Поэты одной строки

Борис Бейнфест
ПОЭТЫ ОДНОЙ СТРОКИ

В курганах книг, похоронивших стих,
Железки строк случайно обнаруживая,
Мы с удивлением ощупываем их…
В. Маяковский
Виктор Шкловский однажды заметил, что у Пастернака есть отдельные гениальные строки, ценные даже вне контекста. И привел пример: «Оно грандиозней Святого Писанья».
Ну, для гениального поэта это неудивительно. Труднее вспомнить примеры хорошо известных строк малоизвестных авторов. Оказывается, можно войти в историю литературы не только стихотворением, но даже одной строкой!
Вначале об авторе широко известной строки, которой начиналось мало кому известное, хотя, в общем-то, неплохое стихотворение.
«Как хороши, как свежи были розы». Это написал поэт Иван Петрович Мятлев (1796-1844) в 1834 году!
Давайте послушаем всё стихотворение.
Как хороши, как свежи были розы / В моем саду! Как взор прельщали мой! / Как я молил весенние морозы / Не трогать их холодною рукой!
Как я берег, как я лелеял младость / Моих цветов заветных, дорогих; / Казалось мне, в них расцветала радость; / Казалось мне, любовь дышала в них.
Но в мире мне явилась дева рая, / Прелестная, как ангел красоты; /  Венка из роз искала молодая – / И я сорвал заветные цветы.
И мне в венке цветы еще казались / На радостном челе красивее, свежей; / Как хорошо, как мило соплетались / С душистою волной каштановых кудрей!
И заодно они цвели с девицей! / Среди подруг, средь плясок и пиров, / В венке из роз она была царицей, / Вокруг ее вились и радость, и любовь!
В ее очах – веселье, жизни пламень, / Ей счастье долгое сулил, казалось, рок, – / И где ж она?.. В погосте белый камень, / На камне – роз моих завянувший венок. 
Что-то чарующее все-таки есть в этом  стихотворении, но вот запомнилась и осталась навсегда первая строка. И может быть, и на эту строку не обратили бы внимание, и она не стала бы знаменитой, если бы ее не вспомнил Иван Сергеевич Тургенев в своем стихотворении в прозе. Вот оно: «Теперь зима; мороз запушил стекла окон; в темной комнате горит одна свеча. Я сижу, забившись в угол; а в голове все звенит да звенит: Как хороши, как свежи были розы...».
Окончательно увековечил эту строчку знаменитейший Игорь Северянин (1887-1941).
Вот это стихотворение Игоря Северянина.
«КЛАССИЧЕСКИЕ РОЗЫ»
Как хороши, как свежи были розы / В моем саду! Как взор прельщали мой! /
Как я молил весенние морозы / Не трогать их холодною рукой!
Мятлев, 1843 г.
В те времена, когда роились грезы / В сердцах людей, прозрачны и ясны, / Как хороши, как свежи были розы / Моей любви, и славы, и весны!
Прошли лета, и всюду льются слезы... / Нет ни страны, ни тех, кто жил в стране... / Как хороши, как свежи ныне розы / Воспоминаний о минувшем дне!
Но дни идут – уже стихают грозы. / Вернуться в дом Россия ищет троп... / Как хороши, как свежи будут розы, / Моей страной мне брошенные в гроб!
Передо мной двухтомник «Любовная лирика русских поэтов» («Художественная литература, 1988). Листаю его и нахожу множество знаменитых стихотворений (и строк!) совсем не знаменитых авторов. И совсем не последнюю (скорее, первую) роль в их популярности сыграла музыка прекрасных русских композиторов.
Знаменитый романс «Жаворонок» Глинки («Между небом и землей песня раздается…») на чьи слова написан? Нестора Васильевича Кукольника (1809-1868). Современника Пушкина, пережившего его на 30 лет. И другой знаменитый романс: «Уймитесь, волнения страсти! / Засни безнадежное сердце! / Я плачу, я стражду, – / Душа истомилась в разлуке» – тоже на его слова. А всё остальное, как сказал тот же Мятлев, «роз завянувших венок».
А на чьи слова написан «Соловей» Алябьева, коронный номер всех колоратурных сопрано? Вот вопрос для викторины. В сборнике можно найти ответ: автор слов Антон Антонович Дельвиг (1798-1831), очень известный как друг Пушкина по лицею. Что-то еще он оставил после себя, кроме этой «Русской песни», как он ее назвал, но обессмертил только «Соловья». С помощью Алябьева, автора, кстати, тоже только одного широко известного шедевра, именно этого романса.
