис, я бросила розовую бумажку Ларе на стол и попросила ее оплатить штраф, а сама ушла в кабинет, плюхнулась в свое кресло и, сложив руки на столе, опустила на них голову. «Мне нужна хоть минутка тишины и пара таблеток аспирина!» — подумала я, но моей мечте не суждено было сбыться. В комнату, словно ураган, ворвалась Лара.
— Ты шутишь, детка? — спросила она, кладя передо мной розовый листок. — Банк по таким реквизитам платежи не проводит.
Взглянув на листок, я прочитала: «268-955-884 Питер. Позвоните, если будет нужно с кем-то поговорить». У меня пропал дар речи, а Лара развернулась и вышла из кабинета.
Я долго сидела и думала чем можно хоть как-то порадовать малышей в больницах. Времени до Новогодних праздников оставалось совсем немного. Можно было попробовать провести рекламную акцию по городу, но времени не оставалось. Идея пришла как обычно неожиданно.
Я обратилась в справочную нашего бизнес-центра и, под предлогом «новогодних поздравлений», выклянчила у них базу с электронными адресами всех компаний расположенных в нашем здании.
Ожидая письмо с контактами, я набросала объявление. В теме указала «Подари улыбку детям», а в тексте говорилось примерно следующее: «В преддверии праздников мы готовим нашим детям подарки. Давайте поздравим малышей, которые сейчас нуждаются в нашем внимании и находятся в больницах и «домах ребенка» нашего города. Желающие поучаствовать могут просто принести книжки, игрушки, предметы рисования — в общем, всё, что нравится детям в кабинет 4212. Устроим праздник малышам!».
Я удивилась, получив в бумажном виде базу данных, содержащую более 500 адресов, и подключила к работе менеджеров, все равно им делать было нечего. И до конца дня мы все закончили. Сама я вспомнила про кипу игрушек закрытых в комнате, прикидывая, во столько мешков они вместятся.
Ближе к 10 вечера, с хорошим настроением, я отправилась домой.  Люсси прооперировали. Врачи сказали, что шансы довольно хорошие. Девочка настоящий борец. Теперь только время покажет, подружиться ли ее организм с новым костным мозгом или нет. Но я знаю, что каждый вечер буду молиться за эту малышку, как и за сотни других детей.
По дороге, на удивление, я не встретила ни одного полицейского. Отлично, т.к. махать теперь этой розовой бумажкой перед их носом, зная, что на ней написано я бы не рискнула.
Паркуя машину перед домом, я клятвенно пообещала себе, что завтра обязательно отгоню ее в сервис.
 Войдя в дом, я окунулась в привычную тишину и пустоту, которую начинала тихо ненавидеть. Раздевшись и запихнув вещи в стиральную машинку, я забралась в душ, и с полчаса стояла, наслаждаясь теплыми струями, скользящими по моему телу. Затем я с ног до головы намазалась кремом и забралась в свою кровать.
Я долго крутилась, заснуть никак не получалось. Несмотря на то, что сегодня был очень насыщенный день, и я зверски устала, в голове постоянно кружилась одни и те же мысли: «Почему мне приснился этот сон? Почему эта девочка оказалась больна? Почему с фотографий в ее истории болезни на меня смотрела та же рыжая, кучерявая девчонка с кудряшками на голове? Как я об этом узнала?» У меня было больше вопросов, чем ответов.
Наконец я забылась сном.


****
— Ну что ты задумала на этот раз? Давай немного помягче? Все-таки мы ангелы.
Он умоляюще посмотрел на Скай.
— Винд, ей никакого вреда это не принесет! Это всего лишь сны, о которых утром она очень хорошо помнит, и которые немного реальнее, чем обычно.
«Почему он так переживает?» — подумала про себя Скай, наблюдая за другом. Она не понимала, почему в последнее время он вел себя так странно. Подолгу смотрел на нее, когда думал, что она его не видит. В принципе, ничего удивительного, они уже несколько сотен лет были вместе, и прежде никогда у них не было разногласий, по крайней мере, настолько серьезных.
— Но…
— Никаких «но». К тому же ты видел, к чему это все привело? Она помогла девочке!
— Да. Но…
— Ну, хватит. Не будь занудой. Я просто пытаюсь помочь. — И она снова улетела от  него.
Она почувствовала, что Винд собирается сделать, но не собиралась ему мешать. Она обернулась и посмотрела на его удаляющуюся фигурку. Почему-то ей вдруг стало так тоскливо. Она чувствовала, что очень скоро их пути разойдутся. С ее глаз сорвалась слезинка и, падая, превратилась в маленький цветок, который полетел с небес на грешную землю.
Она видела, как силуэт ангела превращается в маленькую точку, и вдруг поймала себя на мысли, что он меняется. Впервые за сотни лет, он  изменялся. Его крылышки начали приобретать серебристый оттенок. «Не быть ему хранителем» — подумала она. — «хотя и хранитель из него совсем никудышный».
Понимая, какое наказание ее ждет, она все-таки решила продолжить.



Глава 4

27 декабря.

Лучи яркого зимнего солнца слепили мне глаза. Все тело ломило от боли так, будто я попала под грузовик. «Странно, но, ведь похмелье у меня было вчера», — подумала я и попыталась подняться. Но не смогла. ЧЕРРРТТТТ! Меня захлестнуло отчаяние — опять сон. Я несколько раз моргнула, позволяя глазам привыкнуть к дневному свету. Я огляделась. Вокруг меня была грязная, практически лишенная мебели комната. Я лежала на грязном полу, руки прикованы наручниками к батарее, худые запястья все в синяках и ссадинах. Я осмотрела новую себя. Худенькая, длинными темными волосами, ножкой примерно 35 размера (о которой я мечтала всю свою жизнь) и довольно объемным декольте (от которого тоже не отказалась бы). Но ситуация была не самая приятная, у меня болело все тело, саднила губа, бешено болела спина, похоже была сломана пара ребер, и болело… О, Господи, да меня же изнасиловали! 
Прислонившись спиной к стене, я попыталась сообразить, что же мне теперь делать. Я так сильно, как только могла, одернула задравшуюся юбку, пытаясь при этом не застонать от боли. Черт. Вот такое мне испытывать совсем не хотелось. Я помолилась всем известным кельтским, скандинавский, шумерским, китайским и, по-моему, даже старославянским богам от том, чтобы никто не нарушил моего одиночества. Я прислушивалась к звукам и пыталась понять, где я нахожусь. Я чувствовала, что это мой город. Мне были слышны гудки проезжающих автомобилей, сирены проезжающих машин, шум, крики прохожих, мне хотелось закричать, но что-то мне подсказывало, что, как только я закричу, ОНИ явятся сюда, а мне этого совсем не хотелось.
ОНИ — я была уверена, что их несколько. Упираясь спиной в стенку, второй рукой придерживая наручник, я попыталась встать на ноги. У меня получилось. В окно я уже видела крышу здания напротив. Но вдруг, я поскользнулась и шлепнулась на задницу, при этом проехав наручником по металлической трубе. Я была готова завопить от досады, но когда услышала звук шагов направляющихся ко мне, чуть не разрыдалась от отчаяния. ОНИ идут.
Словно маленький зверек, я забилась в угол и прижала колени к груди. Из глаз полились слезы, когда я увидела двух амбалов, входящих в комнату. Оба были примерно 6 футов 6 дюймов (примерно 2 метра), и выглядели не как уличная шпана, а как довольно подготовленные мордовороты.
Один усмехнулся.
— Надо же, очухалась, а я уж думал, ты ей слишком много наркоты влил.
Так вот почему я так странно себя чувствую, вот откуда эта слабость и головокружение. Второй парень наклонился ко мне и сжал мой подбородок с такой силой, что мне показалось, я сейчас зубов лишусь.
— Ну что сука, проиграемся.
«Боже, нет, только не это... Это сон. Это сон. Это сон. Всего лишь сон», — твердила я себе, когда он растягивал меня на полу. «Я сплю. Ну, просыпайся же. Давай». С моих глаз безмолвно лились слезы, я попыталась укусить насильника, за что была награждена таким ударом по лицу, что из глаз посыпались искры и я вырубилась. Но блаженное забытье продлилось недолго. Я пришла в себя, и на меня обрушился вес его тела Я чувствовала, как он противно елозил во мне, доставляя боль — но кусая губы, я молчала. Мне хотелось прекратить эту пытку, но это было не в моей власти. Наконец, он закряхтел и слез с меня.
Не успела я порадоваться, что все кончилось, как ко мне подошел второй. Он потянул меня за руку вверх, я непроизвольно заскулила, этот решил пойти «правильным» путем… он наклонился ко мне и разорвал блузку. «Боже, пусть это закончится побыстрее» — промелькнула мысль в голове, но он решил продлить пытку, своими отвратительными пальцами он лапал меня, а я стояла и до крови кусала губы.
— Какие мы сегодня молчаливые, а мне так нравилось, когда ты звала мамочку и папочку, — и он рассмеялся хриплым неприятным смехом. —  Давай ори, все равно никто не услышит.
Я молчала, и мысленно молила: «Подведи меня к окну, сделай шаг в сторону, дай посмотреть, где мы».
Он долго стоял и мусолил, мою грудь, а затем  развернул меня к окну и уложил грудью на подоконник. Я приготовилась к боли, и, сцепив зубы, не издала не звука, когда он резко вошел. Из глаз брызнули слезы, но даже сквозь них я разглядела в замызганном окне улицу и номер дома напротив. Я знала этот район, хотя и старалась в нем не появляться. Кругом брошенные пятиэтажные дома, которые не сносили по непонятной причине. Я успела определить, что нахожусь примерно на уровне 4-го этажа, причем в угловой квартире. Надеясь прекратить пытку, я заверещала во все горло, за что и была награждена долгожданным ударом, вырубившим меня.

****

Он стоял перед советом. Его мощные серебряные крылья были широко расправлены, длинные светлые волосы трепал ветер.
Он чувствовал, что изменился, но не знал почему. Его тело налилось силой, его крылья из маленьких и белых стали огромными, словно вылитыми из чистого серебра, но он знал, что это не предел. Когда он достигнет следующей ступени, размах крыльев будет больше 5 метров.
 Главные архангелы сидели в своих ложах. Как и всегда они вершили свои суды вшестером: Уриил, Рафаил, Рагуил, Михаил, Гавриил, и Иерахмии. Эоны лет назад их было семеро, но Сариил, любимец Всевышнего, избрал другой путь, и вместе со своей армией он пал с небес в подземное царство. 
Архангелы внимательно слушали его.
— Я считаю, что она поступает неправильно, заставляя девушку проходить через такое. Да, мы должны подталкивать людей к взаимопомощи, заботе, состраданию, но иначе. Не так жестоко. Скай может сломать ее. Человеческий разум очень хрупкий, девушка может сойти с ума не от снов, а от осознания того, что они реальны… — Он замолчал, пытаясь подобрать слова.
— Мы обязательно проконтролируем этот вопрос, — сказал Рагуил, светловолосый архангел в серебряном хитоне, с серебряными крыльями за спиной. — Спасибо, что поставил нас в известность.
— Мы понимаем, что тебе было трудно решиться на этот шаг. Не сомневайся в правильности своего решения — произнес Михаил, светловолосый архангел в светлых одеждах с серебряными крыльями. — Мы видим, что ты скоро выберешь свой путь. Я очень рад за тебя и надеюсь, что ты присоединишься к моему войску.
— Для меня огромная честь биться плечом к плечу с твоими воинами, но пока мой путь еще туманен.
— Ты сможешь найти свой путь, у тебя еще много времени, — ответил Михаил.
Поклонившись, Винд вышел с чувством, что только что совершил огромную ошибку, которая полностью изменит его жизнь. Расправив свои широкие крылья, он отправился на поиски подруги.


