Глава 18. Коробкин. Явление первое

— Почему не звонишь? Ты что, на меня обиделся? — позвонил месяца через полтора Пискунов.
— Что на тебя обижаться. Скорее, на себя, — ответил ему.
— Это правильно, — согласился кум, — Ты не представляешь, Толик, сколько приходится работать. Завод это тебе не охранная лавочка. Столько мороки.
— А ты как думал. Это еще он стоит, а если вдруг работать начнет. С ума сойдешь.
— Да я уже сошел. Тут надо мазут завозить на отопление, а денег нет. Обратился к Гарберу, а он говорит, мы тут причем. Как же, говорю, вы хозяева, думайте. Заморозим завод. И не только завод, но и весь поселок. Он же от завода тепло получает. В общем, Толя, поговори с Гарбером. Ты его сможешь убедить.
— Причем здесь я? У вас для этого целый представитель министерства есть. Пусть работает.
— Что с него толку? Он у нас и не показывается.
— Но именно этого ты и хотел: хозяйничать в одиночку. Вот и работай один.
— Ладно, Толик, мы с тобой в одной упряжке, одно дело делаем. Я свое здесь, на заводе, а ты свое там, в Москве.
— Лихо задумано. Только вот, в одной ли мы упряжке, Вова? Что-то я этого не заметил.
— Ну, извини, если что сделал не так. Этого же представителя можно и переизбрать.
— Понимаю. Ты сейчас на все готов. Только искренне ли это?
— Ладно, Толик, не обижайся. Мы же друг друга знаем столько лет. Стоит из-за работы обижаться?
— Не из-за работы, Вова, а именно из-за человеческих отношений. Подумай об этом.
— Ладно, подумаю. А ты все-таки с Гарбером поговори. И еще. Тут Женька одного деятеля охраняет. Такими деньгами ворочает. Мне кажется, с ним можно поговорить.
— Отчего не поговорить, — согласился я.

Уже на следующей неделе мы договорились о встрече с Коробкиным, офис которого размещался почти у метро «Текстильщики» — в ДК АЗЛК. Офис как офис. Несколько работников в двух скромных кабинетах, довольно солидный кабинет самого Коробкина.
Войдя в кабинет, на мгновение опешил: навстречу из-за стола двинулся не кто иной, как Чубайс собственной персоной.
— Сергей Львович, — представился меж тем «Чубайс» и пригласил за переговорный столик.
Привычно четко доложил информацию о проекте и наши предложения о сотрудничестве. Отметил, что мой короткий доклад, минут на пять, произвел на Коробкина положительное впечатление.
— Ну, как? Интересно? — закончив, спросил его.
— Интересно, — подтвердил Сергей Львович, — В пятницу я улетаю в Питер. Переговорю со своим партнером. Он давно мечтает о «свечном заводике». В понедельник буду в Москве. Вот моя визитка, Анатолий Афанасьевич. Звоните, — дал он визитку, и мы расстались.
— С чего ты взял, что у него куча денег? — спросил Пискунова, — К тому же, похоже, все решает его партнер.
— Ерунда. Деньги у них есть. Я как-то Женьку ждал, слышал их телефонные переговоры. Говорили о десятках «лимонов».
— О десятках чего? — удивился я.
— Ну, миллионов. Причем, не рублей, а зелени.
— Ладно, подождем, увидим, — решил я.
— Слушай, давай к Гарберу заскочим, — предложил Пискунов.
— Нет уж. Только после разговора с Коробкиным, — возразил ему, — Важно выдать позитив, а уж потом говорить о пустяках, вроде денег на мазут.
— Пожалуй, ты прав, — согласился кум.

