Вечно живой сувенир...

                Тебе я бумажные крылья расправлю,
                Лети, не тревожь этот мир, этот мир,
                Журавлик, журавлик, японский журавлик,
                Ты вечно живой сувенир.
                (Из детской песенки)

 Окно в спальне девочек, что располагалась на втором этаже старого детского дома, было распахнуто. Наполнивший комнату мартовский воздух был скорее холоден, чем бодрящ, но Аню это нисколечко не смущало. Ей было 12, и она сидела на подоконнике, с кипой разноцветных квадратов разного размера на коленях, методично складывая из них крошечные фигурки.
 - Уголок загнуть влево, перевернуть, раскрыть свёрток внутрь… - она бормотала себе под нос заученный наизусть порядок складывания оригами. Весь подоконник был буквально заполнен аккуратными поделками, Анечкины ноги утопали в разноцветном море сложенных фигур, но она упорно складывала всё новые и новые фигурки – абсолютно идентичные и поразительно аккуратные, её точности позавидовал бы любой архитектор – ведь у Ани не было ножниц или линейки – она всё вымеряла на глаз. И вот в её руках уже ещё один законченный образец – такой же ровный, как и все остальные.
 - 328, - прошептала она, - Осталось уже совсем немного.
 И Аня снова принялась за работу. Её руки быстро повторяли весьма непростые, но уже ставшие привычными ей операции. Она подняла уставшие от кропотливой работы глаза и посмотрела вниз, на площадку, где остальные ребята играли в салки.
 - Эй, Анька! – Ей снизу махал рукой рыжий, весь в веснушках мальчишка лет 10. – Выходи к нам в салки играть!
 - Не могу, - ответила Анечка, улыбнувшись.
 - Тогда хоть оденься – простынешь ведь, - это уже с заботой советовал ей Вадька – парнишка, оказавшийся здесь, в детском доме, всего пару лет назад, когда его родители погибли. Все дети обожали слушать его истории про то, как живётся с родителями, как учатся в обычной школе и что такое настоящее семья. И он рассказывал. Анечка натянула на плечи съехавшую вязанную кофточку. – Сколько уже? – Вадька сделал ладонь козырьком, глядя на девочкину фигурку в окне против солнца.
 - Вот 329-го доделываю, - она помахала в окне только что законченной фигуркой.
 Вадька улыбнулся.
 - Молодчинка! Совсем немножко осталось!
 Анечка кивнула ему в ответ, но он не мог увидеть ни этого её жеста, ни улыбки, которой лучились её глаза. Во дворе громко крикнули: «Играем!», и Вадька вместе с маленьким рыжим мальчиком уже убегал от водящего.
 - 329, - Повторила про себя девочка и посмотрела наверх. Там, с карниза на веревочке свисал журавлик, самый первый, самый драгоценный для Анечки. Этого журавлика сделал для неё Вадька. Несколько дней назад, когда Аню оставили в корпусе из-за ангины, а всех остальных ребят повели в театр, к ней пришёл Вадька. Он веселил её весь вечер, рассказывая всё, что она пожелает. Рассказывал и крутил салфетку… А после раз – и протянул Анюте журавлика, такого маленького, очаровательного бумажного журавлика. Он спросил: «Ты знаешь, что это?», и Анечка отрицательно покачала головой. Это японский журавлик счастья. Девочка осторожно взяла его в руки, её глаза стали большие-большие.
 - И что же, он исполняет любые желания?
 - Нет, - Вадька улыбнулся, - просто есть такая легенда…
 Мальчик рассказал ей и само старинное японское поверье, и историю про маленькую девочку Садако, которая делала журавликов до последнего дня своей жизни…
 - Она так и не сделала тысячу журавликов? – С грустью спросила Анечка.
 - Нет, она не успела. Садако смастерила лишь 644 фигурки…
 - Значит, её желание не сбылось?
 Вадька отрицательно покачал головой. Аня помолчала.
 - А как ты думаешь, что она загадала?
 Мальчик пожал плечами.
 - Я думаю, она мечтала о мире во всём мире, или о том, чтобы никогда не было войны…
 - Или чтобы все её родные и друзья были счастливы? – Анюта села в постели и пристально смотрела на Вадьку, ожидая ответа.
 - Да, или чтобы все её близкие люди были счастливы.
 В комнате повисла тишина. Анечка медленно взяла журавлика из рук Вадьки и поднесла его к самым глазам, близко-близко, будто ища там какие-то невидимые надписи.
 - А научи меня складывать таких птичек, - девочка робко посмотрела на Вадьку. Он улыбнулся и начал складывать журавлей вместе с Аней. Они провели весь вечер и следующий день, складывая крошечные фигурки из обрезков цветной бумаги и тетрадных листов. Воспитатели ругали ребят за расточительность, но остальные дети с интересом наблюдали за ними. Кто-то принёс целую кипу старых газет, кто-то отыскал несколько цветных листочков, завалявшихся с урока рисования – так с миру по нитке у Ани и Вадьки появился материал для журавлей.
 И вот теперь Анечка складывала японских птичек, считая про себя: 353, 354, 355…
 - Вадька, мне остался последний, 356! – Аня высунулась из окна, размахивая последним клочком ярко-желтой бумаги.  – Последний, ты слышишь?
 Вадька оглянулся на девочку и улыбнулся ей.
 - Да, я слышу, - закричал он в ответ, и пристально вглядывался, как ловкие Анечкины руки уже крутили из бумаги фигурку – самую последнюю, самую заветную… Наконец, она сделала последний разворот и высунула руку с журавликом из окна.
 - Вот он, мой триста пятьдесят шестой! – Закричала она, - и тысячный для Садако!
 Легкий порыв весеннего ветра ворвался в комнату, подхватив рассыпанных по подоконнику птичек и увлекая их за собой, на свободу, в далёкую Японию.
 - Пока, пока журавлики! Принесите нам счастье! – Девочка с восторгом наблюдала за уносящимися вдаль разноцветными птичками, такими яркими и светлыми в солнечном свете, - Летите за счастьем! Нашим счастьем!..
 И все дети, игравшие во дворе, замерли, провожая взглядом журавликов. Одни улыбались, другие замерли в удивлении, а третьи радостно махали руками птицам вслед.
 - Вот и всё, - вздохнул Вадька. – Эй, Аня, - девочка обернулась к нему. – Так что, по-твоему, загадала Садако?
 Аня счастливо улыбнулась.
 - Счастье. Чтобы все люди на земле были счастливы!
 - И что? Ты теперь счастлива?
 - Я? – Аня удивленно посмотрела на Вадьку, удивлённая таким вопросом. – Конечно, я счастлива – ведь мои журавлики улетели в Японию, к остальным 644-м, чтобы вместе подарить нам счатье.
 - Эх, какая же ты ещё наивная, - прошептал тихонько Вадька.
 - Они ведь долетят и непременно исполнят наше желание, да?
 - Да, а как же иначе?! – Грустно улыбнулся Вадька. А Анечка устроилась поудобней на подоконнике, глядя вдаль куда - то за горизонтом, где скрылись миг назад её журавлики. Она вздохнула. А над её головой медленно шевелил крылышками на ветру тот самый первый, самый дорогой журавлик, Вадькин журавлик счастья.

                Посвящается событиям 6 августа 1945 года и 12 марта 2011 года в Японии.