Глава 5

 27 декабря
Я подпрыгнула на кровати. Кровать. Моя кроватка. Моя квартира. Я — именно я. Без этих психов. Я разрыдалась.
Меня била дрожь, но я понимала, что мне нужна помощь кого-то сильнее, чем я, кого-то кто воплощает в себе закон. Но что я могу сделать? Конечно, я могу позвонить в участок, рассказать свою историю, и через пару минут под моим домом будет стоять машина, только не полицейская, а скорая, с билетиком в один конец — в психушку.
У меня оставался только один вариант, в котором я не была до конца уверена. Питер. Выбравшись из кровати, я отыскала в кармане джинс розовую бумажку с номером телефона, и, повинуясь этому глупому порыву, набрала написанный на ней номер. Попутно я посмотрела на часы — «2 часа ночи. Черт. Что я творю?» — Я уже собралась класть трубку, когда услышала его сонный голос.
— Да…
— Питер, добрый вечер, то есть доброй ночи… это я Мика, ну с разбитой фарой … в общем… извини, я перезвоню утром.
— Нет, не бросай трубку… — я услышала шорох, похоже он сел в кровати. — Я все равно уже проснулся.
— Извини, просто честно говоря, мне больше некому позвонить, по такому вопросу… в общем, ты не мог бы приехать?
«О господи, я это сказала? Я смогла это сказать человеку, которого видела всего один раз в жизни».
— Что-то случилось? — его голос стал взволнованным и заинтересованным одновременно.
— Да, то есть не со мной, то есть… просто… черт. — Я бессильно опустила голову, не зная, как объяснить этот бред.
— Я приеду, скажи адрес.
Я продиктовала ему адрес, и через полчаса он уже звонил в дверь. Я была настолько взволнованна, что встретила его в своей немного детской пижаме: удобных хлопковых штанах и рубахе с длинным рукавом на маленьких голубеньких пуговицах, с кружевным воротничком. Но, кажется, он этого не заметил.
В обычной гражданской одежде с непокрытой головой он оказался довольно симпатичным. Высокий — примерно 190 см, кареглазый, с каштановыми, слегка вьющимися волосами. На его щеках красовались очаровательные ямочки.
Я пригласила его войти, и, расположившись на диване, рассказала ему все с самого начала: про девочку, про хоспис, про сегодняшний сон. Он смотрел на меня, как на сумасшедшую. В этом не было ничего удивительного, мне самой казалось, что я схожу с ума. Но это была правда. Я не рехнулась.  Не напилась и не принимала наркотические вещества. Черт. Да я даже не курила. То есть давно уже бросила, и, несмотря на это, сейчас мне вдруг захотелось втянуть в себя эту гадость, или выпить чего-нибудь крепкого. 
Когда-то мне сказали, что сумасшедший человек всегда утверждает и искренне верит в то, что он здоров, а вокруг слепые глупцы. Он уверен в том, что на самом деле он видел йетти, а спать ему мешают разъяренные домовые, или ребенок был зачат не после попойки в сауне, а белоснежным ангелом. 
Сейчас я говорила примерно о том же. Питер смотрел на меня серьезно-внимательным взглядом психиатра.
— Но это правда! Прошу тебя, поехали со мной, я успела рассмотреть номер дома. — Из глаз снова брызнули слезы, когда я вспомнила ту боль, тот страх. У меня затряслись руки, я была близка к истерике. «Черт да меня меньше часа назад изнасиловали! Имею я право на истерику!»
Питер сел рядом и прижал меня к себе. И тут мне в голову пришла непрошеная мысль: «Интересно есть ли у него жена, девушка, ну кто-нибудь, кому не понравится наша такая ночная встреча». Но, черт, о чем я думаю?
— Хорошо, — наконец, сказал он, — мы поедем, но ты не выйдешь из машины.
Я кивнула, кинулась наверх и быстро переоделась. Джинсы, теплый шерстяной свитер и пуховик. Безвкусно, но зато практично и тепло.
Через 25 минут мы подъезжали к старому зданию, подлежавшему сносу, и давно уже не жилому, располагавшемуся на улице «Смита».
— Вот там, — дрожа, показала я, — на четвертом этаже угловая комната. Я уверена.
Питер покачал головой.
— Ты уверена, что это был не просто сон? Здание выглядит пустым.
И вдруг до нас донесся женский крик, и если бы мы не прислушивались, вряд ли смогли бы его услышать. Питер отреагировал мгновенно — позвонив в участок и запросив помощи, он выхватил пистолет из бардачка.
— Оружие, у них было оружие?
Я отрицательно закачала головой.
— Не знаю, но она прикована, наручниками. Эти ублюдки большие, под два метра и очень мощные, не ходи один, это опасно!
На мгновение мне стало страшно, страшно, что с ним что-то случится. Я вцепилась ему в руку.
— Не ходи!
Питер мягко отстранился и вышел, а я осталась сидеть и рыдать. Буквально через несколько минут подъехала патрульная машина. Я выскочила к полицейским на встречу, и начала объяснить, активно жестикулируя. Вдруг прозвучал выстрел и они стремглав бросились в здание. А я так и осталась стоять посреди дороги, молясь чтобы с Питером все было хорошо. Я расхаживала по пустынной, темной улице и ломала руки. Из здания больше не доносилось ни звука. Я места себе не находила. А что если мой сон был бредом? Что если они сейчас разнимают семейную пару, выяснявшую отношения? Или наоборот, там сборище банды? Как он мог поверить моим словам, когда я сама себе не верила? Зачем я его в это впутала?
Но спустя десять минут терзаний, которые мне показались вечностью, появились трое полицейских, которые вели двоих амбалов с заломленными руками. Тех самых, которые меня изна… Черт, я была дома. В своей кровати! Со мной все хорошо! Меня никто не трогал! Это была не я! — успокаивала я себя.
Следом за ними появился Питер с девочкой на руках, и я, забыв про все свои тревоги и сомнения, бросилась к ним. Девчонка выглядела, так же как и во сне. Ее руки были покрыты синяками и царапинами, нижняя губа была разбита. Под левым глазом красовался огромный синяк, одежда на ней была порвана в клочья, дрожа от холода, она испуганно пыталась прикрыть грудь руками. «Вот мужики, не подскажешь фиг сами догадаются», — я стащила с себя пуховик и набросила на девушку. Она дрожащими пальцами вцепилась в ткань и начала всхлипывать. 
Я села на заднее сидение, рядом усадили девушку, одетую в мою куртку, и укутанную в плед, который нашелся в машине. Чем дальше мы отъезжали от дома, тем сильнее колотило девушку. Видно она начинает понимать, что ее мучения закончились.
По ее щеке скатилась слезинка, потом еще одна… спустя пару минут она уже рыдала в голос. Я успокаивала ее и чувствовала, как начинаю плакать вместе с ней. На этот раз от облегчения. 
Впервые за все время я поблагодарила небеса за то, что мне приснился этот сон, и за то, что я встретила Питера. Без него бы я не справилась.  Мы несколько раз встретились взглядом в зеркале заднего вида.
Мы прибыли в больницу часов в 5 утра, и, только когда спустя час в палату ворвалась, взволнованная рыдающая мать девочки, с чистой совестью удалились.
Питер привез меня домой только в 7 утра. На половину девятого, у меня была назначена встреча с злосчастным «Микселмом». Лара как назло назначает встречи с ними с утра. Как она любила говорить «Для поднятия боевого духа!». Сегодня у меня этого самого «духа» было хоть отбавляй, просто он спрятался и утверждал, что не вернется пока не получит либо пару часиков сна, либо чашку крепкого кофе. Ни на одно, ни на другое времени не было. Я была уставшая, сонная, но довольная. С Молли все будет хорошо, а эти мудаки окажутся за решеткой.
— Ты фару сменила? — спросил Питер, и я непонимающе уставилась на него.
— В смысле?
— Разбитую фару на автомобиле, ты ее сменила?
Черт! Фара! Как я могла вообще забыть про машину?
— Нет, мне просто было некогда.
— Тогда я просто обязан отвести тебя на работу, а перед этим напоить тебя кофе.
Мы зашли в дом. Пока я принимала душ и переодевалась, я пыталась разобраться, что чувствую к мужчине, который сейчас на моей кухне варит мне кофе. Он казался таким необычным и нереальным, как мой сон, но только до тех пор, пока до меня не донесся великолепный аромат свежесваренного кофе. Я быстро оделась в обычную узкую юбку длиной до колена бежевого света и белую блузку с глубоким вырезом. Легкий макияж, конский хвост, и спустя какие-то полчаса я спустилась вниз.
Стоя в дверях, у меня была отличная возможность понаблюдать за ним. Он был ну очень славный. «И как я сразу этого не заметила?» Светло-серая толстовка с высоким горлом полностью повторяла контуры его тела, позволяя мне разглядеть его повнимательнее. Широкие мускулистые плечи, тонкая талия, хотя назвать ее худой язык не поворачивался, аппетитная попка, длинные стройные ноги. Питер был отлично сложен и довольно высок (хотя с моим ростом всего в 5 футов 2 дюйма —157 см — мне все казались высокими). Он был очень привлекательным мужчиной. На вид лет тридцати с небольшим хвостиком. Но что меня больше всего поразило, так это то, как он свободно чувствует себя на моей кухне. Мечта любой деловой женщины.
Видимо почувствовав мое присутствие, он повернулся и, увидев меня, улыбнулся. Когда Питер улыбался, вокруг его глаз появлялись морщинки, а ямочки на щеках становились более заметными, придавая ему немного шаловливый вид. От этой улыбки у меня все внутри сжалось, а потом я растеклась, как снежок на сковородке. Вот что значит больше года без мужчины. Но я быстренько взяла себя в руки и улыбнулась ему в ответ.
Я присела на высокий стул у барной стойки, и Питер поставил передо мной тарелку с ароматными гренками и кружку кофе, а сам со своей кружкой сел рядом.
— Спасибо. — Только и смогла сказать я.
Питер внимательно посмотрел на меня и заговорил.
— Я никак не могу поверить, что тебе все это могло присниться.
— Ничем не могу помочь, это был сон. — сказала я, наслаждаясь гренкой. — Х-м-м, как вкусно! Тебе надо было не в полицейские идти, а в повара, — попыталась я сделать комплемент, но он прозвучал довольно язвительно.
Питер не обратил внимания и продолжал гнуть свою линию.
— А ты как-нибудь можешь повлиять на то, что тебе будет сниться?
Я поперхнулась:
— Ты меня пытаешься завербовать что ли? — и прокашлявшись добавила, — нет, не я выбираю сон, правда во сне я могу принимать решения и мыслить также четко, как и в жизни. — Я посмотрела на часы, до встречи оставалось буквально полчаса. — Не хотела бы тебя торопить, но я опаздываю, спасибо за завтрак, но мне пора.
— Хорошо, может мне позже пригнать машину к твоему офису?
«Ну надо же! И от кого же ты сбежало сокровище мое? Таких галантных помощников наше время уже не производят». — Я улыбнулась ему во все свои 32 ухоженных, выбеленных до жемчужного блеска, зуба.
— А разве ты не должен защищать город от толп преступников? — и тут же, чтобы он не успел передумать, добавила: — Извини, я сегодня не с той ноги встала. Я буду тебе очень благодарна.
«Сначала разгромим строителей, а затем и сервис», — мысленно строила я планы.
Мы вышли из дома. Я наконец-то решилась придерживаться стратегии, «если не можешь сказать ничего умного — заткнись и слушай», и внимательно слушала шум мотора, потому что Питер тоже молчал.
Долго объяснять как проехать к офису, мне не пришлось.  Офис моей фирмы находился в престижном бизнес-центре, расположенном в центре города.
Выйдя из автомобиля, я оставила ключи от бедняжки «поло» Питеру, и поблагодарив за все, скрылась за вращающимися стеклянными дверьми.
От меня не скрылся тот факт, что Питер выглядел каким-то расстроенным, или смущенным. А что я должна была сделать? Поцеловать его? Хотелось, очень хотелось — но не буду. Мало ли чего мне может хотеться? Вот кое-кого бритого и наглого мне очень хочется выкинуть в окно с 42 этажа, но я как цивилизованный директор этого сделать не могу.  А жаль.
Когда я вошла в офис, Лара жестами мне объяснила что клиенты в моем кабинете и уже начинают нервничать. Прорвемся, не впервой общаться с «вечно занятыми коммерческими директорами». В конце концов, я женщина, а для дальтоников поясню — что в добавок, блондинка. Раз уж мужики создали стереотип, пусть сами и расхлебывают. Оставив свою шубку в гардеробе, я поглядела на себя в зеркало, поправляя прическу и макияж, затем улыбнулась своему отражению.
Глубоко вздохнув, я распахнула дверь и вошла в свой кабинет. Так и подмывало сказать: «Ну что? Не ждали!» Вместо этого я произнесла:
— Доброе утро!  — я подошла к двум абсолютно одинаковым мужчинам. Их гладко выбритые лысины на секунду меня ослепили своим  блеском. Братья были на добрых полметра выше меня, и килограмм на сто меньше меня, и на какую-то долю секунды, я почувствовала себя н в своей тарелке. Я протянула каждому из них руку, и они были вынуждены их пожать.  — Прошу извинить за задержку, может быть сразу перейдем к делу?
«Два брата акробата, вы в глаза мне смотрите, а не в декольте» — гневно подумала я.
— Меня ввели в курс дела мои маркетологи, признаюсь, я немного удивлена. У ребят огромный опыт в решении подобных вопросов, но все их предложения вы отклонили.
Заговорил Александр, старший из братьев, самый крупный и круглый из них.
— Такие же плакаты висят на каждом углу. Ничего нового нам не предложили. Либо упор на экологичность сырья, либо на охрану природы, либо на скорость и качество, будто это можно выполнить одновременно.
Братья рассмеялись над этой фразой, будто это была шутка. А я-то думала, что только у врачей есть такое понятие, как «профессиональный юмор», но как оказалось, у строителей тоже.
 Я попыталась сделать так, чтобы мой голос звучал четко, но не грубо.
— Мы рекламная компания. В наши обязанности не входит разработка стратегии и миссии организации. К нам обычно приходят с конкретными идеями, ну или, по крайней мере, с выбранным направлением. Вам не хватает изюминки? У меня есть идея относительно того, как ваша организация может выделиться среди других. Но на это потребуются ваши средства, для поддержания легенды и создания «доброго имени».
Младший брат наклонился вперед, но как оказалось не для того чтобы сказать что-то умное, а для того чтобы сменить угол обзора на мою грудь. «И так мои передовики маркетингового производства, терпели такую наглость?»
Александр снова заговорил:
— Мы с удовольствием вас выслушаем.
— Насколько меня ввели в курс дела, вы строите не только жилые дома, но и социальные объекты — школы, больницы, детские сады, так?
Братья утвердительно кивнули головами.
— Хорошо, как бы вы отнеслись к тому, чтобы взять под опеку какое-нибудь государственное учреждение, на которое как это часто бывает, из госбюджета выделятся не достаточно средств. Например, хоспис, для малышей умирающих от рака. Раз в несколько месяцев привозить туда немного книг и игрушек, частично финансировать обновление оборудования, и обо всем этом не забывать упоминать в рекламах. Сначала возможен отрицательный отзыв, уж слишком часто у нас прикрываются детьми, а на самом деле ничего не делают. Но после того, как люди узнают о том, что помощь проходит реальная, я думаю они будут согласны переплатить два-три процента от стоимости, понимая, что разница пойдет не в карман вам, а нуждающимся детям.  Со временем возможны даже госсубсидии, и я не сомневаюсь в том, что если эта схема будет запущена, то вам будет проще всего заполучить специальные объекты и даже в случае чего, лучшие территории.
Братья о чем-то начали переговариваться, но я не умолкала.