Позвонил Коренкову, передал ему данные визитки Коробкина и попросил проверить, с кем имею дело. Через день Коренков пригласил в офис Музыри.
— Слушай, Вондрачек, занятная личность этот твой Коробкин, — начал он.
— Чем же?
— Во-первых, папа у него крупная шишка в банковской сфере, да и сам Сережа учредитель солидного питерского банка.
— Это же хорошо. Значит, деньги есть. Что же тебя настораживает?
— Его деятельность. Навел справки по его московской фирме. Сплошной туман. Похоже, деньги отмывают.
— Все может быть. Кто теперь не отмывает.
— Это да. А так, он бывший преподаватель экономики в питерском университете. Кандидат наук.
— Ну, вот. То-то он быстро с проектом разобрался. Да и вопросы задавал со знанием дела.
— Слушай, Вондрачек, ты возьми меня с собой на переговоры. На месте оно как-то виднее.
— Нет вопросов, — ответил ему, — Ну, как тут твой Музыря поживает?
— Нормально поживает. Запустил несколько маршрутов. Скандал за скандалом. Только успеваю разгребать. Гоняют его автобусы. Но, постепенно привыкают.
В этот раз с Коробкиным решил встретиться без Пискунова. В первую встречу, едва тот в очередной раз «акцентрировал» внимание Коробкина, тот посмотрел на него с таким удивлением, что мне вдруг стало ясно — а ведь кум не шутит. Он уверен, что говорит правильно.
— Володя, — спросил его, когда вышли от Коробкина, — А почему ты периодически «акцентрируешь» внимание своих собеседников?
— Ну, ты даешь, Толик. А как еще обратить их внимание на важный вопрос?
— Правильно, Володя. Только надо говорить «акцентирую», а не «акцентрирую».
— Да ты что, Толик? Не может быть. У нас в части все так говорили. Даже сам командир.
— Они так шутили, Володя. Я тоже думал, ты шутишь. А вот Коробкин твою шутку не оценил.
— Надо же. Да пошел он, — отправил кум своего шибко грамотного собеседника в надлежащее место. Что ж, похоже, и «фунциклировал» Пискунов по тому же принципу — так говорили в их части уважаемые личности.

Коробкин встретил нас с Коренковым как дорогих гостей. Похоже, его партнеру «свечной заводик» понравился.
— Знакомьтесь, Людмила, — представил он даму, сидевшую в его кабинете, — Она задаст вам ряд вопросов по проекту, а потом мы поговорим, как будем работать дальше.
Судя по вопросам, Людмила была неплохим специалистом в области финансирования проектов. Я быстро и четко удовлетворил ее интерес, и она пригласила Коробкина.
— Что ж, наш специалист положительно оценил ваш проект, господа. Значит, будем работать. Благодарите нашу Людмилу. Ее оценка дорогого стоит, — заулыбался Сергей Львович.
— Благодарим вас, госпожа Людмила, — манерно расшаркался Коренков, вызвав оживление присутствующих.
— Не за что, — смущенно ответила она, — Проект действительно достойный.
— Может, по рюмочке, господа, — предложил хозяин, и мы не отказались.
— Ну, как впечатление? — спросил Коренкова, когда покинули офис нашего потенциального партнера.
— Да ничего особенного не отметил, — ответил он, — На бандюков не похожи. Мне кажется, с ними работать можно.
Я не стал рассказывать о нашей встрече Пискунову — очень не хотелось заниматься мазутом. Решил подождать развития отношений с Коробкиным и его компанией.

Через неделю после памятной встречи позвонил Коробкину:
— Как наши планы, Сергей Львович?
— Пока никак, Анатолий Афанасьевич. Есть проблемы, препятствующие началу работ.
— Если не секрет, что за проблемы?
— Так, наши внутренние. Не волнуйтесь, Анатолий Афанасьевич, на наше решение они не повлияют. «Свечной заводик» будем строить в любом случае, — обнадежил Коробкин.
Прошли еще две недели томительного ожидания. Коробкин не звонил. Зато позвонил Пискунов:
— Что там Коробкин? Куда он подевался?
— Молчит, как партизан.
— Позвони ему сам.
— Не отвечает, — соврал ему.
— Надо ехать к Гарберу. Мазут нужен, кровь из носа.
— Поехали, — согласился я.
Как ни странно, мне легко удалось убедить Гарбера профинансировать закупки мазута.
— Но ни на что другое денег не дадим, — «обнадежил» владелец завода.
— Слушай, Анатолий, давай зарегистрируем камнеобрабатывающее предприятие, — предложил Пискунов по дороге от Гарбера.
— Пока не вижу смысла, — ответил ему.
— Ты-то не видишь, потому что заводом не занимаешься. А я уже ума не приложу, как работать. Счета арестованы. Сейчас вот деньги на мазут дадут, а налоговая их тут же на налоги спишет.
— Логично. Пусть Гарбер сам купит мазут и направит его на свой завод. Вот тебе и решение проблемы.
— Так-то оно так. Но есть еще дела, которые можно было бы решать через новое предприятие.
Что за дела, Пискунов пояснять не стал, но с упорством маньяка продолжал настаивать на скорейшей регистрации нового предприятия. Через неделю я сдался.

