Райтер

Стемнело. Красного солнца  не видно часа уже как два. Мой любимый город , и соответственно его воздух остывают. Днем было жарко, а сейчас  уже повеяло ветром.

    Я спускаюсь по ступеням. Мои кроссы слегка скользят по ступеням перехода. Капюшон моей  черной куртки натянут до бровей. За спиной – портфель с важным для меня грузом – краской.

    Да. Вы угадали. Я – райтер. А если сказать проще, то – уличный художник.  Я просто не представляю своей жизни без граффити.

    Я натянул на лицо шарф, дабы во время палева убежать и при этом остаться тайным и никем невиданным райтером с тэгом «SHAKIR». Под шарфом, чем-то смахивающим на клетчатый плед, прячется распиратор. От которого, мое лицо покрывается маленькими каплями пота.

    Подземный переход  можно сказать «полностью» разрисован различными тухлыми тэгами и  ярким граффити. Все это мазюкание вяло освещает всего–лишь  одна лампа, которую какой-то талантливый парень покрыл тонким слоем черной краски, через который едва пробивается тусклый свет лампочки. Вчера еще этого «творчества» не было. И это подтверждают капли этой-же краски, что когда-то капали с лампы на пол.

    Я быстро замечаю, что успели нарисовать за ночь . Мне просто достаточно взглянуть на стены перехода и понять, что изменилось, а что – нет.

    Я беззвучно спускаюсь по ступеням и исчезаю во мраке перехода. Занимаю самое удобное место – у лестницы, чтобы было удобнее бежать, когда заметят. А ведь когда-то заметят… Быть может сейчас, завтра, через неделю, год и так далее… Дальше я скидываю со своих плеч портфель и аккуратно достаю часть содержимого. А это – девять баллонов «94» и два «TRANE». Затем, я достаю бутылочку с обычной кипяченой  водой и жадно выпиваю треть. Беготня по безмолвным темным улицам города берет свое. И даже если кто-то говорит, мол, пить простую воду не круто, то это просто дурак. Я не завишу от общественного мнения.

     Девять «94» я аккуратно поставил на пол, близ своих ног, а два «TRANE»  положил на портфель.  Из кармана достаю толстый скетчбук,  открываю нужную страницу с недавно подготовленным скетчем, отхожу на три метра от стены и мысленно накладываю рисунок на стену. Затем, опять подхожу и в спешке достаю белый мел, что лежал в моем кармане. Руки немного трясутся. Это, наверное, от страха.  Начинаю делать наброски.  Я мог бы сразу начать набрасывать краской, но это рискованно. Одна ошибка, и нету хорошего рисунка – и остался вандализм.

     Чтобы рисовать в таком ответственном месте, нужно быть на сто процентов  уверенным в том, что ты не загадишь это место, то есть, умеешь хорошо рисовать. Я уверен в этом. Если бы не был уверен, то тогда я бы тут не стоял.

 

                ****

     Вот и все. Работа закончена.

     «Вот так вот все быстро?» - спросите вы. Ну нет уж. На самом деле все гораздо сложнее. Описывать  все мои движения и нанесение краски  было бы монотонно  и скучно, поэтому я свел эту часть  до минимума. Сколько время то уже прошло с момента моего появления? Немного поднимаю рукав и смотрю на циферблат часов. Время уже «23:41». Ну, вот и все. Осталось только подписаться и валить отсюда.  Достаю из кармана другой кэп. Тот, что потоньше.  И выделяю окно для тэга (моей подписи). Дальше, я аккуратно пишу в это «окно» свой тэг и чуть ниже, под рисунком  пишу еще одну надпись «Who is SHAKIR?».

     Вроде бы все. Своей работой я доволен. Краска не потекла, никто меня здесь не видел, в общем, все в порядке.  Быстро, дрожащими руками снимаю запотевший распиратор и кидаю его на дно портфеля, что стоял у моих ног.

     Из девяти баллонов «94» семь закончилось, а два осталось. Также остался один «TRANE». Его и два «94» я бросаю на дно портфеля, куда только что кинул распиратор.  Бутылку  кипяченой воды и пустые баллоны я оставляю в вертикальном положении около рисунка – некий подарок «ценителям» граффити  - тупорылым малярам, которых  я так-же сильно ненавижу, как и вареный лук. Ну а куда мне этот мусор  девать?  Пусть тут останется. «Грин пис» были бы не в восторге от такого.

      Ладно. На болтовню времени нет - надо валить. Блин, ну не дай Бог, чтобы какой-нибудь ублюдок  или еще какой упырь написал на моем творении свою тупую надпись «Смерть попсе», «За Русь», «Хиппи рулят», «Сдезь был Санек»  или еще что-то в этом роде.  Ну, пусть пишут. Мне как-то до этого фиолетово, но не на моем же рисунке. Где уважение? Где честь? В ж**е их честь.  Всем райтерам это давно уже понятно. Ну а малярах я вообще говорить не хочу. Возможно, это просто их работа и их вроде можно понять. Но не всегда. Иногда их хочется заставить слизать краску, которую они когда-то нанесли на мой рисунок, в который я вложил немало денег, смысла да и просто труда. Им нас не понять, как и нам их.