— Конечно, вам придется в виде рекламного хода предоставить данные о годовой прибыли и размерах отчислений, ну или хотя бы в ценах на баннерах использовать суммы, например 2 % от стоимости вашей квартиры будут переданы в такую-то организацию. Либо наоборот, если люди жертвуют определенную сумму одной из списка организаций, вы даете им гарантированную скидку на квартиру.
— Это же такие потери… два процента от стоимости. С одного дома набегает такая сумма, что можно новую больницу построить.
— Но я ж не настаиваю на этой сумме! К тому же их можно включить в стоимость, чтоб потом с чистым сердцем вычесть. Нужно просчитать целесообразность, а этим занимаются, а маркетологи — а экономисты, которых, к сожалению, у нас в штате нет. Вам нужна была идея? Я вам ее дала. Теперь вам стоит посчитать, подумать и с конкретным решением прийти к нам, а мы уж вам все оформим в лучшем виде.  — Я села и скрестила руки на груди, давая понять, что я сказала все, что думала.
— Вы что-то сказали о фонде, это же дополнительные растраты на содержание, бухгалтерию. А так же должна быть реклама, причем она очень дорого стоит, растяжки, баннеры, площади.
— Если вас заинтересовало предложение, и вы хотите попробовать, мы можем обсудить детали.
Братья вышли от меня спустя час, и тут же в кабинет влетела Лара:
— Что ты с ними сделала? Их лица буквально распирало от глубокого мыслительного процесса.
— Ты же знаешь, я умею взрывать мозг.
— Да, ты в этом мастер.  Так все-таки — как успехи?
— Думаю я их зацепила, но во что мне это выльется надо еще посчитать. — я умоляющим взглядом посмотрела на Лару — Будь другом, сделай мне двойной, нет тройной экспрессо. Иначе я прямо здесь усну.
Спустя пару минут Лара вернулась с кружкой дымящегося кофе.
— Ты моя спасительница, мне б ведерко этого счастья.
— Ну да, скажи «прощай» сердцу.
— Ты же меня знаешь, пусть лучше сердце болит от кофе, чем от мужиков.
— Кстати о мужчинах, ну и как он? — с любопытством спросила подруга.
— Кто он?
— Ой. Да ладно, мне в окошко все видно.  Это тот Питер тебя привез? Машинка правда старенькая, но ничего, подаришь ему новую.
— Это не то, о чем ты подумала, но как я понимаю оправдываться бессмысленно?
— Конечно!
Я ей так нечего и не рассказала.
Покончив с клиентами и еще тремя кружками кофе, я решила немного расслабиться. На часах был почти полдень. Вздремнуть бы. Из ленивой дремоты меня вывел голосок Лары:
— Конечно же она у себя. Одну минуту я сообщу о вас.
«Будто я и так не услышу».
Раздался противный звонок телефона, я нажала громкую связь. Раздался приторно сладкий голосок Лары:
— К вам мистер Майерс, вы примите его или ему следует немного подождать.
Я глубоко вздохнула. Иногда Лара уж слишком рьяно корчит из себя примерную секретаршу.
— Спасибо, Лара, пусть он пройдет. И принеси нам два кофе пожалуйста, мне тройной экспрессо, а мистеру Майерсу на его усмотрение. 
Я положила трубку, довольно хихикая, представляя, как ее сейчас коробит. Она ненавидела приносить кофе, потому что не готовила его лично, а наливала из аппарата, тем самым «позоря честь офиса» — хотя я не возражала — саму на кухню не загонишь.
Вошел Питер, он выглядел немного смущенным.  Я поднялась и пошла к нему на встречу.
— Ты мне пригнал машину?
— Да, — он протянул мне ключи, я их взяла, и мы замерли.
— Присаживайся, — я указала на кресла в углу кабинета.
Вошла Лара, демонстративно цокая каблучками по мраморному полу, принарядилась значит. А где же ее любимые мокасины? Ну да ладно пусть дуется.
— Спасибо Лара, — сказала я, одарив ее приторной улыбочкой. Зло сверкнув глазами, она вышла из кабинета.
— Еще раз спасибо, и извини, что доставила тебе неудобства.
— Почему ты мне не сказала?
— Не сказала о чем? — непонимающе я посмотрела на него.
— О том кто ты?
— Ты это произнес таким тоном, будто я колумбийский наркобарон, честное слово.
— Нет, ты просто директор и совладелец самого крупного рекламного агентства в городе.
— А что в этом такого? Это дела моей семьи и после смерти матери я заняла ее место.
Питер поднялся, собираясь уходить, а подскочила и схватила его за руку.
— Постой, извини, я не хотела тебя обидеть. Я и не подозревала, что для тебя это имеет какое-то значение. Просто мне хотелось, чтобы ты относился ко мне как к обычной девушке, а не как к ходячей кредитной карте. То есть я понимала, что ты не будешь… — я вздохнула и отпустила его рукав. — Извини еще раз, я отвернулась от него подошла к окну и уставилась вниз, с высоты 42 этажа.  Да, мне очень хотелось, чтобы он подошел ко мне, обнял, ну или просто вернулся в это чертово кресло, но этого не произошло. Я услышала звук закрывающейся двери и прислонилась разгоряченным лбом к ледяному стеклу. «Будь прокляты все мужчины!»
Спустя минут 20 выпив запасы кофе, я вышла из кабинета.
Лара сидела за своим столом, разувшись и скрестив лодыжки — значит успокоилась — и делала высокоинтеллектуальную работу — раскладывала пасьянс.
— Я в сервис, и скорее всего уже сегодня не вернусь, — сказала я, и направилась к выходу из офиса.
— Хорошо… а вот про кредитную карту, ты зря сказала, — не отрываясь от экрана, сказала подруга.
— Знаю.
Дорога до сервиса заняла полчаса, к моему великому счастью по дороге мне не попался ни один полицейский, потому что свободное место в чаше терпения закончилось, и от любого притязательства я была готова вспыхнуть как бочка с порохом. Осталось вытерпеть еще трех надоедливых мужчин, затем такси, дом, кроватка.
При мысли о кроватке и снах меня снова пронзила дрожь. Что будет сегодня? Но, не желая портить настроение, я выбросила эту мысль из головы и насладилась общением с моими любимыми остряками.
— Какие люди! Не прошло и полгода!
— Какие полгода? Вы же без меня тут, без работы заскучаете! Ровно 2 месяца и 3 дня, — весело осведомила я.
Парень звонко рассмеялся.
— Что на этот раз? Столб? Бордюр? Ограничитель?
— Бампер джипа.
— Растем, — присвистнул парень.
— Ага, заботимся о вашем процветании.
— О солнышко, ты снова к нам? Кому на этот раз не повезло? — раздался голос мужчины постарше.
— Наша ласточка поймала джип, — расхохотался парень, — так что, Мейс, гони бабки — ты проспорил.
— Так не поняла? Что за бабки? Что за споры? — Сложив руки на груди, я начала притопывать правым сапожком. «И все-таки все мужики одинаковые!»
— Да так, развиваем интуицию, — усмехнулся  Мет, — а ты нам в этом помогаешь.
— Ну да ладно, хохмачи, как быстро сделать сможете?
 Рассмотрев масштабы бедствия, мне вынесли вердикт — завтра к вечеру. Два дня без машины? Сложно, но можно.
— Милочка, — втисался в разговор Мейс, — ты бы пожалела технику, наняла бы себе водителя или, в крайнем случае, замуж вышла что ли.
— Что водитель, что муж — в наше время роскошь, а у меня сейчас включен режим экономии средств, в гости к вам мне ездить дешевле. 
Мы еще постояли, посмеялись, наконец, я вызвала такси и отправилась домой, оставив мужчин трудиться над моей ласточкой.
И вот я снова одна  в старом родительском доме, в котором я когда-то была так счастлива.
Остаток дня я мучилась в неизвестности, что же мне принесет новая ночь. В каком сне я на этот раз окажусь? Казалось, все самое страшное со мной уже произошло. К тому же, черт, с чего вообще мне начали сниться эти проклятые сны? Я схожу с ума? Или у меня опухоль мозга?  Что бы это ни было, но я начала бояться спать. Я понимала, что рано или поздно сон свалит меня, и я окажусь в очередном кошмаре. Как бы мне хотелось, чтобы все это прекратилось.
К вечеру  я настолько себя накрутила, что у меня начали дрожать руки. Меня бил озноб, и жутко мерз кончик носа. От паники сердце буквально выпрыгивало из груди, мне снова захотелось закутаться в плед, выпить чего-нибудь горячего и прогоняющего сон.
Открыв бутылку шампанского и растопив камин, я устроилась в кресле и укуталась в плед. На этот раз я не стала выключать отопление полностью. Попивая шампанское прямо из бутылки, я думала, о том, что моя жизнь не такая уж и плохая. Я здорова. Свободна. Независима. Я директор преуспевающего агентства. У меня есть дом. У меня есть друзья. Они же есть? Мои мысли  прервал стук в дверь. На этот раз, на мне была одежда более подходящая для приема гостей: шерстяной серый свитер и черные лосины.
Я подошла к двери и распахнула ее. На пороге стоял Питер с цветами. Вот уж не ожидала.
— Зайдешь? — спросила я. «А что я еще должна спросить? Какого черта он на морозе без шапки?» или «Какого черта ты приперся?» — во истину, если не знаешь что сказать, лучше молчи.
Питер вошел в комнату, и протянул мне букет.
— Спасибо, — сказала я и отправилась на кухню, где поставила розы в любимую мамину вазу, а затем вернулась к Питеру в комнату. После дневной ссоры мы оба чувствовали себя не комфортно, и каждый из нас не знал, как начать разговор.
Сев в кресло, я укуталась в плед и уставилась на огонь. Не говоря ни слова, Питер устроился на ковре в моих ногах и также уставился на пламя. Бутылка шампанского осталась забытой.  Наконец он  заговорил:
— После прошлой ночи, я подумал, что тебе будет страшно спать в одиночестве.
«Ой, ну надо же какие мы догадливые! Ну, просто сказка!»
— Я подумала, что после  разговора в офисе тебя это не  волнует.
— Я просто не ожидал.
— Проехали, я тоже не хотела тебя обидеть. И я рада, что ты пришел ко мне. Если честно мне очень страшно.
Мы долго беседовали, с ним было очень легко и просто вспоминать прошлое, шутить. Я узнала, что он разведен, и что немало важно, детей у него нет, но он их очень хочет. Я с улыбкой наблюдала за ним, как отблески пламени играли в его волосах. Он был такой настоящий, так гармонично вписывался в обстановку. Мне казалось, что я знаю его целую жизнь, так легко и комфортно мне с ним было. Я не заметила, как во время разговора он оказался рядом, а потом и вовсе, рассказывая какую-то историю о его далеком детстве, присел еще ближе ко мне, и обнял меня за колени.
Мне это действительно понравилось, не то чтобы до дрожи в пальцах, скорее даже на оборот, мне стало так спокойно, как не было ни разу. Я запустила пальцы в его волосы и играла с его кудряшками, он словно довольный котенок потерся носом о мои коленки, но будто очнувшись от сна,  я убрала руку. Не стоит торопить события, мне совсем не хотелось все это разрушить.
Посмотрев на часы, я поняла, что уже давно перевалило за полночь, и что пора бы и спать ложиться, причем раздельно. Извинившись, я встала с кресла и направилась в сторону лестницы на второй этаж.
— Мне завтра в офис рано, еще хотела заскочить к Люсси. Я постелю тебе здесь, — я указала на диван стоящий напротив камина. — В других спальнях сейчас ремонт, то есть, он там уже 3 года, никак не хватает духу закончить. 
Не дожидаясь его ответа, я поднялась в свою спальню и спустя минуту   спустилась вниз с подушкой и одеялом. Спускаясь с грудою вещей, я чуть не рухнула с лестницы, засмотревшись на парня. Он стоял у камина, с обнаженным торсом, отблески пламени играли на его бронзовой коже. Он наклонился к креслу и поднял бутылку шампанского, стоявшую за ним, и я зачарованно наблюдала, за тем, как играют мышцы на его спине. Он поднял бутылку и сделал огромный глоток, я инстинктивно облизала губы.  Боже, он прекрасен. По сравнению с ним, все греческие статуи казались не такими уж идеальными. Я поймала себя на мысли, что стою, разинув рот и пялюсь на  него.
Он повернулся, и я пропустила вздох. «Так нечестно! Сколько у меня уже не было мужчины? Год? Как бы ни так, гораздо больше года. И сейчас прекрасный образец их вида находится у меня дома, с обнаженным торсом и хлещет мое шампанское!  Черт.» Я просто уронила на пол  все вещи, которые вдруг показались мне совершенно лишними,  и подошла к нему. Питер стоял не двигаясь, позволяя мне сделать первый шаг. И я его сделала.
Я подошла к нему почти вплотную, и, глядя ему в глаза, нерешительно положила ладонь ему на грудь. Я почувствовала, как под моей рукой напряглись его мышцы, как бешено бьется его сердце. И… струсила. Я просто обняла его и прижалась к сильной мужской груди. Он был такой горячий, запах одеколона и аромат его тела сливались в один, лишали меня остатков разума. Я замерла на несколько секунд, купаясь в этих ощущениях. Питер нежно обнял меня, ничего не требуя и ни к чему не принуждая, хотя я чувствовала всю силу его желания. Я не хотела торопиться, даже не смотря на то, что у моего тела на этот счет было свое мнение.
Я не заметила, когда именно мы оказались на диване. Он лег на бок, я свернулась клубком, и он прижался ко мне, повторяя изгибы моего тела. Он нежно обнял меня за талию. Я чувствовала его дыхание на своей шее. Я еле сдерживалась, чтобы не начать извиваться в его руках, требуя большего. Мне так хотелось, чтобы его руки блуждали по моему телу. Хотелось избавиться от злосчастного свитера и почувствовать кожей тепло его обнаженной груди. Хотелось, чтобы его губы прикоснулись к моей шее, покусывая и лаская. «Я схожу с ума!»
Наконец ко мне вернулся здравый смысл.  Я прикоснулась к его руке, и как бы мне не хотелось положить ее к себе на грудь, я отстранилась и села.  Он  лежал на диване, положив одну руку под голову, и едва улыбаясь, смотрел на меня.
— Вообще то, я имела в виду, что ты спишь на диване один.
— Но я пришел для того чтобы ты не оставалась одна.
Я открыла рот, чтоб сказать очередную колкость, но не смогла. Я снова уставилась на его грудь. «Дура! Дура!» — ругала я себя, поднимаясь с кровати. Подойдя к креслу, я схватила его свитер и швырнула в него.
— Тогда оденься. — Я подняла с пола бутылку шампанского и жадно припала к горлышку. Прохладный напиток охлаждал меня изнутри, но кожа продолжала гореть требуя ласк. Отдышавшись, я продолжила: 
— Если честно, сегодня я спать вообще не собиралась. Мне просто страшно закрывать глаза и гадать, где же я окажусь.  Но с другой стороны, я боюсь, что если я не усну, то кто-то, кто нуждается в моей помощи не получит ее.
— После бессонной ночи ты не сможешь не уснуть, поэтому ложись ко мне и не мучай себя.
Лечь к нему. Мало мне своих проблем так еще и этот мачо объявился. Я не знала на кого мне злиться. На него, из-за того что он ни с того ни с сего расхрабрился и корчит из себя хозяина положения, или на себя, за то что я дико хочу его. 
Не выпуская бутылку из рук, я села рядом с уже одетым Питером и поняла, что даже в свитере он заставляет мое сердце биться быстрее. «Это все усталость. Страх. Шампанское и многое другое» — твердила я сама себе. Допив все содержимое бутылки, я легла на диван, сохраняя между нами дистанцию, не забыв при этом язвительно сказать:
— Только руки держать при себе.
Питер ничего не ответил, и я снова мысленно отругала себя за грубость. В глубине души, я была рада, что этот малознакомый мне мужчина оказался сегодня в моем доме. Я ему почти доверяла. Почти.
Сон не шел. Я крутилась, как уж на сковородке, и наконец сдалась.  Я осторожно, сантиметр за сантиметром придвинулась к парню и прижалась к нему спиной. Он тут же обнял меня за талию. Как бы меня не сводила с ума его близость, но в его объятиях мне было как никогда комфортно. Отблески огня. Треск поленьев. Запах еловой смолы. И крепкие мужские объятия. Жизнь прекрасна.
Незаметно для себя мы оба погрузились в сон.


