Или ничего, или хорошо

  Об ушедших своих соратниках,которых теперь уже достаточное число,я мог бы рассказать очень много,но...De mortuis aut nihil,aut bene--о мёртвых или ничего,или хорошо...
А хорошо--не всегда правда,да и рассказам этим не будет конца.Для этого надо быть писателем.А где-то я читал:чтобы быть писателем, кроме способностей и призвания надо иметь железную задницу...Помилуй,Бог.
  А расскажу я просто и без прикрас об одном человеке,с которым нас ненадолго свела судьба.Изменю только фамилию,потому что живут его жена и дети с внуками.Может быть,им будет неприятно--я не спросил у них разрешения.Хотя абсолютно никакого криминала не будет,его просто и не было,а сочинять и приукрашивать,я уже сказал,не буду.Но заранее прошу прощения у родных человека,о котором я буду писать--если им придётся прочитать,
они непременно узнают его по общим для их семьи обстоятельствам.
  Итак,назовём этого человека Юрий Николаевич Иванов--в действительности у него была не менее знаменитая русская фамилия.Юрий Николаевич и его семья--беженцы из братской когда-то Туркмении.Именно беженцы--по другому их отъезд с прежнего места жительства не назовёшь.Они бежали от Туркменбаши--тот тогда ещё был "вечно живой".
  Юрий Николаевич несколько лет работал директором завода железобетонных изделий в городе на берегу Каспия.У него была трёхкомнатная квартира,машина,загородный дом на берегу моря,который он построил собственными руками;с сыновьями,конечно.Он и жил в основном в этом доме,предпочитая чистый морской воздух городской суете и запаху раскалённого асфальта.
  Всё было хорошо,жизнь отлажена,дети выросли,переженились.Один сын уехал в Москву и устроился на работу по специальности инженера-электронщика,второй с семьёй жил с ними.
Всё было хорошо--до развала страны,до "парада суверенитетов",когда сразу всё стало плохо.
  Завод ЖБИ почти всё,кроме песка и щебня,получал из России.Это металл--листовой и арматурный,цемент,оборудование и запасные части к нему и многое другое,необходимое в производстве железобетонных изделий,вплоть до документации.Первое время по инерции поставщики выполняли договоры,но когда дело дошло до расплаты--начались конфликты.Короче говоря,пришло к тому,что заводу стало нечем работать.Иванов рассказывал,как посылал людей на железную дорогу--собирать проволоку с платформ и вагонов,чтобы заармировать какое-либо изделие.Рассказывал,как его,человека,знавшего производство как свои пять пальцев,учил работать круглолицый лоснящийся чиновник велаятского халк маслахата(областного совета),сменивший на этом посту уволенного русского инженера.Я слушал и удивлялся,как можно планировать(сверху!)объёмы и номенклатуру изделий,поставляя один хопёр(примерно 60тн)цемента в месяц,и совсем не давая металла.И угрожая при этом наказанием вплоть до уголовного за постоянный срыв запланированных заданий!
  Один из таких разносов переполнил чашу терпения Юрия Николаевича.Он пришёл домой и сказал жене:"Или мы уезжаем,или меня упрячут в тюрьму."Жена была готова к такому повороту
в их жизни,поплакала,но согласилась.Юрий Николаевич очень быстро нашёл покупателей на всё своё добро,которое нельзя было увезти:продал за бесценок машину,дачу,квартиру...
И считал,что ему ещё повезло--многие уезжали,бросив всё нажитое,или продавали за гроши,чтоб хватило на дорогу.Покупали,конечно,туркмены...
  Переезд прошёл,как и положено,с массой всяческих препятствий и мытарств,подарков по мелочи и крупных взяток--на обеих сторонах границы.Как бы то ни было,наконец семья Ивановых собралась вместе,у сына.Игорь,назовём его так,снимал двухкомнатную квартиру в
нашем городе--здесь квартиры сдавались гораздо дешевле,нежели в Москве,куда он ездил ежедневно на электричке.Игорь же по объявлению присмотрел дом за городом--это было желание главы семьи.Продавался новый рубленый дом с участком недорого,всего за девять
тысяч долларов.Правда,находился этот дом в двадцати километрах от города,но это не смутило Юрия Николаевича.Дом был куплен,и все перебрались в него.