      Что это я разговорился?  Мне пора. Дома уже ждут замороженные пельмени и кофе в пакетиках, который и кофем  то не назовешь.

      Рюкзак на плечах. Оставшаяся краска внутри, мел в кармане, кэпы там- же. Натягиваю капюшон и даю деру. Ву-у-ух. Ветер в лицо. Ветрено сегодня ночью, а это значит, что метеорологи опять наврали. Странно  это все. Второй раз подряд уже. Был бы я бы там главным – всех бы поувольнял.  Власть меняет людей, в том числе и меня.

      Натянул шарф потуже. Вот, теперь теплее вроде стало. Вот посмотрели бы сейчас на меня люди, точно со смеху бы померли. На дворе август. А я с шарфом по глаза и мерзну, как старый дед, больной старческим маразмом.  Нет, я не идиот. Вы сами знаете, почему я напялил этот шарф. Но мне все-равно холодно.  Летними ночами всегда так. А кто-то умудряется ходить ночью в шортах и майке. Бр-р-р. Как вспомню – аж мурашки по коже.

      Ну все. Из зоны «палева» я убежал. До дома осталось километра два. Мой дом – это такая  четырехкомнатная квартирка, на третьем этаже в серой пятиэтажке. Мне двадцать шесть. Живу с моим нудным братом – Жориком. Ему дридцать два. Одевается как старичок, отрастил бородку и постоянно водит домой своих очередных подруг, что меня очень бесит.  Часто воюем, квартиру поделили, дабы не пересекаться с друг-другом . Почти не общаемся. Родители свалили в центр. Купили себе «двушку» и наслаждаются пенсионной жизнью, вдали от наших споров и потасовок. Я даже не знаю, почему мы с ним так сильно не ладим – это все тянется с детства.  Он меня бесит, и я соответственно  его тоже.

     Опять наверное любименький  сыночек Жора закроется со своей компанией у себя в комнате, будут играть на гитаре, пить алкогольные напитки и ржать… как лошади. Бесит уже, ей Богу. Не видеть бы его.

     Не заметно для самого себя я увеличиваю шаг.  Мой кроссы начинают «чувствовать» поверхность. Еще недавно был ровный асфальт, а теперь  рыхлая земля.  Вдали виднеются силуэты двух парней. Издалека доносится их хохот.  Они все ближе и ближе…

     Эти силуэты потихоньку  превращаются в прилично одетых людей, армянской национальности. «Чурки» - скажет любой, увидевший их.  И вправду чурки. Через плечо – сумочки, спортивные костюмчики «Адибас», которые сами наверное и производят,  и классические туфли (!). «Куда это они собрались» - тревожит меня. «Куда – куда? На работу наверное» -отвечаю я сам себе. «В полночь?» - появляется у меня новый вопрос. «Да хрен их знает, куда они идут»- сам отвечаю себе.

      Домой иду уже на автопилоте. Ноги как-будто сами идут. Такое чувство испытываешь, когда очень устал и хочется спать. Глаза уже слипаются. Ну вот он – дом родной. На лавочке сидит небольшая компашка из пяти человек – три девушки и два парня. Семечки в руках, пиво в пластиковых стаканчиках и громкий хохот. Да, и еще на лавочке стоит тлеющая спиралька от комаров. И вправду, комары, что называется «зажрали» уже.  Захожу в подъезд. В глаза бросается сразу отсутствие лифта. Да и кому он? Пять этажей всего. Ну,  хотя дедугану с четвертого этажа, что еле-еле передвигается, он бы не помешал.

      Подхожу к входной двери, просовываю ключ и захожу. У-ф-ф-ф. Я дома. Все страхи и беготня позади. Из двери напротив вылезает подвыпивший Жорик с тремя мужиками.

- Опачки! Вернулся блудный попугай! – как-то радостно протягивает Жора.

- Отойди, блин, алкоголик.

- Кеш, ты это, Жору не ругай, что он немного выпил, просто у меня сын родился, - вступается  его дружок.

      Ага, сын у него родился. Врать ни капли не умеет. Я кидаю портфель, звеня баллонами, не нагибаясь снимаю кроссы и немного прохожу, но меня остановил за плечо пьяный и небритый Жора  в тельняшке:

- Кеш, а тут это…э-э-э… в половину десятого этот… э-э-э… ну как его… Во! Участковый приходил.- сообразил Жора.

- Ну… что, опять меня отметить приходил, по поводу того случая с рисованием на фасадах зданий?

-Ну да… Говорит, «где  Иенокентий?» А я говорю «Нету его!», а он – «А где он? Когда будет?»,  а я говорю «Рисовать ушел. Будет поздно».

- Чего? Жора!!! Я тебя сейчас …

- Ха-ха-ха-ха-ха – рассмеялся Жора и его пьяная компания  – Да ладно тебе! Шучу я! – и Жоркина компашка отправилась в комнату. Один из них что-то побрякивал на гитаре, другой пил пиво, третий ржал, как  придурочный, а я направился на кухню – варить дешевые  пельмени, пить «кофе» и, наконец, идти спать.

                ****

Автор : Дмитрий Королев

12.03.2011 – 26.03.2011.