****
— Силы небесные, куда же она пропала? — думал Винд, разыскивая свою подружку. Его мощные серебряные крылья разрезали толщу облаков. Он облетел уже почти все их любимые места, но найти ее так и не мог. Наконец, в тихом облаке, по форме напоминающем беседку с воздушными качелями он нашел ее. Она была прекрасна. Детская фигура, к которой он привык за долгие века, сменилась прекрасным телом молодой девушки. Длинные золотые волосы струились по ее плечам. Золотистые крылья демонстрировали, что скоро она скорее всего станет ангелом-света, но белоснежный хитон указывал на то, что она, как и он, пока еще не определилась.
Винд очень надеялся, что своим поступком не навредил ей. Он же хотел как лучше. Он заметил ее опущенные крылья и мелкие белоснежны цветы разбросанные вокруг нее. «Она плакала», — с ужасом подумал он.
 — Привет, — сказал он, подходя к девушке и присаживаясь рядом с ней. — Я так долго искал тебя! Куда ты пропала?
Скай не сказала ни слова.
— Пожалуйста, не молчи, я же хотел помочь.
— Помочь? — она подняла на него свои яркие, голубые глаза, в которых пылал гнев. — Спасибо тебе огромное! Но я все равно доведу свое дело до конца. — Она упрямо поджала губы. — И кстати она сейчас счастлива. Ей хорошо.
Замолчав, Скай снова вернулась к наблюдению. Спустя пару минут она поднялась с качели и сказала: «Они уснули. Мне пора» — взмахнула крыльями и улетела.
«Она гневается?» — удивился ангел. Внутри все сжалось — «Она не справилась».
Винд с огромным разочарованием смотрел на удаляющуюся подружку, ловя себя на мысли, что потерял свою истинную пару.
Ангелы очень редко создавали двойственные союзы, дополнявшие их и дарящие чувства. Чаще всего эти пары создавались карателями и ангелами- света. В жизни одних существовали только битвы с демонами и вечное участие в борьбе добра и зла, и только ангелы-света не давали мраку поселиться в их светлых сердцах. У ангелов-света наоборот, душа была чистая и светлая. Они не способны постоять за себя, и им необходим кто-то, кто будет защищать их изо дня в день, из столетия в столетие.
Они со Скай были неразлучны очень долго, и они не должны были разлучаться. Винд сжал руки в кулаки. По своей вине он лишится той, с которой должен был провести вечность. 
Перед тем, как бросится на поиски Скай, он посмотрел вниз, на источник их проблем. Она спала, прижимаясь к высокому темноволосому мужчине, который бережно обнимал ее.
Винд внимательно посмотрел на девушку. У нее были длинные светлые волосы, которые сейчас разметались по подушке и мужчине, окутав их золотым покрывалом. Густые, длинны ресницы, на щеках играет румянец. Кончики губ чуть приподняты в улыбке. Да, она была счастлива. Скай была права, теперь девушка  научится ценить то, что у нее есть, а не плакать о том, чего у нее нет.

Глава 6

27 декабря - ночь
Мне было страшно. Страх завладел всем моим телом. Я дрожала, как осиновый листок, но была полна внутренней решимости. Защитить! Защитить? Но кого? Я огляделась и заметила малыша, которому было чуть больше годика. Он был такой милый, чумазый и такой испуганный. Было заметно, что он недавно плакал, слезки еще блестели на его щечках. Я потянулась к нему и замерла, моя собственная ручка была почти такой же маленькой и пухленькой. «Черт!  Завтра я стану младенцем… Лишь бы не оказаться эмбрионом внутри женщины топающей на аборт», — подумала я и снова уставилась на мальчика.
Я знала, что мы должны бежать. Я чувствовала это. Нужно выйти на улицу и просто бежать вперед. Уносить малыша подальше отсюда. Он сам еще очень плохо ходит. Откуда я  знаю? Не важно! Мое тело знало и подсказывало мне, что я должна сделать.  Я протянула малышу ручку.
— Держи. Пошли отсюда. Только тихо, не шуми. Нас не должны услышать.
Малыш смотрел на меня перепуганными глазенками и озирался по сторонам, так, будто видел это место впервые. «О Боже, этого не может быть!» Я присела перед ним.
— Питер, если это ты просто кивни, чтобы я знала.
Ребенок с удивительно умными глазами кивнул, и я просто… умерла, вместо того чтобы он удержал меня от сна, я притащила его с собой. 
— Просто постарайся не шуметь, — продолжила я успокаивать его, — и не теряй бдительность, в этих чертовых снах боль чувствуешь также как и в реальной жизни. Мы должны выйти и узнать адрес дома, чтобы вернуться и помочь им. А теперь пошли. Тихо.
Я представляла, как Питеру сейчас должно быть сложно — высокий мужчина в мгновение ока оказался беспомощным карапузом. Черт, в своем обычном виде от него бы тут больше толку было.
Мы выбрались из-под лестницы, под которой прятались.
Дом был старым, обшарпанным, с не застеленными полами и некрашеными стенами. Мебели почти не было, на полу валялись бутылки, пачки от сигарет и всякий хлам.
Я попыталась пробраться к входной двери незаметно, и у меня это получилось. Почти. Питер — он же пухленький малыш — споткнулся об бутылку и рухнул на пол. Проклятье…
Послышался топот шагов, в коридор выскочила женщина, которая едва держалась на ногах. Осунувшаяся, с синяком под глазом, одетая в какое-то тряпье.  «Наша мамашка», — догадалась я, но легче от этого не стало. За ее спиной появился толстый, мужчина, довольно устрашающего вида. Ростом под два метра с громадными ручищами покрытыми татуировками. С круглым лицом, покрытым шрамами и недельной щетиной.
— Опять твои щенки повылазили, — взревел мужчина, — когда же ты, наконец, от них отделаешься?  На них столько бабла уходит!
— Но если бы не они, я бы не получала пособия. И это их деньги мы тратим. Не будет их, не будет и денег.
Я не сдержалась, как назло мое тело более чем ясно умело говорить.
— Ах вы, злобные твари, я на вас полицию натравлю, они у вас детей заберут. Так даже с животными не обращаются.
Они на меня посмотрели, так, будто у меня на голове выросли рога. В итоге мужчина замахнулся, но женщина тут же повисла у него на руке. Не теряя не секунды, и пока женщина пыталась сдержать этого борова, я схватила малыша за ручку и выбежала с ним за дверь. Был мороз. Холод. Мы были босые и почти без одежды. Мы побежали по асфальту, спотыкаясь и падая, затем снова поднимались и бежали. Я слышала, как раскрывшаяся дверь, со всей силы ударилась о стену, затем раздались звуки приближающихся шагов. Малыш спотыкался все чаще, на глазах у него появились слезы.
— Не останавливайся, — твердила я ему. — Беги.
И он бежал. Вдруг в мои волосы кто-то вцепился и больно потянул назад, я, не сдержавшись, взвизгнула. Мужчина ударил меня по лицу, так сильно, что я, пролетев по снегу метров пять, врезалась в бордюр. Мне было больно, из глаз полились слезы, но я держалась ради малыша, ради Питера. Мужчина схватил малыша за шиворот, высоко поднял над землей и начал трясти. Я подбежала, и изо всех сил начала колотить его по ногам и спине.
— Не трогай, он маленький.
А мужик ногой отпихнул меня, как надоедливого котенка и снова принялся за малыша.  Я осмотрелась, и увидела палку, схватила ее и кинулась на мужчину, изо всей своей, к сожалению, маленькой силы, нанося удары в самые чувствительные места. Как жаль, что сейчас я не такая, как на самом деле, ух я бы ему задала такую трепку! Жиртрест отшвырнул малыша в ближайший сугроб, вырвал из моих рук палку, замахнулся и ударил меня ею. Я провалилась в темноту.