  В посёлке был небольшой механический заводик,оставшийся после торфоразработок,и,как ни странно,ещё дышавший.Туда для начала и устроился механиком Иванов,но ненадолго--заводик всё же задохнулся от рыночной экономики.Это было в начале двадцать первого века.Тогда-то и появился на нашем домостроительном комбинате туркменско-русский беженец Иванов.
  Генеральный директор наш с грибной фамилией Сморчков очень удивился,прочитав запись в трудовой книжке Иванова о занимаемой им прежде должности.Как раз в это время на комбинате была вакансия.У нас не было главного механика.Эту должность директор и предложил занять Юрию Николаевичу.Юрий Николаевич говорил мне потом,что шёл на комбинат наудачу,слышав о том,что ДСК резко сократил строительство домов с переходом на рыночные
отношения.Это действительно так и было--несколько ДСК в Московской области уже приказали дого жить из-за отсутствия заказов.Но у нас ещё были заказы,строились не только дома,но и дальнейшие планы на будущее.
  Генеральный директор на своей оперативке представил нам нового главного механика.Перед нами встал мужчина лет пятидесяти,среднего роста,худощавый,но не худой--в нём чувствовалась мужская уверенность и сила.Я обратил внимание на его руки--это были руки труженика,а не чистоплюя,как у бывшего главного механика,--и возрадовался в душе,предполагая обрести помощника,а не статиста.Спортивная осанка Юрия Николаевича,
спокойный открытый взгляд серых глаз тоже говорили в его пользу.Лицо его и в фас, и в профиль напоминало лицо знаменитого актёра Петра Вельяминова,вот только ростом Иванов был пониже.Одет он был в серый костюм ,светлую сорочку с галстуком в светло-синюю полоску.Русые пряди волос с обильно проступающей сединой аккуратно зачёсаны на правую сторону.Оказалось--Юрий Николаевич на год моложе меня.
  Здесь,может быть,уместно рассказать об иерархии ДСК.Всем комбинатом управлял генеральный директор Сморчков,крутой,своенравный,уважающий только себя и своё мнение шестидесятилетний мужчина. Этакий удельный князёк.Принцип его деятельности можно кратко охарактеризовать так:
"Делай,как Я сказал".Другую логику,иную интерпретацию,затрагивающюю любую сторону работы комбината,он не воспринимал,из-за чего комбинат иногда просто нёс экономические потери.Советский командный способ руководства настолько укоренился в характере гендиректора,что переход на другие отношения,в том числе,с партнёрами,был для Сморчкова ударом.Мне кажется,он до сих пор,будучи на пенсии,состоит в КПРФ и надеется на возврат
коммунистической гегемонии.Впрочем,и это ему теперь совсем невыгодно:слишком много нажито неправедно...И ещё я твёрдо уверен--в полном развале ДСК,домостроения в городе виновен и этот человек,как Горбачёв--в развале Союза,как Ельцын--в развале России...Почему "и"?-- Комбинат добили его наследники.
Да простит мне читатель этот небольшой экскурс в политику.Это лишь моё мнение,и я никому его не навязываю.
  Главным инженером был некто Х--не будем долго на нём останавливаться,он скоро уйдёт со сцены.Это был также кабинетный работник,выходивший на производство,если ему что-то нужно было для дома и семьи.Но мне он не мешал,и у нас с ним были почти дружеские отношения.
В итоге Сморчков по неизвестной мне причине заставил уволиться Х.Не будем гадать и выяснять причину;быть может,она слишком прозаическая.
  Заводом,или производством,командовал начальник производства--ваш покорный слуга.Мне подчинялись пять формовочных цехов,арматурный цех,бетоносмесительный цех,энергетические и механические службы,цех комплектации изделий,ОТК,лаборатория и ещё множество участков и отделов.Я иногда под настроение шутил--если надо,приму роды.
  На стройпотоке,то есть,непосредственно на стройке,командовал главный строитель.
И  он ,и я подчинялись главному инженеру.А главный механик,как и главный энергетик,подчинялись нам всем--на заводе мне,на стройке--главному строителю, и везде главному инженеру.Вот такая была пирамида высшего "генералитета".Потом уже было собрание акционеров,избрали Совет директоров--формальность,естественно,но я стал Председателем оного Совета,директором производства,и все вышеназванные тоже были произведены в директоры,технические,строительные,финансовые...Кстати,только после собрания директор ДСК
стал Генеральным директором.И тогда же слово "директор"потеряло своё изначальное значение,для меня,во всяком случае;и я продолжал представляться начальником производства.