Вот еще строка: «Не шей ты мне, матушка, красный сарафан» и дальше бойкая, но малознакомая песенка, чье это? Николай Григорьевич Цыганов (1797-1831), был и такой поэт, оказывается.
«Вечерний звон, вечерний звон! / Как много дум наводит он!». Это написал Иван Иванович Козлов (1779-1840).
Пушкина, Баратынского, Лермонтова, Фета и Тютчева пропускаем: тут, что ни стихотворение, то шедевр. «Я встретил вас – и всё былое…». «Нет, не тебя так пылко я люблю, / Не для меня красы твоей блистанье; / Люблю в тебе я прошлое страданье / И молодость погибшую мою». «Не искушай меня без нужды / Возвратом нежности твоей. / Разочарованному чужды / Все обольщенья прежних дней». «На заре ты ее не буди, / На заре она сладко так спит». «Что в имени тебе моем? / Оно умрет, как шум печальный / Волны, плеснувшей в берег дальный». Все эти строки на слуху. А вот кому каждая из них принадлежит? Попробуйте авторизовать эти строки. Вопрос для любителей поэзии.
А вот длиннющая разудалая песня, начинается так: «Гуляет по Дону казак молодой». Кто автор? Дмитрий Петрович Ознобишин (1804-1877), и такой был поэт.
«На заре туманной юности / Всей душой любил я милую…» – это написал очень известный Алексей Васильевич Кольцов (1809-1842). Кто знает всю эту песню до конца? Мало кто, но «на заре туманной юности» стало поговоркой.
Ну-ка, знатоки! Кто написал: «Очи черные, очи страстные, / Очи жгучие и прекрасные!»? Думаю, мало кто ответит на этот вопрос. Это Евгений Павлович Гребенка (1812-1848).
А что написал в стихах великий прозаик Иван Сергеевич Тургенев (1818-1883)? Именно в стихах, а не в стихотворениях в прозе? Оказывается, «Утро туманное утро седое…» принадлежит его перу.
А «Не брани меня, родная, / Что я так люблю его, / Скучно, скучно, дорогая, / Жить одной мне без него» – очень непритязательные строки и очень известные – благодаря все той же музыке гениального Глинки… Чье это? Знакомьтесь: Алексей Ермилович Разоренов (1819-1891). Вы слышали о таком? Я – нет.
А «Мой костер в тумане светит, / Искры гаснут на ветру» – это уже более известный Яков Петрович Полонский (1819-1898).
«О, говори хоть ты со мной, / Гитара семиструнная!» – Аполлон Александрович Григорьев (1822-1864), яркий поэт, но мало цитируемый сегодня.
«Хотел бы в единое слово / Я слить свою грусть и печаль, / И бросить то слово на ветер, / Чтоб ветер унес его вдаль». Музыка звенит в голове. Это Лев Александрович Мей (1822-1862).
«Я все еще его, безумная, люблю». Будьте знакомы: Юлия Валериановна Жадовская (1824-1883).
«Ни слова, о друг мой, ни вздоха…». Это Алексей Николаевич Плещеев (1825-1893).
«Ночи безумные, ночи бессонные, / Речи несвязные, взоры усталые… / Ночи, последним огнем озаренные, / Осени мертвой цветы запоздалые!» Это кто? Алексей Николаевич Апухтин (1840-1893).
Ну, уж вот это: «Что шумишь, качаясь, / Тонкая рябина?» – это, конечно, знают все? Нет? Иван Захарович Суриков (1841-1880).
И совсем другое, изящное, аристократическое, но музыка и здесь на слуху: «О, дитя, под окошком твоим / Я тебе пропою серенаду…». Это К.Р. – великий князь Константин Романов (1858-1915).
…Но вот прошел век XIX, наступил век ХХ, нервный, кровавый, жестокий. Ушли великие Глинка, Даргомыжский, Римский-Корсаков, Чайковский, Рахманинов, романс со смешными в ХХ веке страстями умер, уступил место маршу, гимну, песне о Родине. «Его зарыли в шар земной» – это не положишь на музыку. И строчки, даже удачные, даже гениальные, малоизвестных или известных только специалистам авторов стали пропадать, исчезать в уходящих днях эпохи, в пыли библиотечных фондов.
Лидия Гинзбург вспоминает, что как-то в дружеском кругу, в шутливом разговоре Эдуарда Багрицкого уговаривали написать что-нибудь просто для заработка, какую-нибудь халтуру. Посмеялись, и вдруг Багрицкий, ломая разговор, серьезно сказал: «Боюсь. Ведь туда может попасть и настоящая, стоящая строка. И пропадет».
В этой заметке сказано было о настоящих, стоящих строках, которые не пропали.
15 октября