* * *

Скай стояла на облаке, сцепив за спиной пальцы. Она впервые серьезно задумалась о том, что ее ждет в ее новой жизни. Она понимала, что переступила границу дозволенного и ее ждет наказание. Это будет изгнание и в лучшем случае временное.
Да ей очень хотелось пожить среди смертных, творить настоящее добро, а не быть заключенной в золотом облаке исполняя глупые желания. Вот только одна мысль о разлуке с Виндом разрывала ей сердце. Она вспомнила, как вечером смертный прикасался к своей девушке. С какой нежностью он на нее смотрел, и ей так захотелось, что бы на их месте оказались они с Виндом.
За последние несколько дней ее друг очень изменился и стал таким же привлекательным, как и смертный. Ее манило к нему. Крылья ангела стали словно выкованными из серебра, но Скай знала, что они остались такими же мягкими, как и раньше. Он вырос, став таким же высоким, как каратели или ангелы-смерти, на две головы выше ее. Скоро возьмет в руки пламенный меч и отправиться на борьбу со злом. Не могло быть иначе. Он создан для этого.
Она вспомнила многовековую дружбу, их игры и шутки, соревнования и игру в прятки среди белых облаков, и внутри все сжалось от боли. Но пути назад нет, ей остается только с честью и смирением принять наказание. Улыбаясь своим мыслям, она не заметила, как из ее глаз полились слезинки, которые в воздухе превращались в цветочки. Их подхватывал ветер и уносил прочь от облака, скрывая следы ее скорби.
— Скай!
Она обернулась и увидела Винда. Он стоял в свете полуденного солнца, его крылья сияли так сильно, что на них было больно смотреть. Широкая грудь была частично прикрыта туникой. А голубые глаза были наполнены тревогой и печалью. Ей очень хотелось спрятаться на его груди, хотелось чтобы он обнял ее, защитил от тревог.
Она отвела взгляд, пытаясь спрятать от него эти чувства, и спокойным голосом спросила:
—Что ты хочешь?
— Тебя вызывают. Совет собрался.
— Хорошо, я иду.
Расправив крылья, она взлетала вверх, и вдруг  услышала его крик:
— Я пытался объяснить, что ошибался. Что ты оказалась права! Что ты сделала ее счастливой! Но они не слушали меня! Скай!!!!
Ей было больно слушать его слова, его извинения. Уже ничего не исправишь.




Глава 7

27 декабря ночь
И снова я подпрыгнула на кровати. То есть на Питере. Питер. Он все еще спит. Почему? Он уже должен проснуться. Мы должны забрать детей. Я запомнила место, и примерно представляла, где оно находится.
— Питер! Проснись.
Я села на него сверху и принялась колотить по груди.
— Питер. Проснись.
Он лениво открыл один глаз. И молчал.
— Питер мы должны защитить их!
— Кого их? — недоумевая, спросил он.
— Ну, детей — малыша и малышку.
— Они тебе тоже снились?
— Да, черт побери, а как бы еще я о них узнала?
— Ну…
— Хватит «ну»...
Вскочив на ноги, я кинулась к шкафу за курткой. На всякий случай взяла бейсбольную биту, оставшуюся от бывшего, и потянула Питера за собой. Уже подходя к двери, я бегом вернулась и схватила валяющиеся на диване одеяла.
Не думая о выпитом шампанском, Питер сел за руль, а я устроилась рядом, с грустью вспоминая о сидениях с подогревом в моем маленьком «поло» который уже завтра как новенький будет у меня. Мы долго кружили по городу, пока наконец не достигли того места, которое видели во сне. Питер достал свою фуражку с заднего сидения, одел темно синюю куртку, и мы вышли на улицу. От мороза снег под ногами хрустел.
 Подходя к дому, я взволнованно заламывала руки,  не зная, что я скажу. Как можно, вот так приехать и просто забрать у матери детей? Даже у такой, мягко говоря, плохо матери. Но вспомнив, что я чувствовала, пока была той маленькой девочкой — все угрызения совести сменились злобой и отвращением. 
Мы подошли к тому самому крыльцу и осмотрелись. Вон оно, то самое место, где меня-малышку ударили, вот тут мужик тряс малыша-Питера и в тот сугроб этот мудак его швырнул. Я не была до конца уверена в том, что все это на самом деле произошло, но молилась, чтобы это было не так.
Нам пришлось долго и настойчиво стучать в дверь, прежде чем раздался звук отпирающегося замка, и дверь приоткрылась. Когда женщина-мать из сна появилась на пороге, Питер побледнел, похоже ему было трудно признать, что все это происходит на самом деле. Женщина окинула нас холодным взглядом и вызывающе уперлась руками в бока, но уже спустя секунду пошатнулась. Видимо ей было сложно удерживать себя в вертикальном положении. Она была мертвецки пьяна.
— Что вам нужно? — спросила она заплетающимся языком.
— Полицейское управление, Питер Майерс, — он показал свой жетон. «Интересно, он с ним даже на свидания ходит?» — А это,  — он указал на меня, — Мика… Майерс, из службы опеки и попечительства. Плановая проверка, нам необходимо увидеть малышей.
— Нет тут никаких малышей. — Пробормотала женщина, придерживаясь за косяк двери, чтобы не упасть.
Я положила руку Питеру на плечо, и глядя на него, спокойным голосом произнесла:
— Питер я же говорила, что здесь какая-то ошибка, потому что дети не могут жить в таких условиях, и средства на самом деле перечисляются ошибочно, — и уже обращаясь к матери, добавила: — Извините за беспокойство, через пару дней вам придет счет на возврат ошибочно-перечисленной суммы, за три года, если не ошибаюсь. До свидания.
 Развернувшись, я потащила Питера за собой, направляя прочь от крыльца. Я прекрасно помнила ее разговор о деньгах и детях, которые ей нужны только ради пособия.  Интересно, будет ли она  так упираться, если будет думать, что ей придется вернуть деньги, и больше она не получит ни цента. Хотя ничего интересного и не было, ответ на этот вопрос я знала точно — Нет! 
— Подождите, — сильно шатаясь, она ушла вглубь дома и спустя минуту выпихнула на крыльцо маленькую симпатичную девочку и малыша. Дети стояли на деревянном полу босиком, на них были одеты какие-то обноски. Они были грязными и испуганными до смерти. На щеке малышки была ссадина, а под глазом красовался синяк. Ноги и руки у малыша были покрыты мелкими царапинами и синяками. Увидев дикий страх в их глазах, я была готова разрыдаться.
— Ну вот они. Теперь я вам ничего не должна?
— Нам нет, но вот вы должны им — любовь, заботу и уход. Думаю дом мне проверять не обязательно. Мы их забираем, — ледяным тоном произнесла я.
— Никуда вы их не заберете. Дети просто подрались.
— Ну да, а также от скуки напоили тебя и твоего жирного дружка. — не удержалась я. — Если по вашему, представителя полиции и инспектора вам не достаточно, мы вызовем наряд, и тогда уже думаю вам придется провести пару ночей в участке.
Зло сверкнув глазами, она и отпихнула детей.
— Забирай. Уберите этих поганцев с моих глаз, они только и знают, что плакать и жаловаться.
Тетка вернулась в дом, изо всей силы хлопнув дверью, оставляя раздетых детей на пороге дома.
Я посмотрела на малыша и малышку, на закрытую дверь и у меня появилось стойкое желание взять в машине биту и пересчитать этой «мамочке» все ребра, но я знала, что Питер мне не позволит этого сделать, поэтому я просто стащила с себя куртку и укутала детей. Подняв их на руки, я направилась в сторону машины
— Все будет хорошо. Обещаю. — Нашептывала я им по дороге.
Я прижала их покрепче и почувствовала себя такой счастливой — теперь малышам ничего не грозит, я сделаю все, что от меня зависит, чтобы они были счастливы. И чтобы у них было все. Подошел Питер, он забрал у меня малышей и устроил их на заднем сидении автомобиля, укутав в одеяла и наши куртки, словно маленьких подобранных на улице щенков или котят. И мы отправились домой.
Я поглядывала в зеркало заднего вида. Малышка обнимала малыша, будто стараясь его защитить от всех невзгод.
Не оборачиваясь к ней, я сказала:
— Не бойся, ты его сможешь защитить, и вам помогу.
Она не ответила.
Я посмотрела на Питера, и почувствовала, как у меня на глаза наворачиваются слезы.
— Я не могу отдать их в приют, это будет не честно… — я отвернулась к окну, чтобы он не смог увидеть предательские мокрые дорожки, появившиеся у меня на щеках.
— Я что-нибудь придумаю.
Мы привезли малышей ко мне домой,  искупали их, покормили, уложили в моей спальне на кровать и я долго им читала. Пока до меня, наконец не дошло, что я своим чтением им только мешаю. Я вышла и закрыла за собой дверь.
Питер ждал меня на кухне.
— Спасибо что помог. Одна бы я не справилась.
Питер внимательно посмотрел на меня.
— Знаешь, я ведь так до конца и не верил в эти сны, то есть я конечно убедился, что ты не врала в тот раз, но я не верил. — Он встал и начал кружить по комнате. — Но когда я сам оказался в чужом теле, я почувствовал такую беспомощность. Я смотрел, как он тебя бьет и никак не мог защитить. Черт, да я даже ходить не мог. Представляю, каково это — засыпать и не знать где и кем окажешься в следующее мгновение.
— Я сама удивилась, когда поняла, что это ты. Но сейчас побывав на месте детей, я не хочу отпускать их. Понимаешь, они ничего не видели кроме пьяной матери и ее дружков. У них не было игрушек, не было походов в парки аттракционов, я больше чем уверена, что они ни разу не были в цирке и зоопарке. Если они попадут в детский дом, у них ничего этого не будет. А что если их разлучат? Ты не представляешь, что эта маленькая девочка чувствует к своему брату. Это сломает ее... — я почувствовала, как по моим щекам снова полились слезы. — Я хочу стать им семьей.
Питер обнял меня и принялся убеждать, что все будет нормально. Ближе к утру, он отвел засыпающую меня на диван, и следующие несколько часов я провела в его объятиях, мирно посапывая и рассматривая самые приятные сны в моей жизни.