  На следующий день на своей оперативке я представил Иванова начальникам цехов и механикам,провёл его по заводу.Сразу стало ясно,что всё,что  показываю Юрию Николаевичу,
для него не ново,за исключением,может быть,небольших нюансов.Всё-таки,завод,выпускающий
детали домостроения,отличается от простого завода  ЖБИ оборудованием, технологией,  требованиями,предъявляемыми  к деталям жилищного строительства.Небольшая,но разница есть.
  После мы остались в моём кабинете вдвоём,и я ответил на все его вопросы.Он вёл себя почему-то несколько скованно,позже я понял причину.Но это было где-то через полгода,когда мы с ним уже были на "ты",когда узнали друг друга,что называется,притёрлись
и сработались.--Иванов был чрезвычайно скромен!Такие люди встречаются крайне редко...
  Юрий Николаевич оказался простым, не слишком грамотным и не скрываюшим это,открытым,честным,трудолюбивым человеком.Говорил мало,и только по делу ,не лез на трибуну и не царапал грудь.Пришёлся по нраву он и подчинённым--люди всегда видят,кто что стоит.Ничуть не стеснясь, и отнюдь не на показ,он
лез на мостовой кран,копался в разобранном редукторе,послав слесаря за запчастями.Спускался вниз с руками по локоть в масле лишь после того,как запускался
отремонтированный кран.Оставался сам и  оставлял людей после работы самостоятельно или по моей просьбе,когда необходимо было что-то отремонтировать к следующему рабочему дню.
И это несмотря на то,что домой ему приходилось добираться на перекладных.Да ещё Сморчков
в порыве административного зуда требовал,чтобы мы все--технический директор,я,главные специалисты,ежедневно бывали на стройке и "оставляли следы",как он выражался.Оставлять следы значило искать и обязательно находить огрехи строителей,писать докладные--наказывать виновных.Я пренебрегал этим принципиально--на стройке хватало начальства,и
не отпускал без нужды Иванова,за что ежемесячно получал выговоры.Не увольнял меня Сморчков потому,что видел:в исполнение своих многочисленных обязанностей я вкладываю душу,хотя ни один мой предшественник не удержался столько времени на комбинате,сколько проработал я.И ещё:доброжелатели донесли генеральному,что начальник производства не ворует;и я понял,за что,как мне передал Х,он назвал меня пижоном.Что поделать--виновно пионерское воспитание.Во мне неистребимо чувство гадливости и презрения к несунам,ворам.
Потому теперь ничего не имею,кроме обшероссийской нищенской пенсии;и мне не верят,что я занимал высокие должности,да ещё в строительстве...
                Честно взять мы не смогли,
                Воровать не смели...--
Мне запали эти строчки безвестного поэта,они как нельзя лучше отображают мой status quo,
да и не только мой.
  Вместо уволенного Х техническим директором Сморчков назначил Иванова.Юрий Николаевич
спросил меня,не обижусь ли я на него из-за этого назначения.Он считал,что по логике эта
должность должна стать моей.Я всегда замещал главного инженера,когда тот был либо в отпуске,либо болел,я работал на комбинате давно,знал досконально все переделы и тонкости.
А Юрий Николаевич чувствовал определённую неловкость своего положения--он никогда не работал в крупнопанельном домостроении.Я успокоил его,сказав,что со Сморчковым на этой должности не сработаюсь и не хочу менять привычную работу,а ему буду помогать.Иванов ответил откровенно:"Васильич,мне это надо."И в самом деле,ему надо было поднимать дом,который оказался просто собранным на скорую руку для продажи дырявым срубом.Когда
Иванов рассказывал,как они зимовали первую зиму,невольно продирал мороз по коже.Он вляпался за девять тысяч долларов...У технического директора была раза в полтора больше зарплата,была возможность выписать по себестоимости материалы с заводского склада--без различных накруток они имели доступную цену.Кроме всего,техническому директору по рангу была положена служебная машина.А для Юрия Николаевича,жившего в тридцати километрах от завода,это было немаловажно.
  Будучи главным инженером,Иванов остался тем же Ивановым,которым был до того.А это тоже нечастое явление--обычно взлёты начинают чуть-чуть  сносить крышу.Он остался верен принципу:"Делай,как Я!"Так же лез во все щели,о непонятном  на стройке спрашивал ,ехал на объект,говорил дело--и постепенно стал увереннее вращаться в круговерти завода и стройпотока.Сморчков отдал ему убитую им "Волгу",пересев на личную "Тойоту".