Предприятие зарегистрировали по адресу Пороховского опытно-механического завода и назвали «ИнтерКаменьПродукт-ПОМЗ». И снова мы едва не разругались с Пискуновым навсегда, и снова «из-за шкуры неубитого медведя»:
— Анатолий, я тут распределил наши доли. Тебе выходит сорок процентов, — неожиданно объявил он, — Согласен?
— Нет, Володя. Изначально речь шла о наших с тобой равных долях.
— Но, у меня же завод, а у тебя ничего нет.
— Оригинально. Кстати, завод, Вова, не твой, а Гарбера. Мы с тобой его упустили. Какие еще у тебя аргументы в оправдание перекоса?
— Я решил десять процентов дать Юрке. Ты что, не согласен?
— Согласен. «В ответ на ультиматум Керзона», Вова, я решил такой же процент дать Дудееву. Как ты к этому относишься?
— На какой такой ультиматум? Кто такой Дудеев?
— Лорда Керзона, объявившего ультиматум «советам». Впрочем, зачем это тебе, Вова. А Дудеев мой партнер. Поставщик камня.
— А он здесь причем?
— А Юрка здесь причем? Дай ему десять процентов из своей доли.
— Я не согласен, — гнул свою линию Пискунов.
В конце концов, все же пришли к компромиссу: долю его брату выделили поровну из наших с Пискуновым долей.
Но и это оказалось не все:
— Анатолий, директором предприятия буду я. Ты не против? — подкинул кум очередную информацию к размышлению.
— Конечно, против, Вова. Ты нарушаешь изначальные договоренности.
— Ты, Толик, все равно не сможешь здесь работать. Это тебе не Москва. У нас свои законы.
— Какие законы, Вова? Законы стаи? Тогда, зачем ты меня тянул в ваше Порохово? Пока не поздно, буду планировать завод в Москве, — возмутился я.
— В какой Москве? Ладно, будешь председателем правления, — предложил он.
— Какого правления, Вова? Оно не предусмотрено уставом.
Мы долго спорили, но, поразмыслив, решил — пусть сам отвечает за свои премудрости, ради которых, скорее всего, и выдумал это предприятие. Дойдет дело до камня, сам откажется от должности.

Коробкин позвонил через месяц:
— Похоже, Анатолий Афанасьевич, не будет у нас «свечного заводика». Наш банк рухнул, и наши пять «зелененьких лимонов» накрылись. Пытаемся хоть что-то спасти, но надежды мало. Жаль, что мы с вами не познакомились раньше, — убил он меня своей новостью и через неделю пропал совсем. Больше он не отвечал на мои звонки, и вскоре я забыл о его существовании.
— Слушай, Анатолий, Коробкин тебе не звонил? — спросил как-то Пискунов.
— Звонил.
— А что же ты молчишь?
— Не о чем говорить. Я оказался прав. У них нет денег.
— Слушай, а это действительно так. Женька сказал как-то, что Коробкин закрыл свой офис. Я не поверил. Ладно, Анатолий. Тут еще вариант есть. Сосед по даче. Надо с ним встретиться.
— Надо, встретимся, — традиционно ответил ему.

В расстроенных чувствах отправился к Гусеву, где уже давно не был. Кабинет на улице Чехова оказался закрытым и почему-то опечатанным полоской бумаги с синими печатями.
Спустился на первый этаж к «жириновцам». Они располагались прямо под нами. Застал лишь Жебровского, беседующего с Венгеровским, заместителем Жириновского.
— Вы не в курсе, где могут быть наши? — спросил Жебровского.
— В курсе. Они вчера переехали на Старую площадь, — удивил он меня, — Что, решили перебраться поближе к Кремлю, к своим хозяевам? — куснул он в моем лице всех наших.
— Решили, — коротко ответил ему, не желая вступать в дискуссию.
— Что ж, скатертью дорога, — пошутил кто-то из вошедших «жириновцев», — Воздух будет чище. Хотя, честно сказать, ваш Гусев вполне вменяемый. Беседовать с ним доставляет истинное удовольствие, — отметил он.
— Почему только Гусев? — возразил ему, — У нас много вменяемых прагматиков, как он. Как ни как, промпартия.
— Ага. Партия красных директоров. Контрпродуктивная сила, — возразил Жебровский, — Да и Гусев ваш болтается, как стыдно сказать что: то он коммунист, то у Бабурина, а теперь вот к Вольскому подался. Говорю ему, переходи к нам. Подумаю, отвечает. Не возьмем, говорю, не надежный ты человек, Гусев. Все же жаль, что вас здесь больше не будет. Заскучаем, — дружески подмигнул он.
— Приходите в гости, — пригласил его.
— Непременно придем. За ключами. Как только захватим власть, — рассмеялся Жебровский.
— Слушай, Зарецкий, — обратился ко мне Венгеровский, — Тут Гусев просил тебе помочь с каким-то проектом. А что, ваш Вольский уже не может?
— Почему не может. Он помогает. Правда, пока безрезультатно, — закончил я под дружный смех наших конкурентов по партийной борьбе.
— Ладно, Зарецкий, приходи завтра в Госдуму. Я тебе и Гусеву пропуск выпишу. Потолкуем, — предложил Венгеровский.
— Приду, — пообещал ему.