***

Она стояла перед советом. Ее золотые крылья были покорно сложены за спиной, золотые волосы развивались от легкого ветерка, белые одежды покрывали гибкое и стройное молодое тело. Да, всего за 3 земных дня она выросла на 15 земных лет. А значит, до следующей ступени ей осталось всего два дня, но этого изменения не произойдет. Она это знала. Пожалела ли она о своем поступке? Нет, ни на секунду.
Когда заговорил ее наставник Гавриил, его голос словно раскаты грома разносился над небесами. От этого звука маленькие облака собирались в громадные тучи, и падали на землю хлопьями белого снега.
— Ты нарушила главное правило и за это будешь очень сурово наказана. Ты лишишься всего, чего добилась. Твоя бессмертная жизнь оборвется, а бессмертная душа вернется на землю в мир людей. И ты должна будешь прожить не одну смертную жизнь, прежде чем сможешь заслужить прощение и вернешься к нам. Ты испытаешь все, что по твоей вине испытала эта женщина. Всю боль, все страхи, и больше впредь ты ни когда не совершишь подобной ошибки. — На секунду его речь прервалась. — Тебе есть что сказать? — уже спокойнее спросил он.
—- Да, — Скай встала перед своим наставником и еще пятью архангелами. — Я приму любое наказание, которое вы на меня возложите. Сколько потребуется, я буду проходить  путь смертной, и молю Всевышнего, чтобы он дал мне сил преодолеть его. Я буду бороться за свое счастье, а не ждать когда оно придет. Я смогу научиться ценить каждую секунду своей жизни. Я буду бороться за свое счастье изо всех сил, — повторила она, — и  надеяться, что встречу такого же человека, как встретила она. Я научусь быть счастливой, и буду делать все, чтобы окружающие меня люди, были счастливы. Как и эта девушка. — Она отбросила с глаз упавший локон и посмотрела на членов совета. — А еще, спасибо, что вы даете мне возможность побыть человеком. Наконец, почувствовать, что значит быть любимой,  стать женой и матерью.
Архангелы внимательно смотрели на нее, только что она самую страшную кару для ангелов превратила в подарок.
Поднялся Уриил, и, глядя ей в глаза, произнес:
— Нам будет не хватать тебя, дочь небес. Ты — бесспорно — несущая свет, я в этом не сомневаюсь. Поэтому, когда твоя бессмертная душа закончит свой земной путь, ты займешь место в рядах моих детей. Можешь это считать наказанием, потому что от твоего желания это зависеть не будет.
— Буду рада присоединится к твоим рядам и нести свет и добро людям, — ответила Скай.
После этой фразы, ее тело окутало золотое сияние, а когда он рассеялся, она увидела, что ее белые одежды сменились золотыми.
С улыбкой она покинула зал, понимая, что ближайшую пару тысяч лет она с ними не встретится, но после вернется и займет свое место в рядах светлого войска. Она даже не догадывалась о том, что на время своей земной ссылки она забудет о том, кем раньше была.


 
Глава 8

 28 декабря
На следующее утро, пока малыши спали, я вызвала такси и быстро съездила в детский магазин за одеждой и обувью. Питер уехал еще до рассвета, ему нужно было привести себя в порядок до смены. Признаюсь, мне было жаль, что он не смог взять отгул, лишняя пара рук мне бы совсем не помешала. Для начала я решила купить все самое необходимое, но в следующий раз приехать сюда с малышами и купить им все, чего они пожелают. Они это заслужили.
Когда, спустя пару часов, я вернулась домой малыши еще спали, укутавшись в теплое одеяло и вцепившись друг в друга. Я пару минут понаблюдала за ними, а затем задвинула плотные шторы, и вышла, оставив дверь приоткрытой, чтобы услышать, если они проснутся.
Я попыталась привести себя в порядок. Три бессонные ночи давали о себе знать. Под глазами залегли темные круги, лицо немного осунулось, кожа приобрела сероватый оттенок, но все-таки моя жизнь никогда не была так наполнена смыслом.
Вспомнив, о работе, я все-таки с неохотой потянулась к трубке и набрала Лару.
— Агентство «Сисиль», доброе утро, — прозвучал мелодичный голос Лары.
— Привет-привет. У меня небольшое объявление. Всем, кто закончил свои дела, сегодня можно идти домой. И не забываем что 29-го у нас мероприятие. В общем, ты меня поняла, так ведь?
— Конечно поняла шеф, только вот  в честь чего праздник?…
— Если Новый год для тебя не праздник, то можешь работать, ты же знаешь — я добрая.
— Знаю. У меня один вопрос, а потом хоть увольняй.
— Ну, попробуй, — улыбаясь, сказала я, понимая что, чтобы она мне ни сказала, я все равно ее не уволю.
— Ты помирилась к тем красавчиком?
— Любопытство сгубило кошку.
— Ясно. Ну и как он?
— Никак.
— В смысле никак — это ничего хорошего или…
— Никак это — не суй свой носик не в свои дела.
— Ага ясно… ну и не очень то хотелось, — обиженным голосом пробормотала Лара, и тут же добавила, — так все-таки что случилось?
— Не поверишь, поэтому не буду даже пытаться.
Понимая, что больше ничего кроме выкачивания информации от Лары не получу, я положила трубку.
Тут я вспомнила, что уже давно не было новостей из больницы. «Ну же, смелее», — подумала я и набрала номер главврача хосписа.
— Доброе утро. Это Мика Славич.
— Доброе утро. Я только собирался вам позвонить. Люсси пришла в себя. Анализы крови все лучше и лучше. Конечно, пока у нее месячный карантин, и к ней никого не пускают. Сами понимаете слабый детский организм, тяжелая болезнь — для нее смертельна любая инфекция.
Я не понимала, был ли это намек на что-то, или меня доктор просто вводил в курс дела, поэтому задала прямой вопрос.
— Вы мне скажите, ей еще что-то требуется? Нужны ли деньги? Дорогие препараты?
— Нет-нет. Все есть, просто я думал, что вы захотите встретиться с ней.
Сама мысль о том, чтобы оказаться перед этой девочкой и посмотреть ей в глаза ужаснула меня, но я справилась с волнением.
— Сейчас мои желания не имеют значения. Главное, чтобы она поправилась.
— Надеюсь вы понимаете, что это такая болезнь, от которой полностью излечиться нельзя.
— Конечно, понимаю, но нам всем нужно верить и надеяться на лучшее.  — «Это я сказала?» — удивилась я! — Большое спасибо, держите меня в курсе дела.
Теперь, когда я всех обзвонила, можно идти будить моих спящих ангелочков, как бы ни хотелось нарушать их сон.
На пробуждение мы потратили минут пятнадцать, и я почувствовала себя этаким монстром, не дающим малышам поспать. После того, как они выбрались из кровати, я отвела их в ванную и заставила умыться, а затем  одела их в новую одежду, которая на удивление подошла по размеру. Одевание малышей чем-то напоминало игру в куколки, в которые мы так любили играть с моей сестрой. На Эмми я одела голубой свитер из мягкой пряжи и голубые джинсы. Ее волосы были неровно обрезаны, поэтому голову я прикрыла ей беленькой шапочкой, с вышивкой из бисера. На ноги белые сапожки с аппликацией в виде бабочки. Я видела, как загорелись у нее глаза, и решила, что обязательно отведу ее в магазин для маленьких модниц.
 Джона я одела в теплый джинсовый комбинезончик, серую теплую водолазку и зимние ботиночки, которые оказались слегка великоваты. Закончив одевание, мы вышли на улицу и дождались такси.
Мы съездили в пиццерию, где малыши попробовали свою первую в жизни пиццу и молочный коктейль. Наблюдая за их восторгом, я впервые за всю свою жизнь пожалела, что не умею готовить. Я ни на секунду не сомневалась, что они будут моими малышами, и думаю, они это чувствовали, хотя и вели себя довольно настороженно.
Все веселье испортил Питер, позвонив и сообщив, что нам все же придется отвести малышей в приют, но при этом клятвенно уверял, что не на долго.
Когда мы спустя полчаса подходили к приюту, на крыльце нас ждал Питер и директор. Они о чем-то беседовали, Питер согласно кивал, но я заметила, что он напряжен. Мне это не понравилось.
— Добрый день, — ровным голосом поздоровалась со мной женщина —директор, — спасибо за то, что приглядели за малышами, но теперь им пора отправится в группу.
Она попыталась взять Джона за руку, но он расплакался и вцепился в меня. Эмми хранила ледяное молчание.  Пытаясь успокоить малыша, я присела перед ним на колени.
— Малыш, я тоже не хочу отпускать тебя. Поверь мне. Вы мне оба очень дороги, и я сделаю все, что от меня зависит, чтобы вас поскорее забрать. И мы будем с вами вместе.
Малыш продолжал плакать и цепляться за мою руку. Я умоляюще посмотрела на Эмми.
— Пожалуйста, объясни братику, что мы скоро вернемся за вами.
Эмми подошла и брату и, взяв его за руку, холодно сказала:
— Пошли, мы ей не нужны. Мы никому не нужны. Хватит плакать.Я рядом.
Она потянула его за руку в здание.  А я осталась на коленях смотреть им в след.  «Бедные дети. Сколько им пришлось пережить!»  Я поднялась на ноги, и смотрела на дверь, за которой скрылись малыши.  До меня доносились отрывки фраз, но смысла я не понимала.
Петер довез меня домой и уехал по делам, а я осталась дома. Пользуясь моментом, я поднялась наверх, и решила, наконец таки, сделать ремонт в  закрытых комнатах. В  две спальни — родительскую и нашу детскую, я не входила со смерти мамы. Я сразу же переехала в гостиную, чтобы сбежать от постоянного  одиночества. Сейчас мне было не страшно, и даже никакого дискомфорта не было. Малышам понадобятся комнаты, так что пора оставить все призраки в прошлом и двигаться вперед.
Я вошла в свою старую детскую. Там царил такой беспорядок. Методично собрав все старые мягкие игрушки, я упаковала их в огромные целлофановые пакты. Затем составила список всего необходимого.
Время пролетело незаметно, и через пару часов тихий стук в комнату отвлек меня от работы. Я обернулась, в дверях стоял Питер. «Ну надо же, как он быстро освоился!»
— Я снова забыла закрыть дверь?
Он утвердительно кивнул головой, и при этом выглядел он не особенно весело.
— Что-то случилось? — не выдержала  я. В последнее время мои нервы начали сдавать.
— У меня есть 2 новости: хорошая и плохая, с какой начать?
Я решила подсластить пилюлю, выбрав хорошую.
— Мне удалось договориться с управлением опеки, конечно, они не в восторге от разыгранного нами спектакля, но все-таки, цель достигнута — Роузи Мейсон официально лишили родительских прав за жестокое обращение с детьми и невыполнение родительских обязанностей. После всего, что обнаружила проверка, у нее нет ни малейшего шанса  даже приблизиться к детям. Но я думаю, дети не сильно расстроятся.
— Стерилизовать таких надо, как кошек, — злобно поддакнула я. Понимая, что остальные фразы, которые приходили в голову не подобает говорить женщинам.
Я сложила руки на груди:
— Хорошо, какая плохая новость?
— Тебе не разрешат оформить опеку до тех пор, пока ты не будешь замужем.
Я медленно сползла вдоль стенки, бессильно опустив руки. По моим щекам покатились слезы. С моей-то личной жизнью о муже можно было только мечтать, и то только в свободное от работы время, возможно, я вообще никогда не выйду замуж.
Я не могла из себя выдавить ни слова. Я хотела поблагодарить Питера за попытку помочь, но чувствовала, что стоит мне открыть рот, как я зарыдаю в голос. И поэтому стойко молчала. Я почувствовала, как Питер опустился рядом. Обнял меня за плечи и привлек к себе.
— Ну, я же обещал что-нибудь придумать, — сказал он. — Может быть, ты подумаешь над предложением выйти за меня замуж?
Я на секунду замерла, а затем зарыдала еще громче. «Черт, мне еще предложений сделанных из жалости не хватало! Или не из жалости? Или я вообще плакала не из-за этого? Или мне просто нужно выпить чего-то покрепче? Блин или я просто…. Не знаю…»
Я подняла на него заплаканные глаза.
— Не хочу тебя торопить, но судья нас будет ждать сегодня только до 5 вечера, так что теоретически, — Питер посмотрел на часы, — у тебя еще 3 часа на размышление.
«А как же все мои мечты о пышной церемонии, белом платье, открытом лимузине, музыке органов и паре дюжин подружек невесты, одетых в одинаковые розовые платья?» — жалела я себя.  И тут я резко спустилась с небес на землю. У меня есть шанс, стать женой — пускай и фиктивной — довольно симпатичного мужчины, и как выяснилось отличного папы. У меня появился шанс подарить малышам новую семью, новую жизнь. А я тут развалилась на полу и сижу, рыдаю об отсутствии лимузина и платья? Воистину, женщины — дуры.
Поднявшись, я глубоко вздохнула и выдавила из себя:
— Я согласна, мне нужно лишь пятнадцать минут на сборы, — и я выскочила из детской и бросилась в свою комнату, приводить себя в порядок. Конечно же, сборы немножко подзатянулись, но через минут сорок я спустилась вниз в белоснежном брючном костюме, волосы собраны с пучок на затылке, лоб закрывает челка, чтобы скрыть ссадину и шишку от удара о руль.
Я старалась не смотреть на Питера. Боялась увидеть в его глазах… сомнение. Весь этот маскарад, не потому, что мы решили быть вместе,  а потому, что мы вдвоем желаем счастья этим малышам. Питер мне нравился, и меня тянуло к нему как магнитом, возможно, именно поэтому я и согласилась. «Черт, я выхожу замуж. За парня, которого знаю от силы 3 дня. Супер. Романтика». — не унимался мой здравый смысл. «Но зато, какой парень!»  Церемония прошла формально, нам быстро рассказали о крепости семейных уз, затем мы сказали свое «да», поставили подписи и стали мужем и женой. На протяжении всей нашей церемонии Питер стоял рядом, периодически крепко сжимая мою руку. Интересно, кого он успокаивал себя что ли? Мне-то чего волноваться, подумаешь, впервые в жизни выхожу замуж! Подумаешь, ни колец, ни лимузина, ни подружек невесты, ничего — только он, я и судья. Романтика.
В белом костюме, я чувствовала себя крайне глупо  рядом с Питером, в его форме. Уж лучше бы я совсем не переодевалась.  Первый казус в нашей жизни произошел после нашего первого «семейного поцелуя».  Кто бы мог поверить, что Питер не только сложен как греческий бог, но  еще и целуется так же. Когда наши губы впервые прикоснулись, я капитулировала, и признала, что наш брак не будет фиктивным. Ну, или, по крайней мере, не долго. Судье даже пришлось прокашляться, чтобы обратить на себя наше внимание, и я как первокурсница, застуканная преподавателем, залилась краской. Воспоминание о вкусе его губ меня преследовало весь день, хотя я и старалась держать между нами  дистанцию.
Получив документ о заключении брака, мы сразу же бросились собирать все необходимые документы: целую кучу справок, ксерокопий, заключений, и предоставили их в службу по опеке.
  При этом мы не забыли заехать в детский дом и немного побыть с детьми. Они казались мне такими маленькими, беззащитными и одинокими, но я знала — осталось совсем немного, и мы будем вместе. Джон очень обрадовался, увидев нас, а вот Эмми держалась настороженно и довольно прохладно. Но я не имела права ее винить. Прежде всего, она заботится о брате, защищала его. И я была уверена, что очень скоро мы с ней найдем общий язык.
По дороге домой мы заехали в сервис и забрали мое Поло. Удивительно, что никто не сказал ни слова, когда Питер представился моим мужем, а после того, как Мейс не поверил, даже представил документ,  в подтверждение своих слов.
— Помниться кто-то говорил, что находится в режиме экономии, — сварливо заметили ребята.
— Я прикинула и решила, что доверить машинку мужу значительно дешевле, чем содержать ваш автосервис.
Но я-то понимала, что в следующий раз, когда я сюда приеду (а я была уверена в том, что это будет очень скоро) они отыграются на мне по полной.
Мы отогнали мою машину в гараж, затем заехали в гипермаркет и купили все самое необходимое: обои, шторы, карнизы, ковер, игрушки и даже заказали новую мебель, которую нам пообещали привезти после девяти вечера.
Приехав домой, я не знала, за что хвататься, поэтому вызвала подмогу в лице Лары и сотрудников желающих помочь своему босу, то бишь мне (само собой не бесплатно), но обращаться в строительные фирмы, у меня не было времени — уж очень они старались растягивать удовольствие. Нам же нужно было сделать все быстро и просто.
Лара приехала в компании нашего маркетолога Лилии и охранника Билла. Последнее стало для меня полной неожиданностью, но грубая сила пришлась вполне кстати. Лилия сделала замеры и умчалась в ателье срочно шить занавески. Пока Питер с Биллом выносили мебель, мы обдирали обои и клеили новые. Ну и как я собиралась одна с этим справиться?  С горем пополам, спустя три часа обои у нас уже были поклеены. Конечно не без потерь со всех сторон, больше всех досталось Ларе. К счастью ее запас терпения иссяк, когда парней не было в комнате.
— Вот черт, я ноготь сломала. Свой любимый. Она показала мне средний палец, на котором вместо длинного ярко-красного когтя (назвать это ногтем язык не поворачивался) красовался обрубок.
— Не голова — отрастет.
— Почему ты не наняла рабочих? Неужели директора так мало получают? Или ты копишь на полет на Луну?  К чему такая спешка?
Я отвернулась от нее, делая вид, что разглаживаю голубые обои с темно- голубыми мишками.
— Мы подали документы на усыновление.
Лара попыталась сесть на старый детский стул, но он оказался настолько старый, что не выдержал ее веса, и она шмякнулась на пол. Когда поток изрыгаемых ее ругательств иссяк, и я смогла отсмеяться, беседа продолжилась…
— «Мы» это?
— Я и Питер.
— То есть вы... собираетесь расписаться?
Я напряглась, но терять было уже не чего…
— Уже расписались, — я повернулась к подруге, понимая, что ее выражение лица нужно запомнить.
—Ты шутишь… этого не может быть… — С непередаваемым выражением лица наехала Лара. Я непонимающе уставилась на нее. — Ты не пригласила меня на свою свадьбу!
Я рассмеялась.
— Расслабься, это фиктивный брак, просто мы хотим помочь малышам, но по отдельности у нас это не получится.
Лара скептически посмотрела на меня.
— Милочка!!! Да ты посмотри на него! Как с таким мужиком может быть фиктивный брак? Тебя роняли в детстве часто, или ты совсем от работы ослепла?
— Да вижу я все…
Вдруг, ни с того ни сего, Лара выскочила из комнаты, на ходу набирая на мобильнике номер, и я поняла, что она что-то задумала..
Вымыв окно и пол, я осмотрелась. Фактически комната была готова, обои поклеены, потолок приведен в порядок, люстра заменена, пол вымыт, карниз без штор висит над большим окном. На мгновение я попала в момент из далекого детства, Когда мама также делала ремонт для нас с сестрой. Отец долго удивлялся, почему она не хочет нанять рабочих, но она говорила: «Я строю мир своим детям», вот и я сейчас строю такой мирок.  На мое плечо опустилась рука, и я подпрыгнула от неожиданности.
— Извини, не хотел напугать, — услышала я голос Питера.
— Я просто задумалась.
— Лара решила закатить нам настоящий праздник.
— Не сомневаюсь. Извини, что втянула тебя в это, — я сделала вид, что хочу подойти к окну и освободилась от его руки.
— Да, я не против, — он подошел и снова положил руку мне на плечо.
Я замерла. После нашего поцелуя у судьи я понимала, что не могу долго сдерживать «осаду», но и вырываться мне тоже не хотелось. Он медленно подошел ко мне, его руки сомкнулись на моей талии, и он прижал меня к своей груди. Я откинула голову ему на плечо и закрыла глаза. Внезапно я поняла, как сильно я устала, и как мне хочется выспаться.  Но впереди было еще много работы.
В комнату ворвалась Лилия, держа ворох ткани бледно голубого оттенка.
— Все, я вернулась, занавески готовы осталось только повесить. Кстати поздравляю!
— Спасибо, — сказал Питер, отпуская меня, и взял у Лилии занавески. Пятнадцать минут и все готово.  Комната сразу преобразилась.
— У нас еще как минимум полтора часа до того, как привезут мебель. Может спустимся вниз? -  С самым невинным голосом спросила она, и ничего не подозревая, я спустилась вниз. На кухне меня ждал огромный сладкий сюрприз.
— Ну какая свадьба без торта? — смотря на меня невинными глазками спросила Лара,  — мне он уже давно понравился только вот покупать было не для кого.
— Спасибо! — спокойно сказала я, не зная как мне реагировать: плакать, или смеяться. Торт был очень красивый: двухъярусный, украшенный огромными марципановыми лилиями и розами. Я повернулась к Питеру,  широко улыбаясь, он направлялся ко мне. Похоже, он решил играть любящего мужа. Пусть играется, не буду мешать, но и помогать тоже, тем более при моих подчиненных, которые отлично понимают, что все это всего-навсего фарс.
Но фарс длился не долго. После того, как стаканы «работничков» наполнились шампанским, из моих неиссякаемых запасов, прозвучало коронное:
— А теперь жених поцелуй невесту.
«Ух, Лара, получишь ты у меня премию!» — подумала я про себя в предвкушении поцелуя.
Питер обнял меня, я подняла голову и посмотрела на него. Он улыбнулся, затем наклонился и слегка прикоснулся губами к моим губам и тут же отстранился. Раздался разочарованный гул собравшихся. Мой формальный муж улыбнулся, и я снова засмотрелась на его ямочки, а затем он наклонился, обнял и поцеловал уже по-настоящему. Я почувствовала, как земля уходит из под ног. Комната завращалась и я, наслаждаясь его поцелуем, повисла у него на руках. Я скользила ладонями по его плечам и спине, наслаждаясь линиями его тела. Я почувствовала, его руки изучающие мое тело , и пожалела, что на мне так много одежды. Спустя какое-то время покашливание всех собравшихся вернуло нас с небес на землю.
Я отстранилась от Питера и уткнулась ему лицом в грудь, чтобы наши «гости» не заметили румянца залившего мои щеки. Питер больше не отходил от меня и вел себя, как примерный любящий муж. «Жаль что это всего лишь игра», — подумала я.
Спустя  несколько минут после того, как был съеден последний кусочек торта и выпита 6-я бутылка шампанского, раздался стук в дверь. Нам привезли мебель. Лилия осталась «за главную» на кухне, а мы поднялись на верх. Мужчины собирали мебель, а мы с Ларой им морально помогали. Большой шкаф расположили около двери, справа от входной двери поставили кроватку для Эмми, рядом с ней мы с Ларой собрали огромный дом для кукол.  И стеллаж, на который рядами выставили книги со сказками и мягкие игрушки, которые я сегодня выбрала в магазине. У стены напротив, поставили кроватку для Джона, а рядом с ней огромный паркинг для машин.  В комнате осталось еще много свободного места, которое мы уже заполним вместе с малышами. Распив еще одну бутылку шампанского, за проделанную работу, гости разъехались по домам, оставляя нас с Питером вдвоем.
Передо мной стала дилемма, и выпитое шампанское никак не помогало думать.  «Этот мужчина стал моим мужем. Я должна его просить остаться? Или он имеет право остаться сам? Или он уедет домой? А что если он вообще жить с нами не собирается? А что, если решил, что будет с нами жить?» — от подобных вопросов голова шла кругом. Несмотря на мои сомнения, Питер вел себя, как ни в чем ни бывало.
— Давай я сварю кофе? Мне от этого шампанского не по себе. — предложил он.
— Да, пожалуйста, — пробормотала я и рухнула на диван в гостиной... и проснулась утром в крепких мужских объятиях.