Мы работали с Юрием Николаевичем с полным взаимопониманием.
  И тут у меня случился инфаркт.Бесконечные выговоры,незаслуженные разносы,заботы,
беспокойный мой характер,курение и возраст сделали своё чёрное дело...Я был в больнице,когда на комбинате произошли кардинальные перестановки--Сморчков оставил своё кресло,ушёл на пенсию,хотя и до этого был пенсионером.Генеральным директором,вернее ,
директрисой,стала одна из его лолит,работавшая начальницей отдела труда и зарплаты и ставшая потом финансовым директором.Это была амбициозная ,самовлюблённая бесстыжая замужняя женщина,ничуть не смущавшаяся разговоров о её связи с престарелым начальником.Я даже не буду называть её имени--я просто презирал её, как презирают проституток.У нас в городе таких ещё называют хабалками--не знаю этимологию этого слова.Первым её действием на благо родного предприятия было приобретение новой чёрной "Волги"для себя.Как с ней работал Юрий Николаевич,не знаю,но уверен,что без удовольствия--в строительстве это был кругленький нолик в юбке.
  После больницы и санатория я был дома,когда с работы позвонили: умер Иванов,прислать ли мне машину,приеду ли я на похороны в назначенный день.Я был в шоке.Как?!Почему? Ведь он был совершенно здоров...Полтора месяца назад он навещал меня в больнице,выглядел как обычно--подтянут,спокоен,никакого намёка на плохое самочувствие.По телефону я не расспрашивал о причинах смерти Юрия Николаевича.Просто сказал,чтобы прислали машину.
  Жену Иванова я видел дважды--второй раз на похоронах.Невысокая миловидная женщина лет пятидесяти,крашеные волосы,добрые глаза--это помню.Первый раз я привёз им черенки смородины с дачи и передавал ей .Она приглашала на чай,но я отказался,куда-то спешил.И вот похороны...Это была она и не она,я сначала не узнал в старухе,убитой горем,жену Юрия
Николаевича.Её поддерживали оба сына,один из которых был вылитый отец,второй был больше похож на маму.В комнате с завешенным зеркалом на столе стоял гроб.Всё ещё не веря в реальность,я подошёл,положил цветы.Юрий Николаевич...Да,это был он.Всё то же смуглое лицо,но синюшно-жёлтое и какое-то строго-сосредоточенное,словно неразрешимый вопрос озаботил и погрузил его в думу.Я вышел на улицу--тут уже собрались все наши ИТРовцы,были и кое-кто из рабочих.
  Главный энергетик поздоровался,спросил о здоровье.Я попросил его рассказать--что же случилось.И услышал до ужаса простую историю.
  В конце рабочего дня в кабинете главного энергетика,где было и рабоче место Юрия Николаевича,когда он был главным механиком,они по традиции выпили водки,немного,граммов
по сто,и разошлись.Иванов сел в свою потрёпанную "Волгу" и уехал домой.До дома оставалось метров сто пятьдесят--машина заглохла.Шофёр,молодой растрепай,не смог её завести и не знал,что делать.Машину бросать на дороге ,конечно,нельзя.Иванов предложил затолкать её к себе во двор.И они вдвоём затолкали шарабан--водитель спереди,направляя руль,Иванов сзади.Машина уже была на месте,водитель пошёл закрывать ворота и увидел Юрия
Николаевича.Он лежал сзади машины лицом вниз.Парень перепугался и закричал.Вышла жена:
"Юра,Юра!"--а он уже мёртвый."Скорая" лишь констатировала смерть.Вскрытие показало--разрыв аорты.И до предела изношенное сердце.Никогда никому не жалуясь,Юрий Николаевич
в столе--позже выяснилоь--хранил целую аптеку,множество сердечных таблеток...
  А ведь выглядел Юрий Николаевич гораздо лучше меня,будучи всего годом моложе.Его смерть поразила меня своей неожиданностью,так же,как я не ожидал и своего инфаркта...Как
всё-таки тонка ниточка,на которой держится наша жизнь!Я всегда вспоминаю Юрия Николаевича с болью в сердце--хороших людей так мало...И лишний раз убеждаюсь--Господь прибирает именно хороших.Там они нужнее,что-ли?И думаю:если есть загробная жизнь,то я ,
переселившись в мир иной,хотел бы встретиться с Юрием Николаевичем и иметь его в числе друзей.Не было в мои зрелые годы людей,о которых сказал бы такое...Кроме родных,конечно.
                03.04.11г.