****

Они сидели на облаке.
Он зачарованно смотрел на нее, она стала настоящей красавицей. Ее заливал золотистый свет, который не обжигал, но согревал душу. Он отводил взгляд, чувствуя свою вину.
Девушка заговорила, и ее голос лился словно мелодия.
— Знаешь, наверное, это уже в последний раз мы вот так сидим на облаке и ничего не делаем. Когда я вернусь, ты станешь одним из воинов, и я надеюсь, что карателем. Я уверена, ты сможешь защитить небеса и землю от изгнанных, — на облако упал одинокий цветочек. — Я буду скучать по тебе. Очень.
— Мне не хочется, что бы ты исчезала с небес, — только и смог сказать ангел, его крылья поникли.
Она задорно рассмеялась, и звук ее искреннего смеха разнесся по всем небесам.
— Если бы ты не был ангелом, я бы решила что ты мне завидуешь. — Она взяла в руку его ладонь, и еще раз удивилась, какой огромной она стала. Настоящая рука воина, как раз для того чтобы держать пламенный меч. — Я буду часто вспоминать о тебе, ты мой самый лучший и самый справедливый друг.
Ангел сжал ее женственную маленькую ладошку в своей руке и поднял на нее глаза.
— Знаешь, наблюдая за ними сейчас, я понимаю, что оказался не так уж и справедлив. Они счастливы! У всех появился шанс на новую жизнь. Девочка из больницы  сможет выздороветь и снова играть с братом. Вторая девочка из заброшенного дома, теперь возьмется за учебу и перестанет подвергать себя опасности, у малышей скоро будет настоящая семья, в которой их будут любить. И появилась вероятность, что мужчина теперь не погибнет в командировке, возможно, он теперь вообще никуда не поедет, и самое главное — все они будут счастливы. И это сделала ты, не смотря на то, что я всячески мешал тебе. Извини.
— Не стоит. Это самое лучшее наказание за всю мою жизнь. Я смогу быть среди них, я смогу взрослеть как они. И я буду вспоминать о тебе.
— Не будешь, — грустно сказал он.
— Почему? — удивилась ангел.
— Ты забудешь обо всем, что было до твоей смертной жизни, и будешь забывать снова и снова. Забудешь о том, что когда-то была ангелом и о том, что я есть. Да что там — ты забудешь вообще о том, что ангелы существуют.
Она опустила глаза. И впервые за все время ее улыбка исчезла.
— Жаль… Жаль, что я не буду помнить… тебя. Жаль, что я смогу повторить их ошибки. Стать такой же слепой и черствой, как они. — Она задумалась. — Знаешь, теперь я поняла, в чем смысл моего наказания. Жаль, что нет второго такого глупого ангела, который сможет наставить меня на путь истинный…



Глава 9

29 декабря

Видимо, пока я довольно потягивалась, впервые выспавшись за несколько дней, я разбудила и Питера. Мы затеяли этот брак, только для того чтоб помочь малышам, я не могла представить, что так быстро привыкну к своему «экс-мужу». Но нам еще нужно так много сделать для достижения своей цели. Я немного покрутилась и снова прилегла ему на грудь.
Удивительно, как быстро у меня вошло в привычку просыпаться с ним на диване.
— Доброе утро, жена, — сказал он, приглаживая мне растрепанные волосы.
— Привет, — я  посмотрела на него и улыбнулась, наблюдая за тем, как он приближается ко мне намереваясь поцеловать, но вдруг зазвонил телефон. Питер быстро чмокнул меня в щеку и, встав, снял трубку — на другом конце провода, конечно же, оказалась Лара, Питер передал мне телефон.
— Привет, моя хорошая. Не буду спрашивать, как прошла первая брачная ночь, боюсь пополнить ряды безработных. Но я бы хотела тебя предупредить. На твое объявление, откликнулось столько людей, что нам вплоть уже самим наряжаться Санта Клаусами и разбредаться по «домам ребенка» и больницам. Твой кабинет уже завален игрушками. И для того, чтобы раздать их до нового года, мы должны начинать уже сейчас.
— Черт, я совсем забыла. Хорошо я сейчас что-нибудь придумаю и тебе перезвоню.
Я положила трубку и коварно посмотрела на Питера
— Ты когда-нибудь играл роль Санты?
— Нет.
— Только сегодня и только сейчас тебе представляется такая возможность. Собирайся. Нас ждут дети.
Он недоверчиво посмотрел на меня.
— А как же…
Но конец фразы я уже не слышала, потому что со всех ног неслась по лестнице приводить себя в порядок.
Спустя двадцать минут мы уже сидели в машине Питера. В багажнике лежало три мешка с моими старыми мягкими игрушками, куклами и книгами. Наконец-то я вкусила все прелести быть пассажиром. Всю дорогу я спокойно проболтала с Ларой по телефону, не боясь при этом врезаться в столб и бампер едущего впереди автомобиля. Как оказалось, нам еще нужно было заехать в гипермаркет   чтобы купить карнавальные костюмы.
Найти костюмы 29 декабря оказалось не так уж и легко. Мне удалось раздобыть всего три наряда Санты, три – феи и два — то ли гнома, то ли троля. Когда я приехала в офис, и мы начали разбирать костюмы, оказалось, что костюмы фей для меня слишком велики. У них в качестве манекенов была баскетбольная команда? Мне пришлось нарядиться гномом-троллем, в общем, кем-то совсем не симпатичным.  Ну и ладно пусть сотрудники беснуются — раз в год можно. Питеру пришлось под костюм Санты одевать куртку,  уж слишком стройным он оказался.
Нам с Питером досталось два заведения: хоспис и «дом ребенка» в котором находились наши малыши. Загрузив в автомобиль мешки с игрушками, мы отправились по маршруту. Первый пункт был — хоспис.
Несколько часов мы ходили по палатам хосписа и дарили игрушки. Я никогда не испытывала таких смешанных чувств, как к малышам в той страшной больнице, но глядя на то, как они радуются этим игрушкам, как радуются, возможно, их последнему подарку от Санты, и какого-то гнома переростка, я не смогла сдержать слез. Благо страшная резиновая маска скрывала от малышей мое истинное настроение. Каждому из них мы старались сказать что-то приятное, приободрить и по их восторженным лицам понимали, что нам это удалось.
Мы подошли к той самой палате, где все для меня началось. Где несколько дней назад лежала девочка, у которой не было ни малейшего шанса на спасение, а сейчас она в больнице, приходит в себя после операции. Все-таки ей в этом года Санта сделал самый большой подарок. Я взялась за ручку, собираясь открыть дверь, но в последний момент передумала  и прошла мимо. Мне не хотелось быть там, где я на одну ночь оказалась на их месте.
После хосписа, мы отправились в «дом ребенка». Остаток дня мы провели там, играясь, устраивая конкурсы. Когда нас увидели малыши  Джон с криком: «Мика» нас чуть было не разоблачил, он бросился ко мне и обнял за колени. Как он узнал меня в таком наряде, я не знаю, но он это сделал.  Эмми тоже догадалась, что это мы, хотя и не подала виду. Она стояла и наблюдала за нами глазами полными ужаса и тоски, до тех пор, пока Питер не подошел к ней и не обнял. Спустя пару мгновений она уже обнимала его за шею. Я с улыбкой наблюдала за ними. Когда пришло время переходить в другую группу, Джон снова со слезами вцепился в меня. Пришлось быстро найти два колпака, и  «назначив» их младшими гномами,  взять с собой.
Сначала малыши неохотно дарили игрушки другим, но после того, как я  объяснила, что дома их ждет своя комната полная игрушек, они все-таки уступили.
Я с ужасом думала о том, как приеду домой, а малыши останутся здесь.  Мне не хотелось с ними расставаться, как и им со мной. Питер отошел, поговорить с директором детского дома (которая была нам благодарна за устроенный праздник), пару раз позвонил кому-то по телефону и вернулся с отличной новостью: малыши едут с нами. Прошло так мало времени, а вот мы с Питером уже превратились в «Мы». От этой мысли я улыбнулась.
Раздав все подарки, мы вчетвером отправились домой. Когда мы приехали домой и показали детям их комнату, они были в восторге, но их кровати все-таки пришлось поставить вместе. Они привыкли не расставаться ни днем ни ночью.
На следующий день, пока Питер был на работе, мы совершили набег на игрушечный магазин а после сходили в музей посмотрели на кости динозавров. Правда, пробыли мы там недолго. Когда Эми увидела скелет ей стало плохо, и пришлось быстро покинуть помещение, но я решила вернуться с Джоном, когда он подрастет.
В офисе я пока не появлялась, сославшись на неотложные семейные дела. Да и кто решает важные вопросы во время праздников? Может кто-то, но не я! У меня семья.
Вечером к нам пришел Питер, и мы его пытались покормить домашней едой. Но, также, как и дети, он ее есть не стал. На следующий вечер Питер появился с огромной кулинарной книгой. Не знаю насколько она хорошая, но картинки там красивые. Джону очень понравились сделанные из них самолетики. В общем, за повара у нас мужчина. «Хочешь есть — умей готовить!»  Но я обязательно когда-нибудь научусь.
В Новогоднюю ночь я плакала от счастья. Со мной был мужчина, который нежданно-негаданно стал моим мужем, и малыши, которые умудрялись производить столько шума, что порою мне казалось, что мои барабанные перепонки этого больше не выдержат. Рядом с камином вместо одинокого кресла-качалки появилась громадная ель, украшенная самыми яркими игрушками, которые мы только смогли отыскать в магазине. Эми и Джон сидели под елкой, старательно разворачивая несколько десятков свертков, в которых были самые обычные вещи, детская посуда, фоторамки, игрушки, альбомы, все что угодно. Я стояла в стороне и наблюдала за ними, изредка снимая интересные кадры на фотоаппарат. И где-то ближе к полуночи, я получила свой главный новогодний подарок. Ко мне подошел Питер и вручил длинную коробочку, и в этот самый момент я поняла, что единственный о ком я не позаботилась это мой муж.
— Извини, у меня нет подарка для тебя.
Питер улыбнулся.
— Открой, там наши самые главные подарки.
— Я открыла коробку, там лежали два обручальных кольца, сделанные в одинаковом стиле, только разного размера. И какой-то конверт сложенный пополам. Я его расправила. На нем было написано «Подарок для меня и моей жены», я нетерпеливо открыла конверт, но в нем оказался еще один, надпись на котором гласила: «Сначала кольца».
Я не смогла не улыбнуться, глядя Питеру в глаза, я взяла большое кольцо и одела ему на палец, он сделал то же с моим. Наконец, я добралась до конверта. В нем лежал документ, подтверждающий, что мы усыновили наших малышей. Теперь мы настоящая семья.
Весело засмеявшись, я бросилась на шею Питеру, и впервые сама его поцеловала, он с радостью ответил мне. И тут я почувствовала, как кто-то тянет меня за край туники, я посмотрела вниз, Джон в костюме кролика стоял рядом и всячески пытался привлечь к себе внимание. Он протянул мне маленькую машинку и сказал.
— Мама, смотри.
Я упала на колени рядом с ним, на глаза навернулись слезы. Я слышала, как к нам подошла Эмили и нерешительно замерла рядом. Я знала, что не стоит ее подталкивать, она взрослая не по годам и все прекрасно понимает. Но когда она села рядом с нами, обняла братика, а затем долго и внимательно смотрела мне в глаза, и с ее губ все же сорвалось тихое "мама", я не смогла больше сдерживать слез, и, прижав их к себе, надолго разрыдалась, пока Питер меня не заставил отпустить их. Как только объятия разжались, малыши вернулись к своим подаркам, а мы с мужем остались наедине.
А после того, как малыши уснули, мы с Питером стали мужем и женой во всех смыслах этого слова.  И за долгие годы я не разу не пожалела об этом.

****
Он стоял перед Михаилом и ждал ответа на свой вопрос. Наконец Михаил сказал.
— Пока мы думали, ее душа уже выбрала себе тело. Она появиться на свет через 9 месяцев, и будет радовать мир своей добротой. Скай станет человеком и будет совершать их ошибки. Вновь и вновь она будет рождаться,  и умирать, пока ее наказание завершится.
— Тогда я буду рядом с ней, я буду помогать ей, защищать ее. Я стану ее хранителем, я решил.
Белый цвет окутал ангела, и после того, как он рассеялся, Винд предстал в неизменном виде. Белые волосы, белая одежда, и серебряные крылья.
— Ты не можешь стать ангелом-хранителем, это не твое предназначение. Ты каратель, но без своей второй половинки, которую должен  оберегать. Что ж, пока она будет бродить по земле, береги ее. Но как только она вернется на небеса, займи свое место в моих рядах.
— Пока она беззащитный человек, я ее не покину ни на минуту. Теперь, когда он стал ее ангелом-хранителем, Винд знал,  кто станет ее матерью. А по-другому и быть не могло. Он каждую секунду будет с ней. Никогда ее не забудет, даже не смотря на то, что она его не увидит, не почувствует и не вспомнит.
— Но не забывай, что ближайшие пару тысяч лет ты ангел, а она всего лишь человек, и между вами пропасть, размером в бесконечность. – напомнил Михаил.
Не обращая внимания на слова Михаила, Винд отвернулся от своего будущего наставника, расправил крылья и отправился в город Рафаила, где проведет ближайшие тысячелетия, ожидая свою подругу.
Михаил покачал головой, понимая, что рано или поздно, влюбленный ангел найдет способ присоединиться к своей половинке  в ее земной жизни.
 

Эпилог


Несколько лет спустя.

Я — Мика Майерс, самая счастливая женщина на свете.  Это Рождественская история —  история рождения нашей семьи.
Можно конечно закончить на обычном «и жили они долго и счастливо», но мне хотелось бы рассказать немного подробнее:
У Люсси лейкемия отступила, наступила  ремиссия, и мы все надеемся, что этот период будет длиться бесконечно.
Молли, после длительного курса лечения у психолога, почти полностью пришла в себя. Занялась учебой и, после окончания школы, собирается пойти учиться на психолога.
Мое рекламное агентство, а вместе с ним и благотворительный фонд, организованный при участии строительной организации, растет и процветает, и все больше и больше помогает хоспису и семьям, в которых есть тяжелобольные дети.
А наша семья взяла за традицию в Рождественские каникулы в костюмах Санты, гномиков и Феи посещать приюты и детские клиники, даря каждому ребенку немного своего семейного тепла.
Да, и кстати, нас уже пятеро. Через 9 месяцев после нашего волшебного Рождества в нашей семье появилась белокурая красавица Скайли, которую счастливый папа с самого рождения называет Ангелочком.